4. Первые дни на Косумеле / Закат Пятого Солнца / Штаб Юрий
 

4. Первые дни на Косумеле

0.00
 
4. Первые дни на Косумеле

Остров Косумель испанцы нашли во время прошлой экспедиции. Он находился совсем недалеко от побережья Юкатана. Именно туда и держала путь эскадра. Первой шла быстроходная каравелла нетерпеливого Альварадо. Кортес сознательно уступил Педро право идти в разведку, понимая, что этот непоседливый человек просто взорвется от переизбытка энергии, если его чем-то не занять.

Остров был велик. Почти пятьдесят километров в длину и больше десяти в ширину, частично укрытый лесами, с песчаными пляжами. Для индейцев Косумель был еще важнее, чем для испанцев. Он считался священным местом. Сюда стекались тысячи местных жителей для паломничества. На побережье и в глубине стояли бесчисленные храмы.

Фернан смотрел за борт. Плавание проходило спокойно. Сейчас идея переплыть пролив, которую они когда-то планировали осуществить с Себастьяном, казалась весьма удачной. Спокойное море, чистое небо. Однако он понимал, что будь они в лодке, все выглядело бы совсем иначе. Волны, которые едва колебали корабль, пирогу бы захлестнули играючи. Да и плыть без паруса было бы крайне тяжело. Нет, все-таки хорошо, что им не пришлось добираться до Кубы на самой обычной лодке!

Конкистадоры явно повеселели. Старт экспедиции слишком долго откладывался. Всем не терпелось поскорее распрощаться с Кубой. Что двигало ими? Фернан слышал много разговоров. Кто-то мечтал окунуться в водоворот приключений. Другие горели жаждой наживы. Были и такие, которые в первую очередь говорили об искоренении языческих суеверий.

Флот прибыл на два дня позже, чем корабль Альварадо. Испанцы увидали, что Педро уже успел обосноваться здесь как дома. Прибрежная деревушка пустовала и кроме его солдат и парочки пленников, не было видно ни одного человека.

— Проклятье, Педро уже похозяйничал! — не сдержал негодования Кортес. — На два дня этого неугомонного безумца нельзя оставить без присмотра.

Альварадо же встречал их гостеприимно. Местные жители так спешно покинули свое селение, что почти все продукты остались в домах. И вот теперь золотоволосый Педро, лучась от радости, спешил угостить своих товарищей всем, что сумел там найти.

— Где индейцы?

Тон Кортеса не предвещал ничего хорошего.

— Разбежались, — беспечно ответил Альварадо. — Увидели наш корабль, подходящий к берегу, и тут же пустились наутек. Хоронятся в окрестных лесах. Тут рядом еще одна деревушка, тоже пустая. Но мука, лепешки, плоды, домашняя птица — все это осталось. В одном из храмов мы нашли несколько золотых безделушек. Короче говоря, добыча пока скудная.

— Командуйте общий сбор! — приказал Кортес капитанам.

Через несколько минут все пятьсот с лишним солдат стояли на берегу, щурясь от ослепительных солнечных лучей. Генерал-капитан начал свою речь:

— Педро, ты меня удивляешь! Ты, один из храбрейших сыновей Испании, не нашел для себя более достойного дела, чем налет на дикарскую деревушку?! Вот это подвиг! Если так уж охота показать себя, то запасись хоть немного терпением. Я уверен, что впереди таких возможностей хватит с лихвой. Говорю это всем. Запомните наизусть! Нельзя грабить местное население. Я не для того потратил такую пропасть денег, чтобы вы тут обирали индейцев. Наших запасов хватит надолго. Если нужно будет, то мы всегда сможет купить все необходимое. Мы пришли сюда колонизировать эту страну, сделав ее частью испанских владений. Где это видано, чтобы солдаты разбойничали на своей же территории?!

