29. Карательная экспедиция Нарваэса

Губернатор Кубы, Диего Веласкес де Куэльяр, отлично помнил о сбежавшей от него экспедиции. Кортес вышел из-под контроля. Он двинулся покорять новые территории вопреки пожеланиям своего начальника. Более того, этот наглец сумел даже отправить весть в Испанию, о чем Веласкес узнал уже слишком поздно. И все же на том корабле нашлись верные губернатору люди. Когда каравелла проходила мимо его острова, однажды ночью один из матросов бросился в море и доплыл до берега. Так правитель Кубы узнал обо всем. Что своевольный Кортес добился оглушительного успеха, что в Европу, к королевскому двору, направляется огромный клад золота, и что экспедиция не собирается останавливаться на достигнутом. Разъяренный Веласкес послал вдогонку целый флот, но было слишком поздно. Каравелла к этому времени находилась уже далеко в открытом море и спешила на восток.

Но губернатор был не такой человек, чтобы молча проглотить обиду. Собрать и снарядить новый отряд оказалось делом долгим, изнурительным и затратным. Последнее особенно выводило его из себя. Но он утешал себя тем, что все потраченное вернет сторицей. Вторая экспедиция пройдет по следам первой, арестует Кортеса и его дружков, а все имеющееся у них золото перейдет по справедливости к нему. Так рассуждал Диего Веласкес. И потому не жалел денег.

Огромный по меркам Нового Света флот из восемнадцати кораблей покидал Кубу. Восемьсот солдат, восемьдесят боевых лошадей, примерно столько же аркебуз, больше сотни арбалетов, пушки, порох… В этом отряде людей было вдвое больше, чем у Кортеса, да и вооружены они были гораздо лучше. Командиром губернатор поставил Панфило де Нарваэса — немолодого уже человека, опытного и решительного. Веласкесу оставалось лишь ждать, когда же Нарваэс вернется обратно, везя мятежников закованными в цепи, а золото — сложенным в бесчисленные сундуки.

…

Гонсало де Сандоваль обходил обновленные укрепления Веракруса. Только три дня назад строители закончили очередные работы. Результатом он остался вполне доволен. Высокие зубчатые стены, сложенные из камня, ворота защищены башнями с бойницами. Подходы затруднены новыми рвами и валами. Город неприступен. Все, как и просил генерал-капитан. Теперь тут можно настоящую осаду выдержать, даже против европейской армии, что уж говорить про индейцев, если те даже пожелают напасть.

Да и вообще он хорошо потрудился. После гибели Эскаланте в крепости царили самые мрачные настроения. Большую часть гарнизона составляли не солдаты, а бывшие моряки уничтоженных кораблей. Тоже люди храбрые, но все же не воины. Сильной власти не было, чего ждать от местных жителей, сказать никто не мог. На Гонсало, совсем еще молодого, даже подчиненные смотрели с предубеждением.

Но он взялся за дело энергично. Весть о сожжении Куальпопоки пронеслась по империи подобно урагану. Саму казнь Сандоваль хорошо помнил. Жестокое наказание… Однако она помогла оградить Веракрус от очередного нападения. Каждый губернатор, не желавший, чтобы этот ураган его зацепил, поневоле испуганно склонил голову. Никто больше не отваживался тревожить окрестности испанской крепости. Никто не хотел на костер.

Гонсало часто навещал столицу тотонаков — Семпоалу. Толстый вождь принимал его с великим почетом. Индейцы снабжали гарнизон щедрее прежнего. Теперь Веракрус расцвел. На центральной площади шла бойкая торговля. Причем не только туземцев с испанцами. Местные жители из разных племен приходили сюда послами, а заодно торговали между собой. Но и про основную свою миссию не забывали. Сандоваль принимал делегации, которые говорили примерно одно и то же — жадность ацтеков давно всем надоела. Окрестные племена надеялись на защиту непобедимых испанских солдат.

Гонсало оглянулся, пробежав глазами по башням Веракруса. Сооружение просто несокрушимое. Хотя вокруг все тихо и спокойно, но стражники добросовестно стоят на стенах. Знают, что капитан строго следит за дисциплиной. Из ворот гурьбой вышли индейцы. Видать, носильщики какого-то купца. Торговцы приходят сюда без опаски, знают, что здесь им ничего не грозит. Этим тоже, пожалуй, можно гордиться.

