11. Посольство в Испанию

За всеми этими хлопотами время текло незаметно, но Кортес понимал, что вечно сидеть на побережье нельзя. Следовало отправляться вглубь земель, но сначала нужно было заняться еще одним крайне важным делом. Генерал-капитан отлично отдавал себе отчет в том, что король Карлос ничего толком не знает о событиях, происходящих здесь, в Новом Свете. Сведения в Европу поступают крайне отрывочные, противоречивые, искаженные в угоду тем или иным людям. Диего Веласкеса в Испании знают — он губернатор целого острова, при дворе у него есть свои преданные сторонники. Сам же Кортес, несмотря на все успехи его экспедиции, в глазах короля будет выглядеть всего лишь бунтовщиком, который покинул Кубу вопреки приказам губернатора. Следовало оградить себя от всех возможных обвинений.

Неудачные примеры Кордобы и Грихальвы показывали, что Веласкес вряд ли воздаст солдатам Кортеса по заслугам, сколь бы удачным не оказался их поход. Практически все золото уйдет губернатору, а они вновь останутся ни с чем. И вот генерал-капитан засел за написание письма. Это было непростое дело, но Кортес справился. В нем описывалась вся история, начиная с подготовки экспедиции и до возведения стен Веракруса. Особо подчеркивались трудности, которые пришлось преодолеть воинам, а также бесконечные богатства и чудеса открытой страны. Потом обстоятельно перечислялись претензии, накопившиеся к Диего Веласкесу.

Корабль можно в любой момент отправлять в Испанию. Но слова, как бы убедительно они не звучали, все же остаются слабым аргументом. Генерал-капитан созвал своих приближенных на совет.

— Помните, в какое изумление привели нас сокровища, посланные Монтесумой?

— Еще бы не помнить! — фыркнул Альварадо. — Этот император привечал нас так, будто мы завоевали для него страну. А вовсе не отобрали обширную провинцию тотонаков.

— Меня же больше удивило даже не само отношение, а стоимость подарков, — добавил Пуэртокарреро. — Впечатление такое, что Монтесума настолько богат, что совершенно не знает, куда девать золото.

— Вы отлично понимаете, что эта удивительная щедрость есть лучший пример того, как следует располагать к себе людей, — заметил Кортес. — Если мы желаем привлечь на свою сторону короля, то нам нужно и самим проявить такое же великодушие. Монтесума сумел найти отличный способ поразить наше воображение. Стыдно нам будет проявить меньшую проницательность, чем ее обнаружилось в индейском императоре.

— Отдадим наше золото королю? — спросил Фернан. — Все, вместо положенной ему пятой части?

Кортес обвел глазами приближенных, желая понять, как они отнесутся к такому решению.

— Думаете, что дон Карлос проявит больше благосклонности, чем Веласкес? — не скрывая сомнений, спросил Альварадо. — Король золото, конечно, возьмет, но что мы получим взамен?

— Утверждение в полномочиях, — ответил Кортес. — Он признает за нами права на самостоятельность. Когда мы, в глазах короны, станем независимы от губернатора Кубы, то всем нам это пойдет лишь на пользу. Уступив в малом, в следующий раз мы уже ничем не будем обязаны ни королю, ни Веласкесу. Станем исправно платить пятую часть в казну, остального же с лихвой хватит, чтобы возместить те потери, на которые сейчас пойдем.

Решение казалось рискованным, но разве вся эта экспедиция не являлась бесконечной ставкой на удачу? Кортесу пришлось потратить немало времени, убеждая капитанов согласиться на такой поступок. Наконец, он все же добился своего. Но теперь перед ним встала еще одна проблема. Кому доверить плавание в Испанию? Нужно плыть напрямик, минуя Кубу, иначе губернатор задержит корабль, присвоит себе золото, а столь важные вести до короля не дойдут никогда. Вместо этого через океан отправится письмо, в котором Веласкес живописно расскажет как Эрнан Кортес — мятежник и пират! — увел с собой сотни человек, похитил флот и лошадей. А еще разграбил одно из поместий губернатора и захватил корабль купца, плывущего в Дарьен. Уж Веласкес не поскупится на черные краски. Кому доверить переговоры в Испании?