После этого внушения Кортес занялся пленниками, которых захватил Альварадо. В первую очередь их накормили, одарили колокольчиками и бусами, после чего за них взялся переводчик. Это был индеец, захваченный Кордобой во время первой экспедиции, старый знакомый Фернана и Себастьяна. Конкистадоры называли его Мельчиор, будучи не в силах выговорить, а уж тем более запомнить настоящее имя. За время пребывания на Кубе он успел неплохо выучить испанский язык. Теперь же, используя все дарованное ему от природы красноречие, он старался убедить местных жителей, что им нечего бояться. Освобожденные пленники внимательно выслушали и покинули деревню, неся вести своим односельчанам.

Глядя на удаляющихся индейцев, Фернан спросил Себастьяна:

— Как думаешь, местные жители поверят мирным заверениям нашего командира?

— Сомневаюсь. Представь, как островитяне испугались, когда к берегу причалил корабль и оттуда высыпало около полусотни людей. Невиданных, белокожих и вооруженных. Они сразу же разбежались. А уж теперь, когда прибыл еще десяток кораблей, то дикарей в родную деревню не заманишь никакими обещаниями. Скорее мы дождемся, что индейцы по всей форме приветствуют непрошеных гостей. Не удивлюсь, если через пару дней на нас обрушится военный флот лодок, приплывших с Юкатана.

Вопреки мрачным предположениям Риоса, через пару дней в селение прибыли только обычные мирные жители. Задумка Кортеса сработала. Они так доверчиво отнеслись к конкистадорам, как будто ничего уже не боялись. Впрочем, испанцы их не обижали. Начался постепенный культурный и торговый обмен. Аборигенов изумляли чужаки. Лошадей они откровенно побаивались, зато за конкистадорами ходили чуть ли не по пятам. С увлечением рассматривали самих солдат, их одежду, оружие, вслушивались в звуки незнакомой речи.

Драгоценных металлов в этих краях, судя по всему, почти не было. Даже у вождей золотые украшения встречались крайне редко. Но вот продукты островитяне несли на обмен с охотой. Свежая и сушеная рыба, мясо, кукуруза, мука и фрукты в огромных количествах менялись на стеклянные бусы и металлические колокольчики. Обе стороны остались довольны.

Кортес не спешил покидать этот мирный остров. Он понимал, что именно здесь он может завершить то, чего не успел сделать на Кубе — превратить набранных людей в настоящую армию. Впереди трудная экспедиция, и выдержать все ее тяготы будет нелегко. Генерал-капитан приложил немало усилий, муштруя свое войско. Воины без устали упражнялись в фехтовании, стрельбе из арбалетов и аркебуз, умению сражаться в строю, маршировать, подчиняться приказам.

Фернан, видя все это, признавал, что Эрнан Кортес подошел к подготовке очень ответственно. Куда более ответственно, чем когда-то Кордоба или даже Грихальва. В свободное время солдаты то бродили по окрестностям, то рыбачили, то с интересом ходили по ближайшим деревушкам. Сам Кортес часто общался с ветеранами прошлых походов, стараясь узнать об этой земле и ее обитателях как можно больше. Несколько дней прошли мирно и без каких-либо происшествий, пока однажды Гонсалес не увяз в конфликте.

В тот день после тренировки он решил прогуляться. Было жарко и молодой человек бесцельно брел по краю фруктового сада. Прямо перед глазами плясала яркая бабочка. Фернан был весьма доволен собой. Всех сегодняшних противников он победил. Набредя на небольшую полянку, почти со всех сторон заросшую деревьями, он присел на большой камень. Поблизости расположилось еще двое испанцев. Один из них, высокий и плечистый мужчина с огненно-рыжей шевелюрой, что-то увлеченно рассказывал товарищу, худому, смуглому и черноволосому. Контраст во внешности был забавен. Гонсалес окинул их рассеянным взглядом, снял с пояса флягу с водой и сделал несколько глотков. Хотелось отдохнуть…

Рыжий верзила, сидевший на земле неподалеку от Фернана, живописал своему другу какую-то историю. Рассказ его, и без того малопонятный из-за специфического морского жаргона, казался Гонсалесу гротескной пародией на человеческую речь еще и потому, что рыжий говорил очень безграмотно. Сам Фернан получил великолепное образование, и его произношение было характерным для дворянина. Рассказчик же безбожно коверкал слова, немного шепелявил и к тому же иногда проглатывал звуки.