«Ей-богу, я хорошо потрудился! Настоящая цитадель! А ведь поначалу даже сами солдаты гарнизона смотрели на меня с сомнением. Двадцатидвухлетний мальчишка, совсем еще молодой и неопытный, вовсе не казался им надежным капитаном, — Гонсало помимо воли улыбнулся. — Зато теперь, когда я припугнул ацтеков и взял под контроль тотонаков, ни у кого из индейцев или испанцев не возникает сомнений в том, кто командует на побережье»

В Веракрусе все хорошо. Единственное, что тревожило нового коменданта, так это события в столице. Когда он оттуда уезжал, там уже было неспокойно. Сумеет ли Эрнан Кортес совладать с растущим недовольством вождей и жрецов? Людей у него всего ничего. Но, как оказалось, переживать следовало в первую очередь за себя самого.

К нему прибежали индейцы из рыбачьего поселка, находящегося неподалеку. Взбудораженные и удивленные, они повторяли одно и то же слово: «Лодки, лодки, большие лодки». Сандоваль тут же вызвал к себе одного из моряков, который сидел в Веракрусе с самого первого дня и хорошо уже говорил на местном наречии. Расспросив рыбаков, тот с угрюмым видом повернулся к командиру:

— Похоже, к нам пожаловали гости. Скорее всего, про нас вспомнил губернатор Кубы.

— Солдат много?

— Несколько сотен. Кораблей под два десятка.

Гонсало от души выругался. Как быстро ситуация меняется! Только что любовался стенами Веракруса и радовался тому, как все хорошо и спокойно. Отрядив целый отряд индейцев на разведку, он поспешил к крепости. Стены действительно внушали почтение. Но кто будет их охранять? Он лихорадочно давал распоряжения:

— Рауль, собери всех больных и раненых и уведи в какую-нибудь дальнюю индейскую деревню. Если кому-то совсем плохо, пускай тотонаки унесут на носилках. Родриго, вели заряжать пушки. Пускай артиллеристы от них не отходят ни на миг! Дай бог, чтобы они нам не понадобились! Пабло, беги в Семпоалу. Предупреди вождей, чтобы были наготове. Да, еще, распорядись, чтобы они еды прислали побольше. Кто знает, не придется ли нам сидеть в осаде.

В Веракрусе начались спешные приготовления к обороне. После того, как небоеспособные покинули крепость, Сандоваль пересчитал оставшихся. Всего-то семьдесят человек. В столицу уже спешили гонцы с донесением. Но до Теночтитлана не один день пути. Да и сможет ли Кортес прийти на помощь? Надежда у молодого коменданта оставалась лишь одна — Нарваэс наверняка не знает о том, сколько здесь людей в гарнизоне. Нужно сделать вид, что солдат у него хватает с избытком, тогда прибывшие, может быть, и не решатся на штурм.

На следующий день к воротам Веракруса подошла небольшая делегация. Гонсало об этом узнал заранее, да путники и не скрывались. Они беспрепятственно вошли в крепость. Стража у входа приветствовала их и подсказала, где искать командира. Внутри хватало народу. Туда-сюда сновали индейцы. То тут, то там стояли испанские солдаты, занятые своими делами. Вскоре посланцы Нарваэса подошли к высокому зданию, куда их снова совершенно свободно впустили часовые. В большом зале сидел за столом совсем еще молодой русоволосый мужчина в хорошей кирасе и чистой опрятной одежде.

— Приветствую вас, сеньоры, — уверенно произнес он. — Я Гонсало де Сандоваль, комендант крепости Веракрус. Вы пришли, чтобы пополнить мой гарнизон?

— Приветствуем вас от имени нашего предводителя, Панфило де Нарваэса, — учтиво, но холодно ответил один из прибывших. — Меня зовут Сесар Гарсия. Мы посетили вас с другой целью. Губернатор Кубы, Диего Веласкес де Куэльяр, повелел нам навести порядок в этих землях…

— А разве здесь царит беспорядок? — с наигранным недоумением осведомился Сандоваль.

— … и взять под стражу мятежника и предателя Эрнана Кортеса. Вам же мы предлагаем сдать крепость, раскаяться и перейти под начало Панфило де Нарваэса.

Ну что же, слова сказаны. Хотя Гонсало и ожидал чего-то подобного, но лишь теперь ощутил в полной мере угрозу, тающуюся в прозвучавшей речи. Послы были столь уверены в том, что им уступят, что вели себя с удивительной наглостью. Неужели они ничего не боятся?

— Я назначен на пост храбрейшим из командиров, сеньором Эрнаном Кортесом, и поклялся верно ему служить. И лишь на первый раз прощаю вашу дерзость и несправедливые слова, сказанные в адрес моего генерал-капитана.

— У нас есть приказ, написанный лично губернатором, — упрямился Гарсия. — Там сказано, что любого человека, который откажется подчиняться, следует считаться изменником. И карать таких будут со всей строгостью. Сейчас я прилюдно зачитаю его на площади. Пускай ваши солдаты знают, на какую участь вы их обрекаете своей глупостью.

