Глава 13. Беседа на тёмной дороге

Гарвел не переставал удивляться, поглядывая на статного эн Гастона, что ехал бок о бок с ним на мышастой кобыле.

И знатный, и красивый, вроде бы поклонник графини Дианы, а взялся помогать ему, Гарвелу. Который эту самую графиню осмеял и был вышвырнут из дворца как нашкодивший щенок.

«Странно… Что за интерес ему спасать наши шкуры?.. И ведь сам вызвался охранить, даже другого рыцаря позвал в подмогу. Вот же загадка какая!»

Второй коннор, эн Мишель Коринэ, широкоплечий молчаливый мужчина с гладко выбритым лицом, такого жгучего интереса не вызывал. Простые, добрые черты, негустые каштановые волосы, лоб, охваченный узким обручем коннора; такие обручи носили отказавшиеся от магистерства, навечно посвятившие себя служению в поле и на стенах. Из-под воротника форменного камзола выглядывал серебристый ворот кольчуги, а к седлу были приторочен боевой топор. Гарвел пригляделся — и заметил, что и эн Гастон также носит кольчугу, а у седла мышастой кобылы приторочены два небольших копья.

Это тоже показалось странным. Сам он кольчугу надевал последний раз перед нападением «чёрных рыцарей» — а потом забросил в суму, не желая попусту париться в железе.

Не ради них же с Альберто так изготовились конноры?

Наконец он не выдержал и, в очередной раз встретясь глазами с эн Гастоном, задал грызущий его вопрос:

— Э… Альд Гастон, позвольте спросить… Как так получается: вы влюблены в графиню, а помогаете мне бежать? Разве вас не задевает обида вашей дамы?

Светловолосый коннор взглянул с откровенной иронией:

— А позвольте спросить, с какой стати вы записали меня в поклонники графини Дианы?

Гарвел опешил.

— Но ваша песня на празднике… — Он запнулся, увидев, что эн Гастон снисходительно улыбается. — Такие красивые слова! Неужели в них — ни капли правды?

— А как вы сами считаете?.. — хмыкнул тот, щуря голубые глаза. — Меня удручает ваша наивность, эн Гарвел. Чем думал ваш командор, отпуская вас одного, такого прекраснодушного и неопытного?

Гарвел закусил губу и отвернулся. Сказанное слишком напомнило эн Аннибала.

Всем, очевидно, доставляет удовольствие тыкать его носом в собственную наивность. Что командор, что вот этот малознакомый коннор...

Ну да, он, может, чего-то не понимает, но разве можно лгать женщине, да ещё в стихах?!..

— Но она же думает, что вы влюблены!.. — вырвалось у него помимо воли. — Чем перед вами провинилась графиня, что вы её так жестоко обманываете?!

— Поверьте, графиня Диана не дура, и понимает, что с моей стороны это всего лишь вежливость. Галантность, как говорят граэльцы. Будучи гостем на её празднике, я был обязан уважить даму. Но спетый романс ещё не означает пылких чувств. — Похоже, эн Гастон только что не смеялся в открытую; ещё бы, явился дурачок из провинции, не знающий, что любовь можно подменить словами...

Стало горько, ведь он-то никогда не лукавил душой. И даже из мести не стал бы уверять графиню Диану в несуществующих чувствах.

— Я бы и вовсе не поехал к ней на праздник, да у меня был приказ, — продолжал эн Гастон, словно не замечая, что творится с Гарвелом. — Эн Ланжу было важно выяснить намерения герцога касательно него и Северного замка.

— Северного замка? — невольно переспросил он, не понимая, о чём хочет сказать ему этот коннор.

При чём тут Северный замок?

— Ну да, — спокойно кивнул эн Гастон. — Впрочем, вы, вероятно, не знаете, что эн Ланж да Лисена… как бы это помягче выразиться...

— Взбунтовался против своего командора, — вставил вдруг молчавший до этого эн Мишель. — Лучше называть вещи своими именами. Здесь нет чувствительных барышень.

— Тогда мы, получается, соучастники, — невесело усмехнулся эн Гастон. — Про меня им уже доподлинно известно благодаря моему вмешательству в их головы, а про вас станет известно завтра. Когда Замок недосчитается двадцати лучших рыцарей.

