Глава 21

— Послушай, уже светает… Может, будем спать?

— А много еще осталось рассказывать?

— Если кратко, то нет. Видишь, я и в прошлый раз обещал быть кратким, а опять увлекся подробностями…

— Понимаешь, Олежек… С одной стороны — я уже не прочь бы и поспать, ну а с другой… Хотелось бы побольше узнать о людях, с которыми мне придется встретиться… А поспать я еще успею… Так что рассказывай, но постарайся быть кратким.

Всем известно, что время перед рассветом — самое холодное время суток. Я заметила, что Олег во время рассказа периодически зябко подрагивает — ведь он сидел перед костром в одних штанах и накинутой на плечи тряпице. И, наверное, очень хотел наконец забраться под теплые шкуры, проклиная мое любопытство. Я же уютно обернулась в медвежье одеяло и лежала за его спиной на боку. Посчитав это несправедливым, я села позади Олега, раскинув ноги по обе его стороны, натянула одеяло до шеи и обняла его за талию. То ли всему виной мое сонное состояние, то ли еще что — но я почувствовала удивительное умиротворение и близость к этому замерзшему юноше. Еще крепче обняв его, я прижалась щекой к его прохладной спине.

— Ну же, давай рассказывай…

— Я…э… на чем я остановился? А, вспомнил … Тогда старик познакомил меня с Туркой и Олесей, указал нам четыре точки, где появляются люди и наказал патрулировать их хотя бы в теплое время года. Этим мы с тех пор и занимаемся. Мы находим людей, иногда в самом жалком состоянии и приводим их в деревню. А старик смог больше времени и сил уделять селянам, постоянно радуя их всяческими изобретениями и усовершенствованиями. Он переехал на постоянное жительство в деревню, где благодарные селяне построили ему очень хороший и просторный дом. Настолько просторный, что мы — я, Турка и Олеся зимуем вместе с ними. Пелагея и Игнат живут со стариком. Хотя частенько он уходит и живет в одном из своих убежищ — говорит, что устает от селян и постоянной ответственности.

Ну вот и все, с тех пор ничего особенного не произошло. В то время в деревне было четверо жителей, потом прибавилось еще трое — Учитель, Пелагея и Игнат. Итого семь. А сейчас население деревни — двенадцать человек, то есть я, Турка и Олеся нашли и привели туда пять человек… Ты — шестая… Если, конечно, ты захочешь остаться в деревне…

— Я вот все хотела спросить — если ты из прошлого, то почему разговариваешь как я, а не какими-то старинными оборотами? — борясь со смущением, спросила я.

Олег хмыкнул:

— Из прошлого, говоришь? Интересно… Я думаю — это потому, что я много и тесно общаюсь с Учителем, особенно долгими скучными зимними вечерами… Его речь похожа на твою — сначала меня это коробило и я многого не понимал, но со временем стал говорить, как он… Как и все мы…

— А кто такой губатый Николай?

— Хм, да, он действительно губатый. Один из найденных нами… четвертый, если не ошибаюсь… Ничего особенного — плаксивый, слабый и постоянно чем-то недовольный молодой мужчина… Потому мне и непонятно — как это старик мог покинуть деревню, где его считали прямо добрым гением, и уйти в одно из убежищ… И из-за кого?! Из-за Николая! Ума не приложу — что могло случиться? Ладно, давай спать, уже рассвет… Вон Турка уже проснулся.

Выглянув из-за плеча Олега, я увидела лукаво ухмыляющуюся физиономию взъерошенного Турки. Он, наверное, недоумевал, почему его не разбудили ночью, а теперь, увидев нас в обнимку — что-то для себя понял и потому так ухмылялся. Ну и ладно — пусть думает, я слишком хочу спать, чтоб оправдываться… В полусне я наблюдала, как Олег, расцепив мои руки у себя на животе — встает, разворачивается и проскальзывает ко мне под шкуру. В какой-то момент, расправляя одеяло, он оказался плотно прижатым ко мне боком и привстав на локте, заглянул в глаза, будто ожидая возражений. Но видя мою сонную довольную улыбку, опять прижался ко мне.

— Не беспокойся, я только согреюсь и отодвинусь.

— Угу — я уже почти спала.

— Смешная ты все-таки — он погладил мои так и не заплетенные волосы — как тебя зовут близкие и родные?

— Танечка… Танюша… — я уже спала.

— Добрых снов тебе, Танечка-Танюша — Олег поцеловал меня в висок. Что ж, сама обещание сняла — теперь винить некого.

Я наконец заснула. Мне снился бегущий старик с развевающейся бородой и волосами, догоняющий его плачущий губатый Николай и висящий на собственном галстуке Олег. На все это дело смотрел насупленный Игнат, а торжественно-спокойная Пелагея швырялась во всех горстями земляники. Да уж, масса впечатлений за день. Мой второй день в этом мире…