— Здесь я командую, — начал постепенно закипать Сандоваль. — Только я решаю, какие указы звучат в Веракрусе. А пугать нас гневом Веласкеса нечего. Мои солдаты и пострашнее угрозы слышали.

— Вы арестованы! — разозлился Гарсия. — Сдайте оружие и следуйте за нами.

— Стража! — громко крикнул Сандоваль.

В комнату ворвался десяток испанских солдат. Послы не успели даже обнажить мечи. Не ожидая такого решительного сопротивления, они буквально за несколько секунд оказались связаны.

— Вы так отважны, зная, что совсем рядом Нарваэс с огромной армией, — холодно промолвил Сандоваль. — Но он вам не поможет. Посмотрим, много ли останется от вашей храбрости, когда вы предстанете перед Эрнаном Кортесом. Сможете в лицо повторить ему слова об изменниках и арестах.

Не прошло и десяти минут, как пленники на плечах у самых сильных носильщиков начали свое путешествие в Теночтитлан. А Сандоваль тем временем, скрывая беспокойство, ждал, каков же будет ответный ход неприятеля. Судьба воистину смеялась над ним! В столице небольшой испанский гарнизон окружен сотнями тысяч индейцев. И вот с Кубы приходит серьезный военный отряд, но вовсе не для того, чтобы помочь, а, наоборот, с угрозами. Томиться неведением коменданту Веракруса пришлось недолго.

Уже на следующий день к крепости подошел довольно большой отряд. Вел его высокий светлобородый человек в кирасе, плаще и шлеме с пышным плюмажем. На этот раз ворота оказались закрыты — гостям были не рады. В воздухе раздался требовательный рев:

— Кто здесь командует?

— Я, Гонсало де Сандоваль, комендант крепости Вилья-Рика-де-ла-Вера-Крус. Зачем пожаловали?

Сандоваль вышел на стену и стоял не прячась. Не хотелось думать, что Нарваэс прикажет стрелять по нему. Как бы там ни было, нельзя показывать страх. В конце концов, он здесь хозяин.

— По какому праву ты задержал моих посланцев?

— Они призывали к мятежу против генерал-капитана Эрнана Кортеса. За это я их арестовал и отправил на суд к своему командиру.

— Послушай меня, сынок, — усмехнулся Нарваэс. — Я, так и быть, прощу тебе это самоуправство, но ты не наглей. Открывай ворота и сдавайся. Второй раз предлагать не буду.

Сандоваль собрался с духом. В груди ощутимо кольнуло. Сомнения не давали покоя. Не обрекает ли он себя и всех своих солдат на гибель? Успеет ли Эрнан Кортес прийти на выручку? До столицы не один день пути. Да и сможет ли генерал-капитан, окруженный морем ацтеков, покинуть Теночтитлан? Уступать людям губернатора не хотелось…

— Мой гарнизон готов к бою, — веско бросил Гонсало.

— Не смеши! — расхохотался Нарваэс, после чего рявкнул. — Кого ты пытаешься обмануть?! Думаешь, я не знаю, что у тебя не наберется и сотни человек? Трое солдат, оставленных Кортесом неподалеку на добыче золота, перешли на мою сторону и все мне рассказали. У тебя тут сплошь раненые да убогие, парочка пушек, и хорошо, если хотя бы пять арбалетов. Да у меня одной только кавалерии больше, чем у тебя всего людей. Открывай ворота!

Сандоваль мысленно проклял перебежчиков. Нарваэс знает всю правду. Если сейчас не сдаться, то снисхождения не будет. Губернатор Кубы наверняка приказывал строго обойтись с бунтовщиками. Перед Гонсало замаячил призрак виселицы. Какой позор для кабальеро! Быть повешенным, как дезертир и преступник. Долго ли Веракрус сможет обороняться?

Но перед мысленным взором молодого капитана встал Эрнан Кортес, который организовал всю экспедицию, провел солдат через десятки опасностей, сам сто раз рисковал жизнью. Кортес, который поверил в Сандоваля, возвысил его, назначил комендантом крепости, и, как никто другой вправе был рассчитывать на верность. Гонсало не мог подвести этого человека.

Сандоваль откашлялся и ответил, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее:

— Я не подчиняюсь приказам Диего Веласкеса, равно как и любого из его помощников. Эрнан Кортес дал мне распоряжение удерживать крепость и я буду делать это, пока сил хватит.

— Сынок, я с тобой нежничать не собираюсь! — рассвирепел Нарваэс. — Не сдашься, пощады не жди!

