22. Чудеса Теночтитлана

Монтесума показал себя радушным хозяином. Для жилья гостям отвели огромный дворцовый комплекс. Огражденный по периметру высокими каменными стенами, он находился в самом центре города и состоял из нескольких больших зданий, достойных самого императора. Это и была резиденция одного из прошлых правителей, отца Монтесумы, Ашаякатля. Все внутри подготовили заранее. Мягкие постели, изысканное убранство, деревянная мебель тонкой работы, разнообразная еда и армия почтительной прислуги. Конкистадоры, до этого перенесшие немало лишений, спавшие через раз на сырой земле, замерзавшие от холода и часто голодавшие, чувствовали себя как в раю.

Постепенно испанцы осваивались, привыкая к окружающему их великолепию. Какое бы внешнее дружелюбие не проявлял Монтесума, Кортес не забывал, что они полностью находятся в руках индейцев. Потому его воины ни на миг не ослабляли бдительности. Никаких праздных шатаний по столице не допускалось. Караулы исправно несли службу, часовые, сменяя друг друга, сторожили безопасность отряда. Среди солдат хватало путешественников, которые в свое время успели побывать далеко на Востоке, посетить Константинополь, Каир, Дамаск, Багдад. И все они в один голос утверждали, что Теночтитлан прекраснее и уж наверняка больше любого другого города в мире.

Отдохнув, конкистадоры вознамерились навестить императора. Идти до его дворца было недалеко, но зевак, желавших еще раз увидеть белолицых чужаков, сбежалось немало. Фернан скользил взглядом по свите Кортеса. Здесь собрался цвет его отряда: все лучшие капитаны и, на всякий случай, десяток самых искусных бойцов. Альварадо шел без шлема, отдав во власть ветра отросшую рыжую шевелюру. Как всегда, когда он был в хорошем расположении духа, Педро лучился дружелюбием и сиял обворожительной улыбкой. Увидав его в эту минуту, незнакомый человек в жизни бы не поверил в то, насколько Альварадо бывал неукротим в гневе. Рядом с ним гордо шагал Хуан Веласкес де Леон, приветливо улыбаясь горожанам. Высокий и красивый, он привычно ловил на себе заинтересованные взгляды местных девушек. Сам Кортес шел беззаботно, как будто прогуливался по собственному имению на Кубе. Фернан же, хотя внешне и сохранял хладнокровие, но не мог отделаться от мысли, что они своей волей идут прямиком в ловушку.

— Тонатиу! Тонатиу! — неслось со всех сторон.

Горожане показывали пальцами на Альварадо и перешептывались. Голоса индейцев звучали изумленно. Конкистадоры обратились за разъяснением к Марине.

— Местные жители никогда не видели раньше людей с таким цветом волос, — объяснила девушка. — Тонатиу — это бог солнца у ацтеков. Золотоволосый Педро кажется им посланцем небес, чья голова окружена лучами.

Альварадо сначала расплылся в довольной улыбке, но почти сразу же помрачнел.

— Они разве не солнцу приносят людей в жертву?

— И ему тоже, — подтвердила Марина.

— Надеюсь, дикари не станут приносить жертвы мне, как воплощению божества…

Слова Педро были, конечно же, шуткой, хотя в тоне его прозвучали нотки обеспокоенности. Однако с тех пор прозвище «Тонатиу» прочно закрепилось за Альварадо, хотя в войске и кроме него хватало людей с золотистыми, а то и рыжими волосами.

Дворец Монтесумы поражал размерами. Чтобы обойти его, не хватило бы и целого дня. Огороженный по периметру забором с многочисленными воротами, он занимал огромную площадь. В обширном внутреннем дворе, если бы его освободить, хватило бы места для десятитысячного войска. Но там повсюду возвышались двух— или трехэтажные здания. Кроме резиденции правителя, здесь было много величественных приемных залов. Также стояли отдельные апартаменты для высокопоставленных гостей — союзных вождей и наместников провинций. Хватало и хозяйственных построек: кладовых, ремесленных мастерских, жилищ для слуг.

Все свободное от каменных строений место занимали сады. Фруктовые деревья, украшенные яркими плодами, сменялись величественными дубами и строгими соснами. Огромные клумбы роз всех возможных оттенков попадались чуть ли не на каждом шагу. Повсюду стояли уютные беседки, искусственные скалистые гроты, текли по заранее проложенному руслу рукотворные ручьи. Садовников, призванных поддерживать это великолепие, насчитывалось несколько сотен.

