34. Восстание

Это казалось невероятным. Только что триумф виделся полным. Удача слишком непостоянна. Кортес в окружении ближайших соратников слушал донесение. Слова гонцов безжалостно разбивали все надежды и мечты.

— Великий господин, твои воины окружены во дворце. Вокруг них тысячи и тысячи ацтеков, которые жаждут лишь одного — их крови!

— Как это произошло?

Голос Кортеса прозвучал спокойно. Фернан помимо воли удивился его выдержке.

— Мы не знаем точно, — признались тлашкаланцы. — Была битва. Твои солдаты сражались с горожанами. Мы мало видели своими глазами. Нам чудом удалось покинуть город ночью, похитив у рыбака лодку. Наши вожди в Тлашкале встревожены.

— Я благодарю вас за весть. Вы будете вознаграждены. Пока что отдыхайте. Я пошлю гонцов в Тлашкалу, чтобы развеять тревогу ваших правителей.

Кортес и сам понимал, что это лишь пустые слова. Как он мог успокоить тлашкаланцев, если и сам толком не понимал, что же произошло в Теночтитлане?! Едва лишь индейцы, поклонившись, ушли, он обратился к своим соратникам.

— Собирайтесь в поход. Все наше войско возвращается в столицу. В Веракрусе останутся только раненые и больные.

Если впереди его ждет опасность, то нужно встретить ее во всеоружии.

Пока солдаты спешно готовились к выходу, Веласкес де Леон завладел прибывшими тлашкаланцами. С трудом сдерживая рвущееся наружу беспокойство, он принялся засыпать их вопросами.

— Донна Эльвира. Что с ней? Что с моей женой?

Видя, что индейцы почти ничего не понимают в его торопливой сбивчивой речи, да и вообще плохо знают испанский язык, Хуан разгневанно топнул ногой. Индейцы выглядели недоумевающими и даже испуганными. Неужели у них плохие новости? Но тут до Веласкеса дошло, что они даже не сообразили, о ком он их спрашивал. Он отчаянно пытался вспомнить настоящее имя Эльвиры. Но тревога и постепенно завладевающий сердцем страх путали его мысли.

— Дочь Машишкацина! — нашел выход Хуан. — Что с ней?!

Сандоваль, увидев эту сцену, поспешил на помощь. Он подошел сбоку, крепко обхватил Веласкеса за плечи и встряхнул, пытаясь привести в чувство.

— Хуан, я уверен, что с ней все в порядке. Она наверняка во дворце, в полной безопасности, — И тут же крикнул переводчику. — Херонимо, бегом сюда!

Херонимо де Агиляр поспешно подошел.

— Объяснись с послами, — попросил Сандоваль.

К сожалению, никакой определенности Агиляр внести не смог. Тлашкаланцы и рады были бы сообщить что-нибудь о дочери их вождя Машишкацина, но они ничего не знали. Веласкесу де Леону оставалось только надеяться на то, что Эльвира и в самом деле находится во дворце. Снедаемый беспокойством, он упросил Кортеса назначить его командовать авангардом, чтобы раньше остальных вернуться в столицу.

Впрочем, почти сразу же прибыли новые сведения. Когда конкистадоры уже собирались покинуть крепость, к ним пришли посланцы ацтеков.

— Великий господин Малинче, покарай своего буйного помощника, — со слезами на глазах просили они. — Бог Тонатиу, чьим именем мы его называем, и то не бывает так жесток, как этот человек! Мы праздновали великий праздник, танцевали и веселились возле вашего дворца. И все это с его разрешения! Какой это был праздник! Сотни людей, в самых прекрасных одеждах, в самых дорогих украшениях плясали посреди огромной площади. Лишь факелы освещали наш ритуал. Они разрезали ночную мглу, их свет отражался в наших золотых и нефритовых украшениях. Гудели барабаны, они грохотали, подобно раскатам грома! Ревели трубы и все участники пели, вторя музыке. И сама ночь пела, радуясь вместе с нами! Великий праздник!

Фернан слушал все это с досадой. Сейчас нужно как можно скорее понять, что произошло, а ацтеки уж слишком увлеклись своим красноречием! Но он не решался их торопить. Генерал-капитан наверняка лучше понимает, как следует вести переговоры. Кортес же слушал терпеливо, давая возможность послам выговориться. Он ничем не выражал раздражения, хотя тоже хотел как можно быстрее дойти до сути.