— Я скорее сожгу город дотла, чем уступлю его. И я тебе не сынок. Будь у меня такой отец, я бы умер от позора! — заорал взбешенный Гонсало. — Убирайся! В следующий раз встречу пушечным залпом!

С этими словами он отступил под защиту укреплений. Вызов брошен. Сегодня штурма можно уж точно не бояться. Нарваэс был настолько самоуверен, что пришел сюда с несчастной сотней пехоты, надеясь, что ворота перед ним распахнут добровольно. Столь малыми силами, без пушек, стрелков, осадных лестниц он бы в жизни не взял Веракрус.

Сандоваль снова обходил стены. И в очередной раз хвалил себя за то, что так спешил со стройкой. Валы, рвы, частоколы, каменные башни. Крепость практически неприступна, даже несмотря на маленький отряд защитников. Тут еще вовсе неизвестно, отважится ли Нарваэс на штурм. Местность вокруг открытая, прятаться негде. Даже несчастные две пушки в руках опытных артиллеристов нанесут заметный ущерб. И все же надежды его были на помощь Кортеса.

Прибывшее с Кубы войско атаковать Веракрус так и не решилось. То ли Нарваэс понимал, что во время приступа потеряет слишком много солдат, то ли счел отряд упрямого Сандоваля слишком мелкой помехой, недостойной внимания. В итоге вторая экспедиция расположилась лагерем в нескольких часах ходьбы от крепости. Похоже, только теперь ее командир осознал трудности, связанные с походом. Идти наобум вглубь незнакомых мест, не имея проводников, не зная языка, без обоза с провизией… Все это было слишком рискованно. А Гонсало, хмурый и одолеваемый беспокойством, засел в Веракрусе, ожидая хоть каких-то вестей от своего генерал-капитана.

…

Монтесума раньше Кортеса узнал о том, что на побережье прибыл Нарваэс. У него повсюду хватало верных людей. И хотя его вестники не знали всех подробностей о внутренних конфликтах испанцев, но главное они уяснили четко — новый отряд прибыл для того, чтобы пленить Кортеса. Император пригласил генерал-капитана к себе.

— Малинче, до меня дошла весть, которая преисполнила мое сердце радостью. Неподалеку от Семпоалы высадились твои соотечественники. Несомненно, они прибыли, чтобы помочь тебе вернуться на родину. Теперь тебе не нужно строить корабли, у них их хватит на всех.

Кортес не верил своим ушам. Ликование распирало его душу — Пуэртокарреро добился успеха в Испании! Несомненно, это прибывший из Европы флот! Первая радость утихла столь же быстро, как и возникла. Он вспомнил, как неохотно корона вникает в заморские дела. Золото, присланное из Нового Света, король, разумеется, принял. Но глупо надеяться, что он так поспешно снарядил огромную экспедицию. Казна вечно пуста. Вторая мысль была о губернаторе Кубы.

Монтесума же охотно показал рисунки, принесенный гонцами. На белоснежной бумаге красовались корабли, солдаты в доспехах, лошади, пушки.

— Теперь ты сможешь вернуться со своими братьями домой. Если желаешь, то я прямо сейчас прикажу носильщикам готовиться к выступлению. Они быстро доставят вас на побережье.

В словах императора звучала искренняя радость за друга. Человек менее проницательный, может быть, и обманулся бы. Эрнан Кортес задумался. Но что, если все это лишь уловка? Ацтеки спят и видят, как бы выдворить его из Теночтитлана. Как не посмотри, но соглашаться нельзя. Если никакой экспедиции нет, то это всего лишь хитрость Монтесумы, желающего избавиться от «гостей». Если же военный отряд на берег и вправду высадился, то это, несомненно, солдаты губернатора Веласкеса и людей Кортеса ничего хорошего не ждет.

— Уэй-тлатоани, я должен сообщить эту радостную весть моим подчиненным. Позволь пока что покинуть тебя.

Собрав капитанов, Эрнан Кортес поведал им новости. Те никакой радости не выказали.

— Эрнан, индейцы просто пытаются выдворить нас из города, — высказал суждение Альварадо. — Им верить нельзя.

— Ну а вдруг это правда? — заметил Фернан. — Отряд наверняка большой. Сумеет ли Сандоваль отбиться? Нужно спешить ему на помощь.

— Да, и покинуть столицу! — фыркнул Альварадо. — Дикари только того и ждут.

