Глава 9. Чёрные рыцари

Лесной водопад. Нейросеть Шедеврум

Месяц Единорога,

26 день

Лесная дорога петляла между деревьев, и солнце ярким пятном мелькало сквозь листву, слепя глаза. Толстые стволы обступали со всех сторон, кроны нависали всё гуще, постепенно затемняя белый свет. Но дорога выглядела наезженной, и это успокаивало.

Копыта коня приминали прелые листья и мох, с хрустом ломали сухие ветки. Марко шёл шагом, но Гарвел не понукал его, опасаясь, как бы тот не оступился в яму. Места были незнакомые, явно не Соколанская марка: среди деревьев попадались незнакомые, названия которых он не знал.

В какой-то миг Гарвелу стало не по себе; натянув поводья, он с недоумением огляделся вокруг. Потом понял, что его насторожило: лес был странно тих и пустынен. Ни тебе птиц, ни мелких зверушек, только шелест листвы на ветру, в который вплеталось тихое мелодичное журчание.

Где-то рядом источник!

Он спешился и, взяв Марко под уздцы, зашагал вправо — на звук.

Вскоре деревья сменились кустами шиповника и черёмухи, а те — густыми зарослями ивняка. Под которыми и впрямь звенел быстрый, говорливый ручей.

Раздвинув гибкие ветки, Гарвел спустился к нему; сквозь прозрачную, чистую воду виднелись гладкие камешки. От потока веяло прохладой и умиротворением, словно кто-то незримый нашептывал о чём-то хорошем.

Напоив Марко, он повёл его вдоль течения, решив, что так вернее выйдет из леса.

Бурля возле камней и коряг, ручей торопливо бежал прочь, и вскоре до слуха донёсся шум падающей воды. Пришлось оставить Марко под большим деревом, а самому пойти на разведку. Через несколько шагов неожиданно открылся высокий обрыв.

Гарвел едва не поскользнулся на мокрой глине. Поток здесь низвергался вниз, и водяные брызги прозрачными каплями оседали на листьях и траве.

Держась за ветки нависших над водой ив, он осторожно заглянул за край. Водопад разбивался о камни далеко внизу, среди высокой густой травы. Небольшая изумрудная полянка внизу выглядела довольно уютно, словно зазывая отдохнуть. Но вид тёмных деревьев, стеной стоявших на той стороне, отчего-то настораживал, будя тревожное предчувствие. Да и серебристая лента ручья, нырнув под сень великанов, исчезала, будто поглощённая тьмой.

Внезапный шорох заставил оглянуться.

Ветки ивы с другой стороны потока зашевелились, и к воде вышла тонконогая стройная лань необычной синей масти; на точёной головке золотились маленькие изящные рожки, ноздри настороженно вбирали воздух.

Голубая лань. Нейросеть Шедеврум+Фотомикс

«Священная лань Акеруна!» — ахнул про себя Гарвел, замерев на месте. Жалко спугнуть, такую редкость не каждый день увидишь.

Но грациозная красавица не обратила на него внимания, словно он был не больше, чем деревом. И вдобавок ничем не пах. Склонившись над водой, она неторопливо пила, время от времени поднимая голову и осматриваясь.

И вдруг её гибкое тело настороженно напряглось, лань застыла, чутко шевеля ушами.

А в следующий миг Гарвел различил вдали хриплый звук охотничьего рога и заливистый лай собак...

«Загонщики!.. — понял он и встрепенулся. — Но ведь на этих ланей охотиться нельзя! Как же так?»

Между тем лань прянула вперёд; но, оступясь на скользком обрыве, кувырком полетела вниз…

Он видел, как она распласталась внизу на траве и тщетно пыталась подняться на ноги.

Лай и звук рога становились отчётливее, громче.

Душу охватило тревожное ощущение беды, но связанное не с собаками и рогом позади, а с чем-то неясным, угрожающим, чего Гарвел ещё не видел, но предчувствовал впереди.

Вот шевельнулся мрак меж толстыми стволами на том конце поляны — и оттуда внезапно выступило множество людей в чёрных плащах. Они целились из луков в бедную лань, и шли ровным строем, жутко не похожие на живых.