— И вот с разных сторон по приказу Тонатиу на нас напали твои люди! С мечами и копьями они ринулись на нас, подобно разъяренным ягуарам! Они метались по площади, сея смерть. От них не было спасения! Теперь свет факелов отражался лишь на клинках их оружия. Они обагрили кровью священный праздник! Ни за что убили сотни человек. Их мечи не знали пощады. Они отсекали руки, выпускали кишки, рубили ноги и головы. За что нас так покарали?!

Фернан, не веря своим ушам, опустил голову. Он представил себе эту бойню. Нечто подобное Гонсалес уже видел в Чолуле. Неужели правда?! Альварадо вспыльчив и нетерпелив, а в бою свиреп и беспощаден. Но именно в бою. А вот так… Резня мирных горожан. В это сложно поверить. По словам послов получалось, что эта выходка не имела видимой причины.

— Что сейчас происходит в столице? — голос Кортеса звучал спокойно.

— Вожди и жрецы возмущены. Многие тысячи восстали против такого надругательства над нашей верой и над нашими жизнями. Твой гарнизон пока держится, но во многом лишь благодаря Монтесуме, который приказал прекратить нападение на дворец.

Говорить больше было не о чем. Испанцы спешным маршем возвращались в Теночтитлан. Фернан шел и думал, что удача подобна маятнику. И как же быстро он качается из стороны в сторону! Вот конкистадоры получают от Монтесумы первые подарки, а вот уэй-тлатоани уже отказывает им в праве на встречу. Затем они побеждают войска Тлашкалы, но через несколько дней оказываются на пороге голодной смерти. И лишь для того, чтобы еще через пару дней тлашкаланцы признали себя побежденными и предложили союз. Войско Нарваэса грозит им гибелью и пленом, но затем присоединяется к Кортесу. И вот теперь, когда, казалось, успех во всем им сопутствует, такая новость. От этого калейдоскопа можно сойти с ума!

Фернан вытащил из кошелька золотую фигурку, которую совсем недавно считал просто бессильной безделушкой. Истукан жизнерадостно скалил блестящие в солнечных лучах зубы. Круглые глаза пялились на хозяина, как будто ожидая, как же теперь поведет себя человек.

— Напрасно ты радуешься, — прошептал Гонсалес. — Сколько раз уже пытался меня погубить и все зря. Мы усмирим восстание в Теночтитлане, разрушим языческие капища, на вершине великой пирамиды возведем храм. А после этого я брошу тебя в печь. Выходцу из Шибальбы не будет больше места в этих краях. Никто не станет молиться кровавым богам.

Дорога в Теночтитлан была легка. На этот раз им не приходилось с боем идти через горные ущелья, разыскивать безопасный путь и пропитание в пустыне и в снегах. Но что будет ждать их в столице? Испанцы спешили…

И вот перед ними уже раскинулось великое озеро Тескоко. Фернан шел по дамбе, с тревогой пытаясь понять, что же происходит в городе. Тщетно. Отсюда ничего нельзя было увидеть. Конкистадоров не встречал ни один местный житель. На воде не осталось ни единой лодки. Войско с огромной осторожностью вступило в Теночтитлан. Арбалетчики зорко смотрели по сторонам, конница готова была сорваться с места и вступить в бой — испанцы не ждали теплого приема. Но вокруг было пусто. Ни одного человека…

Фернан осмотрелся. Как это непохоже на первый въезд в столицу, когда вокруг толпились тысячи любопытных и восторженных горожан! Та встреча стала величайшим праздником. Кругом благоухали цветы, везде сияли улыбки, курились ароматические смолы. А навстречу конкистадорам спешила делегация самых знатных аристократов. Сейчас же Теночтитлан как будто вымер. Поневоле Гонсалесу на ум пришло сравнение с давно покинутым городом индейцев, который они с Себастьяном нашли в своих странствиях. Но даже тот город казался более живым. Его наполняли звуки джунглей: пение птиц, вопли обезьян, резкие крики попугаев. Здесь стояли сотни брошенных домов, ухоженных, с великолепными садами. Люди же как будто исчезли.

Колонна конкистадоров продвигалась к дворцу. По его виду нельзя было сказать, что здесь велись военные действия. Стража встречала их с нескрываемым облегчением. Веласкес де Леон, пришпорив коня, вылетел вперед и торопливо расспросил первого же попавшегося испанца. Тот заверил капитана, что с донной Эльвирой все в порядке. Хуан с нескрываемым облегчением выслушал ответ и пустил коня вскачь.