Наступила ночь, а Эрнан Кортес все никак не мог принять решение. Он сидел на улице, глядя в звездное небо, и пытался найти выход. Так хотелось отослать кого-то из недовольных! Ордаса, Веласкеса де Леона или Франсиско де Монтехо, который в последнее время тоже начал высказываться за прекращение экспедиции. Тем самым генерал-капитан ослабил бы партию сторонников губернатора. Но ведь тогда корабль — это уж точно! — дальше Кубы не поплывет.

С другой стороны можно отправить кого-то из надежных людей, но тем самым он ослабит свои позиции перед Ордасом и остальными. Да и кого? Каждый из них нужен ему здесь. Педро де Альварадо постепенно стал его правой рукой. Хотя тонкости и выдержки в дипломатических вопросах Педро не хватало, но в военном деле он оказался незаменим. Как боец стоил троих, как талантливый военачальник оставался просто бесценным. Еще одного верного друга, Хуана де Эскаланте, генерал-капитан планировал оставить наместником в Веракрусе. Фернан Гонсалес показал себя верным соратником. Кортес знал, что Фернан упорно спорил с Диего де Ордасом и Хуаном Веласкесом де Леоном, когда те пытались сорвать экспедицию. Но Гонсалес еще слишком молод, интриги при королевском дворе требуют хитрости и изворотливости. Да и не захочет он уплывать в Испанию. Фернан мечтает о приключениях.

В голове проносились разные варианты, но не один не казался безукоризненным…

И все же решение не терпело отлагательств. В итоге генерал-капитан решил отправить каравеллу под двойным управлением капитанов Франсиско де Монтехо и Алонсо де Пуэртокарреро. Первый из этой пары сохранял верность губернатору, а значит неплохо бы лишить недовольных такого вождя. Алонсо же, полностью преданный Кортесу, должен будет проследить, чтобы корабль не остановился на Кубе, а доплыл до Испании.

Приготовления не заняли много времени. Солдаты в итоге согласились отдать все полученное к этому моменту золото королю — красноречие Кортеса сыграло свою роль. Конкистадоры верили, что в столице ацтеков драгоценностей накоплено столько, что эта потеря покажется смехотворной. На песке стояли сундуки, наполненные несравненными ювелирными изделиями. Чеканные фигурки животных переливались в лучах солнца. Сверкали драгоценные камни. Ожерелья, медальоны, цепи и браслеты лежали вперемешку, уложенные с некоторой небрежностью. Рядом с сундуками были и огромные диски, изображавшие солнце и луну. Никому из испанцев еще не доводилось видеть таких богатств. Король наверняка будет изумлен!

Так в трюм корабля погрузили огромные богатства, полученные от жителей Табаско, тотонаков и послов Монтесумы. Туда же поместили припасы и бочки с водой. Вести каравеллу предстояло самому опытному штурману, немолодому уже Аламиносу, который плавал еще с Колоном и знал дорогу в Испанию просто наизусть. В экипаж отобрали лучших матросов.

Кортес тепло попрощался со своими посланниками, особенно с Пуэртокарреро.

— Удачи, Алонсо. Я бы предпочел, чтобы ты прошел всю экспедицию рядом со мной, но миссия при дворе, может статься, окажется самой важной и сложной.

— Представляю, какой фурор вызовет мое появление с такими неисчислимыми богатствами! — улыбнулся Пуэртокарреро. — Береги мою лошадь. Вам она тут явно больше пригодится, а я в Испании легко куплю другую.

— Будь осторожен. Я не уверен в том, что можно доверять Монтехо.

— Я не дам себя в обиду! — рассмеялся Алонсо. — Ни в открытом море, ни при королевском дворе! Мы доберемся до Испании. Обещаю, что король прислушается к твоему прошению.

Пуэртокарреро оставлял здесь не только лошадь, но и Марину. Он не особенно горевал. Высокий, отважный и привлекательный Алонсо знал, что он без проблем найдет себе другую любовницу. Здесь же эта девушка куда нужнее. Марина делала поразительные успехи в изучении испанского языка и в скором времени могла стать полноценной переводчицей.

— А тебе не жалко лишаться своего лучшего корабля, Эрнан? — спросил напоследок Пуэртокарреро.

— Это хорошо, что он отплывает на родину, — туманно ответил Эрнан Кортес. — Так даже лучше.

В тот день письма и драгоценности начали свой путь ко двору короля. Никто сейчас не брался предсказать, удачным ли окажется плавание. Корабль мог затонуть или оказаться во власти бури, которая лишит его выбора и приведет к Веласкесу. Мог он также попасть на Ямайку или вовсе в руки португальцам. Да и удастся ли добиться аудиенции у короля? Там, в Испании, среди чиновников и бюрократов, хватало своих преград. Будущего никто не видел. Оставалось лишь надеяться на лучшее.