Полемика вся разрасталась. А Кортес молчал и смотрел на своих приближенных. Кому из них можно доверять? Альварадо не предаст. Но как поведет себя Диего де Ордас, который был дальним родственником губернатора? И уж тем более, чего ждать от Хуана Веласкеса де Леона, который правителю Кубы приходится племянником? До сих пор капитаны верно ему служили. Но какой у них еще был выбор? Зато теперь, когда прибыли люди Диего Веласкеса, на чью сторону станут соратники? Ордас и Веласкес де Леон хранили молчание, не торопясь высказывать свое мнение.

Споры прекратились очень быстро. В комнату ворвался молодой индеец. Это был один из гонцов, посланных Сандовалем. Так конкистадоры узнали, что все это правда. На побережье высадился большой отряд с Кубы. Более того, скоро в столицу принесут трех пленных послов, которых Гонсало арестовал в Веракрусе.

— Вот и отлично, — резюмировал Альварадо. — Допросим пленных. Уж они-то точно смогут сказать, сколько у Нарваэса людей и вооружения.

Кортес поднял руку, требуя тишины.

— Посланцы Нарваэса сейчас, наверное, мысленно уже и с жизнью распрощались. Дай-то бог, чтобы ни один из них от безысходности никакой глупости не совершил. Не попытался сбежать или убить охранника. Нужно, чтобы они любой ценой были доставлены в Теночтитлан в целости и сохранности.

Генерал-капитан произнес эту речь, задумчиво шагая из угла в угол. Вдруг он остановился, приняв наконец-то определенное решение, повернулся к собеседникам и сказал:

— Себастьян, бери с собой несколько человек, а также лошадей столько, чтобы хватило вам и моим неожиданным «гостям», — последнее слово сопровождалось саркастической улыбкой. — Привези их в город, не чиня никаких обид, ну а самое главное — проследи за их безопасностью. И попытайся понять — в каком они находятся настроении.

Риос, в чьей преданности Кортес нимало не сомневался, собрался в путь буквально за полчаса. Кони, продукты и группа сопровождающих. Расчет был понятен — Себастьян прославился подвигами в Италии и приключениями в джунглях Юкатана. Пленники должны увидеть, что Кортес относится к ним с должным уважением, раз высылает навстречу такого героя.

Педро де Альварадо в ожидании возвращения Риоса ярился, не находя выхода своему гневу. Он добрый десяток раз предлагал Кортесу поснимать головы с пленников и прислать их в качестве подарка Нарваэсу. После чего, по его мнению, нужно уже самому Нарваэсу отрубить голову, да и всем его людям заодно.

— Эти трусливые недоноски совсем не знают местности, так что мы без труда их разобьем! — энергично рубя воздух ладонью, вещал он. — Не хватало еще, чтобы какие-то негодяи нас ограбили, после всех тех усилий, что мы приложили для покорения этой земли.

Рослый, широкоплечий, с огненно-рыжей шевелюрой и громоподобным голосом, не помнящий себя от ярости, Альварадо походил на извергающийся вулкан. Кортес был хладнокровен и к доводам Педро не прислушивался.

— У Нарваэса воинов чуть ли не вдвое больше, чем у нас.

— Ну и что?! — гремел Альварадо. — Да ты сам посмотри на наших удальцов! Это же поголовно львы! У каждого за спиной десятки боев. Дохлякам Нарваэса с ними не равняться. Если сумеем правильно организовать нападение, то численное превосходство ничего им не даст.

— Ты правда считаешь, что я предпочту угробить восемь сотен человек, вместо того, чтобы переманить их на свою сторону? — отвечал Кортес. — Не шути так, Педро. Они не дохляки, и слава богу. Веласкес делает нам истинно губернаторский подарок. Заберем этих солдат себе и будет у нас более тысячи человек.

— Как?! Думаешь, Нарваэс согласится?

Прошло всего два дня и Себастьян вернулся вместе с людьми Нарваэса, чем натурально спас Альварадо, иначе тот бы вскоре лопнул от бешенства. Эрнан Кортес, заблаговременно получивший весть о том, что «гости» уже на подходе, выехал встречать их на одну из площадей Теночтитлана в сопровождении группы лучших воинов. Момент выбрали идеально — посланники Нарваэса были ошеломлены видом титанического города, вырастающего из воды. Задевающие облака гигантские пирамиды, мосты, дамбы, прекрасные здания и сказочные сады. Это на кого угодно произвело бы впечатление.

Не меньше их поразил и прием, который им здесь оказали. Кортес встречал делегацию с искренним радушием, так, как будто не было для него большей радости, чем узреть здесь, на краю земли, соплеменников и единоверцев. Именно этими словами он сопроводил свою приветственную речь. Подавленные окружающим их великолепием и несколько сбитые с толку теплым приемом, люди Нарваэса позволили Кортесу целиком перехватить инициативу в разговоре. Чем он сразу же и воспользовался.