Фернан попытался стереть с лица саркастическую улыбку, но рыжий, несмотря на свою внешнюю простоватость, оказался наблюдателен и заметил ухмылку Гонсалеса.

— Молодому кабальеро не по нраву мои слова?

Рыжий скептически осмотрел Фернана с головы до ног. В ушах Гонсалеса фраза прозвучала примерно как: «Маладму кобыльеро ни па нрафу маи слава?». Фернан героическим усилием погасил улыбку и уж хотел было ответить, что никаких претензий к говорившему не имеет. Но тут на ум пришла мысль о том, что термин «кобыльеро» был искажен осознанно, с явным намерением спровоцировать его на ссору.

Фернан неторопливо положил левую ладонь на навершие меча и пристально посмотрел на рыжего. Таким хватом оружие не вытащить, так что этот жест пока должен стать лишь намеком. Верзила, однако, предупреждению не внял. Он наклонился к своему товарищу и прошептал что-то, судя по всему, смешное. Последний громко захохотал, а рыжий окинул Фернана насмешливым взглядом и затем демонстративно сплюнул на землю.

Рыжего звали Хуан и он прославился как один из самых задиристых людей во всем отряде Кортеса. Этот головорез побывал в таком количестве боев и походов, что мог считаться ветераном по любым меркам. Его мало кто называл по имени. Больше знали под прозвищем «Рыжий Бык». Несомненно, такая кличка подходила ему идеально — он весил чуть ли не в полтора раза больше, чем мускулистый, но стройный Фернан. На редкость здоровый и плечистый, Хуан никогда не бегал от драки, а если таковой не предвиделось, то он частенько сам искал для нее повод.

Гонсалесу этой провокации хватило, чтобы миролюбивое настроение его покинуло и возникло стойкое желание проучить наглеца. Верзила самоуверенно улыбался, щуря глаза. Постороннему человеку его вид мог показаться добродушным. Но Фернан понимал, что рыжий давно потерял счет людям, убитым на войне, а то и в темном переулке. Впрочем, Гонсалес также уложил далеко не одного подобного головореза на ночных улицах Севильи.

— Надеюсь, что ты проживешь достаточно долго для того, чтобы успеть вернуться в свою родную Малагу, — процедил сквозь зубы Фернан. — Сможешь там уйти в монастырь и тем самым спасешь хотя бы душу. Тело твое спасти нет никакой возможности — оно от рождения принадлежит дураку и хаму.

Хуан вскочил и ринулся на обидчика. Кто мог ожидать такой прыти от столь массивного человека? Будь на месте Фернана кто-нибудь более беспечный, он бы уже погиб. Но Гонсалес все же был куда более ловким, чем его оппонент. Они выхватили мечи одновременно и закружились, обмениваясь ударами. Точнее, кружился вокруг соперника все больше один Фернан, сполна используя преимущество в скорости и подвижности.

— Видать, все же надеждам моим не суждено сбыться! — оскалился он в насмешливой улыбке. — Не видать тебе больше далекой Малаги.

«Рыжий Бык» не ответил. Он, сопя, наносил размашистые удары, каждый из которых, не будучи парирован, вполне мог разрубить противника чуть ли не пополам. Сила у него в руках была действительно неимоверная. Гонсалес не стушевался. Похоже, Хуан надеется на легкую победу. Зря!

Собеседник рыжего попытался урезонить сражающихся. Поначалу он действовал словами, затем попробовал ухватить Фернана за рукав, надеясь остановить тем самым бой. Гонсалес из-за этого несвоевременного вмешательства чуть не пропустил вражеский удар. Он отшатнулся от наседавшего Хуана и раздраженно вырвал материю из руки нечаянного свидетеля их поединка. Затем, не глядя, махнул мечом в сторону вмешавшегося, стремясь отогнать его подальше. Тот действительно отшатнулся от свистнувшего клинка и тут же куда-то убежал. Ну что же, некому будет лезть под горячую руку, и на том спасибо.