А сторонники Веласкеса продолжали плести интриги. Среди солдат хватало недовольных тем, что вся добыча отправилась за море. Многие считали, что нужно вернуться на Кубу. Другие втайне мечтали о новом предводителе. Фернан и еще несколько телохранителей теперь почти неизменно находились возле Кортеса. Кто мог сказать, о чем договариваются заговорщики? Может быть, генерал-капитана планируют пленить, а то и убить?

Но и Кортес времени даром не терял. Ему стало известно, что несколько человек договорились захватить корабль и сбежать на Кубу. Более того, мятежники надеялись, что они успеют своевременно оповестить Веласкеса о миссии Монтехо и Пуэртокарреро, а уж губернатор сумеет перехватить каравеллу, плывущую в Испанию. Тут же учинили следствие и на допросе выявили многих, замешанных в этой интриге. Двоих зачинщиков генерал-капитан велел повесить.

Во время казни Эрнан Кортес внимательно смотрел на двух самых ненадежных капитанов. Диего де Ордас и Хуан Веласкес де Леон то ли оказались слишком умны, чтобы попасться, то ли на этот раз действительно в заговоре участия не принимали. Диего стоял с совершенно непроницаемым лицом, прочитать его мысли было невозможно. Хуан же выглядел высокомерно, всячески стараясь показать, что с ним, в случае чего, так обойтись не посмеют.

«Неужели и в самом деле думает, что в следующий раз я не решусь повесить его, если узнаю, что Хуан участвовал в заговоре?» — подумал Эрнан Кортес.

Сам Хуан в это мгновение с вызовом посмотрел на своего генерал-капитана. Их взгляды столкнулись как клинки во время боя. Кортес понял, что Веласкес по-прежнему не признает его достойным командиром. В будущем от этого капитана наверняка можно ждать новых случаев неповиновения.

Фернан внимательно вглядывался в лица соратников. Кто из них участвовал в подготовке к мятежу? Что они чувствуют сейчас кроме облегчения из-за того, что наказание их миновало? Раскаяние? Благодарность к Кортесу, который их простил? Или же мстительно ждут следующего момента, чтобы все же добиться своего? Как они будут вести себя дальше? Можно ли на них положиться? От такого количества вопросов голова шла кругом. Гонсалес поневоле задумался о том, сколь же тяжело самому генерал-капитану, перед которым проблем гораздо больше.

Все это подвело Эрнана Кортеса к давно вынашиваемой мысли. Собрав несколько наиболее надежных людей, он поделился с ними своей задумкой.

— Пока существует хотя бы ничтожная вероятность сбежать на Кубу, всегда найдутся люди, готовые рискнуть. Как обезопасить себя от такого происшествия?

— Черт его знает, — буркнул Альварадо. — На каждый корабль охрану не поставишь. Их десяток, у нас половина отряда уйдет на то, чтобы стеречь суда. С кем тогда в поход идти?

Эскаланте лишь пожал плечами, не находя выхода из ситуации. Остальные капитаны тоже промолчали. Фернан покосился на Себастьяна. Тот ничего не предлагал. Гонсалес и сам не знал, что нужно делать.

— Есть только один выход, — сказал Кортес. — Корабли следует утопить.

Все воззрились на него в немом изумлении. Более дерзкого и самоубийственного предложения никто бы и не придумал.

— И как мы сами отсюда выберемся? — не сдержал удивления Альварадо. — От Испании нас отделяет океан.

— Мы сейчас не в Испанию направляемся, а совсем в другую сторону.

— Отрезав себе все средства связи, мы лишены будем возможности подать весть, получить подкрепление, даже просто приплыть на ту же Ямайку и запастись порохом или оружием, — неодобрительно бросил один из капитанов, Кристобаль де Олид.

— Опасная затея, но есть в ней что-то заманчивое, — заметил Эскаланте. — Для нас сейчас главная угроза не в нехватке пороха, а в том, что мы рискуем потерять часть отряда.

— Ну а если мы покорим ацтеков, то что дальше? — спросил Себастьян. — Будем ждать, пока король пришлет нам флот? Так откуда на родине узнают о наших злоключениях? Пуэртокарреро, может так произойти, и вовсе до Испании не доплывет.