Гарвел ошалело переводил взгляд с одного на другого.

— Э… Почему недосчитается? И… почему взбунтовался?

Рыцари переглянулись.

— Насколько вы верны своему командору, эн Гарвел?

Вопрос был настолько неожиданным, что сначала он растерялся. А потом — возмутился.

— То есть как — насколько верен? Я давал Клятву при Посвящении служить Скачущему и Ордену!

Эн Мишель пожал плечами, а эн Гастон смерил Гарвела взглядом, в котором смешались и жалость, и лёгкое презрение.

— Все мы в своё время давали Клятву. Да только не всех она удержит от предательства.

— Вот скажите мне, — перебил товарища эн Мишель, обращаясь к Гарвелу. — как поступите, если вам надобно будет выбирать, чьей стороны держаться: остаться ли со старым командором — или примкнуть к другому, молодому и явно сильнейшему? Нет, стойте, не отвечайте пока. Вам посулят большие деньги и ранг магистра, даже пост командира отряда и собственный замок, — всё, лишь бы вы перешли на сторону молодого… Сумеете ли остаться верным? Подумайте хорошенько!

Теперь уже Гарвел пожал плечами.

— Да чего тут думать? Коли дал Клятву — так должен её сдержать.

— Да? — усмехнулся эн Гастон — Владычица, как же вы беспросветно наивны… Ну, а если вам пообещают руку той, кого любите всем сердцем?.. Где тогда будет ваша Клятва?

То есть — руку Элизы?..

Гарвел нахмурился.

— Та, кого я люблю, давно замужем. Её руку не могут мне обещать.

Но каделлан не унимался.

— Допустим. Но могут угрожать её жизни, чтобы принудить вас к измене. Останетесь ли вы в таком случае верным командору?

— Послушайте! — потерял терпение Гарвел, — Что-то я не пойму. Вы оба задаёте такие вопросы, словно хотите меня на чём-то подловить. Уж говорите тогда без обиняков, а я сам решу, как надо поступать. При чём здесь мой командор и ваши намёки про измену?

— Слишком вы горячи, — хмыкнул эн Гастон. — Так и быть, объясню вам более понятно… Только сперва поклянитесь, что не разболтаете то, о чём сейчас скажу.

— Клянусь Скачущим. Говорите же!

— Даже не знаю, стоит ли посвящать вас во всё это… — задумчиво произнёс каделлан. — Впрочем, это может оказаться и полезным. Будете в столице — сообщите Его Аэрству, что в Северном замке назревает серьёзный мятеж...

— Как?!

— Слушайте и не перебивайте, — снова вмешался эн Мишель. — У нас очень мало времени, по многим причинам.

— Да, серьёзный мятеж, — повторил эн Гастон, — Подробности нам неизвестны, но ваш командор просит немедленно прислать отряд конноров под командованием опытного магистра...

«Эн Аннибал просит помощи?! — ужаснулся Гарвел. — А я так долго ехал сюда… Ну, гонец — только за смертью посылать!.. Да в замке могло что угодно произойти! Быть может, командора уже нет в живых… Хотя нет, вряд ли осмелятся поднять на него руку… Надо спешить в Орлист. Великий магистр должен знать, что делать!»

—… но эн Ринард отказался помогать и хотел сжечь грамоту...

«Вот же негодяй!» — Гарвел едва не выпалил это вслух, но вовремя прикусил язык, вспомнив, что говорит с каделланами. Которые служат герцогу...

— Я не стану вам объяснять подробно, только скажу, что грамота попала в руки вашего родича эн Ланжа да Лисена, а он...

—… решил, что это воля Скачущего, — перебил с усмешкой эн Мишель. — Он всегда был с командором не в лучших отношениях, вечно перечил и получал выговоры за самовольство. Но в этот раз превзошёл самого себя.

— Да уж, — кисло улыбнулся эн Гастон. — Даже мне, — а ведь я его ученик — и то не пришло бы в голову пойти на разрыв вассальной присяги. Вот что бывает, а вы говорите: верность, Клятва Скачущему… — Он махнул рукой, словно отметая эти понятия. — Одним словом, герцог на него зол, но сделать пока ничего не может. Потому что рядом с эн Ланжем — мы.