О религии ацтеки тоже не забывали. Десятки святилищ располагались на территории дворцового комплекса. Самые маленькие походили на украшенные резьбой каменные столы, на которых стояли курильницы с ароматическими смолами. Туда регулярно приходили жрецы, усердно молились и приносили мелкие жертвы в виде цветов, перьев и плодов. Но были здесь величественные храмы, располагающиеся на ступенчатых платформах. В таких служили десятки человек, проводя сложные ритуалы, устраивая священные театральные представления и распевая угодные богам гимны.

Также резиденцию Монтесумы пересекало несколько каналов, так что лодки сновали здесь постоянно. Повелитель империи окружил себя сказочной роскошью. Каждую постройку украшали каменные барельефы, многоцветные мозаики, яркие фрески, изображавшие сцены пышных церемоний, войны или охоты. По террасам зданий расхаживали сановники и жрецы, обсуждая какие-нибудь свои дела. По сути, дворец являл собой маленький город в центре столицы и был настолько сложно застроен, что напоминал настоящий лабиринт. С непривычки здесь запросто можно было заблудиться.

Испанцы шли через просторные залы с высокими потолками, которые подпирали мраморные колонны. Повсюду сновали сотни индейцев: слуги, чиновники, послы из покоренных земель. Многие из них останавливались и изумленно таращились вслед проходившим мимо конкистадорам. Чужеземцы изумляли местных жителей не меньше, чем сами ацтеки поражали европейцев.

Под ногами испанцев хрустели свежие плетеные циновки, стены покрывали панели из ценных пород древесины. Немалое удивление вызывали ковры и покрывала, украшенные птичьими перьями. На них представали зарисовки из жизни индейцев. Вот битва, где ацтеки берут в плен воинов из другого племени, разоружая их и хватая за волосы. Вот другая сцена, где людей приносят в жертву, вырезая им сердца перед ликом уродливого идола. Вот по небу летит комета и люди на земле в ужасе следят за ней, ожидая бесчисленных несчастий. И все это выложено из перьев. Они были миниатюрны, не больше человеческого ногтя, а мозаики, сделанные из них, длиной могли достигать нескольких метров. Фернан уже видел подобные изделия на Юкатане, но там они были не столь велики.

Монтесума встретил гостей милостиво. Приемный зал подавлял роскошью, которую никто не ожидал увидеть так далеко от Европы. Расписанные яркими красками стены, дорогие ковры и богато одетая прислуга — все это уже казалось привычным. А вот высокие ширмы из листового золота, украшенные чеканными изображениями богов, вызывали немалое удивление. Эти перегородки разделяли зал на несколько частей. Металла на них ушло немало. Похоже, басни о том, что Монтесума живет в золотом дворце, которые конкистадоры сами же когда-то выдумали, постепенно превращались в реальность. Усадив Кортеса на почетное сидение рядом со своим троном, император повел беседу.

— Мое сердце преисполнилось радостью, когда я своими глазами узрел таких удивительных храбрецов, пришедших меня посетить. Воистину, вы здесь желанные гости и ни в чем не будете знать обиды. Наш великий бог Кецалькоатль когда-то оставил эти земли, бесстрашно направившись в открытый океан на востоке. Но перед тем как покинуть свои владения, он сказал, что когда-нибудь обязательно вернется.

Уэй-тлатоани говорил не спеша, давая возможность Марине перевести его слова. Лицо его оставалось безмятежным и лучилось искренним дружелюбием, но Кортес, будучи опытным дипломатом, не обманывался показным радушием. Генерал-капитан отлично знал, что Монтесума был великим правителем. А великий правитель это не только щедрость и милосердие, но также хитрость, безжалостность и железная воля. Уже семнадцать лет он руководил империей ацтеков, которая за это время не только не распалась, но наоборот, стала больше и сильнее. Велись войны, покорялись все новые провинции, которые облагались тяжкими налогами. Тлашкалу, которую оказалось не по силам завоевать, ацтеки окружили со всех сторон и старались угробить изоляцией и подорванной торговлей. Каковы же намерения императора в отношении испанцев?