Лань, опираясь передними ногами о землю, тщетно пыталась встать на задние. Маленькая головка с золочёными рожками, словно в мольбе, запрокинулась к небу.

Люди в черном приближались, неотвратимые, как сама смерть; на одинаковых лицах застыло холодное равнодушие. Вот-вот запоют в воздухе оперенные стрелы и острые наконечники вопьются в синюю шерсть…

Гарвел с усилием стряхнул оцепенение.

— Нет! — вырвалось у него, — Остановитесь!

Не жалея штанов, съехал с глинистого обрыва вниз, чуть не угодив в ручей. Торопливо вскочил — и бросился к синей лани. Совсем близко увидел большие испуганные глаза с влажно блестевшим зрачком… Ладонь ощутила шелковистую мягкую шерсть.

— Не смейте стрелять!.. Именем Скачущего! Она под моей защитой!

Собственный голос показался слабым и неубедительным.

Упав на колени перед ланью, Гарвел обнял ее за шею, заслоняя собой. Сердце колотилось в тягостном ожидании… Помоги же, Воитель!

«Над челом твоим звезда,

А в другой руке всегда —

Чаша, полная огня...

Я прошу: услышь меня!

О, ты, Воитель, пою тебе...»

Тёмные фигуры застыли на месте.

Медленно, словно бессильно опустились натянутые луки, смазались лица… а в следующий миг чёрные охотники, став клочьями тумана, развеялись по ветру.

Нахлынуло глубокое облегчение. Слава Воителю, получилось!

Он обернулся к лани, желая помочь ей встать, но ощутил под пальцами пустоту. Лань исчезла, словно её и не было, а миг спустя на том месте возникла девушка, закутанная в синее покрывало.

Он шагнул навстречу, уже зная, догадываясь, кого увидит...

— Айрель!

Здесь, у этого водопада, всё казалось возможным. Больше того — закономерным.

И всё же это оказалась не она...

Покрывало скользнуло наземь, открывая пшеничное золото волос, и прозрачно-голубые глаза на нежном лице…

Он знал, видел это лицо когда-то давно, но теперь не мог припомнить имени. А может, и не должен был помнить?

Золотисто-белокурые волосы окутали ярким светом, сияя, как само солнце — и всё исчезло...

***

— Гарви, проснись, беда! — тормошил его Поль. — Ночью коня увели.

— Что? Кого? — подскочил Гарвел, ещё не вполне соображая со сна, и спустил босые ноги на пол. — Какого коня?.. Марко? Алмаза?

— Моего Рыжку… — в голубых глазах Поля плескалось отчаяние. Кажется, впервые с парня слетела вся самоуверенность.

— Рыжку? А ты где был? Я же велел караулить по очереди!

Поль по-детски шмыгнул носом — и виновато опустил глаза.

— Я это… Это самое… Отлучился.

— Куда это? По нужде? — съязвил Гарвел.

— Нет, к Кэтти заглянул… Мы ещё с вечера договорились встретиться, — смущённо начал объяснять сын булочника.

— Что ещё за Кэтти?

— Да та кудрявенькая девчонка, которая нам прислуживала. Неужель не заметил, какая милашка?

Впервые в жизни Гарвелу захотелось грязно выругаться. Но он всё же сдержался, взъерошив обеими руками волосы.

— Ты обещал мне, что не будет никаких любовных историй! У тебя Жанна в Кристэ осталась.

Поль независимо пожал плечами, вновь становясь собой прежним.

— Ну, так что — Жанна? Теперь мне и развлечься нельзя? Я не такой святой, как некоторые!

— Доразвлекался!

Гарвел тяжело вздохнул. Он начал подозревать: полагаться на Поля — дело ненадёжное.

«Наградили вот боги спутником! Что ж будет дальше? Не приведи Владычица, кто-нибудь нападёт, от этого балбеса и помощи не дождёшься».

Впрочем, он не стал сильно ругать парня, чувствуя в случившемся и свою вину.

«Здоров спать, простофиля! — мрачно корил он себя, поспешно одеваясь. — Ещё скажи спасибо, что не прирезали. Хотел встать с рассветом, а сам дрых без просыпу, как последняя свинья!»