— Именно, — кивнул эн Мишель. — Так что помните, эн Гарвел, может, и вам однажды пригодится. Быть верным себе — этого мало. Нужно быть уверенным, что вас поддержат и защитят друзья. А без друзей, одному, вам и Скачущий не поможет.

Эн Гастон придержал кобылу у развилки, где дорога разделялась надвое.

Одна её часть широкой лентой уходила на север, другая — на запад. Там пылало закатное зарево, обещая вскорости сильный ветер, а с севера вместе с ночью надвигалась тёмная туча. Высокая трава уже шла волнами, и сильные порывы ветра раздували гривы коней и волосы путников.

— Так вот, — сказал эн Гастон, заканчивая рассказ, — нас четверо друзей, и наш союз крепок. Эн Ланж, эн Мишель, эн Симон и я набираем отряд для подмоги Северному замку. Двадцать рыцарей, а больше нам и не надо, съедутся сегодня в моём замке Эстенли. Там же сейчас и эн Ланж с женой… И пусть Великий магистр простит нам своеволие, но на рассвете мы выступим в Соколанскую марку.

— Здесь нам пора расстаться, — эн Мишель протянул Гарвелу ладонь для рукопожатия. — Простите нам, если некоторые наши речи пришлись вам не по вкусу. Забудьте о них. Вы истинный рыцарь, если ваши слова не расходятся с делами. Да благословит вас Скачущий!

— Прощайте, — эн Гастон, в свою очередь сжав ладонь Гарвела, чуть задержал рукопожатие. — Вряд ли мы с вами ещё увидимся. Поэтому хочу вас предостеречь: будьте осторожны и не рискуйте зря. Ваша выходка с песней могла обернуться бедой. Дразнить сильных мира сего в одиночку — занятие для безумцев. Будьте благоразумнее! Такие, как вы, достойны лучшей участи, чем пасть жертвой мести спесивцев де Лангвилей.

Рыцарь уже собрался развернуть кобылу прочь, но вдруг спохватился.

— Ах, да! Совсем забыл передать. Ваш дядя… то есть эн Ланж, просил вас принять извинения за резкий тон. Он, между прочим, очень тревожится за вас...

Лицо Гарвела закаменело.

— Мне не нужны его извинения.

— Зря вы так, — вздохнул эн Гастон. — Он хороший человек.

— Возможно, — холодно сказал Гарвел. — но не для меня. Никто не имеет права попрекать меня низким рождением только потому, что ему что-то напели в уши другие люди.

— Не держите на него сердце, — голос эн Гастона зазвучал мягче. — Надо уметь прощать человеку его заблуждения.

Гарвел отвёл взгляд. Обида не хотела отпускать, поэтому он буркнул:

— Может, однажды научусь.

— Хорошо, — неожиданно тепло улыбнулся каделлан. — Что передать эн Аннибалу, когда прибудем в Северный замок?

Гарвел смешался.

— Не знаю, — выдавил он. Вдруг вспомнилось усталое лицо командора и чашка с чаем в дрожащей руке. — Скажите, что я… никогда не предам его. Клянусь Скачущим!

— Я понял, передам. Прощайте! — и статный рыцарь отдал по-уставному честь, то есть поднёс правый кулак ко лбу, будто держал невидимый меч; а потом, вскинув руку в прощальном жесте, развернул мышастую кобылу — и поскакал догонять эн Мишеля.

***

— Хорошие люди эти рыцари, — проговорил Альберто, подойдя к Гарвелу. Весь разговор парень старался казаться как можно незаметней, и вместе с котом плёлся позади.

Гарвел рассеянно кивнул и, спешившись, зашагал рядом с другом. Требовалось хорошенько обдумать всё услышанное. Порывистый ветер холодил лицо и уши, напоминая о необходимости искать тёплый ночлег.

— Где-то здесь должна быть ещё одна деревня. Переждём там бурю… — проговорил Альберто. — Эй, Сильвано, ты что?.. Нет, ну я понимаю, что тебе не нравится непогода, но царапать мне шею!.. Эй!

В ответ раздалось мяуканье и шипение. Кошачьи глаза в зловещих сумерках жутковато блеснули, а в следующий миг кот прыгнул в темноту — и исчез.