Обменявшись с рыжим буквально десятком ударов, Фернан понял, что Хуан ему в равные соперники никак не годится. Верзила надеялся больше на недюжинную силу и, хотя обладал большим опытом, но все же техника его была далека от совершенства. Не говоря уж о том, как прямолинейно он двигался. Гонсалес прекрасно помнил слова своего наставника: «Когда ты уходишь от чужого удара, то каждый твой шаг по прямой линии назад — это шаг на краю могилы. Рано или поздно ты оступишься и распрощаешься с жизнью». Что же, рыжий, видимо, не слышал таких наставлений. Сам Фернан почти каждую атаку начинал с передвижений вперед под углом. Он шагал то вправо, то влево, оценивая положение обоих участников схватки и выбирая наиболее выгодную позицию, которая позволит нанести решающий удар. Отступал он также не назад, а в сторону, просто уходя с линии вражеской атаки.

Это быстро принесло свои плоды. Фернан в очередной раз увел чужой клинок в сторону и обратным движением хлестнул кончиком меча по щеке Хуана. Рана была неопасной, а для такого матерого толстокожего бугая даже и не очень болезненной, но обидной. «Рыжий Бык» схватился за кровоточащую скулу левой рукой и отскочил.

«И как только этот болван умудрился дожить до столь почтенного возраста?» — с недоумением подумал Фернан. — Учитывая его склонность искать себе неприятности и сравнительно невеликое мастерство во владении оружием. Странно, что его давным-давно не закололи в результате какой-нибудь ссоры. Вечно мне самая грязная работа достается, что в Севилье, что здесь».

Фернан стоял, выставив меч перед собой. Острие смотрело в грудь неприятелю. На лице у Гонсалеса мелькнула издевательская улыбка. На самом деле ему было не до веселья — он относился к любому бою серьезно. Но Фернан прекрасно понимал, насколько важным является умение вывести противника из душевного равновесия. Уловка сработала — «Рыжий Бык» заметно разозлился и, рявкнув какое-то труднопроизносимое ругательство, снова ринулся в атаку. Нападал он еще более предсказуемо, чем раньше.

Вскоре затрещали заросли. Кто-то спешил прекратить ссору. Фернан решил, что он вполне успеет завершить бой до постороннего вмешательства. Он демонстративно отшатнулся влево и Хуан попался на этот нехитрый трюк. Рыжий, в своем стремлении убить молодого наглеца, кинулся вперед без оглядки. А Гонсалес, отбив очередной удар и сделав пируэт, оказался сбоку от противника. Его клинок свистнул, рассекая воздух и распарывая тело. Длинная кровавая полоса пролегла от плеча и до самой поясницы.

Хуан пошатнулся и неловко упал, приземлившись на локоть, а затем опрокинувшись на спину. Подняв глаза вверх, он увидел острие меча, которое через мгновение должно было пришпилить его к земле.

В это мгновение в локоть правой руки Фернана мертвой хваткой вцепились чьи-то ладони, мешая завершить уже начатое движение. Гонсалес яростно дернулся, навалившись всем весом тела, но его держали крепко.

— Фернан, перестань, что ты делаешь?! — прозвучал голос Себастьяна.

Хуан быстро сообразил, что почти неминуемая смерть пока что откладывается и попытался тут же воспользоваться ситуацией. В правой руке он все еще сжимал рукоять меча и сразу же сделал выпад, пытаясь зацепить Фернана. Тому ничего другого не оставалось, кроме как откинуться назад, спасаясь от вражеского клинка. Острие немного не достало до бедра, а Гонсалес повалился на спину, приземлившись сверху на Себастьяна.

— Что здесь, черт возьми, происходит!

Не узнать голос самого Эрнана Кортеса было невозможно. Все участники событий в этот момент лежали на земле и тут же забарахтались, пытаясь как можно скорее подняться на ноги и предстать перед грозным предводителем в более-менее приличном виде.