Гарвел поспешил в конюшню — убедиться в целости остальных лошадей. Его удивляло, как ночные воры не позарились на Алмаза; то ли торопились, схватив коня из ближнего стойла, то ли не разглядели в темноте?

«Или наткнулись на Васко? Вот это вполне возможно. Не всякий захочет связываться с гайнанином, рискуя получить нож под ребра или проклятие на всю жизнь».

Поговорив с Васко, он убедился в справедливости своей догадки.

Оказалось, друг расположился спать прямо поперек прохода к дальним стойлам, где стояли Каурый, Алмаз и Марко.

Ночью чуткий гайнанин услышал чьи-то шаги и, на всякий случай вытащив нож, затаился.

Как и следовало ожидать, вор споткнулся об него и с руганью растянулся на полу.

Васко воспользовался этим — и уселся на ночного гостя верхом, прижав к полу и угрожая ножом, велел убираться вон.

Тот, едва его отпустили, подхватился с пола и бросился к выходу; вывел какую-то лошадь — и ускакал. О том, что этой лошадью был Рыжка, Васко не догадался.

— Если б я знал! — сокрушался он, — Мой Каурко Рыжки быстрее, а аркан и в темноте бросать приходилось. Стыд какой, у гайнан — и коня свели!

— Ну, Поль — не гайнанин, — проворчал Гарвел. — Давайте уже выбираться отсюда, не то скоро полдень подоспеет.

***

Вначале он хотел проучить Поля, заставив идти пешком; но долго сердиться у Гарвела никак не выходило. То ли не умел быть суровым, то ли Поль слишком хорошо играл виноватого.

Сколько ни хмурься, как усиленно не отводи взгляд, а всё одно слышно, как тот вздыхает и кряхтит, держась за стремя Марко, чтобы не отстать. И жалко парня, и совесть гложет: сам-то сумел бы укараулить коня?

«Я-то, понятно, к девке не побежал бы, — размышлял он, глядя перед собой на дорогу, — но вот проспал бы — это как пить дать. На стене мне стоять не доводилось, так уж боги знают, какой из меня караульщик».

А то, что Поль его не разбудил в назначенный час, вины не снимало.

«Я так же виноват, как и он. Уж перед собой-то нечего таиться. Так почему его наказывать взялся? Кто мне право такое дал?»

Вконец изругав себя, Гарвел слез с Марко и отдал поводья Полю; на изумленную мину сына булочника только махнул рукой — и вскочил верхом на Алмаза.

Краем глаза увидел, как усмехнулся Васко… Да пусть кто угодно смеётся, главное — самому быть уверенным, что поступил правильно.

А чтобы не видеть белозубой улыбки друга, заставил Алмаза на корпус опередить остальных.

Утро выдалось погожим, без единого облачка. Синее, словно умытое, небо радовало глаз, а трава и кусты, казалось, стали зеленее и ярче вчерашних. Дорога петляла между холмов, поросших редким кустарником, которые постепенно становились выше и круче, и их уже хотелось назвать горами. Местами обнажались гранитные скалы, а вершины всё чаще стали занимать высокие стройные сосны. Временами к дороге подходили глубокие овраги, промытые талыми весенними водами. В них и теперь ещё бежали говорливые ручейки, напоминая о бурном половодье, промчавшемся месяцем раньше.

Гарвел торопился. Сегодня они выехали поздно, и солнце уже проделало порядочный путь по небу. Желая наверстать потерянное время, он пустил красавца Алмаза крупной рысью.

Марко и Каурый чуть приотстали; Васко и Поль явно не понимали, зачем спешить.

По правую сторону от дороги змеился широкий, длинный овраг. За ним поднималась на крутой склон узкая тропа.

А дальше, настолько близко, что казалось — рукой подать, высился неприступный отрог Северных гор, настолько похожий на Белый кряж, что возникало ощущение, будто вернулись обратно в Соколанскую марку.