А минуту спустя впереди на фоне заката выросли чёрные тени, вооружённые дубинами и глефами.

Рука Гарвела сама потянулась к мечу, хотя он понимал: на этот раз силы очень неравны. Не то, что защитить Альберто — самому бы не пропасть. Эти не пощадят, да и к чести их воззвать не получится. Разве только жизнь свою продать подороже.

Всё это промелькнуло в голове даже не мыслью — вереницей вспышек-образов.

Он приложил рукоять меча ко лбу, отчётливо сознавая, что делает это в самый последний раз.

— Не подведи, Горящий… — прошептал, становясь в боевую стойку.

А после стало не до мыслей и молитв, потому что чёрные тени придвинулись вплотную, окружая полукольцом его и Альберто.

Взмах, свист — и драконитовый клинок легко, точно простую палку, перерубил древко первой глефы.

Гарвел едва успел отпрыгнуть назад: плечо оцарапало лезвие другой, совсем рядом свистнула дубина.

Замах, звон — верный меч остановил ещё одну глефу и, уперевшись в боковой шип, отшвырнул прочь. Ненадолго, конечно, но этого хватило, чтобы увернуться...

И понять, что убивать его не собираются.

Рассчитывают взять живым? Ну, пусть попробуют...

Прыжок вправо… Перерубленная дубинка.

— Гарви, берегись!!! — отчаянный крик Альберто.

Бросок влево...

— Мя-а-ау-у!!! — метнулось что-то с земли в лицо одному из нападавших. От неожиданности и боли тот выронил глефу, но тут же, отодрав от себя кота, с силой отшвырнул прочь.

— Гарви, берегись! Сзади!!! — снова закричал Альберто. Кажется, он успел поднять оброненную глефу. Вряд ли сумеет с ней справиться, это оружие не для новичка.

Разворот, замах по противнику сзади...

Внезапный удар.

И — темнота, в которой не стало ни битвы, ни порывистого холодного ветра, ни самого Гарвела. Ничего.

***

Сильный ветер с севера гнал тяжёлые тучи, обещая проливной дождь на всю ночь, а может, и завтрашний день.

Ллойд Дюбуэн передёрнул плечами. Сама мысль о том, что придётся скакать до Маренвеля под дождём, вгоняла в уныние. Он попробовал напомнить себе, что в замке ждёт прекрасная Диана, но тут же представил, как явится перед ней весь вымокший и в грязи — и настроение тут же снова упало.

Чтобы дама сердца, цветок его души — и увидела Ллойда в таком неприглядном виде… да после этого хоть топись!

«Хорошо маркизу: отдал приказ, а сам в стороне, приехал на готовенькое! — с раздражением подумал он о Филиппе. — А тут возись, как проклятый...»

Он слегка пнул бесчувственного Гарвела. Но тот даже не шевельнулся, всё так же лёжа ничком на истоптанной земле.

Дюбуэн наклонился и, перевернув его лицом вверх, похлопал по щекам. И озабоченно нахмурился.

— Эй, что вы, ослы, наделали?.. Сказано было: не убивать!

— Да мы и так помаленьку, господин. Дубиной чуть-чуть погладили… — стал оправдываться один из слуг. — Он же страсть вёрткий какой, еле угомонили.

— Сами вы дубины, — бросил сердито Дюбуэн, — Вот маркиз Филипп прикажет вас угомонить… сыромятными ремнями!

По тёмной дороге замелькали факелы, донёсся глухой топот копыт.

— Маркиз!.. Лёгок на помине… — произнёс кто-то.

Это и в самом деле оказался маркиз Филипп: с двумя дюжими лакеями, в закрытой карете без гербов. Каким образом ему удалось улестить городскую стражу, чтобы открыли ворота в такой поздний час, Дюбуэн спрашивать не собирался.

Соскочив с подножки кареты, молодой де Лангвиль сразу спросил о пленнике.

— Где он?

— Да вот, — махнул рукой Дюбуэн. — Приложили его только порядочно, никак в себя не придёт.

— А и не надо, чтоб приходил. В замке приведём в чувство, — осклабился маркиз, толкнув Гарвела ногой, словно проверяя, не вскочит ли. — Связать его покрепче — и в карету!.. Да назад заломите руки, дурни! — прикрикнул на слуг. — Что, не видели, как он драться умеет?