— О том, что про нас забудут, не стоит даже беспокоиться, — улыбнулся Кортес. — Губернаторы Кубы, Ямайки, Дарьена рано или поздно пришлют сюда свои отряды. Глядишь, мы этому еще и не рады будем. Да и потом, каравеллы со временем можно построить новые.

— Мгновенно их не построишь, — заметил Кристобаль де Олид. — Если ацтеки нападут на нас, то отступать будет некуда. Погибнем все до последнего человека.

Фернан молчал, не зная, что и сказать. Он не сомневался, что Кортес обладает безграничной отвагой и решительностью. Во многом, именно за это Гонсалес и любил своего генерал-капитана, именно потому готов был поддержать любое его решение. Но эта идея казалась чистым безумием. Корабли оставались единственной нитью, позволяющей вернуться на родину. Настоящими плавучими крепостями, на которых можно отправиться дальше вдоль побережья, если здесь их постигнет неудача. В крайнем случае — Олид прав — это же единственный шанс отступить, если в битве с индейцами силы окажутся неравны. Фернан отлично помнил, как поспешно пришлось бежать в свое время Кордобе. Если бы не каравеллы, вся первая экспедиция тогда погибла бы. Да, в конце концов, суда сами по себе представляли огромную ценность. Стоимость их была безумно высока. Это почти то же самое, что утопить полученные от Монтесумы сокровища.

— Да, именно так дело и обстоит, — отметил Кортес. — Риск вы сами видите и можете оценить. Потому и интересуюсь вашим мнением.

— Матросы будут против, — заметил Олид.

— Они, так же, как и остальные, подчиняются предводителю экспедиции, а это я. Сделают то, что я прикажу.

— К тому же, экипажи судов увеличат наше войско на добрую сотню, — заметил Фернан.

— А мне идея нравится, — решительно сказал Альварадо. — Корабли сейчас — это источник хлопот, а также лазейка для нашего малодушия. В трудную минуту даже у самого храброго человека может возникнуть мысль отступить. А вот утопим их, и тогда уж точно не будем оглядываться.

— Ну что же, посмотрим, как отреагируют на эту затею наши храбрые солдаты, — резюмировал Кортес.

К этому вопросу он подошел с привычным для него хитроумием. Пустили слух, что суда источены червем, так что могут в любой момент прийти в негодность. Но конкистадоры, как и следовало ожидать, разделились на два лагеря. Эрнан Кортес пользовался заслуженным уважением. Он оказался удачливым вождем и добился немалого успеха. За ним готовы были идти в огонь и в воду. Но хватало и таких, которые не хотели подвергаться необдуманному риску. Сторонники Веласкеса опять стали протестовать, обвиняя Кортеса в том, что он всех готов погубить, лишь бы только не признавать свое возможное поражение.

Споры разгорались все жарче. Доверенные Кортеса без устали склоняли солдат на этот решительный шаг. Фернан видел, что действовать нужно быстро. Промедление могло быть расценено людьми как проявление неуверенности в себе. А кто же пожелает идти за человеком, который и сам в себя не верит?

В один из дней Гонсалес подошел к группе воинов, которые яростно обсуждали идею уничтожения флота. Партию недовольных возглавил, разумеется, племянник губернатора — Хуан Веласкес де Леон. Говорил он красноречиво и убедительно. Все больше солдат поддерживало его одобрительным гулом. Фернан тут же подошел поближе и вступил в спор:

— Я вижу, что не все здесь присутствующие обладают достаточной решимостью для того, чтобы отправиться навстречу Монтесуме.

— Дело не в решительности, — ответил Хуан. — Нужно уметь здраво планировать любой поход.

— Генерал-капитан ясно показал, что умеет планировать. Ни одна другая экспедиция еще не была так хорошо подготовлена. Раз он говорит, что необходимо утопить корабли, значит так нужно. Эрнан Кортес облек тебя своим доверием, назначив одним из капитанов. Вот так ты платишь ему за благосклонность? Подбиваешь людей к мятежу?

В толпе, образовавшейся вокруг Фернана и Хуана, насчитывалось около полусотни человек. Все они с интересом прислушивались к диалогу, который в любой момент мог перетечь в ссору. Среди этих людей стоял и Себастьян, который с тревогой следил за развитием разговора. Он прекрасно знал вспыльчивый характер молодого Гонсалеса, а потому понимал, что любое неосторожное слово может привести к конфликту.