Брат-близнец Белого кряжа звался Зубастым, и не без причины: именно здесь нередко спускались с гор их диковатые жители. Не желая подчиняться королевской власти, уважая лишь законы предков, они нападали на торговые обозы и путешественников, молниеносным броском вылетая из-за угла — и так же внезапно исчезая с добычей.

Обо всем этом Гарвелу когда-то рассказывал старый эн Джеб, сам выросший в предгорьях, в Берланнской марке.

"Где горы, там и горцы, — повторял он, — а вы тут все — как овцы".

По мнению старика, до преклонных лет сохранившего подвижность и стремительность в фехтовании, эн Аннибал слишком полагается на стены Замка. И что в настоящих боях с горцами, в каких приходилось участвовать эн Джебу в молодости, ни один из здешних рыцарей не сносил бы головы.

Гарвелу помнилось, как он возражал учителю, безуспешно пытаясь защитить эн Аннибала, но все доводы юного асавана разбивались о ехидные выпады старика.

"Эн Аннибал слишком уж благороден, — ворчал эн Джеб, — Хитрости вас не учат. Только лицом к лицу, словно на турнире каком. А жизнь — она не турнир. Горец, он и в спину ударить не постыдится, ужом по уступу проползет-подкрадется. Чуть зазеваешься — тут тебе и конец!"

Теперь, проезжая в такой близости к Северным горам, он с любопытством приподнимался на стременах, вглядываясь в их туманные очертания за Зубастым отрогом, похожие на белые шапки облаков. Жажда неизведанного манила узнать этот далёкий мир получше, но трезвый голос рассудка напоминал, что сейчас не время пускаться в ненужные приключения.

***

Дорога в очередной раз сделала изящный поворот, огибая высокую, скалистую гору, поросшую лесом, когда впереди послышался протяжный переливчатый свист.

Вздрогнув, Гарвел огляделся вокруг и натянул поводья.

Разбойники? Средь бела дня?

Вслед за свистом земля дрогнула от топота копыт — и из-за поворота вылетел отряд всадников. Вооружённые до зубов, они скакали явно не с дружескими намерениями.

А по манере держать строй стало ясно: это не просто разбойники, а печально знаменитые чёрные рыцари. На копье одного из передних бился чёрно-зелёный двухвостый эстандар*, с багровым пятном в середине.

Гарвелу это сказало о многом. Враз исчезла надежда, что это случайный сторожевой разъезд — и жалко трепыхнулась душа, узнав в багровом пятне оскаленную медвежью голову, родовой знак Бартоломе Корранго из Книги рыцарей.

Сзади подскакал Васко; чёрные глаза горели огнём. Наверно, воруя чужих коней, ему не раз приходилось уходить от погони.

— Чего ждёшь? — гаркнул он по-гайнански, — Уносим ноги отсюда!

И, не теряя времени, погнал Каурого вниз, к широкому рву. Мощный прыжок — и Васко уже взбирается по косогору на той стороне, машет рукой, показывая: делай, как я!

Гарвел двинулся было за ним, но оглянулся назад. Сумеет ли Поль так перемахнуть через ров? Прыгун-то из Марко неважный.

Сын булочника приотстал, явно не зная, что делать и куда бежать; потом развернул коня — и поскакал назад, в мелкий овраг, который недавно миновал.

Пущенная кем-то вдогонку стрела ужалила беглеца — и тот вскрикнув, скатился с Марко, а умный конёк продолжал бежать дальше, прочь от опасного места.

Гарвел обернулся — и понял, что, беспокоясь за Поля и Марко, упустил возможность спастись самому.

Чёрные рыцари мчались уже близко, и оставалось уповать только на свою удачу — и на милость Скачущего.

В центре скакал крепкий пожилой мужчина в шлеме и кирасе, вероятно, вожак ватаги. Бок о бок с ним, охраняя, — рослые длинноволосые юноши без шлемов, с луками и копьями наперевес. Чуть позади прикрывали спину вожаку трое бородачей с мечами; около них, подражая выправке взрослых, держались двое совсем юных пареньков, чуть постарше Микеля. У этих не было никакого оружия, кроме длинных кинжалов и луков.

Гарвел потянулся рукой к мечу, соображая, как поступить.