Через минуту галопа по огромному дворцовому комплексу он соскочил с седла возле здания, в котором жил уже более полугода. Навстречу ему бежала жена. Впервые Эльвира выглядела такой испуганной. Обычно она умело скрывала свои опасения. Оказавшись в объятиях мужа, она пробормотала:

— Я так боялась за тебя, Хуан. Я думала, ацтеки нападут на вас, когда вы будете входить в город. Нужно срочно покидать Теночтитлан. Если это еще возможно…

Убедившись, что с женой все в порядке, Веласкес де Леон подсадил ее в седло и поспешил обратно, к входу в дворцовый комплекс. Нужно было узнать, что же все-таки произошло в столице, пока они сражались с Нарваэсом.

Поприветствовать победителей вышел и сам Монтесума. Кортес осмотрел его с подозрением. Вот первый индеец, которого они встретили сегодня в городе. Правитель ацтеков вел переговоры с Нарваэсом. Наверняка надеялся, что тому будет сопутствовать удача. Вряд ли император искренне рад возвращению конкистадоров.

— Как так получилось, что стоило нам лишь покинуть Теночтитлан, и тут сразу же началось восстание? — холодно спросил генерал-капитан.

— Об этом лучше спрашивать не пленника, а его тюремщиков, — сдержанно ответил уэй-тлатоани.

Пока прибывшие испанцы располагались во дворце, Кортес собрал совет.

— Педро, из-за чего начались волнения?

Хмурый Альварадо пожал плечами. От его лучезарной самоуверенности не осталось и следа. Видно было, что в последние дни ему пришлось нелегко. Педро заметно похудел и осунулся, даже пряди золотистых волос как будто безжизненно обвисли. Только глаза горели прежним упрямством. Альварадо явно был недоволен собой из-за того, что не сумел удержать город в повиновении.

— А чего другого следовало ожидать? Даже с четырьмя сотнями солдат столицу сложно было контролировать. У меня же оставалось всего сто человек. Индейцы только повода ждали, чтобы выступить против нас с оружием в руках. Ты не представляешь, Эрнан, что тут творилось. Я ждал нападения на лагерь в любую минуту.

— Да, тут не сразу и поймешь, благом или проклятием стало для нас прибытие Нарваэса, — сказал Веласкес де Леон. — У нас теперь целая армия, но в то же время именно его появление расшатало ситуацию.

— Что там за история с резней во время праздника?! — требовательно спросил Кортес.

— Дикари собирались чествовать своих демонов, — ответил Альварадо. — Нарядились, раскрасились… Приволокли барабаны, флейты, трубы. Я дал разрешение на гуляние, но строго приказал, чтобы никаких жертвоприношений.

— Ну а индейцы?

— Плясали себе. Пели что-то, кричали, размахивали руками. Посреди площади поставили уродливых идолов, размалеванных, как портовая шлюха. А вокруг лагеря горожане стали собираться толпами. Из дворца грохочут барабаны, откуда-то из города им отвечают другие. Как будто договариваются о чем-то. А дикарей вокруг стен все больше и больше.

Эрнан Кортес слушал молча, никак не демонстрируя своих чувств. Но его изводила досада. Опять религия ацтеков спутала все планы! Хотя, наверняка праздник был всего лишь предлогом. Действительно ли индейцы собирались напасть? Сейчас уже не узнаешь… Прав Хуан Веласкес — Нарваэс прибыл в самый неподходящий момент. Альварадо же продолжал:

— Тут индейцы тысячами подкрадываются к самим стенам, а на площади, гляжу, тянут к подножию истуканов связанных мужчин, разрисованных синей краской, как для жертвоприношения. А там уже и жрец в полном облачении. Я поспешил к нему. Протолкался сквозь толпу. Подошел к этому мерзавцу. Он уперся, кричит, что боги разгневаются и что нужно умилостивить их кровью. Потребовал, чтобы я ушел и не мешал…

Фернан, слушая это, лишь сокрушенно покачал головой. Дальше все и так было понятно. Слово за слово… Вспыльчивый Педро наверняка быстро схватился за оружие.

— Так и началось сражение, — рассказывал между тем Альварадо. — Тут подоспели мои солдаты. Дикарей мы, конечно, много перебили.

— Ну и сколько же индейцев должны были принести в жертву? — спросил Фернан.

— Не знаю, — угрюмо ответил Альварадо. — Я их не считал.

— В любом случае, погибших было бы куда меньше, если бы ты не стал вмешиваться.