Спустя несколько минут Гарвела, опутанного верёвкой по рукам и ногам, бросили на дно кареты — и плотно захлопнули дверцы.

— А где второй? Удрал? — поинтересовался маркиз о судьбе Альберто.

— Да нет, — оглянулся кругом Дюбуэн. — Вон валяется. Должно быть, пристукнули, — добавил он равнодушно.

— Туда ему и дорога, шуту! — рассмеялся де Лангвиль. — Теперь давайте-ка разделим добычу. Мне жеребца, а вам — все денежки, что найдутся. По рукам?

— Тут ещё драконит. Ишь, как светится… — заметил Дюбуэн, наклоняясь поднять меч из травы. И тут же зашипел от боли: рукоять меча жглась так, будто лежала в горне кузнеца. — Вот демоны! — выругался он, дуя на руку.

— Вы что, дурак — хватать голыми руками? — поинтересовался маркиз. — Это же рыцарский меч, он чужому не даётся. Заверните в плащ, а там обменяем на драгоценности, как выберем время.

— Кто ж его возьмёт, если никому не служит, кроме хозяина? — усомнился Дюбуэн.

Маркиз фыркнул.

— Не умничайте. Продадим магам на амулеты. Среди них тоже есть люди, умеющие держать язык за зубами. Взять хоть того отшельника, что живёт в пещере с разрешения отца...

— Хорошо, тогда выручка с меча мне достанется, — набрался наглости Дюбуэн. — Вы и так богаты, маркиз, а мне к Диане свататься.

— Да забирайте, — ухмыльнулся тот.

Подошёл к жеребцу рыцаря, потрепал по холке; потом со смехом отстегнул дорожную суму — и бросил наземь. За ней — жалобно тренькнувшую гитару.

— И этим владейте!.. И этим! Вон какое вам наследство, Дюбуэн!

Потом, вскочив в седло, крикнул лакеям:

— В Маренвель, живо!.. — И, натянув на голову капюшон плаща, поехал сбоку.

Начинался дождь.

Вскоре тяжёлые капли застучали по земле и примятой траве, неприятно заскользили за ворот камзола. Плащ Дюбуэн снял, и теперь осторожно заворачивал в него меч, потихоньку ругаясь на дождь, пронизывающий ветер и слуг, которые предпочли уехать с маркизом.

Дождь всё усиливался, обещая вскорости перейти в ливень. Воткнутый в землю факел трещал, дымил и плевался, а потом, зашипев. погас.

И тут особенно ледяной порыв швырнул струи прямо в лицо, ослепив на несколько мгновений.

Кое-как утеревшись мокрым рукавом, Дюбуэн обомлел: на краю дороги стоял седой старец, словно бы соткавшись из струй дождя. В правой руке незнакомец держал длинный дорожный посох, на изгибе которого висел небольшой фонарь, чей свет сейчас казался размытым пятном. Старинная одежда из дублёной кожи и странная шляпа колпаком наводили на мысль о призраке из прошлого. И этот страшноватый старик шёл прямо к Дюбуэну!

— Ты кто? Откуда? — сипло вскрикнул тот. А встретившись взглядом с незнакомцем, ощутил беспричинный озноб — так, словно в конце весны внезапно наступила зима. — Что тебе нужно?

— Хороший вопрос, — проговорил старик, остановясь прямо перед ним. — Отдай мне меч.

— С какой такой стати?.. Э… э… А откуда ты знаешь, что это меч? — запоздало спохватился Дюбуэн, — Я тебе его не показывал!

— Я маг, а для нас тряпка не преграда, — презрительно хмыкнул тот. — Давай лучше к делу, парень. Хочешь продать меч?.. Так продай мне. Я дам хорошую цену.

— Цену? Да ты в своём уме, старик?.. На тебе одни лохмотья, а сулишься заплатить за драконитовый меч!

Вместо ответа тот полез за пазуху, а после протянул на ладони какие-то зёрна; в свете фонаря те засверкали, переливаясь тысячей радуг.

— Владычица… — прошептал потрясённо Дюбуэн. — Не сойти мне с места… Алмазы!