Мальчишки не могли быть для него серьёзными противниками, но остальные составляли весьма грозную силу. Противостоять которой в одиночку — по меньшей мере самоубийство. Опытный воин, магистр, мог бы наверно, продержаться какое-то время и даже сразить половину разбойников. Такому же, как он, оставалось только погибнуть героем.

Строй чёрных рыцарей развернулся дугой, окружая и отрезая Гарвела от спасительного рва. Бежать стало бесполезно; он выпрямился в седле, стараясь казаться спокойным и уверенным.

«Как бы ни обернулось, я не смею подвести же Аннибала. Я должен рискнуть… Может, и удастся прорваться!»

Он замер в напряжённом ожидании; чувства до предела обострились, и начало мерещиться:, будто всё это уже происходило когда-то.

Чёрные всадники окружили его и начали насмехаться, явно решив потешиться над беззащитным. Благо вокруг простиралась пустая степь, и ждать подмоги окружённому было неоткуда.

— Смотрите-ка, какой славный птенчик попал к нам в сети!

— А конь-то у него добрый! Не одну сотню серебряных стоит. Зарежем парнишку, а жеребчика продадим на торгу — вот будет пир горой!

— Жалко, те двое удрали, слуг можно бы хаманцам продать.

— Эй, мальчик, тебе не страшно? Мы тебя убивать сейчас будем. Маму позови на помощь!

— Нет, он не маму, он Скачущего позовёт!.. Ну-ка, спой нам свою молитву, а? Как там… «Меч, горящий в небесах...» Давай, пой!

Остальные поддержали говорившего грубым хохотом.

«Неужель у них не осталось ничего святого? — ужаснулся про себя Гарвел. — Смеяться над молитвой! И как только терпит такое непотребство Воитель?!»

— Эй, парень, а молчать не вежливо! Ты говорить-то умеешь, или язык проглотил со страху?

— Да у него, небось, коленки дрожат и штаны мокрые!

И опять со всех сторон грянул оскорбительный смех.

Гарвел твёрдо решил не отвечать глумящимся. И повернулся к вожаку, которого узнал сразу: по характерной рукояти меча над плечом, выполненной в форме оскаленной медвежьей головы. Да и черты лица несли неуловимую схожесть с портретом, виденным в Книге рыцарей. Только стали ещё суровее, ещё жесточе. Чёрные прежде усы и короткую бороду ныне изрядно побило инеем, волевое, загрубелое лицо там и тут пересекали морщины. Светлые глаза под широкими бровями имели привычку щуриться, но в них не было добродушия, — только холодный ум и безжалостность.

Когда-то этот человек звался эн Бартоломе, но уже давно, лишённый рыцарского звания, потерял право на частицу «эн» перед именем. И теперь на чёрном жеребце против Гарвела сидел не рыцарь, а вожак разбойничьей ватаги.

— Вы — Бартоломе Корранго?

— Тоже слышал обо мне? Приятно быть известным! — сказал тот с каркающим смехом. — Когда был простым рыцарем — обо мне никто не говорил. Зато теперь я — знаменитость края!

— За что вы собираетесь меня убить? — спросил Гарвел, по-прежнему глядя лишь на него. Голос предательски дрогнул, и один из разбойников сзади рассмеялся.

— Ишь, голос-то как дрожит! Трусит птенчик!

— Не бойся, парень, — снисходительно сказал Бартоломе. — Мы зря мучить не станем. Вжжик по горлу — и все дела!

Во рту мгновенно пересохло, липкий страх подсказывал съёжиться и просить пощады… Гарвел упрямо вздернул подбородок, призывая всю злость, на какую был только способен. Убить хотят? Ну, пусть убивают! Но слёз и соплей от него не дождутся.

— Да что я вам сделал? — сказал он почти с вызовом.

Бартоломе Корранго усмехнулся так, словно видел насквозь и потешался над его стараниями.

— Нам — ничего. Но кое-кому перешёл дорожку. Один важный господин велел тебя потихоньку убрать. Понимаешь?

— Но я не знаком ни с каким господином! — возразил Гарвел. — Здесь какая-то ошибка!