Фернану удалось встать раньше остальных. Он отошел в сторону, не желая поворачиваться спиной к недобитому противнику. Кортес дождался, пока Хуан также поднимется на ноги, затем отрывисто сказал:

— У меня слишком мало людей, чтобы позволять им убивать друг друга. Запомните! Из подобных ссор ни один живым не выйдет — победителя я тут же прикажу повесить. И даже тело потом не позволю похоронить по-христиански!

Слова прозвучали резко, как удар бича. Кортес не стал дожидаться ответа, развернулся и быстрым шагом ушел. Видно было, что он не собирается тратить свое время на длительные уговоры, равно же и не сомневается в том, что обещание его будет принято к вниманию.

Фернан угрюмо двинулся вслед за ушедшим предводителем, на ходу вытирая испачканный кровью клинок. Он понимал, что генерал-капитан слов на ветер не бросает. Рядом с ним, немного позади, плелся и Себастьян.

— Проклятье, зачем ты вмешался?! — на ходу прорычал раздосадованный Фернан. — Не мог опоздать на какую-то секунду.

— Фернан, — миролюбиво произнес Себастьян. — Останавливая твой удар, я спасал тебя, а вовсе не Хуана. Кортес не шутил, как ты понимаешь.

— Если бы я заколол этого мерзавца до появления Кортеса…

— То он бы все равно приказал тебя повесить, — закончил Себастьян. — Я неплохо знаю нашего предводителя. Поверь, он правит железной рукой. Он ценит тебя, но еще больше он ценит дисциплину.

— Хорошо, ну а мне ты что теперь посоветуешь делать? — слегка остыв, буркнул Фернан. — Сам понимаешь, Хуан вряд ли забудет свое поражение. Рано или поздно он улучит момент, когда я повернусь к нему спиной. Догадываешься, что произойдет тогда? Этого негодяя даже приказ Кортеса не остановит.

— Я всегда прикрою тебе спину.

Гонсалес вздохнул. Взвинченный и не остывший еще после боя, он все же повернулся и благодарно кивнул, отдавая должное своему другу. Это была правда. Себастьян действительно всегда приходил на помощь. Сколько раз он уже спасал жизнь Фернану? Даже и не сосчитать.

Об этом конфликте вскоре стало известно. Хуан вряд ли хвастался своим поражением, Фернан и Себастьян тоже молчали, и уж сам Кортес наверняка не сплетничал. Видимо, проговорился товарищ «Рыжего Быка», который, позвав подмогу, по сути, спас приятелю жизнь. Никаких особых последствий этот инцидент не повлек.

Зато другое событие стало настоящим потрясением для всех конкистадоров. Пообщавшись с местными жителями, они узнали, что где-то там, в глубине земель, живут белые люди. Говорили, что их двое. Сколько правды было в этих словах? Никто не мог сказать. Зачем индейцам врать? Но в то же время, никто из жителей деревни своими глазами этих европейцев не видел. А в достоверность слухов мог поверить лишь самый наивный простак. Вон их сколько ходит. И один удивительнее другого.

Испанцев эта новость весьма взбудоражила. Самые нетерпеливые порывались чуть ли не сразу же отправиться на поиски несчастных соотечественников. Кортес собрал совещание.

— Как они вообще здесь оказались? — задумчиво спросил Пуэртокарреро. — Не может ли это быть кто-то из солдат Кордобы?

— Сложно сказать, — ответил Себастьян. — Тогда много людей погибло, но, возможно, кроме нас с Фернаном, и еще кто-то схоронился в лесах. Если так, то нужно их выручить. Бедняги уже, наверное, всякую надежду потеряли.

— Может быть, и нет никаких испанцев, — с сомнением ответил Диего де Ордас. — Мало ли что наплетут дикари. Возможно, они всего лишь хотят заманить нас в глубину своих владений.

— О чем тут думать?! — горячился Альварадо. — Там наши братья по вере томятся в плену. Нужно освободить их любой ценой. Я готов возглавить отряд. Если окажется, что это ложь, то пускай индейцы пеняют на себя.

— Не торопись, — остановил его Кортес. — Фернан, Себастьян, что скажете? Могли ли испанцы, попав в руки к местным жителям, уцелеть и остаться жить среди них?

