Глава 47

Вот и показалась эта их деревня — несколько глиняных домиков и два больших сруба, некоторые под соломенной крышей, а некоторые под гонтом какого-то дерева. Людей на улицах не было видно. Заборы отсутствовали — только привязанные к столбикам горизонтальные палки условно ограничивали участки.

Из дома вышел старик. Как же я рада видеть его целым и невредимым! Рядом с ним стояла женщина среднего возраста. По рассказам Олега я поняла, что это Пелагея, жена Игната.

— Ну, здравствуйте, дорогие мои! Долго же вы шли! Турка уже давно прибежал, а мы его и не ждали — ворвался, как захватчик… До сих пор с Олесей все никак не намилуются. Здравствуй, Олежек! Я рад, что тебе уже лучше! Но все равно пора отдохнуть, вижу-вижу — старик почти насильно усадил Олега на скамью возле дома, а тот явно был рад его заботе и не возражал…

Увидев Милу, старик на мгновение опешил, но быстро пришел в себя:

— Здравствуй, Милуша, давно не встречались… Не ожидал тебя здесь увидеть… Ты к себе пойдешь, да? Или ты здесь в качестве пленницы? — старик вопросительно посмотрел на Олега. Тот устало покачал головой. Мила, поклонившись старику, развернулась и шустро убежала, все так же не поднимая глаз от земли.

— А вот и наша неугомонная девочка! А что с лица спала? Где же блеск любви в глазах? Где азарт и боевой дух? — старик подошел ко мне и приобнял за плечо. При этих словах во мне что-то сломалось и я, уткнувшись ему в грудь, разревелась самым позорным образом. Старик растерялся:

— А это еще что?! Да у вас там, как я вижу, за эти сутки много чего произошло, да? Ну, успокойся, Танюш… Тебе нужно отдохнуть и успокоиться — и все наладится.

Молча наблюдавшая за нами Пелагея взяла меня за локоть и повела в дом. Мимоходом у крыльца я заметила Домку — он валялся на траве, а Олеся чесала ему грудь. Увидев меня, она радостно улыбнулась. Ну, надеюсь, о собаке они позаботятся… Пелагея негромким певучим голосом произнесла:

— Не переживай, с ним все будет хорошо. Здесь вы в безопасности.

Ее руки были сухими и теплыми, а голос — мягким и внушающим доверие. Да и вообще она вся была такая уютная и так ласково смотрела, что мне захотелось просто расслабиться и стать маленькой девочкой при заботливой маме. Она, видимо, угадала мои настроения, так как произнесла:

— Ты устала, дочка. Ты вымотана и телом и душой. Тебе нужно восстановить их перед тем, как делать резкие суждения и поступки…

Так-с… Похоже, здесь развернута акция «Вернем Таню в объятия несчастного раненого Олега!»…

По крайней мере именно так я восприняла ее слова. Но вот в том, что мне нужно отдохнуть — она несомненно права…

— Сейчас в баньку с Олесей пойдете, мы с утра растопили… А после и мальчишки… А потом и поспать можно на постели мягкой и сухой… И соберемся все за одним столом в радости, что наконец мы вместе… Вот тогда и подумаешь, и решишь — что дальше делать…

Ее слова согревали и радовали — да, я совсем не против такого сценария…

***

Баня превзошла все мои ожидания — оголтелая Олеся нещадно лупила мое тело какими-то ветками и вениками — то ли мстила мне за то, что я так жестко ее откачивала, когда она захлебнулась в озере, то ли хотела «чтобы все худое из меня вышло»… Потом, в отдельной комнате, Олеся запихала меня в огромную бочку-купель. Холодная вода обжигала тело — казалось, каждая клеточка взрывалась изнутри. После она растерла меня грубым полотном, замотала им же и усадила, наконец, на лавку. Я сидела, вытаращив глаза и не совсем понимая, где я нахожусь и что со мной происходит… И только сейчас я ощутила, как голодна.

— Олеся, а есть-то когда будем?

— Погоди немного, на пока вот это выпей. Сразу после бани есть нельзя…

Олеся дала мне какой-то деревянный ковшик. Я храбро хлебнула — травяной чай, приятный. Что-то очень знакомое…

— Что, опять мята?

Олеся смутилась:

— А что, тебе не нравится? Да, мята и душица…

— Да нет, все хорошо. Я люблю мяту.