Во взгляде Бартоломе мелькнуло что-то, похожее на жалость.

— Нет, никакой ошибки. Ты ночевал эту ночь в гостинице. Припоминаешь там знатного господина в чёрном?

«В чёрном… Великий Керу! Так это Беловолосый нанял убийц?! А я-то понадеялся, что он и думать обо мне забыл».

— Вижу, вспомнил, — снисходительно кивнул вожак. — Не надо совать нос не в свои дела, мальчик. За излишнее любопытство придётся заплатить жизнью. — И сделал знак рукой одному из бородачей. — Эй, Морри, давай!

Морри, дюжий детина с широкими плечами, вынул из ножен кривой, остро отточенный меч — и выехал вперёд. В зеркальном клинке отразилось слепящее солнце.

Гарвел сглотнул, осознавая: это конец.

В облике силача с кривым мечом на него надвигалась смерть.

Он заставил себя не смотреть на сверкающий клинок.

«Если я не сумею их переиграть, встреча с Королём-в-латах мне обеспечена!»

— Послушайте! Раз уж мне суждено умереть, я требую от вас честного поединка! — воскликнул он. — Вы не можете отказать мне в этом. Разве вы не рыцари?

— Мы были ими когда-то, — сумрачно сказал Бартоломе, раздувая широкие ноздри крупного носа. — Но больше не согласны слушать ваши сказки о Скачущем и прочий бред для детишек. Мы — вольные люди, и сами себе хозяева. Это ты служишь, как пёс, исполняя приказания командора.

— Выходит, не чтите и поединок чести?

— Чтим, почему же! — прогудел рядом рыжий верзила. — Что скажешь, Барти? Разреши с ним позабавиться?

Бартоломе Корранго, хмурясь, тревожно оглядел пустынную степь.

— Мы и так торчим здесь слишком долго, — угрюмо бросил он. — Кончайте парня — и скачем прочь. У меня сегодня дурное предчувствие.

— Заладил старую песню! — заворчал другой разбойник. — Всё ты, Барти, как старикан, о предчувствиях...

— А давайте и впрямь испытаем молодца, каков в бою? — предложил третий. — Коли неплох — пускай переходит к нам! Хороший боец всегда кстати.

— Эй! Чур, я с ним первый дерусь! — заявил один из молодых, миловидный беловолосый парень.

— Почему это ты, Резун? — рявкнул верзила. — Утри сопли и не лезь вперёд старших! Я его сам испробую.

Тот смерил рыжего нехорошим взглядом.

— Ну, погоди, Шанто, попадешься однажды...

— Чего тут бормочешь? — угрожающе вскинулся Шанто. — Ты язык-то придержи, пока не отрезали!

— А ну, молчать, всем! — прогремел Бартоломе. — Я сам буду драться с этим недоростком. Хотел поединка — так пусть попробует, остры ли зубы у моего Берсано!

Он спешился — и, бросив поводья одному из парней, вытянул из-за плеча меч — и рубанул им, явно желая взять на испуг. Длинное волнистое лезвие со свистом рассекло воздух.

Разбойник отступил назад и выжидающе глянул на Гарвела.

Тот спрыгнул на землю и привычным движением выхватил из ножен свой меч — и, отойдя чуть назад, приложил прохладную рукоять ко лбу.

— Помоги, Горящий Свет! — лихорадочно зашептал, обращаясь к мечу, — Не дай оплошать перед этими забывшими Клятву… О Воитель! Дай сил не дрогнуть!

— Хватит бормотать, — оборвал его молитву Бартоломе, — Всё равно богам до тебя никакого дела нет. Защищайся!

***

Гарвел встал в любимую стойку — меч к правому плечу, заставляя себя успокоиться и поверить, что сейчас будет всего лишь обычная тренировка. Пусть даже и с таким опытным противником. В конце концов, не попусту же тратил время эн Аннибал, обучая его владеть оружием?

Бартоломе атаковал первым, метя срубить ему голову.

Отскочив, Гарвел замахнулся, целя разбойнику по руке. Убивать его он не собирался.

Бывший рыцарь с лёгкостью ушёл от удара и, быстро переместясь, вознамерился зайти ему за спину.