— Легенда о возвращении Кецалькоатля живет в веках, — продолжал тем временем Монтесума. — Наши прадеды рассказывали ее своим детям, наши отцы повторяли нам. Мы говорили об этом уже своим сыновьям. Но время возвращения бога все никак не наступало. И мы, утомившись ждать, не то чтобы перестали верить в истинность пророчества. Нет! Но постепенно приучали себя к мысли, что точно так же наши дети и внуки будут передавать это сказание своим потомкам.

Кортес в очередной раз слушал миф, пытаясь понять, есть ли под ним какая-то реальная основа. В Европе ходили легенды о святых, которые отправлялись проповедовать в самые отдаленные уголки мира. Может ли быть так, что и здесь, в Новом Свете, тоже побывал когда-то некий пророк, пытавшийся принести индейцам свет истинной веры? Тем более что этот Кецалькоатль почитался туземцами как великий мудрец и просветитель, отвергающий человеческие жертвы.

Монтесума же продолжал:

— А срок возвращения Кецалькоатля терялся во мраке будущего так далеко, что даже мудрейшие прорицатели не в силах были узреть истину. Вы знаете, наверное, что мой титул уэй-тлатоани означает «великий оратор». Но всего моего красноречия не хватит, чтобы описать радость от того, что именно мне посчастливилось узреть возвращение сыновей покинувшего нас когда-то бога.

После этого Монтесума повелел принести подарки. В огромном зале кроме испанцев находилось лишь несколько человек — ближайших родственников императора. Присутствовать при его особе и прислуживать ему считалось великой честью. Племянники почтительно подали украшения, которые Монтесума своими руками возложил на гостей. Конкистадорам досталось столько ювелирных изделий, что их просто трудно было унести. Даже телохранители, среди которых оказались Фернан и Себастьян, получили по две массивные золотые цепи, металла на которые пошло немало. Самого же Кортеса просто увешали драгоценностями.

— Это далеко не все, — с улыбкой сказал Монтесума. — Тюки самой лучшей материи будут принесены в ваши покои. Не хватало еще, чтобы такие благородные люди сами тащили их на плечах, как какие-то носильщики.

Кортес поблагодарил за честь и выступил с ответной речью. Он рассказал об Испании и других странах Европы, подробно поведал о христианстве и о том, почему эта вера является самой правильной и хорошей. Затем разговор зашел о том, что правитель Испании дон Карлос желал бы принести эту веру сюда. Монтесума соглашаться на это не спешил. Он красноречиво расхваливал своих богов, которые создали небо и землю, веками давали хороший урожай и защищали людей, которые их почитали. После этого обмена мнениями первая аудиенция завершилась.

Испанцы вернулись обратно в свой лагерь. Эрнан Кортес пригласил для разговора Фернана. Глаза генерал-капитана горели от возбуждения.

— Ну что, Фернан, вот мы с тобой и достигли того, о чем говорили когда-то на Кубе. Вот они, чудеса, узреть которые мы мечтали. Как тебе дворец Монтесумы?

Гонсалес, не находя слов, только восхищенно вздохнул. Император ацтеков окружил себя такой роскошью, что это казалось немыслимым. Нечто подобное можно было услышать в сказках и легендах. Теперь Фернан понимал, что великолепные города Юкатана, в которых он когда-то побывал, меркнут перед блеском и богатством Теночтитлана.

— Скажи, кто из нас рискует больше всех? — внезапно сменил тему Кортес. — Кому грозит самая большая опасность?

Гонсалес немного подумал и ответил:

— Думаю, что Марина. Любой из испанцев сумеет за себя постоять, а вот девушка беззащитна. Монтесума отлично понимает, насколько она для нас важна. Она знает язык ацтеков, их законы, обычаи и религию. Если император захочет нас ослабить, то проще всего это сделать, лишив такой советчицы.

— Правильно, — кивнул Эрнан Кортес. — Она нуждается в защите куда больше любого из нас. Поэтому я назначаю тебя одним из ее телохранителей. Я подберу еще несколько хороших солдат. Будете сопровождать ее по очереди, сменяя друг друга. Марина ни на секунду не должна оставаться беззащитной. Я очень надеюсь на тебя, Фернан.

— Безопаснее всего, если бы вы не отпускали ее ни на шаг. Рядом с вами всегда хватает отменных бойцов. Тогда ни один ацтек не осмелится причинить вред девушке, — заметил Гонсалес.