— Я лишь настаиваю на сохранении эскадры.

— Мы совсем скоро двинемся вглубь неисследованной территории, — нетерпеливо сказала Фернан. — Идти будем по суше. Зачем нам там флот? На плечах его с собой потащим?

— Зачем же его тогда топить? — парировал Веласкес. — Думаешь, наличие каравелл на побережье помешает нам дойти до столицы ацтеков? Мы же не галерники, к кораблям цепями не прикованы.

В толпе послышались смешки. Фернан гневно сверкнул глазами — смеялись явно над ним. Но, помня о том, что Кортес запретил дуэли, он сдержал себя и продолжил дискуссию.

— Не хватало еще, чтобы наши суда попали в руки к Веласкесу, если он снарядит сюда следующую экспедицию.

— По-твоему, лучше их уничтожить? Я сам не матрос, но моряки, наверное, найдут способ обезопасить корабли от захвата солдатами губернатора. Оборвав все нити, связывающие нас с Кубой, как мы сами отсюда выберемся?

— Пуэртокарреро и Монтехо сейчас плывут в Испанию. Узнав обо всех здешних событиях, король пришлет флот.

— Его мы тоже утопим! — крикнул кто-то из толпы. — Жалко нам, что ли?

Эта реплика вызвала еще один взрыв смеха. Хуан улыбнулся, покачал головой и сказал:

— Пуэртокарреро может просто не доплыть. Шторм, рифы, длительный штиль, да мало ли что еще. Но беда не только в этом. Ты, похоже, не представляешь, насколько сложно войску передвигаться по чужой территории, не имея постоянной поддержки. Мы отрезаны от всего мира. У нас нет припасов, нет возможности закупить оружие или доспехи, пополнить запасы пороха. Мы не можем оставить раненых в дружественном поселении или дождаться подкрепления. Мы даже примерно не знаем, куда идем. Будет там жарко или холодно, попадем мы в болото или в пустыню, где и когда сможем найти воду и пищу.

— У нас есть союзники, которые укажут дорогу, обеспечат водой и провизией, станут рядом с нами в бою, — уверенно сказал Фернан.

— Надежность индейцев вызывает справедливые опасения, — гнул свое Хуан. — Что мы, в сущности, о них знаем? Я изучал историю и знаю, что коалиции создаются и разрушаются в мгновение ока. Тот, кто слишком полагается на союзников, может очень дорого расплатиться за свое легкомыслие. Повторяю, в полной изоляции нам долго не продержаться.

— Мы с Себастьяном несколько месяцев провели в местных джунглях, — упрямо ответил Фернан. — И, как видишь, сумели выжить.

— Да, — согласно кивнул Хуан Веласкес и снисходительно добавил. — Себастьян опытный путешественник.

Фернан стиснул зубы. Он прекрасно отдавал себе отчет, что лишь благодаря спутнику он тогда выжил. Сам он вряд ли бы сумел добыть пропитание, разжечь костер, определить направление движения. Но это еще не давало право посторонним подшучивать над его неопытностью. Гонсалес решительным движением поправил пояс. Рукоять меча демонстративно качнулась из стороны в сторону. Если Хуан не угомонится, то придется ему отвечать за свою насмешливость с оружием в руках. Тот, однако, даже бровью не повел. Веласкес сделал вид, что намека не понимает и продолжил:

— Имея столько золота, мы с легкостью пополним наш отряд, набрав людей на Кубе, на Ямайке, на Эспаньоле, в Дарьене. В любой колонии нас примут с распростертыми объятиями. Уничтожение кораблей — это решительный шаг, но совершенно неоправданный риск.

Тут толпа расступилась. В сопровождении десяти человек подошел Педро де Альварадо. Он окинул окружающих внимательным взглядом, прекрасно понимая, что они обсуждали, и сказал:

— Генерал-капитан приказал взять с собой полсотни человек и отправляться в одно из ближайших поселений. У местных вождей какие-то разногласия с соседями. Нужно их помирить. Собирайтесь. Отправляемся прямо сейчас. Хуан, мне нужен надежный помощник в этом деле.

Почти все солдаты поспешили за Альварадо, а Фернан лишь проводил своего оппонента долгим взглядом. Он, как телохранитель Кортеса, оставался в Веракрусе. Рядом был и Себастьян. Именно на него Гонсалес выплеснул все свое возмущение.