— Мы сами именно так и жили, — ответил Гонсалес. — А куда им деваться? С Юкатана так просто не выбраться. Честно говоря, сведений слишком мало. Мы в свое время сбежали из индейского города, потому как подозревали, что нас хотят принести в жертву. Возможно, над ними нависла такая же угроза. Дикари далеко не всегда режут пленников сразу же. Если все именно так и обстоит, то нужно спешить на помощь.

— Да, — кивнул Себастьян. — Но следует это делать расчетливо. Педро думает, что можно вот так запросто, лихим кавалерийским наскоком залететь в любой местный город и без проблем освободить пленников. К сожалению, нет. Несколько десятков солдат или даже сотня пропадет в этих джунглях без вести. Если это все-таки ловушка, то будет то же самое, что и с экспедицией Кордобы.

— Да, — поддержал друга Фернан. — Силы индейцев велики. Тут придется идти всем нашим отрядом, если хотим выбраться живыми.

Но расспросив прибрежных жителей подробнее, конкистадоры узнали, что два испанца томятся в этих краях уже не первый год. Если это так, то им вряд ли грозит неминуемая и скорая гибель. Несколько индейских купцов советовали просто выкупить пленников. Кортес прислушался к их словам. Генерал-капитан принялся за письмо.

«Сеньоры, — писал он. — Я рад приветствовать вас и сообщить, что я, кабальеро Эрнан Кортес де Монрой и Писарро Альтамирано, прибыл в эти края во главе крупной экспедиции. Я приму вас со всем возможным радушием, если вы пожелаете к нам присоединиться. Купцы, которые принесут вам это послание, получили хорошую плату. Они утверждают, что этого более чем достаточно для выкупа из плена двух человек. Если вы мечтали вновь встретить своих соотечественников и единоверцев, то это самый лучший шанс. Каравелла будет восемь дней ждать возле мыса, куда вас проводят вышеназванные купцы. Прощаюсь в надежде на скорую встречу».

Запечатав письмо, он задумался. Если эти двое несчастных действительно провели здесь уже много лет, то не забыли ли они еще родную речь? Помнят ли, что такое письменность и как ее читать? Впрочем, это послание можно считать лишь дополнением. В первую очередь он надеялся на купцов, которые отправятся на розыски пленников. Те получили столько яркой ткани и бус, что выполнят свою работу хорошо. На словах они передадут то, что, возможно, не сумеют прочесть давно потерявшиеся европейцы. А по возвращению индейцев ожидает вторая часть платы. Так что на них можно положиться. Только бы все эти слухи оказались правдой.

Диего де Ордас отплыл на корабле, увозя с собой купцов и выкуп за двух человек. Прибыв к указанному мысу, стал на якорь и принялся ожидать прибытия испанцев из глубин Юкатана. Кортес же, мирясь с вынужденной задержкой, все время посвящал своему войску. Постепенно он узнал сильные и слабые стороны каждого из подчиненных. Теперь генерал-капитан понимал, кому лучше доверить аркебузы и арбалеты, кто лучше держится в седле, кого отправлять на разведку и кто лучше всех владеет мечом.

Между тем положенное время прошло, а к Диего де Ордасу так никто и не явился. Индейцы, взявшиеся передать послание и выкуп, также не вернулись. Прождав на день больше обещанного, он отправился обратно на Косумель. Были ли слухи ложью? Сказать не мог никто. Понимая, что вечно оставаться на одном месте нельзя, Кортес отдал приказ к отплытию. Но в тот же день эскадре пришлось вернуться — на одном из кораблей обнаружилась поломка. На устранение ушло несколько дней.