— Если бы мы все стремились к максимальной безопасности, то стоило бы сидеть на Кубе, — с усмешкой ответил Кортес. — Я не хочу держать Марину возле себя сутками напролет. Я командир военного отряда и у меня в ближайшие дни не будет времени для отдыха. Девушка и так вынесла немало трудностей пока мы шли в столицу. Вечная тревога и опасности могут подточить любой разум. Пускай немного развеется. Она признавалась, что давно мечтала побывать в Теночтитлане. К тому же, нужно показать ацтекам, что мы ничего не боимся до такой степени, что даже нашей главной переводчице разрешаем разгуливать по столице.

Марина восприняла это разрешение с таким восторгом, как будто это был самый дорогой подарок. И пока Кортес проводил совещания с капитанами или муштровал солдат на случай возможного нападения, Фернан и Марина отправлялись на прогулки. Так они постепенно знакомились с чудесами этой земли. Ходить далеко для этого им не пришлось. Многие диковинки были собраны прямо во дворце императора. Чего стоил только огромный зверинец, где жили, казалось, все звери, которые водились в Новом Свете.

Фернан, как зачарованный, застыл перед клеткой с ягуаром. Зверь внимательно смотрел на человека своими желтыми янтарными глазами. Он вовсе не казался опасным и свирепым хищником. Расслабленный, даже ленивый, он развалился на большой деревянной коряге и с любопытством разглядывал посетителя. Видимо тоже удивлялся белой коже испанца. Затем ягуар принялся вылизывать лапу.

Сзади стояла Марина. Хотя от зверя их отгораживала толстая деревянная решетка, но все же она не отваживалась подходить близко, несмело выглядывая из-за плеча конкистадора.

— Посмотри на его узор, — тихо прошептала она. — Пестрый, как звездное небо. Это могучий господин местных джунглей. Никто не может противостоять ему. Когда добыча смотрит в его глаза, она теряет волю к сопротивлению. Да и разве не смешно сопротивляться такому зверю? Разве это кому-то под силу?

Девушку манила и пугала мощь ягуара. Она с откровенным ужасом, но и с не меньшим восторгом следила за хищником, который как раз в этот момент широко зевнул, демонстрируя огромные клыки. Марина только охнула.

— Испанскому кабальеро все под силу, — уверенно ответил Фернан. — Однажды в джунглях на нас с Себастьяном напал такой зверь. Через полминуты он уже был мертв.

— Ты одолел его?

Восхищение в глазах Марины польстило испанцу. Она в очередной раз так напомнила ему погибшую Чику. Но, несмотря на желание покрасоваться, Фернан все же не стал грешить против истины.

— Мы одолели, — уточнил он.

— Без Себастьяна бы не справился? — поддразнила его Марина.

— Если бы он напал не из засады, то я и сам бы его убил! — возмущенно ответил Фернан.

Ягуаров здесь оказалось несколько. И у каждого в просторной клетке находился небольшой бассейн. Гонсалес уже знал, что эти звери любят воду. Особенно выделялся один из них — крупный угольно-черный самец, неотрывным взглядом сопровождавший гуляющих людей. Его Марина вообще обошла по большой дуге. Темный как ночь зверь внушал ей особый ужас. Она рассказала Фернану, что в детстве ей говорили, что такие черные хищники являются самыми свирепыми и охочими до человеческого мяса.

Фернан думал о том, что если девушке и следовало кого-то бояться, то уж точно не ягуаров. Во дворце всегда было настоящее столпотворение. Слуги сновали туда-сюда, занятые своими делами. Жители города также имели доступ во многие помещения. Например, они могли свободно приходить и смотреть на животных. Многочисленные жрецы бродили повсюду. Некоторые из них распевали свои молитвы, другие обслуживали небольшие святилища, которых хватало в дворцовом комплексе. Среди этой толпы так легко мог затеряться подосланный убийца.

Зверинец был очень велик. Чуть дальше за прочными деревянными решетками сидели песочно-желтые пумы. Хватало и кошек поменьше. Некоторые, например, рыси, были известны европейцам давно, других же они видели впервые. В отдельных загонах находились волки и койоты. Кроме хищников здесь содержали множество травоядных. Пекари, очень похожие на небольших диких свиней. Тапиры, отдаленно смахивающие на свиней покрупнее, чей нос заканчивался подвижным хоботком. Всевозможные олени и антилопы. Многих из этих животных Фернану уже приходилось видеть во время блужданий по Юкатану.