Именно этот приём командор заставлял отрабатывать до седьмого пота.

Гарвел мгновенно развернулся на пятках — и, встретив волнистый клинок Горящим Светом, заставил меч противника уйти в сторону.

А потом атаковал сам, думая разрезать ремни кирасы, но разбойник увернулся, — и лезвие лишь высекло искры из металла.

Отскочив прочь, Гарвел приготовился парировать снова.

Поединок Гарвела и Бартоломе. Иллюстрация Василия Салихова

— Неплохо, мальчик, — оскалился Бартоломе. И вновь перешёл в атаку.

Волнистый клинок со свистом разрезал воздух.

Гарвел метнулся в сторону, ускользая от удара...

И всё же лезвие Берсано прошло в опасной близости от правого уха.

Бартоломе негромко, издевательски рассмеялся.

— Подстриг тебя малость, а то вишь оброс как!

Но если он думал отвлечь Гарвела, то просчитался.

Напряжённый до предела, тот лишь ушёл в кувырок от блестящего клинка.

Всё прежнее казалось дружеской разминкой.

Он едва поспевал отражать меч разбойника, который, казалось, свистел повсюду.

И всё же Гарвел успевал, успевал...

Удар — кувырок!.. Удар — прыжок!

Мышцы жаловались от подобного издевательства, но промедлить — значило умереть. Хотя когда-то придётся остановиться. Силы человеческие не бесконечны.

«О, Ты, Воитель, пою тебе!

У смертной плоти есть все ж предел!

Так помоги же… в моём пути мне...

Дай новой силы… вперёд идти!»

В какой-то миг меч разбойника полоснул по груди, рассекая чехол и царапнув по кольчуге.

Гарвел метнулся назад.

Нога поехала по скользкой траве, и остриё меча на излёте разрезало ткань штанов, задев левое бедро. Ногу ожгла боль, но в пылу схватки рана казалась пустяком. Не истечёт же он кровью, в самом деле?

Новый прыжок. Быстрее, быстрей...

Побеждает не сила, а быстрота.

Если не удастся победить сейчас — не удастся никогда. Дольше против опытного противника не выстоять.

И он снова кинулся в атаку.

Ложный выпад в лицо — быстрый удар по руке!.. Разворот за спину, ещё удар...

Бартоломе отбивал его меч играючи, не позволяя прикоснуться к себе. Горисвет неизменно встречал на своём пути лезвие волнистого Берсано.

Было от чего прийти в отчаяние!

Уходя от очередного замаха противника, Гарвел услышал свист — и вслед за этим в плечо пребольно врезался небольшой камень.

Новый свист — теперь глухо зазвенел шлём его противника. Третий камень, не давая разбойнику опомниться, ударил в кирасу на спине.

— Кайерова пасть! — прорычал Бартоломе, быстро озираясь по сторонам.

Сзади раздались вскрики, проклятья, испуганное ржание.

Гарвел оглянулся.

Чёрные рыцари, спешившись, отступали, прикрываясь от летящих камней небольшими деревянными щитами. Иные, увлекаемые перепуганными лошадьми, мчались прочь, в открытую степь.

А камни все продолжали лететь, пущенные меткой рукой.

Только теперь Гарвел заметил на склоне горы стоящего во весь рост Поля. Сын булочника раскручивал над головой пращу, и смертоносные снаряды находили себе новую цель.

Воспользовавшись замешательством разбойников, Гарвел бросил меч в ножны — и кинулся к Алмазу, который отбежал достаточно далеко, чтобы не опасаться обстрела камнями.

Вскочить в седло и дать шенкеля коню — дело недолгое. Гарвел направил Алмаза ко рву, понимая: времени мало, и разбойники скоро опомнятся.

Славный жеребец птицей перелетел через ров — и начал взбираться на косогор.

— За ним! — донёсся громовой рык Бартоломе Корранго, — Догнать — и зарубить!

Сердце ёкнуло: а ну, как вправду догонят? Оставалось лишь положиться на богов и на резвость Алмаза. Могут, конечно, и стрелять, но вряд ли верно прицелятся по скачущей лошади!