Посланников, а генерал-капитан настаивал именно на этом слове, ни разу не подчеркнув то, что они здесь люди подневольные, пригласили на обед. Пиршество закатили с размахом. В большом зале находилось около двадцати испанцев, а еды принесли столько, что не осилить и полусотне человек. Кроме самого Кортеса, его капитанов и послов Нарваэса нашлось место еще с десятку конкистадоров, в том числе Фернану и Себастьяну.

Каждый из них оделся настолько изысканно, насколько это вообще оказалось возможно здесь, где европейский наряд было не достать никаким чудом. Потому костюм каждого из солдат Эрнана Кортеса являл собой замысловатую смесь испанской и индейской одежды, щедро сдобренную украшениями. Изделия ацтекских мастеров из перьев и золота поражали воображение даже у тех, кто видел их в сотый раз. Что уж говорить про тех, кто лицезрел подобное впервые. Генерал-капитан делал все, чтобы впечатлить своих гостей.

Несколько индейцев сновало туда-сюда, разнося блюда и убирая опустевшую посуду. Беседу целиком и полностью контролировал Эрнан Кортес. Он умел быть радушным хозяином и приятным собеседником. С самого начала он весьма изысканно извинился за прием, оказанный людям Нарваэса в Веракрусе, закончив свою речь словами:

— Командир моего гарнизона, Гонсало де Сандоваль, человек, без сомнения, храбрый и верный, но склонен к поспешным поступкам. При встрече я объясню ему, что друзей и единомышленников следует приветствовать теплее.

Один из послов, высокий, смуглый и жилистый человек по имени Сесар Гарсия, даже после этих слов не утративший настороженного вида, ответил:

— Мы благодарны за гостеприимство, но наш предводитель прислал нас сюда с вполне конкретной целью. Боюсь, что после ее обсуждения у нас с вами не найдется поводов для дружбы…

— Помилуйте! Да как раз наоборот! Подумайте сами. Мы находимся за тысячи миль от нашей благословенной родины и за сотни миль от ближайшего крупного города, населенного испанцами. Конечно же, у нас должны быть поводы для дружбы. Местные жители, хотя и достигли удивительного искусства в вопросах архитектуры и ювелирного мастерства, но все же остаются дикарями, коснеющими в самом жутком язычестве. Вы не можете даже вообразить, что они вытворяют! Потому я так искренне рад принимать вас здесь. Доблестным кабальеро всегда найдется место в нашем кругу.

— И все же наше дело не терпит отлагательств, — упорствовал Гарсия.

Кортес сделал изысканный жест рукой, отметая всякие возражения.

— Разумеется, мы рассмотрим цель вашей миссии. Было бы грубостью проявить к ней невнимание, ведь вы проделали столь длинный путь ради этого разговора. Но я счел бы себя бесконечно плохим хозяином, если бы не дал гостям как следует отдохнуть после утомительной дороги, помешал утолить голод и жажду. Угощайтесь. Здешняя кухня весьма своеобразна и непривычна для испанца, но, уверяю вас, ей стоит отдать должное. Увы, про местные вина я этого сказать не могу. Но у меня остался среди припасов бочонок испанского вина. Ради такого случая я его открою.

Трапеза шла своим чередом. Фернан мало говорил, все больше слушая рассказы окружающих. Звучали смешные истории, летели над столом шутки и тосты. То один, то другой из капитанов Кортеса рассказывал о каком-нибудь занимательном эпизоде из их похода в Теночтитлан. Посторонний наблюдатель в жизни бы не поверил, что здесь собрались солдаты двух лагерей, которым, возможно, вскоре предстоит сойтись в смертельном бою. Сам же генерал-капитан разливался соловьем, стараясь очаровать гостей и, в первую очередь, недоверчивого Сесара Гарсию.

— В чем суть жизни настоящего кабальеро? В служении нашему королю, да сохранит Господь жизнь и здоровье императора Карлоса на долгие годы! В служении святой нашей матери Церкви, в преодолении трудностей и опасностей. Но также и в отдыхе. Вы славно послужили монарху и церкви уже тем, что, не убоявшись преград, прибыли сюда, в земли, где правят язычники, которым мы принесем свет истинной веры. Не сомневаюсь, что за плечами у каждого из вас немало своих подвигов, о которых, я надеюсь, вы поведаете мне во время пиров, для которых как раз пришло время.