— Ну и хорошо. А теперь тебе нужно поспать…

— Какое спать?! День на улице!

— Надо немножко поспать… И после бани, да и вообще… А проснешься — уже и есть можно будет…

— А где моя одежда?

— Ее нужно постирать… Возьми пока эту рубашку.

Олеся протянула мне рубашку. Хотя рубашкой это сложно назвать, скорее платье — с длинными рукавами и до середины лодыжек. Ткань горчичного цвета, грубоватого плетения, с дырочками между нитей.

— Странная какая-то рубашка… Это что за материал? Я и у вас такого не видела…

— Это из крапивы.

— Как это? А что ж она не жжется?

— Так это из волокон крапивы, из стебля.

— Вот это да… В такой я еще не ходила. Мне что, и на улицу в ней идти?

Баня была в отдельном здании, мы долго шли от дома через какие-то сады, я все это смутно помнила… Но тогда я была в одежде, а теперь шагать в этой полупрозрачной рубашке?

— Не переживай, никто тебя не увидит.

Я вышла на улицу и остолбенела — птицы оглушительно щебетали, жаркое солнце и теплый ветерок ласкали так тщательно вымытое и пропаренное тело даже сквозь эту рубашку из крапивы… Какое блаженство! И абсолютно бесплатно! Еще никогда в жизни я так полно не чувствовала себя такой молодой, здоровой и красивой…

Мы с Олесей прошли через сад — молодые деревца приветливо шелестели листиками, вдоль тропинки колыхались травы и дикие цветы. А ведь я сегодня уже шла по этой тропинке по пути в баню, но не видела всей этой красоты и не чувствовала всех этих запахов!

Мы подошли к дому и зашли, по-видимому, через черный ход — совсем не с той стороны, куда мы все сегодня прибыли. Дом был очень большим, выполнен из толстых массивных брусьев. Разувшись по Олесиному примеру, я ступила на пол рыже-песочного цвета, он был зеркально-гладким и почему-то теплым… Олеся провела меня в маленькую комнату — там меня ждала кровать, явно самодельный стул и… все. В углу стоял какой-то ящик. Так привычных для наших спален шкафов и полок не было вовсе.

— Вот, здесь ты можешь поспать… Белье все чистое, не переживай.

— Хорошо, спасибо. И сколько мне можно спать? У вас тут часы где-нибудь есть?

— Э… Нет, часов нет… Ты можешь спать столько, сколько тебе нужно. Учитель говорит, что нельзя будить человека, что сон — важнейшая потребность и организму виднее — сколько ему спать. Можешь ложиться в этой же рубашке, а можешь и нагишом. Я пойду… Поспишь — вот одежда на стуле. И вот, это от меня — Олеся смущенно покраснела, протягивая мне такой же гребешок, как и у нее был в лесу… Ну да, для них это большая ценность, не то что у нас — пошел в магазин и купил.

— Спасибо, Олесенька! А кто это их мастерит?

— Да это Турка… Он вообще много чего из дерева может… Ну, я пошла. Выходи потом из комнаты направо.

Олеся вышла и плотно закрыла дверь. За окном был ясный день, но солнце в комнату не заходило — может, северная сторона… Какие-то кустики за окном весело кланялись ветерку… Прекрасный вид из окна. А вот стекла в нём не было, да и вообще рамы… Снаружи виднелись ставни, наверное, их нужно будет закрывать ночью. А сейчас свежий воздух беспрепятственно заходил в комнату. Я разделась и залезла на кровать.

Меня удивил матрас, какой-то странный — упругий, но неоднородный… Я попробовала через ткань прощупать, что же там? Да он же из травы! Из какой-то крупной, с трубчатым стеблем. И одеяло — стеганое, а внутри душистое сено, как на лугу… Что, и подушка тоже? Она была небольшой, но очень мягкой, пухлявой — явно не из травы… Может, они тут каких-то гусей держат… Рядом с обычной подушкой лежала еще одна, крошечная, величиной с ладонь и сильным запахом — я узнала можжевельник и еще какие-то травы. Вот это да! На такой постели я еще не спала! Интересно, у них только для гостей такие условия, или они и сами тоже спят на постели из трав? Да уж, это вам не холлофайбер… Это сколько же нужно труда, чтобы даже одно такое одеяло создать!

Как давно я не спала без одежды! Растянувшись во весь рост и укутавшись в легкое, но теплое ароматное одеялко, я с блаженством заснула…