— Нет, ну ты слышал?! Веласкес, наверное, думает, что может безнаказанно потешаться надо мной. Похоже, ему не повредит небольшое вразумление! Что он вообще понимает в индейцах? Он здесь впервые, ничего еще толком не видел, а уже берется судить! Кортес, конечно, запретил поединки, но моему терпению тоже есть предел.

Себастьян понимал, что тому нужно выговориться, а потому шел рядом молча, терпеливо дожидаясь, пока раздражение друга иссякнет. Мысленно он ломал голову над тем, как бы убедить Гонсалеса не конфликтовать с Хуаном Веласкесом. Это стало бы гибелью для Фернана. Он или сложил бы голову в поединке или попал на виселицу из-за нарушения запрета на дуэли.

— Скажу честно, что Веласкес во многом прав. Корабли могут стать для нас единственной возможностью связаться с Испанией. Губернатор Кубы будет всячески ставить нам препоны. Если, не дай бог, Пуэртокарреро не доплывет, то каравеллы наши нам еще пригодятся.

— Ты что, поддерживаешь заговорщиков? — изумленно воззрился на друга Фернан.

— Нет, я последую за генерал-капитаном, какое бы решение он не принял. Я лишь хотел, чтобы ты понял — аргументы Хуана не глупы. Он хороший солдат, и отлично представляет себе все трудности похода по незнакомой территории.

— Этому хорошему солдату, как я посмотрю, начала отказывать отвага! — пренебрежительно бросил Фернан.

Себастьян не стал спорить. Он прекрасно знал, что это неправда. Веласкес успел проявить себя в боях и никто не мог обвинять его в трусости. Сам Риос мечтал, чтобы Хуан искренне перешел на сторону Кортеса. Этот капитан, хладнокровный, храбрый и рассудительный, был очень нужен маленькому отряду, окруженному сотнями тысяч местных жителей.

Впрочем, вскоре причин для споров не осталось. Большинство конкистадоров поддержало своего предводителя и флот решили уничтожить. Немалую роль в этом сыграло и то, что Диего де Ордас на этот раз не проявил достаточного упорства в спорах с Кортесом. То ли вспомнил, как в прошлый раз оказался в цепях, то ли наоборот — был благодарен, что кандалы с него сняли довольно быстро, а ведь за бунт могли вообще повесить. Так сторонники Веласкеса уступили. Матросы, для которых эти каравеллы и бригантины были дороги, как родные дома, взялись за дело неохотно. Пришлось Кортесу лично проследить за выполнением своего приказа.

Фернан стоял на берегу, глядя, как море атакует вытащенные на мель корабли. Он утешал себя тем, что великие свершения требуют решительных мер. К Гонсалесу подошел Себастьян.

— Помнишь, как мы когда-то надеялись на прибытие хоть одной каравеллы, блуждая по дебрям Юкатана? — спросил он. — А вот теперь своими руками уничтожаем добрый десяток. Честно говоря, мне самому не верится. Не жалеешь, что примкнул к экспедиции?

— Нет, — тон Гонсалеса ничем не выдавал того волнения, которое помимо воли закралось в душу. — С таким предводителем мы добьемся небывалой славы. Хотя, может быть, погибнем все до одного. В любом случае, храбрый человек должен уметь рисковать.

В это мгновение ему вспомнились слова Кортеса, произнесенные во время прощания с Пуэртокарреро. Генерал-капитан не жалея отпускал в Испанию великолепный и быстроходный корабль. Сказал даже, что так оно и лучше. Видимо, уже тогда в голове созрел план утопить свой флот. Что же, лучшая каравелла уцелела. Точнее, Фернан очень надеялся, что она уцелела, и сейчас скользит по безбрежной морской глади на восток, в Испанию.

Волны с разгона обрушивались на подставленные гладкие борта и раз за разом откатывались, оставляя все более заметные повреждения. Обшивка уступала напору стихии. Рев прибоя заглушал треск ломаемых досок. Швы расходились, пропуская воду в трюм. Вот одна бригантина стала постепенно заваливаться на бок. За ней последовала вторая. Еще одно судно резко легло на борт, с размаха опустив длинную мачту в воду. В скором времени от флота, который был их единственным шансом на отступление, не осталось ничего, кроме обломков. Куски древесины подхватывало волнами и бросало из стороны в сторону. Некоторые из них вынесло к берегу. Как ни храбр был Фернан, но от этого зрелища даже у него екнуло сердце.