Постепенно Кортес нашел общий язык с Гарсией. Тот также оказался родом из Эстремадуры, и разговор их плавно перетек на воспоминания о неизмеримо далекой родной провинции. Пиршество все длилось. Генерал-капитан правил беседой, увлекая в нее каждого из находящихся в комнате, задавая вопросы и внимательно слушая ответы. Никто не чувствовал себя забытым или лишним. Когда все встали из-за столов, то гостям были отведены просторные покои. На сегодня им оставалось лишь отдыхать. Все важные разговоры перенесли на завтра.

На следующий день Эрнан Кортес не спешил принимать послов, прислав к ним человека с извинениями и объяснив, что должность генерал-капитана отнимает немало времени. Пришлось тем пока довольствоваться обещаниями о возобновлении переговоров при первой возможности. Но скучать им не приходилось. Кортес попросил Фернана показать гостям город, чтобы они восхитились его чудесами. Гонсалес так и поступил. Сам же командир долго общался с Себастьяном, внимательно слушая все, что тот успел узнать за время совместного путешествия. К концу этой беседы у генерал-капитана сложилась в голове вполне детальная картина того, что за люди к нему пожаловали, чего от них ждать и как вести с ними переговоры.

Фернан долго водил прибывших вчера испанцев по Теночтитлану. Гонсалес вполне понял задумку командира. Нужно, чтобы послы увидели — экспедиция Кортеса достигла небывалого успеха. С такими храбрецами куда разумнее дружить, чем воевать. Столица ацтеков удивляла любого! Люди Нарваэса были окончательно сбиты с толку. Они с трудом могли поверить, что такой ничтожный, по сути, отряд сумел добиться уважения и признания у правителя гигантской могущественной империи. Предубеждение против Кортеса постепенно сменялось невольным восхищением перед его отвагой и целеустремленностью.

После обеда Сесар Гарсия добился все-таки начала переговоров. Генерал-капитан пригласил послов в комнату, где их уже ждало с полдесятка испанцев. Расположил он всех конкистадоров вольно, вперемешку, чтобы не было какого-то четкого разграничения между его подчиненными и людьми Нарваэса.

— Я надеюсь, что ваше пребывание в этом городе ничто не омрачало. Без сомнения, не хватит и месяца, чтобы узреть Теночтитлан во всем его великолепии, но я прекрасно понимаю, что вас торопит долг. Что желал бы сообщить мне ваш отважный предводитель Панфило де Нарваэс?

Сесар Гарсия откашлялся и начал:

— Наш храбрый капитан, Панфило де Нарваэс, получил приказ от губернатора Кубы, Диего Веласкеса де Куэльяра, прибыть сюда по следам вашей экспедиции. Ему вменяется в обязанность заключить вас под стражу за нарушение приказов губернатора.

Кортес ничем не выказал беспокойства или возмущения. Лишь легкой тени удивления он позволил промелькнуть на своем лице.

— Какие же приказы губернатора я нарушил?

— Ваше плавание началось против его воли…

— Друг мой, похоже, вас обманули. Веласкес лично назначил меня руководителем экспедиции. Или же губернатор противоречит сам себе, сначала доверяя мне эту миссию, а затем укоряя за… За что, собственно говоря?! Вы же сами видели город со всеми его неисчислимыми богатствами, видели почет, которым окружены здесь испанцы, видели и уважение местных жителей. Разве моя кампания оказалась провальной?

На это возразить было нечего. Сесар Гарсия неопределенно пожал плечами и ответил:

— Я всего лишь солдат и подчиняюсь приказам.

— Я делаю то же самое, — заверил Кортес. — Диего Веласкес лично назначил меня на должность главы экспедиции.

— Однако вы прервали с ним всякую связь, не сообщаете о своих успехах, не шлете отчетов. Следует понимать беспокойство, тревожащее губернатора.

— Мы лишены кораблей, весьма удалены от побережья, к тому же мой отряд слишком мал, чтобы я мог себе позволить еще больше уменьшать его, отправляя людей на Кубу.

Переговоры длились долго. Сесар Гарсия являлся, без сомнений, не только воином, но и хорошим дипломатом, но до сегодняшнего противника ему было далеко. Эрнан Кортес не зря получил юридическое образование. Его риторика оставалась безукоризненной, и аргументы звучали как непреложные истины. При этом он ни разу не опустился до каких-либо резких или неуважительных слов в адрес Веласкеса, Нарваэса или самих послов. Обаяние, завуалированная лесть и несокрушимая логика доводов делали свое дело. Было видно, что даже сам Гарсия начинал смотреть на всю эту ситуацию с другой стороны. Окончательно перехватив инициативу в дискуссии, Кортес вместо объяснений перешел в контрнаступление. Он хотел, и не скрывал этого, пополнить новыми людьми свое войско.