По соседству располагались клетки с птицами. Могучие орлы и крохотные колибри, попугаи всех возможных размеров и цветов, голуби, перепела и прочие птицы, названия которых Фернан не знал. Здесь же находились пруды, в которых водилась рыба. По водной глади скользили шустрые утки и неторопливо расхаживали розовые фламинго. Ухаживали за всеми этими зверями и птицами специально обученные слуги, которых во дворце были многие сотни. Они не только кормили каждого питомца подходящей пищей, но еще и добавляли соль в воду в некоторых прудах для птиц, которые привыкли жить в соленых водоемах.

Иногда Фернан и Марина просто отправлялись бродить по дворцовому комплексу. Переходя от одной рощи к другой, ныряя в арки из сплетенных растений, девушка восхищенно рассматривала цветы и следила за порхающими вокруг птицами. Марина достала из сумки какой-то яркий плод и пыталась приманить сидящего в ветвях попугая. Птица с любопытством смотрела на людей, но спускаться вниз и принимать угощение не спешила.

Фернан же в это время внимательно осматривал окрестности, пытаясь обнаружить любую возможную опасность. Вокруг расстилались кустарники, невдалеке несколько деревьев образовывали рощицу. Их густые кроны давали отличную тень. Там запросто, оставаясь незамеченным, мог прятаться одинокий лучник. Испанец еле слышно выругался. Он ни на секунду не мог расслабиться, постоянно ожидая удара в спину. Эта ситуация живо напомнила ему Юкатан, когда опасность подстерегала на каждом шагу.

Марина смирилась с тем, что попугай ей не доверяет, почистила плод и отдала половину Гонсалесу.

— Ты постоянно начеку, — произнесла девушка. — Думаешь, Монтесума и в самом деле затевает против нас какое-то коварство?

— Я бы этому не удивился. К тому же, даже если император не желает ссоры с испанцами, то наверняка есть среди ацтеков люди, которые не рады таким гостям. Они могут подстроить нападение и спровоцировать войну между нами и местными жителями.

— Замыслы Кортеса туманны, — заметила девушка. — Он так рвался в столицу. Но что он собирается делать теперь? Монтесума может не отпустить своих гостей, если решит, что они представляют для него угрозу.

Фернан сообразил, что Марина и сама напугана. Девушка изо всех сил старалась казаться беззаботной, но тревога все же прорывалась в подобных признаниях. Она понимала, сколь ничтожны силы испанцев по сравнению с мощью повелителя ацтеков. Гонсалес лишь пожал плечами, не зная, чем ободрить Марину. Он и сам вплоть до прихода в Теночтитлан не представлял ту силу, с которой им пришлось в итоге столкнуться. Фернан очень надеялся, что Эрнан Кортес понимает, что же делать дальше.

Конкистадоры пока почти не выходили в город, проводя первые дни или у себя в покоях или в гостях у Монтесумы. Роскошь императорского двора превосходила всякое разумение. Здесь действительно было сосредоточено все самое дорогое и необычное, что только существовало в империи ацтеков. Удивляло также и то, насколько все хорошо продумано и организовано. Дворец Монтесумы жил как единый огромный организм, в котором каждый знает свое дело и работает с усердием.

Постепенно испанцы стали знакомиться с городом, выходя из дворца небольшими отрядами. Удивительного вокруг хватало. Чего стоили одни только чинампы — искусственно созданные огороды. Теночтитлан находился на острове и места вечно не хватало. Но ацтеки научились бороться с теснотой. Участок озера, которое, к счастью, было довольно мелким, ограждали со всех сторон вбитыми в дно кольями и плетнями. Потом в середину этого пространства засыпали землю, привезенную в лодке с берега. Получался новый клочок суши с плодородной почвой. На нем сажали несколько деревьев, которые, пустив корни, еще больше скрепляли грунт.

Так индейцы увеличивали размеры своих садовых и полевых угодий. Так рос Теночтитлан. На этих чинампах ацтеки выращивали самые разные растения, постоянно удобряя их илом и навозом. Щедрость новых островков вызывала удивление — за год они давали несколько урожаев. Чинампы иногда бывали небольшими, но иногда тянулись на многие десятки метров. По сути, город широким кольцом опоясывали многочисленные природные и рукотворные островки. В этом сложном переплетении суши и проток с непривычки можно было заблудиться.