За это время на остров прибывали десятки лодок — Косумель был оживленным местом паломничества и торговли. А теперь многие приплывали сюда еще и для того, чтобы своими глазами увидеть белокожих людей, их огромные корабли, лошадей, оружие и пушки. Аборигены, любопытные и непосредственные, как дети, зачастую ни на шаг не отходили от невиданных чужаков. Такой ажиотаж несколько выводил из себя. А весть о пришельцах из-за моря разносилась все шире…

Однажды утром на побережье к нескольким европейцам подошла группа индейцев. Один из них вышел вперед. Глядя на конкистадоров совершенно безумными глазами, он упал на колени, как будто силы покинули его и с трудом пробормотал:

— Бог… Святая Мария… Севилья…

Ошеломленные, испанцы поспешили к нему. Теперь они поняли, что слухи о пленном земляке оказались святой правдой. Честно говоря, если бы этот человек не заговорил, то признать в нем соотечественника конкистадоры бы не смогли. Это был худой мужчина средних лет, смуглый от природы, а при тропическом палящем солнце кожа его стала почти неотличима цветом от кожи индейца. Темноглазый и черноволосый, он носил какие-то немыслимые одежды как раз по местной моде. Вылитый туземец! Когда он увидел испанцев воочию, то впал в некую прострацию. Он скользил взглядом с одного лица на другое, как будто не веря глазам, и ничего не говорил. Его тут же повели к Эрнану Кортесу.

Прибыв к генерал-капитану, этот человек склонился в глубоком поклоне, опустив руку к земле, а затем поцеловал пальцы. Прожив на Юкатане столько лет, он прочно перенял привычки окружающих, так что даже приветствовал командира в традиционной индейской манере. Кортес, которому уже доложили о том, кто это такой, подошел и сердечно обнял бывшего пленника. Тут же его накормили, выдали привычную для европейца одежду и стали расспрашивать. Человека звали Херонимо де Агиляр. Все еще не веря своему счастью, он принялся рассказывать:

— Нас было… балун… много. Почти двадцать человек. Уже давно, так давно. Прошло уже… вашак… восемь… лет.

Видно было, что он так долго не говорил на родном языке, что с трудом формулировал даже короткие предложения. В его рассказе причудливо переплетались испанские и индейские слова. Впрочем, Агиляр почти сразу понимал, что сбивается на чужую речь и исправлялся, повторяя нужное слово на испанском. Хриплым, невыразительным голосом он продолжал свое повествование.

— Мы попали в… — он досадливо взмахнул худыми жилистыми руками, пытаясь вспомнить подходящее слово, но не совладал и нашел другой выход. — Корабль разбился… Долго, десять или пятнадцать дней нас носило по морю. Нет припасов, нет паруса, почти нет воды. Тесно… Лодка черпала морскую воду.

Постепенно речь его стала более уверенной. Как будто Агиляр, оказавшись среди соотечественников, набирался у них сил и быстрее становился вновь испанцем.

— Почти половина людей умерла… Жажда, беспощадное солнце. Мы выбрасывали тела за борт. Уже не было сил даже помолиться… Зато места стало больше. Потом нас прибило к суше. Поначалу мы возрадовались. Но вскоре уже жалели… Да, жалели о том, что не умерли в море. Нас захватили индейцы. Это было большим праздником. Пять человек зарезали во славу своим богам. А телами убитых затем пировали. Мы видели все это. Своими глазами видели. Нас, оставшихся, заперли в клетки. Хотели убить и съесть потом.

— Запасливые, — угрюмо прокомментировал Себастьян.

— Но мы сумели сломать двери клеток. Сбежали, — продолжал свой отрывистый рассказ Агиляр. — Скитались по джунглям… Уже ни на что не рассчитывали. Кто-то умер от лихорадки, другого ужалила… чан… большая черная змея. Очень опасная змея! Так мы и брели вперед…

Фернан смотрел на говорившего со смесью жалости и ужаса. Уж он-то, как никто другой мог прочувствовать всю кошмарность подобной ситуации. Чужая земля, непонятная речь, незнакомые плоды на деревьях. Какие из них можно есть? Какие нельзя? Кругом кишат змеи и пауки. В какую сторону идти? Как не натолкнуться на дикарей? Что делать дальше? И ведь эти беглецы, в отличие от него и Себастьяна, были наверняка безоружны! Тут он представил себе, что случилось бы, если бы судьба оказалась к нему менее благосклонна. Вот точно так же он мог прожить в плену у индейцев несколько лет. Потерял бы привычный облик и стал забывать родной язык.