— Мне известно, что силы вашего отряда весьма велики. Когда я узнал, что вы прибыли на эти берега, то радости моей не было предела. Страна индейцев просто безгранична и ваша помощь в ее исследовании пришлась бы нам как нельзя кстати. Сами видите, что отважный человек сумеет добиться здесь успеха. Наш пример тому подтверждение. Объединив усилия, мы покорим эту страну, к вящей славе Испании и святой католической церкви. Это станет таким подвигом, о котором будут слагать легенды.

Гарсия, чувствуя, как базисы, на которых строились все его убеждения, растворяются, предпринял последнюю попытку настоять на своем.

— Губернатор предписывает именно Нарваэсу принять на себя командование.

— Конечно же, — с готовностью кивнул Кортес. — У нашего короля, дона Карлоса, нет более преданного слуги, чем я. Если у отважного Панфило де Нарваэса есть королевский приказ руководить экспедицией, то я первым с радостью перейду под его руку. Если же нет…

Кортес встал, сложил руки на груди и принялся задумчиво расхаживать по комнате. Вскоре он повернулся к послам и произнес:

— Прошлой весной я прибыл сюда по личному приказу Диего Веласкеса во главе экспедиции. Через год он присылает сюда вас, а меня клеймит словами «предатель» и «изменник». Я не сомневаюсь, что Нарваэс будет выполнять свой долг столь же прилежно, как это делал я. Но кто может поручиться, что еще через год сюда не прибудет следующий капитан, посланный Веласкесом с приказом пленить и вернуть на Кубу негодяя и изменника Панфило де Нарваэса? Окажите любезность и передайте вашему командиру мой совет. Искренне дружеский совет! Не стоит так уж безоговорочно доверять губернатору.

На этом переговоры завершились. Посланники провели в Теночтитлане еще два дня. Все это время Эрнан Кортес уделял им много внимания, развлекая и не давая скучать. Беседы велись на самые разные темы, но о том, чтобы сдаться Нарваэсу, речь больше никто не заводил.

Пришло время прощаться. Сесар Гарсия и его спутники были одарены столь щедро, что у них от удивления язык отнялся. Генерал-капитан ничего не пожалел, как будто провожал в дорогу лучших друзей. В один момент эти три человека сделались богачами. Удивительные ювелирные украшения, с инкрустацией из нефрита и жемчуга: ожерелья, цепи, браслеты, кольца… Почетный эскорт из десятка индейцев — проводников и носильщиков. Но самое главное, Кортес отдал им трех жеребцов, чтобы они не страдали от усталости, а могли вернуться на побережье так, как подобает истинным кабальеро. Кони являлись самым ценным подарком. Лошадей было мало и уменьшать свою и без того скудную кавалерия представлялось рискованным поступком.

Попрощались тепло. Кортес выразил надежду на то, что двум отрядам все же удастся найти общий язык. Для этого он отправлял к Нарваэсу своих представителей. К удивлению послов, компанию им составил Хуан Веласкес де Леон, племянник самого губернатора Кубы, да еще падре де Ольмедо.

— Снабжаю вас слугами, проводниками и компаньонами, чтобы в дороге было веселее. До встречи!

Широкой улыбкой и этими словами Кортес напутствовал послов.

Педро де Альварадо, принимавший участие во всех этих пирушках и переговорах, стоял молча, но как только посольство удалилось, он обратился к предводителю.

— Не слишком ли ты с ними нежничал, Эрнан? А ну как у Нарваэса и впрямь окажется королевский приказ? Что тогда? Отдадим все золото ублюдку Веласкесу, а сами послушно засунем головы в петли?

Кортес снисходительным взглядом окинул собеседника. Педро стоял угрюмый, крепко сжав челюсти, и хмуро глядел вслед послам.

— Нет у него королевского приказа. Корабли до Испании идут долго. Если монарх получил наше послание, то он вряд ли повелел бы арестовать меня. Впрочем, я не слишком удивлюсь, если дон Карлос до сих пор не знает о том, что здесь происходит. Появление Нарваэса — дело рук губернатора Веласкеса. Но мы сумеем обернуть ситуацию в свою пользу.

— А лошади? — продолжал допытываться Альварадо. — У нас и так не кавалерия, а смех один. Теперь и дюжины не наберется.

— Эти лошади вернутся к нам сторицей, — задумчиво ответил Эрнан Кортес.

Как ни взбудоражен был отряд испанцев всеми этими новостями, но ожидать быстрого разрешения ситуации не приходилось. Поневоле следовало запастись терпением. Маленькая группа людей покинула Теночтитлан и двинулась в обратный путь на побережье. Кто мог сказать, какие шаги предпримет Нарваэс в ответ на поведение Кортеса?