— Да будь оно все проклято! — взорвался Альварадо. — Я испанский дворянин и христианин. И я не собираюсь любоваться тем, как кого-то режут на алтаре во славу демонов, особенно если я запретил это делать!

Кортес увидел, как Фернан задиристо вскинул подбородок вверх. Гонсалес не привык, чтобы с ним так разговаривали. Генерал-капитан раздраженно вздохнул — не хватало еще, чтобы два его помощника сейчас стали выяснять отношения.

— Ладно, ничего уже не изменишь, — вмешался Кортес. — Педро, где те дикари, которых собирались зарезать?

Фернан с удивлением подумал, что впервые видит Альварадо не то чтобы смущенным… Этот безгранично решительный и самоуверенный человек вообще, похоже, не ведал такого чувства. Но Педро выглядел несколько обескураженным.

— Не знаю, — ответил в итоге Альварадо. — Скорее всего, они смешались с остальными индейцами и тоже попали под горячую руку.

И вот тут уже Фернан не сумел сдержать себя. Он расхохотался. Все остальные испанцы сидели молча, лишь один Гонсалес не мог остановиться. Дало о себе знать нервное напряжение последних дней. Недосыпание, тревога, усталость. Альварадо тем временем начал багроветь, думая, что смеются над ним. Кортес не стал ждать, пока тот сравнится цветом лица с алым плащом, наброшенным на плечи.

— Педро, собери солдат для смотра. Нужно трезво оценить наши силы.

Когда Альварадо вышел, Кортес, не скрывая осуждения, обратился к постепенно успокоившемуся Фернану.

— Ты находишь ситуацию смешной?

— Смеюсь, чтобы не плакать. Да уж, Педро умеет найти с людьми общий язык. Чтобы спасти десяток обреченных дикарей, он перебил пару сотен, а потом, войдя в раж, убил и выбранных для заклания.

— Бессмысленно винить Альварадо, — вступил в разговор Себастьян. — Индейцы рано или поздно все равно бы восстали. Да, он поступил необдуманно, но теперь уже ничего не изменить.

Кортес только рукой махнул. Педро, Педро… Такой отважный и такой недальновидный. Когда они собирались воевать с Нарваэсом, генерал-капитану казалось, что никто лучше Альварадо не сумеет удержать Теночтитлан в повиновении. Педро был суров и ацтеки откровенно побаивались золотоволосого Тонатиу. Кортес думал, что именно с ним они ни в коем случае не станут спорить. А на деле в столице разгорелся пожар войны при первом же удобном случае.

Совещание было прервано известием о том, что к дворцу со всех сторон движется огромная толпа индейцев. Кортес и остальные поспешили на улицу. Альварадо уже вовсю командовал во дворе. Стрелки занимали удобные места, лихорадочно заряжая арбалеты и аркебузы. Пехота строилась, готовясь отражать нападение. Пушки глядели своими черными жерлами на собирающихся вокруг индейцев. Да, Педро оказался плохим дипломатом, но он был, несомненно, отменным командиром. Кортес понял, что ему не раз уже приходилось отбивать приступы. Распоряжения сыпались без остановки, и очень быстро дворец приготовился к защите.

— И вот так мы сражались не раз и не два, отбивая атаки дикарей! — прокричал Альварадо, обращаясь к Кортесу. — Я в любой момент ждал нападения. Особенно индейцы взбесились, когда узнали, что ты победил, но не собираешься возвращаться за море.

— И потому предпочел упредить их и сам нанес первый удар, — холодно констатировал Кортес. — А теперь вокруг целый океан ацтеков, готовых на все, только бы с нами покончить.

— Ничего, справимся, — самоуверенно ответил Альварадо. — У нас теперь целая армия. Сейчас пойдем в атаку и разгоним этих негодяев как стайку куропаток. Кавалерия ждет только команды.

— Не дождется. Диего, возьми с собой двести человек и выйди навстречу индейцам. Попытайся начать переговоры.

Диего де Ордас слыл храбрым человеком. Чего стоило только восхождение на вулкан! Отвага ему не изменила и на этот раз, хотя он с самого начала не верил в возможность мирных переговоров. Не вступая в споры, он собрал солдат и вышел к горожанам.