— Ну как, продашь ли мне меч?

— Забирай! — кивнул он, не в силах отвести взгляда от сокровища на своей ладони.

Целое состояние, надо же… Теперь и вправду к Диане посвататься можно.

Он бережно ссыпал зёрнышки в поясной кошель, а потом туго затянул кожаные тесёмки. Не оборачиваясь на старика, подбежал к коню и, поймав ногой стремя, вскочил в седло. Радостное волнение распирало грудь, и даже дождь и ветер не могли омрачить ликования влюблённой души.

— Вперёд, в Маренвель!.. И да поможет мне пресветлая Ориана!

Старый маг усмехнулся ему вслед. И покачал седой головой в старомодной шляпе.

— Крепко же задурила ему голову графиня! Ну да получит урок, с моими-то стекляшками. Хотя сколько дурня не бей, умнее не станет.

И произнёс, обращаясь к мечу:

— Не бойся меня, верный клинок. Я не вор, но хранитель твой. Настанет час — и ты вернёшься к хозяину, дай только боги ему поскорей выбраться из замка. Эх… и помочь бы, да нельзя… Но он вроде толковый парень, справится...

И странный старик растаял в темноте.

***

Спустя некоторое время в разрыве туч показался зеленовато-призрачный серп Охотника, а на дороге — два мокрых всадника.

— Ну и толку от твоего гадания? — говорил один, кутаясь в плащ и нагибая голову, чтобы дождевые брызги не попадали в глаза. — Готов спорить на что угодно: Гарви сейчас спит где-нибудь в тепле, целый и невредимый. А мы тут таскайся по дороге ночью...

— Карты врать не станут, — невозмутимо отвечал второй; не обращая внимания на дождь и ветер, он сидел в седле прямо, зорко вглядываясь в темноту. — Если показали беду, так будь уверен: она случится.

— Хоть бы приехали сюда пораньше, — продолжал возмущаться Поль, — а то ворота закрыты, ни поспать тебе, ни поужинать… Броди под дождём, как неприкаянный дух!

— Да не стони ты, без тебя тошно, — процедил Васко сквозь зубы, оглядываясь по сторонам. — Душа у меня не на месте. Вот криком кричит что-то во мне… Такая тревога-тоска, что хоть сейчас помчался бы… если б знал, куда!

— Вот я и говорю… — начал Поль, но гайнанин оборвал его коротким шиканьем.

— Тихо ты… Дай послушать. Стонет кто-то...

Тонкий слух не обманул Васко. Они проехали ещё немного по дороге — и наткнулись на лежащего навзничь парня в скромной курточке и коротких штанах; возле него валялись котомка и разбитая лютня, а дорога в этом месте походила на жидкое месиво из травы и земли.

Молодой гайнанин присвистнул.

— Похоже, тут целый отряд потоптался. А ну-ка, поглядим, что за человек тут лежит. Может, и дознаемся, кто его так приголубил.

Соскочив в жидкую грязь, он наклонился над лежащим.

— Эй, ты живой?

В ответ раздался стон, потом несчастный пошевелился, не открывая глаз.

Поль тоже спешился и присел возле раненого.

— Эк его отделали! И кому помешал?

Васко, метнувшись к сумке у седла, достал мех с вином — и, приподняв голову несчастного, влил ему в рот несколько капель.

Парень открыл глаза и обвёл мутным взглядом склонённые над ним лица.

— Эй, как тебя зовут? — помахал ему перед глазами Поль. — Ты меня понимаешь?

Тот облизал губы, пошевелился — и снова застонал.

Тогда Поль помог ему сесть, придерживая за плечи, а Васко ещё раз дал глотнуть вина.

— Я Альберто… — прошептал невнятно раненый. — Где Гар… ви?

— Что — где? — не понял Васко, настолько слабым вышел шёпот.

— Тебя кто так избил-то? — встрял со своей стороны Поль. — Кто они были?

— Люди… мар… киза. Где… Гар… ви?

Поль и Васко переглянулись.

— Кажется, он сказал «Гарви»? — изумлённо проговорил Поль.

А Васко низко склонился над Альберто.

— Что ты знаешь о Гарви? Где он? Мы его друзья.