Не меньшее удивление вызывало и отсутствие колес. Фернан давно знал, что в Новом Свете принцип вращения почти не используют, но до сих пор не мог понять причин. Ну хорошо, в столице, насквозь пронизанной каналами, не нужны тележки, их вполне заменяют лодки. Но ведь в озеро со всех сторон впадают десятки рек. Стоило бы поставить на каждую из них хотя бы по одной водяной мельнице и сколько сил сэкономили бы местные жители! Почему здесь не используют жернова и гончарный круг? Как получилось, что в Теночтитлане, который размерами и сложностью не уступал самым крупным городам Европы, не догадались до таких простых вещей? Сплошные вопросы, на которые Гонсалес не находил ответа.

Но впереди испанцев ждали еще более поразительные открытия. Гигантский водоем Тескоко состоял, по сути, из пяти соединенных между собой озер, которые раскинулись на многие десятки километров. Теночтитлан находился в западной части самого крупного из них. В сезоны дождей, а также благодаря текущим с гор рекам, уровень воды поднимался, грозя затопить чинампы и городские предместья. И вот поэтому ацтеки когда-то создали огромную плотину.

Она тянулась на несколько миль через все озеро с севера на юг, отсекая западную часть. На этом огороженном участке и находился Теночтитлан, надежно защищенный от наводнений. Эту насыпь сделали по примерно той же технологии, что и дамбы, ведущие с трех сторон в город. Два ряда вбитых в дно кольев, скрепленных плетенками. Пространство между ними некогда засыпали землей и глиной, после чего утрамбовали. Получилась мощная плотина шириной в целых восемь метров, способная выдержать колоссальное давление воды из восточной части озера. В ней соорудили несколько шлюзов для регулировки уровня воды. Невысокая, она не производила такого завораживающего впечатления как пирамиды в центре города, но по затраченным усилиям, скорее всего, не уступала им.

Эрнан Кортес узнал все это благодаря объяснениям местных инженеров, переведенным Мариной.

— А еще они говорят, что благодаря плотине удалось отделить соленую воду в дальней части озера от более пресной, которая окружает город, — говорила девушка.

— Разве воду можно пить прямо из озера? — спросил Кортес. — Она вряд ли хороша.

— Она все же солоноватая, да и с примесью ила, конечно, — признала Марина. — К тому же в нее выбрасывают отходы. Пить ее не стоит. В городе есть несколько колодцев, но их явно недостаточно, чтобы спасти от жажды сотни тысяч жителей. Но здесь есть куда более хороший источник.

Это стало очередным открытием для испанцев и, наверное, самым большим инженерным достижением ацтеков. В столицу вел акведук. Он брал начало в горах, за пределами озера и заканчивался через пять километров в центре Теночтитлана. Чистая талая вода отличалась отменным качеством. Широкий лоток тянулся под небольшим уклоном прямо над поверхностью озера, поддерживаемый многочисленными сваями. В нем находилось два желоба примерно метровой ширины и глубины.

Когда Кортес пришел осмотреть это сооружение, то поневоле пришел в восторг. В Испании восхищались Древним Римом, его блестящими завоеваниями, его наукой, архитектурой и инженерными решениями. И по всей Испании, от Астурии на севере до Андалусии на юге, хватало римских построек разного уровня сохранности. Мощеные камнем дороги, мосты, виадуки, площади и дома. А также акведуки. И кто бы мог подумать, что индейцы тоже сумеют возвести такое сложное сооружение!

Эрнан Кортес стоял в нескольких шагах от гигантского водовода и слушал Марину, которая переводила слова местного строителя.

— В центре Теночтитлана вода попадает в огромный бассейн, а оттуда растекается по специальным каналам в пруды и колодцы, выкопанные в разных частях города. Туда приходят жители, набирают ее и отвозят в лодках к своим домам. В водоводе два желоба. В случае необходимого ремонта один из них можно перекрыть, не лишая в то же время столицу воды.

Испанцы уже не в первый раз сталкивались с тем, что ацтеки по уровню развития наук и ремесел не слишком сильно уступают европейцам. И хотя подтверждения этому встречались постоянно, но они все-таки не переставали удивляться.