Фернан стоял на стене рядом с генерал-капитаном. Длинная колонна конкистадоров беспрепятственно двигалась вперед. Индейцы расступались. Гонсалес уже поверил в то, что Ордасу дадут шанс встретиться с вождями недовольных и начать диалог. И в этот момент ацтеки напали. Две волны хлынули с обеих сторон, зажимая в тиски небольшой отряд Диего. Раздалось несколько выстрелов, которые тут же были заглушены ревом нападавших. Местные жители не хотели больше переговоров. Солдаты Ордаса сражались отчаянно, но их было слишком мало. С крыш домов летели стрелы и камни, места убитых индейцев тут же занимали другие. Окруженным испанцам грозила поголовная гибель.

Альварадо дождался своего шанса. Под его командованием пятьдесят всадников с длинными копьями обрушились на неприятеля, пытаясь спасти отряд Ордаса. Но даже это не испугало ацтеков. Добрая сотня местных жителей погибла при первом же столкновении, но стрелки на крышах не дремали. Камни и дротики со свистом рассекали воздух, поражая наездников и коней. Сами же индейцы, засевшие наверху, оставались недостижимы. С большими потерями конкистадоры все же сумели отступить. Стало ясно, что ни о каком мире больше не будет и речи. Началась настоящая война.

Разъяренные ацтеки наседали со всех сторон. Рявкали пушки, извергая ядра, которые на мгновение делали настоящие коридоры в толпах, штурмующих резиденцию испанцев. Но эти коридоры тут же смыкались, живые уносили тела погибших в сторону, кровь впитывалась в землю. И глазам вновь представало бурное море людей, движимых одной целью — убить белолицых чужеземцев. Испанцы и тлашкаланцы отчаянно сражались на стенах. Только после наступления сумерек индейцы отступили с большими потерями.

Фернан бился рядом с Себастьяном. Перспектива вырисовывалась безрадостная — тысяча конкистадоров и две тысячи союзников были ничтожной песчинкой в море ацтеков. Лишь хорошо укрепленный дворец помогал пока что удерживать натиск нападающих, но и он пострадал. То тут, то там виднелись следы пожаров, почти все деревянные надстройки оказались сожжены. Фернан задумчиво смотрел по сторонам. Да уж, после такой битвы о заключении мира не стоит даже мечтать!

— Интересно, зачем ацтеки вообще впустили нас в город? — с недоумением спросил он. — Могли встретить еще на подступах к озеру.

— Для того как раз и впустили, чтобы мы не сумели вырваться, — с усмешкой объяснил Себастьян. — Они же не изгнать нас хотят, а истребить всех до последнего человека. На самом деле, это очень умно. В открытом поле хорошая строевая подготовка, кавалерия и пушки дали бы нам серьезное преимущество. Еще неизвестно, кто бы победил.

— Да, ты прав, — сообразил Фернан. — В случае поражения мы бы отошли в Тлашкалу. Собрались с силами и вновь вступили в войну с врагом. А так мы оказались в ловушке. Если осаждающим удастся нас перебить, то ацтекское господство вновь станет непоколебимым.

На следующий день Эрнан Кортес предпринял вылазку. В кровопролитной битве испанцы перебили больше сотни врагов, но разве для многотысячного Теночтитлана это была потеря? Гибель десятка испанцев оказалась для Кортеса куда более заметным ущербом. Так прошло еще два дня. Конкистадоры не знали покоя даже ночью. Атаки индейцев раз за разом откатывались назад, но лишь затем, чтобы вскоре вновь повториться. Это напоминало неутомимый прибой. Каждая следующая волна окрашивала стены дворца и землю вокруг кровью. По всему было видно, что испанский отряд долго не продержится. Изнурение и недосыпание подтачивало силы. А вскорости обнаружилось, что и припасы подошли к концу.

Эрнан Кортес проклинал все на свете. Ему оставалось совсем немного времени, чтобы договориться с местными купцами, запастись провизией и привлечь на свою сторону наемников. И тогда можно было бы окончательно сосредоточить власть в своих руках. Тихо, мирно и совершенно бескровно. Нарваэс как будто специально появился в самый неподходящий момент. После его высадки все пошло кувырком. Теперь это могло стоить жизни всем испанцам в столице. А самое смешное, что Нарваэс, скорее всего, спасется. Он в тюрьме в Веракрусе. Как только туда дойдут слухи о гибели конкистадоров в Теночтитлане, то весь гарнизон сядет на корабли и уплывет на Кубу. Это их единственный шанс.

Впрочем, Кортес все еще не желал признавать себя побежденным. Он надеялся, что вмешательство уэй-тлатоани в очередной раз поможет утихомирить его разбушевавшихся подданных…