— Но все же мы стали… бак… — Агиляр задумался и тут же перевел. — Пленниками! Тот… ахав… вождь был уже не таким свирепым. Нас сделали рабами, но хоть в жертву не приносили. Так шли года. Один за другим мои друзья умирали. От работы, от болезни, от тоски.

— Неужели ты остался один? — спросил Кортес. — Нам говорили, что у индейцев в плену два испанца.

— Да, там остался мой товарищ. Гонсало де Герреро. Храбрый, сильный, решительный. Судьба ему улыбнулась. Он стал среди дикарей важным человеком. Женился, у него появились дети. Я пришел к нему и сказал: «Пойдем к нашим братьям!». Но он не захотел. Он теперь совсем как индеец. Ритуальные шрамы украшают лицо. Нос и уши проколоты, длинные волосы заплетены в косы. У него татуировки. Гонсало даже речь родную уже не помнит. Мы говорили на индейском языке. Да он даже и не Гонсало больше. Он носит теперь имя, которое ему дали здесь. Он сказал: «Эта земля — моя родина!». Но он пожелал мне удачи и мы расстались друзьями.

Эта встреча стала настоящим везением и для экспедиции и для Херонимо де Агиляра. У Кортеса появился надежный переводчик, который хорошо знал индейцев, их обычаи и привычки. Пленник же, давно уже распрощавшийся с надеждой вернуться к своим товарищам, радовался как ребенок и постепенно учился вновь быть испанцем. После восьми лет невзгод он с трудом привыкал к европейской одежде и долго еще мешал слова двух языков. Но чем больше времени проходило, тем больше он осваивался. У Агиляра оказалась при себе книга, которую он хранил как самую драгоценную реликвию. Фернан как то проявил к ней любопытство. Херонимо достал книгу из сумки и торжественно развернул. Это был самый обычный молитвенник, но для бывшего пленника она не имела цены.

— Именно читая его, я умудрился не забыть испанский, — сказал Агиляр. — Мои товарищи умерли один за другим, а Гонсало де Герреро жил в добрых двух днях пути. Говорить было не с кем. Если бы не эта книга, то я давно стал бы настоящим индейцем.

Фернан задумчиво смотрел на пожелтевшие страницы. Удивителен Новый Свет! Как здесь все не похоже на Европу. Люди, их речь, традиции и религия. Погода, животные, растения… Даже вот этот человек. Он держит истрепанную, замусоленную книгу и смотрит на нее с благоговением, как на Святой Грааль. Для бывшего пленника она являлась единственной нитью, которая связывала его самого с Испанией. Фернан в очередной раз поблагодарил бога за то, что им с Себастьяном посчастливилось быстро вернуться на Кубу.

Ну а отряд Эрнана Кортеса уже на следующий день покинул остров Косумель. Двигались вдоль побережья Юкатана, по давно знакомому маршруту, известному благодаря прошлым экспедициям. В пути никаких происшествий не было. Генерал-капитан планировал сделать следующую остановку в устье реки Табаско. Грихальву местные жители встречали гостеприимно. Увы, запас их радушия, как оказалось, исчерпался. Когда корабли подошли к берегу, стало видно, что испанцев встречает огромная армия, которая не остановится ни перед чем, лишь бы не позволить чужакам высадиться.

  • Ресурсы для пришельцев / БЛОКНОТ ПТИЦЕЛОВА. Моя маленькая война / Птицелов Фрагорийский
  • [А]  / Другая жизнь / Кладец Александр Александрович
  • Весна / Головин Константин
  • Чего только не бывает в жизни. / Серёга и Колдун-проказник. Комикс. / Найко
  • Последний Закат / Чанов Игорь
  • Чистоговорки на "Р" / Рыжая планета / Великолепная Ярослава
  • Один весьма интересный случай в трамвае / Карев Дмитрий
  • Серебряный Ветер / Окружности мыслей / Lodin
  • Виноградные тоннели / Билли Фокс
  • домой / Прозаические зарисовки / Аделина Мирт
  • Конец концам / Орел в Подполье / Ничего Ноль Пустота

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль