4. Пленение / Закат Пятого Солнца / Штаб Юрий
 

4. Пленение

0.00
 
4. Пленение

К вечеру, изрядно обессиленные, они устроились на ночлег. Фернан, по заведенной традиции, остался дежурить первым. Одновременно с темнотой, опустившейся на джунгли, на него навалилась усталость, накапливавшаяся в течение нескольких дней. Сон склеивал веки и Гонсалес постепенно стал «клевать» носом. Осознав это, он вскочил и потряс головой, отгоняя дрему. Ночные недосыпания вкупе с изнурительными дневными переходами заявляли свои права. Здесь было куда жарче, чем в Испании. К тому же, постоянное напряжение изматывали не меньше чем непривычный зной.

Фернану вспомнились его мечтания уравняться в славе со своим знаменитым предком Алонсо Гонсалесом. Он невесело усмехнулся. Вот чего он достиг в своем стремлении! Потерялся посреди чужого неизведанного материка или острова, блуждает по непроходимым джунглям, с трудом добывает пропитание и воду, да еще и с опаской оглядывается на каждый шорох. Это уже не говоря о том, что без советов опытного Себастьяна он не протянул бы и одного дня. Но с другой стороны, семейные легенды, рисующие титаническую фигуру Алонсо, не сохранили для потомков перечисления всех опасностей, выпавших на его долю. Мавры уж наверняка не добровольно Севилью покинули. Да, что и говорить — в преданиях все гораздо красивее, чем бывает в жизни.

Вскоре проснулся Себастьян и Фернан отправился спать. Риос встал с трудом. Он долго сидел, таращась в непроглядную мглу и слушая звуки ночной жизни джунглей. Несмотря на все усилия, глаза закрывались как будто сами по себе. Он то вставал, то снова садился, пытаясь разогнать нарастающую сонливость. Но время текло медленно и ближе к утру Себастьян стал дремать. Хотя солдатская привычка к осторожности брала свое — время от времени Риос вскидывался и осматривался по сторонам. Настоящим удовольствием было убедиться, что они по-прежнему в безопасности, но истинным наслаждением оказывалась возможность снова закрыть глаза…

В очередной раз подняв голову, испанец с крайним изумлением увидел, как из темноты выступают человеческие фигуры. Себастьян отчаянно заморгал, пытаясь прогнать наваждение, но это не помогло. Он взвился на ноги с криком:

— Фернан! Вставай! Эти проклятые индейцы нас выследили!

Клинок уже готов был поразить ближайшего врага, но сбоку ему на голову обрушился удар и Себастьян потерял сознание. Фернан, несмотря на крайнюю усталость, спал чутко и поэтому проснулся мгновенно. Он вскочил, подняв меч, который не выпускал из ладони даже во сне. Но испанец тут же получил мощный удар по правому плечу и рука онемела. В бешенстве Гонсалес пнул ногой тлеющие поленья и взметнувшиеся искры озарили фигуры индейцев. Их было около десятка. Фернан последним отчаянным усилием успел ударить одного из нападавших левой рукой в висок, но в этот момент на него накинулись сзади и повалили на землю…

Себастьян вскоре очнулся от резкой боли в руках. Они были заведены за спину и крепко стянуты. Сам он лежал на животе и, повернув голову, увидел Фернана, находящегося в таком же бедственном положении. Быстро светлело, ночь сменялась новым днем и ничего хорошего этот день им не сулил.

Вскоре испанцев подняли и стали готовить к переходу. Себастьяна поставили перед Фернаном, затем взяли длинную палку и пропустили ее под правой рукой у каждого пленника, крепко примотав к локтю. Связанные таким образом, испанцы вынуждены были двигаться только вперед, один за другим. О бегстве не приходилось и думать.

Невысокий, испещренный татуировками воин дал команду резким отрывистым голосом и отряд отправился в путь. Конкистадорам поневоле пришлось подчиниться. Шли быстро. Испанцам со связанными руками было бы сложно выдерживать такой темп, но индейцы отлично ориентировались и выбирали удобные, хорошо знакомые им тропы, избегая густых зарослей.

Гонсалес осмотрел себя. Из всего снаряжения на нем оставалась лишь кираса, да и то потому, что он в ней спал. Меч, щит, шлем и даже кинжал сейчас находились у индейцев, которые с интересом их рассматривали. Они передавали предметы из рук в руки, обменивались какими-то непонятными фразами, удивленно качали головами. Также немалый интерес вызывала золотая статуэтка, которая в свое время подтолкнула Фернана к путешествию в Новый Свет. Индейцы показывали ее друг другу, указывали на Гонсалеса и что-то говорили.

«Ну вот, завел меня этот блестящий идол в ловушку! — хмуро подумал испанец. — Если бы знать, кого он изображает и чего теперь ждать от дикарей, для которых эта безделушка явно что-то значит»

Фернан с любопытством осмотрел своих конвоиров. Десять человек. Лишь один из них ростом не уступал самому Гонсалесу, остальные заметно ниже. Ни у одного нет щита, а оружием служат все больше копья и луки. Судя по всему, это даже не воины, а просто охотники. И наткнулись они на испанцев, скорее всего, случайно. Эх, были бы они с Себастьяном развязаны и вооружены! Стоило бы рискнуть. Может, и удалось бы разметать противников. Все лучше, чем тащиться связанными, как скот на убой.

Один из индейцев внимательно посмотрел на Фернана. Выглядел он, на взгляд европейца, просто ужасно. Голова оказалась странно деформированной, со сплюснутым лбом, как будто по ней проехала груженая телега. Ритуальные шрамы покрывали щеки. К тому же он заметно косил, глядя как будто не вперед, а на свою же переносицу. Только косоглазие добавляло ему некоторую комичность. В остальном же этот немолодой уже мужчина казался весьма свирепым.

Фернан отвел глаза. Наружность индейца наводила на самые мрачные мысли. Какого милосердия можно ждать от человека, который выглядит так, как будто его даже из ада выгнали за страхолюдную внешность?

Себастьян шел, низко опустив голову, и терзал себя укорами.

«Ну вот! А еще ожидал, что Фернан окажется обузой! А сам? Уснул на посту словно какой-то новобранец! Мальчишка и то показал себя более хорошим часовым. Зарежут меня дикари… И поделом! Так еще и товарища подвел»

Затем Риос все же подал голос.

— Прости, Фернан. Жара и недосыпание меня совершенно вымотали. Впервые засыпаю, будучи в карауле.

— Не поддавайся отчаянию, — негромко ответил Гонсалес. — В любом случае, их было слишком много, чтобы мы могли надеяться отбиться. Да и куда бежать? Дикари у себя дома, а мы с тобой оказались на совершенно незнакомой территории. Они бы нас в любом случае нашли.

Себастьян, получив эту небольшую, но важную для него поддержку, немного приободрился. Как будто все еще оправдываясь, он произнес:

— Да уж. Помню, еще когда я жил на Кубе, то заметил, что индейцы ходят бесшумно, что твои тени. Целая сотня пройдет у тебя за спиной, а ты и знать не будешь.

Двигались они почти тем же курсом, который испанцы избрали для себя раньше. Но теперь отряд отклонялся немного на север. Сориентировавшись по сторонам света, Себастьян сказал:

— Знаешь, Фернан, от тех дикарей, которые встретились нам на берегу, мы все же убежали. По крайней мере, нас сейчас ведут явно не туда, где мы отстали от нашей экспедиции.

— Жаль только, что не избежали встречи с этими индейцами. Может быть, здесь мы сможем рассчитывать на более дружелюбный прием?

— Я бы на это особо надеяться не стал, — скривился Себастьян. Голова у него до сих пор гудела от полученного удара, что настраивало на более пессимистичный лад.

— А что нас вообще может ждать в плену?

— Скорее всего, мы станем рабами.

Себастьян произнес это, не слишком веря в правдивость своих слов. Мысленно он попрощался с жизнью. Риос уже убедился, что разные племена индейцев заметно отличаются друг от друга языком, обычаями и уровнем развития. Попадались среди них как свирепые, так и кроткие. Похоже, что жители этих земель миролюбием не славились. И все же он не хотел раньше времени лишать своего товарища даже призрачных надежд.

Так они шли в течение нескольких часов. Испанцы устали. В отличие от них, местные жители двигались столь же легко и быстро, неутомимо шагая и обмениваясь только им понятными фразами.

— Чертовы индейцы не знают усталости. Кто знает, сколько им пришлось пройти, пока они не добрались до нашей стоянки. А теперь так же неутомимо они топают обратно, да еще и веселятся, — недовольно сказал Себастьян. — Видимо, пленение двух добрых христиан — это немалый повод для радости. А вот у меня скоро ноги отвалятся.

— Если бы на дикарей напялить кирасы, да еще и связать руки, то они бы тоже быстро выдохлись.

Около полудня индейцы сделали привал. Двое из них принялись собирать фрукты, растущие на ближайших деревьях. Пленников по очереди развязали и дали поесть. Накормили испанцев какими-то лепешками, пресноватыми, но зато свежими, да еще сорванными плодами. Мысли о побеге даже не посещали Фернана, когда его ненадолго освободили. Куда бежать? Кругом джунгли, Себастьян связан, да и все оружие оставалось у дикарей. А он уже убедился, что в этом лесу, даже будучи полностью вооруженным, можно погибнуть в любой момент. Присмотревшись к местным жителям, он убедился, что косоглазием страдает добрая половина этого маленького отряда. Странно, как будто их специально подбирали по этому признаку! После краткого отдыха отряд снова двинулся вперед.

Шли долго. Даже здесь, под густым пологом деревьев, солнечные лучи накаляли металл кирас. Постепенно стали сгущаться сумерки, а пейзаж тем временем начал меняться. Беспорядочные заросли джунглей сменились возделанными полями. Высокие тонкие стебли с длинными широкими листьями стояли ровными рядами. Стало ясно, что конец перехода близок. Индейцы совсем развеселились, обмениваясь какими-то фразами и смеясь.

Вскоре стемнело, а поля уступили место домам. Через несколько минут они остановились перед довольно большим зданием, возле которого горел костер и сидело с десяток вооруженных копьями и палицами воинов. Здесь пришедшие сдали пленников, которых провели внутрь. Там испанцев наконец-то развязали и даже дали по миске вареной фасоли. Фернан и Себастьян были так измучены событиями этого дня, что тут же расположились на полу и приступили к ужину. Индейцы же остались охранять снаружи.

Немного насытившись, Себастьян спросил:

— Интересно, куда же нас привели?

— Судя по всему, в этих землях довольно много городов, вот в один из них мы и попали.

— Это я и сам бы мог сказать, — рассмеялся Риос.

— Ну а какого еще ответа ты от меня ждал? — хмуро буркнул Фернан, после чего добавил. — Мне самому интересно, что нас дальше ожидает.

— Время позднее, так что сегодня нас уже вряд ли поведут куда-то еще. А вот завтра, скорее всего, предстанем мы перед каким-нибудь местным касиком, — Себастьян, не зная местного языка, употребил слово, которым индейцы называли своих вождей на Кубе. — А уж от него будет зависеть наша дальнейшая судьба.

После этого они, предоставленные сами себе, решили лечь спать. Но сон не шел к взбудораженным пленникам. Они ворочались с боку на бок, временами обменивались двумя-тремя фразами, затем снова пытались уснуть, понимая, что завтра им в любом случае потребуются силы. Фернан хмурился в темноте, ломая голову над тем, что ждет их в будущем. Предположения были самые разнообразные. Хотелось верить, что все закончится удачно. Может быть, им дадут возможность проявить себя в бою? После чего, преисполнившись уважения, переведут в статус почетных гостей. Гонсалес не сомневался, что он стоит десятка местных солдат. Хотя, Себастьян, с высоты своего жизненного опыта, предрек им участь рабов. Наверное, ему виднее. Вот так насмешка судьбы! Он, благородный кабальеро, окажется в услужении у какого-нибудь туземного вождя, сущего дикаря без каких-либо знаний или воспитания. Завтра нужно начать планировать побег!

Утром их подняли рано. Выйдя из дома, они увидели, что солнце только-только вынырнуло из-за горизонта. Испанцы чувствовали себя отвратительно — сонные, измученные, совсем не отдохнувшие. У Себастьяна на виске, в том месте, куда попал удар дубинки, красовался большой кровоподтек. Он приложил ладонь к этому синяку, оглянулся на стоящего рядом индейца и раздраженно буркнул:

— Каналья!

Тот бросил на Себастьяна непонимающий взгляд, а испанец продолжил:

— Если уж проклятым дикарям надо нас прикончить, то могли бы дать хотя бы выспаться!

— Скоро мы, того и гляди, отоспимся мертвым сном, — хмуро заметил Фернан. К этому времени тревога совсем его извела. — Скажи спасибо, что у нас хотя бы руки не связаны.

В сопровождении нескольких воинов их повели по улице. Здесь было весьма многолюдно — почти из каждого дома выныривали индейцы и спешили в том же направлении, куда вели конкистадоров. Хотя местные жители и торопились, но все же они часто оглядывались на испанцев, указывали на них пальцами, обменивались фразами. Маленькие дети, не привыкшие сдерживать свое любопытство, подбегали к пленникам, хватались за штаны и за отвороты высоких сапог. Особенный интерес вызывали стальные кирасы, блестевшие в лучах поднявшегося солнца. Не только дети, но и взрослые протягивали руки, стараясь дотронуться до них. Фернан и Себастьян не желали терпеть подобные фамильярности, а потому неустанно пресекали проявления назойливого любопытства. Воины, сопровождавшие испанцев, древками копий отгоняли наиболее настырных, прокладывая себе путь в шумной толпе.

— Интересно, дикари в честь нашего прихода так знатно принарядились? — сказал Фернан.

А посмотреть действительно было на что. Внешность индейцев майя для европейца была удивительной диковинкой. Испанцы не нашли в окружающей их толпе двух одинаковых нарядов. Одежда удивляла разнообразием. Некоторые мужчины носили лишь набедренные повязки, похожие на короткие юбки, щедро отделанные вышивками или ракушками. Другие же были одеты еще и в накидки, то ослепительно белые, то раскрашенные в яркие цвета, наброшенные на плечи и завязанные узлом. Женщины носили платья, украшенные разноцветными пучками ниток и узорами. Или же пестрые блузы и длинные юбки. Плечи некоторых девушек покрывали длинные тканевые плащи с вплетенными перьями.

Волосы, как у мужчин, так и у женщин, поражали воображение причудливостью и разнообразием причесок. Длинные косы то свободно струились по плечам, то были подняты, сложно уложены и закреплены. Одна девушка щеголяла короткими, торчащими в разные стороны хвостами, напоминая сосновую шишку. Головы других венчали высокие короны из заплетенных кос. У многих прически вовсе не были видны, скрытые головными уборами. У некоторых это были куски разноцветной материи, напоминающие тюрбаны.

— Нет, ну ты только посмотри на этих дикарей! Похоже, мавры и здесь побывали! — не удержался от комментария Себастьян. — Такой знатной чалмы я ни у одного, даже самого ярого мусульманина раньше не видел!

Он указал на немолодого индейца, важно шагавшего в нескольких шагах от конкистадоров. Полоса ярко-красной ткани, во много слоев намотанная вокруг его головы, делала человека похожим на гигантский гриб. Прямо над глазами был укреплен налобник из кусочков нефрита, образующих некое подобие человеческого лица.

У многих головной убор состоял полностью из перьев, которые представляли собой настоящие короны. Красные, синие, зеленые, желтые плюмажи колыхались в такт шагам. В глазах у испанцев начало рябить от буйства ярких красок.

Но наиболее удивительными были лица индейцев. На смуглой коже отчетливо виднелись татуировки. У некоторых дикарей они представляли собой тонкие линии, тянущиеся по щекам или поперек лба, но у многих татуировки широкими полосами покрывали почти все лицо. Насколько позволяла увидеть одежда, груди, плечи и руки тоже зачастую пестрели сложными, причудливыми, часто переплетающимися узорами.

— Нет, ну ты только посмотри, Фернан, на эти рожи! Им, видать, показалось мало всей этой раскраски, густо покрывающей лица и тела. Черти в аду и то не такие страшные! Вот что это за кости торчат у них отовсюду, откуда только можно представить?

Фернан не ответил. Его глаза с не угасающим изумлением разглядывали волнующееся море людей. Практически у каждого, начиная от детей и заканчивая стариками и старухами, лица были украшены. В ушах поблескивали костяные, каменные, а то и сделанные из ракушек сережки. Носовые перегородки и брови у некоторых были пробиты костяными шпильками. И что самое удивительное — чуть ли не каждый второй страдал косоглазием.

Толпа между тем продолжала свое движение. Фернан уже не раз ловил себя на том, что в прямом смысле слова заглядывает дикарям в рот.

— Себастьян, что у этих язычников с зубами?

— Мало ли, что они здесь едят, — проворчал Себастьян. — Я уже ничему не удивляюсь.

В этот момент какая-то девушка, будто угадав интерес испанцев, пролила свет на терзавшую Фернана загадку. Она восседала на носилках, которые несли несколько могучих мужчин. Лоб ее был выбрит, что зрительно удлиняло лицо, пучок волос, собранный на макушке, торчал вверх, мочки ушей оттягивали массивные нефритовые кольца. Над плечами и головой торчал огромный веер из длинных пестрых перьев, прикрепленных к спине. Она что-то повелительно сказала слугам, сопроводив приказ жестом, и носилки подплыли ближе к испанцам, раздвигая толпу. Девушка с интересом уставилась на конкистадоров своими слегка косящими глазами, что-то изумленно воскликнула и залилась смехом. Ее зубы блистали самыми разными оттенками зелени.

— Проклятье! Да у нее нефритовый оскал!

Слова Себастьяна вывели Фернана из оцепенения. Ему еще ни разу не доводилось видеть таких украшений. Теперь он понял, что это была своеобразная инкрустация, причем очень популярная у дикарей. Внимательно присматриваясь к зубам индейцев, Фернан различал, что у кого-то они сверкают желтым, красным, зеленым цветом. Кроме того, кое у кого передние резцы имели непривычно заостренную форму. Улыбка в таком случае получалась жуткой, как у безумного людоеда.

Девушка, тем временем, потеряла интерес к чужеземцам, равнодушно отвернулась, отдала какую-то команду и носилки плавно поплыли вперед. Испанцы также продолжили свой путь. Фернан был так ошеломлен видом этой разношерстной и экзотической толпы, что потерял дар речи. Он только кивал, когда Себастьян указывал ему на очередного индейца, который привлекал внимание Риоса.

«Туземцы Кубы ничем особенным внешне не выделяются, — изумленно думал Гонсалес. — Ну да, они смуглее и мельче испанцев, как и дикари, которых мы видели на Острове Женщин. А здесь как будто никто не может смириться со своей внешностью и уродует ее кто во что горазд. Что ждет нас впереди?»

Вскоре улица стала шире, повернула и перед глазами пораженных конкистадоров предстали гигантские пирамиды. Европейцы встали как вкопанные. Затем, подгоняемые конвоирами, двинулись дальше.

Так они вышли на огромную площадь. Пирамид оказалось пять. Две справа, две слева и одна, самая высокая, впереди. Фернан, не веря глазам, смотрел на возвышающуюся перед ним громадину. В глубине души он подозревал, что это всего лишь бред или мираж. Стоит зажмуриться, встряхнуть головой и наваждение исчезнет, растает в воздухе. Но нет. Ступенчатая пирамида, которую солнечные лучи красили в ярко-желтый цвет, гордо возвышалась вдалеке. Люди у ее основания казались пигмеями.

Зачарованные испанцы шли вперед, не в силах отвести взгляд от грандиозного монумента. С каждым шагом пирамида, казалось, вырастала еще больше, грозя задеть облака. На вершине ее находилась обширная площадка, на которой располагалось раскрашенное красной и желтой краской прямоугольное здание. От самой земли и до верхней площадки тянулась широкая каменная лестница, вырубленная прямо в теле пирамиды.

Конкистадоры, изумленные и подавленные мощью постройки, молчали, не находя слов, чтобы выразить свое удивление. Себастьян первым пришел в себя и осмотрелся по сторонам. Остальные пирамиды уступали размерами той, перед которой они стояли, но все равно шокировали размерами. У каждой на вершине была обширная ровная площадка, на которой стояло прямоугольное здание, расписанное яркими красками. Сложные мелкие узоры издалека напомнили Риосу изящную вязь мусульманской живописи.

— Как этим дикарям удалось построить столь монументальные здания?

Зачарованный голос Фернана оторвал Себастьяна от созерцания. Он еще раз оглядел площадь. Помимо пирамид вокруг виднелись и другие замечательные постройки. Величественные дворцы, стоящие на массивных платформах, невысокие, но протяженные, с многочисленными дверными проемами, стены которых украшали раскрашенные барельефы. Башни, начиная от совсем небольших, размеров в два-три человеческих роста, заканчивая такими, которые поднимались почти до середины пирамид. Назначение их было пока непонятным для Себастьяна. Он никак не ожидал обнаружить посреди джунглей город, выстроенный большей частью из камня, да еще и с таким архитектурным ансамблем.

— Никогда больше не буду называть местных жителей дикарями, — ответил Риос.

— Какова высота центральной пирамиды?

— Думаю, она раз в двадцать выше человека, — навскидку сказал Себастьян.

Конкистадоры изумленно переглянулись.

— За свою жизнь я побывал в самых разных странах, повидал Европу, Африку и Азию, — продолжил Себастьян. — Но мне бы и в голову не пришло, что здесь, в дебрях джунглей, я увижу такое чудо. Мало какая столица в Европе может похвастаться подобными монументами. Как же велик правящий здесь король!

Постепенно над площадью стал нарастать гул барабанов. Испанцы не могли понять, откуда он идет. Им казалось, что звучит чуть ли не каждая постройка. Этот рокот незаметно вклинивался в общую звуковую картину праздника. Сначала он лишь поддерживал голоса людей, затем медленно стал теснить их, перекрывая и подавляя. Удивительно слитный шум, плывущий сразу отовсюду, накрыл собой все пространство. Звуки песен, крики, смех, возгласы постепенно смолкли. Грохочущий рев пронизывал собой воздух, заставляя все быстрее биться сердце. Выдерживать это было непросто. Фернану казалось, что все его тело трясется в болезненных конвульсиях, подчиненное такту всевластных барабанов. Сводило судорогой челюсти, немели плечи, сквозь крепко стиснутые зубы невозможно было выдавить ни слова, да и кто бы услышал его в такой плотной пелене звука?

Индейцы вокруг стояли, покачиваясь в такт с музыкой. Рядом был Себастьян. Он болезненно морщился — видать, тоже с трудом переносил эту безумную какофонию. Фернану казалось, что даже сердце его больше не бьется в привычном ритме. Оно будто судорожно сжималось и разжималось, следуя велению барабанов. Звук мучительно резал слух, дрожащий воздух давил на тело, как будто пытаясь расплющить человека. С одной стороны хотелось, чтобы этот грохот прекратился, но в то же время Фернан боялся, что сердце, подчинившееся заданному ритму, остановится в тот же момент, как только тот умолкнет. Он положил руку на грудь, но стальная пластина кирасы не позволяла ощутить биение сердца.

В этот момент слитный рев барабанов стали прорезать резкие взвизги флейт. Они нарушали эту могучую пульсирующую гармонию, меняли ее ритм и рисунок. В эти моменты казалось, что раскаленные иглы вонзаются в уши, проникают до самого мозга. Эти новые, внезапно вклинившиеся звуки вызывали жуткое беспокойство. Хотелось кричать, бежать, спасаться от этой звуковой волны, пока оставались еще силы. Испанцы ощущали, что еще немного, и они попросту повалятся с ног, не в силах это больше переносить.

И вот в одну секунду барабаны и флейты умолкли. Фернан резко дернулся, как будто пробуждаясь от кошмарного сна. Он ловил ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. Ноги подкашивались, по вискам стекали струйки пота. Жуткая, безграничная, ничем не нарушаемая тишина навалилась на него, подобно гранитной плите. Мелькнула мысль, что уши все-таки не выдержали и он внезапно оглох. Он не решался заговорить, да и не был уверен, что сумеет издать хотя бы звук. Фернан, приходя в себя от жуткого наваждения, оглянулся по сторонам.

Себастьян был по-прежнему рядом, он дышал прерывисто, плечи сотрясались от судорог, и точно так же он держался за левую сторону груди, даже не осознавая того, что сквозь кирасу невозможно почувствовать биение сердца. Глаза его казались совершенно остекленевшими. Индейцы вокруг тоже замерли неподвижно, не решаясь ничем нарушить того оцепенения, которое сковало всех на площади. Глаза у некоторых были закрыты и они еле заметно покачивались из стороны в сторону. Другие застывшими взорами смотрели в одну точку.

В этот миг над застывшей толпой раздался могучий голос человека, стоящего на высоком помосте. Он бросил буквально две фразы. Конкистадоры, разумеется, не поняли ни слова, но само по себе звучание речи после этого бескрайнего безмолвия как будто разбивало оковы того великого транса, который сковал всех вокруг. Это короткое воззвание могло повергнуть в экстаз. Именно это и произошло. Индейцы как будто одновременно очнулись. Они разразились воплями, смехом, рыданиями. Некоторые падали на колени, склоняя голову вниз и касаясь лицом земли. Другие же воздевали руки вверх, наперебой крича, стараясь заглушить соседей.

Себастьян, понимая, что в этом безумии слова его все равно не будут услышаны, протянул правую руку и крепко стиснул плечо Фернана. Оба испанца вымученно улыбнулись. Испытание звуком далось им нелегко.

«Интересно, какие еще сюрпризы запланированы на сегодня?» — тревожно подумал Фернан. Пережитого ему было достаточно для пресыщения. Хотелось лечь и отдохнуть, а ведь день еще только начинался. И кто бы мог сказать, чем он для них закончится?

Толпа, до того загипнотизированная грохотом, теперь в едином порыве устремилась вперед. Конкистадоры оказались подхвачены этим потоком и еще ближе подошли к подножию самой высокой пирамиды. Подобно всем остальным, она имела квадратное основание и ступенчатую форму. Высота каждой из ступеней превышала человеческий рост, и они явно не подходили для того, чтобы по ним взойти наверх. Эту функцию удачно выполняла каменная лестница, расположенная на лицевой стороне. Окаймленная по бокам низкими бортами, она тянулась до самой верхней площадки, которая возвышалась над землей метров на тридцать.

Наверху стояло несколько индейцев, чьи тела были раскрашены синей или красной краской, а также щедро украшены перьями. Один из них носил на голове маску, которая, повторяя человеческие черты, в то же время гротескно их искажала. Рот оказался непомерно велик и из него торчали блестящие клыки, крючковатый нос нависал над верхней губой, прорези для глаз были украшены нефритом. Выше этого чудовищного лика находилась оскаленная морда ягуара, над которой возвышался плюмаж из разноцветных перьев.

Но эта группа стояла пока неподвижно, а основное действо разворачивалось внизу. У подножия пирамиды находилась группа музыкантов. Индейцы били в барабаны и играли на флейтах. В этом оркестре насчитывалось с десяток человек. Он явно не мог быть источником того грозного шума, который накрыл площадь пару минут назад. Под его музыкальное сопровождение около дюжины индейцев исполняло какой-то сложный непонятный танец. Вся их одежда сводилась лишь к набедренным повязкам, зато каждый был щедро украшен перьями, татуировками, а также серьгами и ожерельями из ракушек. Они метались из стороны в сторону, скакали, потрясали копьями, гонялись друг за другом, размахивали руками и ногами. С точки зрения испанцев они являлись, несомненно, сумасшедшими, поскольку ни один нормальный человек так вести себя не будет.

Через некоторое время с вершины пирамиды раздался мощный грохот огромного барабана, и музыка оборвалась к немалому облегчению конкистадоров. Бесноватые танцоры одновременно прекратили свой танец и влились в толпу, которая до этого момента жадно наблюдала за их представлением. Теперь все взгляды были устремлены наверх.

С самого утра событий произошло уже столько, что внимание пленников поневоле стало рассеиваться. Они пресытились впечатлениями, в ушах как будто непрерывно гудело от назойливого шума, глаза устали от мельтешения ярких красок, к тому же донимала жара. Индейцы были по-прежнему очень возбуждены, испанцы же заметно устали и мечтали лишь об отдыхе. Но теперь конкистадоры встрепенулись и с вновь проявившимся интересом уставились на новую сценку, которая сейчас начала разворачиваться на возвышении.

Фернан обладал острым зрением и потому в подробностях мог рассмотреть то, что происходило на площадке. К самому ее краю подошел человек в ожерелье из крупных нефритовых пластин и, подняв руки перед собой, начал речь. Глубокий зычный голос его плыл над огромной площадью беспрепятственно. Толпа замерла, лишь в определенные моменты хором отзываясь на его слова. Широко раскинутые в стороны ладони оратора то летели вверх, стремясь к солнцу, то направлялись на стоящих у подножия пирамиды людей.

— Я, конечно же, ничего не понимаю, — заметил Фернан. — Но должен признать, что звучит весьма торжественно. Могучий голос у этого глашатая, таким бы с амвона вещать.

— Шутишь, что ли? — фыркнул Себастьян. — Кто бы, интересно знать, додумался пустить такого диковинно одетого язычника в христианский храм, а уж тем более к амвону. Однако же, нельзя не заметить — праздники у этих нехристей весьма шумные и красочные. Интересно, что будет дальше?

Среди пестро раскрашенных мужчин, которых на площадке стояло около десятка, появилась девушка. Украшений, в привычном для испанца понимании, на ней почти и не было. Лишь на запястьях блестели золотые браслеты. Примерно так же обстояло дело и с одеждой. Довольно узкая полоса ярко-красной ткани охватывала бедра. Вот и все. В противовес этому скупому одеянию, наряд дополнялся роскошными плюмажами. Высокая корона из красных и зеленых перьев возвышалась над девушкой почти на половину ее роста. Часть этого вороха ниспадала назад, ложась на спину и топорщась вокруг плеч. Пышные пучки перьев поменьше были прикреплены к ее локтями и коленям. Девушка походила на диковинную птицу — нарядную и кричаще красивую.

Подобное убранство, разумеется, никак не могло скрыть ее стройную фигуру. С такой дистанции было сложно рассмотреть в подробностях черты лица. Зато эта неполная картина давала широчайший простор для воображения. Фернан уже убедился, что среди местных девушек попадаются иногда весьма миловидные. Дополняя недостающие детали ее внешности за счет своей фантазии, он скользил глазами по полуобнаженному телу. Похоже, что людей, не раскрашенных самыми причудливыми цветами, на пирамиду не допускали. Вот и ее кожа сияла небесной синевой. Небольшая высокая грудь, точеная талия, стройные ноги были покрыты равномерным слоем очень яркой синей краски. Она глянцевито сияла в лучах солнца, слепя глаза. Зрелище завораживало.

Фернан восхищенно покачал головой. Воображение молниеносно унесло его очень далеко. Мысленно испанец уже видел себя рядом с этой красавицей. Он убедился, что принятые у дикарей стандарты красоты кардинально отличаются от тех, к которым он привык. Не говоря уж о местной моде на одежду. Но все же Гонсалес ценил себя высоко и полагал, что нет такой девушки, на которую он не сумел бы произвести самого благоприятного впечатления.

— Хороша куколка! — пробормотал Себастьян. — А, Фернан?

Тот в ответ лишь рассмеялся. Внезапно мысли его потекли по совершенно другому руслу. Они с Себастьяном попали в плен, надежды на помощь соотечественников неразличимо малы, в данный момент вокруг многотысячная толпа дикарей, от которых не знаешь чего и ожидать. Он же, вместо того, чтобы лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации, стоит и глазеет на молодую красавицу, теша себя мыслями о том, как бы ее очаровать. Похоже, разум Фернана просто-напросто щадил своего хозяина, временно вычеркнув из памяти всю сложность их положения, взамен давая возможность наслаждаться женской красотой.

Девушка спокойно стояла, гордо вскинув голову, то обозревая толпу, собравшуюся внизу, то бросая иногда взгляды на других людей, находившихся на площадке. Глядя на ее величавую осанку и надменную неторопливость движений, конкистадоры пришли к выводу, что она, по-видимому, является какой-то местной принцессой.

Речь оратора тем временем подошла к концу. Он опустил руки, обернулся, сделал два шага в сторону и отдал какую-то команду. На самом краю площадки стояло каменное возвышение, покрашенное снежно-белой краской и достигавшее половины человеческого роста. Повелительным жестом недавний оратор указал на этот постамент. Девушка неторопливо, но уверенно подошла, поддерживаемая мужчинами за локти и легла на камень, запрокинув руки за голову. Фернан замер. Любопытство буквально съедало его изнутри. Он не мог даже представить, что же произойдет дальше и не сводил с красавицы заинтересованного взгляда.

Возвышение это имело широкое основание и несколько сужалось кверху. Мужчины продолжили некую, хорошо знакомую им и заученную наизусть церемонию. Их было четверо и каждый, крепко ухватившись за руку или ногу, налег на нее весом, опуская конечность вниз. Девушка выгнулась дугой. Гибкое тело как будто обняло спиной, руками и ногами каменную пирамиду. Остроконечные груди смотрели в небо. Все действие происходило спокойно, она не сопротивлялась и не выказывала ни малейших признаков страха или неуверенности.

— Что это, черт возьми, за ритуал?! — выпалил Фернан, бросив на товарища тревожный взгляд, после чего опять прикипел глазами к происходящему на площадке. — Себастьян, ты хоть что-нибудь понимаешь?

Тот не ответил, так же удивленно и внимательно глядя на это необъяснимое действо. А события тем временем продолжали развиваться. Оратор в нефритовом ожерелье стоял, повернувшись лицом к толпе, наблюдающей за обрядом снизу. Девушка лежала как раз перед ним. Он торжественным голосом произнес короткую речь, вновь простирая руки к небу. На этот раз в правой у него был зажат нож из черного камня. Сцепив ладони над головой, он с силой всадил клинок в грудь девушке.

Фернан подскочил от неожиданности. Его левая рука помимо воли вцепилась в локоть Себастьяну. Пальцы изо всех сил сжались, сминая мышцы и кожу. Это наверняка было очень болезненным, но Себастьян не обратил внимания. Боль в этот момент не смогла бы достучаться до разума, скованного крайним изумлением. Испанцы видели, как оратор резким мощным движением дернул нож в сторону, разрезая девушке живот, потроша ее, как рыбу перед приготовлением. Его помощники продолжали держать ее за руки и ноги, не давая возможности дернуться и помешать проведению ритуала. Буквально через секунду человек в ожерелье погрузил руку во вскрытую грудь. Спустя еще несколько мгновений он поднял высоко над головой кровоточащий кусок плоти. Струйка крови потекла по запястью, оттуда по локтю, затем сорвалась вниз. Толпа отозвалась громким ревом, в котором явно чувствовалось ликование и радость.

— Боже мой! Святая Дева! Фернан, да он же вырезал ей сердце!

Крик Себастьяна вырвал Фернана из ступора. Он отпрянул на шаг назад, будучи не в силах оторвать взгляд от этого страшного зрелища. До сознания Риоса добралась, наконец-то, боль и он резко дернулся в сторону, вырывая руку из цепких пальцев Гонсалеса. Он ошеломленно ухватился за помятый локоть, растирая его и тряся головой, как будто пытаясь прогнать морок. Глаза слезились. Со всех сторон нарастал торжествующий рев толпы. Люди поднимали ладони вверх или простирали их в сторону площадки, на которой происходило действо.

В голове Фернана полыхнуло воспоминание. Когда-то он, еще будучи подростком, вознамерился узнать, сколь же глубоко он сможет нырнуть. Тогда он прыгнул с обрыва в море и ушел под воду, стремясь достать до дна, до которого было неизмеримо далеко. Впечатления, испытанные тогда, он запомнил на всю жизнь. Темнота, холод, удушье, ужасное давление на уши, покалывающее кожу чувство опасности…

Нечто подобное, только куда сильнее, он ощущал и сейчас. Фернан как будто молниеносно погрузился в неизмеримую глубину. Он задыхался, будучи не в силах сделать вдох, тело как будто сводили судороги, уши разрывались из-за жутких криков, раздававшихся вокруг. Но самым ужасным оказалось непонимание происходящего. Здесь, на этой глубине, не было людей, кроме него самого и Себастьяна. Лишь отвратительные, торжествующие твари, радующиеся непонятно чему.

Впрочем, шок быстро развеялся. Руки инстинктивно рванулись к поясу. Тщетно — оружия не было! Чем отбиваться от тех кошмарных существ, которые их окружают?!

Фернан, не раздумывая, бросился вперед. В этом он не особенно преуспел. Себастьян преградил ему путь и схватил приятеля в охапку. Они замерли, обнявшись. Фернан изо всех сил пытался сделать хотя бы шаг вперед, в сторону лестницы, ведущей на пирамиду. Но Себастьян как будто врос ногами в землю.

— Фернан, чтоб у меня глаза лопнули! Куда ты собрался?!

— Девушка! Ее нужно спасти!

— Ты в своем уме? Ей вырезали сердце, она уже мертва! Ты ничего не сможешь сделать.

Они слышали друг друга лишь благодаря тому, что стояли вплотную и кричали буквально в ухо собеседнику. К счастью для них, индейцы вокруг были слишком увлечены зрелищем, чтобы обратить внимание на странное поведение пленников.

— Фернан, нам нельзя вмешиваться! Мы и близко не понимаем, что сейчас произошло. Но судя по реакции окружающих, все течет по заранее задуманному сюжету. Нельзя показывать дикарям свою слабость, пускай даже в виде удивления!

После всего увиденного, слово «дикари» опять с легкостью вернулось в речь Себастьяна Риоса для определения местных жителей. Молодой Гонсалес, до сих пор не особенно соображая, что он делает, из всех сил пытался вырваться и взбежать на пирамиду. Но его друг обладал немалой силой и всячески препятствовал этому порыву. Именно поэтому Себастьян, повернувшись лицом к Фернану, и не видел того, как на площадке дальше развивались события.

Гонсалес же все это увидел в подробностях. Сердце передали другому человеку, над которым возвышался пышный плюмаж, подобный павлиньему хвосту. Передача сердца была произведена с гротескной, издевательски-пародирующей, с точки зрения испанца, торжественностью. После чего обладатель плюмажа с важностью убрался вглубь площадки, скрываясь с глаз тех, кто стоял у подножия пирамиды. А к безжизненному телу подошел еще один человек. Обнаженный по пояс, в богато расшитой юбке и с золотым ожерельем на шее. Выше сияющего ожерелья скалилась уродливая кроваво-красная маска, скрывавшая лицо. У нее была огромная пасть, из которой выдавался вперед длинный язык, и острые клыки.

В руках человек держал топор с каменным лезвием. Он легко, как будто играючи, вскинул его вверх и одним размашистым движением отрубил голову лежащей на каменном постаменте девушке. Корона из перьев, украшавшая убитую, свалилась. Ее подхватило ветром и унесло вбок. А голову подняли за длинные волосы и выставили на всеобщее обозрение. Ее высоко держал в руке тот самый оратор с массивным нефритовым ожерельем. Это вызвало еще одну бурную вспышку радости у зрителей.

Небрежным движением он швырнул голову вниз и она, набирая скорость, кувыркаясь и подпрыгивая, покатилась по лестнице. Вслед за этим и само тело сбросили туда же. Фернан обмяк. Ноги подкосились и он уже не пытался вырваться из могучих объятий друга. Наоборот, Гонсалес был благодарен, поскольку без поддержки сейчас, наверное, упал бы. Теперь уже не нужно бежать наверх, поближе к девушке. Зачем? Она сама скоро окажется рядом.

Фернан смотрел на то, как обезглавленное тело, заливая ступени кровью, неуклюже катится вниз. Он не мог поверить в то, что эта безвольная груда мяса, при падении вяло разбрасывающая в стороны руки и ноги, еще минуту назад была стройной молодой девушкой. Тело скатилось по ступеням и грузно грохнулось на землю. К нему тут же устремилось несколько дикарей. Жадно подхватили и потащили куда-то в сторону. Фернану не хотелось даже думать о том, куда и с какой целью понесли казненную. Желудок затрепыхался в болезненных спазмах, он ослабевшими руками схватился за плечи Себастьяна, опустив голову, чтобы ничего больше не видеть.

Фернан очнулся от того, что один из воинов, стоявших вокруг двух пленников, коснулся его плеча. Гонсалес с трудом удержался от того, чтобы не ударить индейца в ответ. После всего увиденного сегодня, он в любом прикосновении склонен был рассматривать враждебность. Воин стоял расслабленно, копье его покоилось на плече, поддерживаемое правой рукой, а левой он указывал испанцам нужное направление. Они, опустошенные увиденным зрелищем, покорно и безучастно поплелись вперед. Эскорт из нескольких солдат двинулся следом.

С каждым пройденным шагом оцепенение рассеивалось и конкистадоры постепенно приходили в себя. Фернан и Себастьян внимательно осматривались по сторонам, пытаясь понять, куда их ведут на этот раз.

— Черт! Я бы сейчас что угодно отдал за хороший толедский меч! — выругался Гонсалес.

— Что угодно?! — невесело рассмеялся Себастьян. — А что у тебя осталось, кроме кирасы?

Буквально через несколько минут пленников привели в небольшой дом. Разложенные вдоль стен одеяла и плетеные циновки на полу показывали, что это жилое помещение. Двое слуг принесли им еду. Но испанцы, слишком шокированные всем происходящим, не смогли заставить себя съесть ни кусочка. Вскоре индейцы вышли, оставив тарелки с пищей, и дверной проем тут же закрыли решеткой из толстых кольев. Себастьян выглянул наружу.

— Так… Вокруг этой хибары больше десяти солдат. И все неплохо вооружены. Похоже, нам отсюда не выбраться.

Фернан сел на циновку, облокотившись об стену, и задумчиво спросил:

— Ты что-нибудь понял из сегодняшнего зрелища? Это к нашему появлению приурочили гибель девушки?

— Шутишь, что ли? — фыркнул Себастьян. — Ты же не думаешь, что ее специально зарезали, чтобы произвести на нас впечатление?

— Так за что ее убили?

— Это понять, в общем-то, можно. Скорее всего, она была преступницей или же пленницей из какого-нибудь другого местного княжества.

— Тогда почему так спокойно себя вела? Неужели не понимала, что с ней сейчас сделают?

— Кто знает, — устало пожал плечами Себастьян. — Иногда люди перед лицом неминуемой гибели ведут себя очень мужественно. Может быть, она не хотела показывать свой страх перед врагами.

Так и прошло время до самого вечера. Про испанцев как будто забыли. За окном стемнело и лишь отсветы близкого костра показывали, что возле их дома дежурит стража. Фернан и Себастьян сполна испытали, что такое пытка неизвестностью. После всего, что он сегодня видел, Гонсалес уже больше не строил радужных планов скорого освобождения. Будущее рисовалось ему в мрачных красках.

  • Салфетка-6 / Салфетки / Риндевич Константин
  • Армант, Илинар. Мечты о машине времени / Машина времени - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Чепурной Сергей
  • Нереальность / Логвина Настасья
  • Конвой / Грохольский Франц
  • История одного предательства с хэппи эндом / Лисичка Олен
  • Маленький жираф Йося / Бестелесное / П. Фрагорийский (Птицелов)
  • Играющая воспоминания (Katriff) / По крышам города / Кот Колдун
  • Птица-зубочистка / Позапрошлое / Тебелева Наталия
  • Маша и Саша Шепарды-Стрельцовы. Первый раз в первый класс / Светлана Стрельцова. Рядом с Шепардом / Бочарник Дмитрий
  • Маятник. Scherzo / Из души / Лешуков Александр
  • Хоть сейчас на рекламу "Педигри"! / Лонгмоб "Теремок-3" / Ульяна Гринь

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль