Глава 45

Снаружи было темно, звездно и холодно. Домка уже доел и поднялся мне на встречу. Потянулся, умиротворенно помахивая хвостом и вдруг куда-то помчался.

— Домка, стой! Ты куда это? — я побежала за ним. Мы бежали в сторону валуна, за которым я вчера нашла Олега. За валуном был обрыв, на фоне более светлого неба я различила на нем человеческий силуэт. Мила стояла на самом краю и повернув лицо к небу, что-то слезно говорила — может, молилась… Увидев меня и Домку, она пошатнулась и чуть не упала с обрыва.

— Мила, ты что там делаешь?! Ты же можешь упасть…

— Оставь меня в покое…

— Так ты что, за этим сюда и пришла? — я абсолютно не знала, как разговаривать с потенциальными самоубийцами, но что-то подсказывало мне, что главное — отвлечь ее от намерения прыгнуть. — Мила, а давай мы с тобой просто поговорим? Присядь, пожалуйста, и я рядом с тобой посижу, можно? — не дожидаясь ответа, я приближалась к ней, стараясь не делать резких движений. — Пожалуйста, подожди меня, я ведь ничего плохого тебе не сделала, да?

Мила молча кивнула и уселась на край обрыва, свесив ноги вниз. Я осторожно подошла и присела рядом с ней. О чем же говорить-то?

— Завтра пойдем в деревню… Я там еще не была… Там, наверное, у тебя есть теплый и уютный дом, да? Ты хочешь вернуться в деревню?

— Нет… Мне нельзя туда возвращаться, они все будут презирать и показывать на меня пальцем… Я ведь ушла с Владленом, а перед тем и Ефима бросила… Неблагодарная гулящая девка, вот кто я для них…

— Да ладно тебе, мало ли кто что говорит… Меня, например, всегда очень мало интересовало, что все говорят. Ну, не считая близких мне людей…

— Ну да, если они есть, эти люди… — Мила совсем скисла и судя по голосу, плакала. Ну, слезы — это уже лучше… Лучше, чем обрыв…

— Расскажи мне о себе… Я постараюсь понять и не буду тебя осуждать, обещаю. Я и сама-то далеко не безгрешна — добавила я с улыбкой. Мила удивленно подняла глаза:

— Ты первый человек, который так откровенно об этом говорит, да еще и смеется…

— Я думаю, нужно попроще относиться к таким вещам — принято, положено, прилично, неприлично… В разных местах и в разные времена эти понятия очень сильно изменялись, так что привязываться к ним или тем более расстраиваться о том, что им не соответствуешь — неразумно. Тебе ли об этом не знать?! У вас же все общество — с миру по нитке! Все из разных времен и со своими представлениями о приличиях…

Мила вдруг улыбнулась.

— Ты знаешь, мне сейчас показалось, что я с Учителем разговариваю. У него речи похожие…

— А, вот видишь! Не все так и плохо, хоть один человек с тобой по-человечески разговаривает! Ты хорошо знаешь Учителя? Я тоже с ним недавно познакомилась. Потрясающий старик!

— Ты так непочтительно о нем говоришь… Он не единственный, кто со мной хорошо разговаривает, еще и Ефим… был. Даже не знаю, жив ли он теперь? А Учитель — он многое для меня сделал… Он меня к жизни вернул. Во всех смыслах…

— Ты знаешь, Олег рассказывал нам о своих злоключениях, так вот он и Ефима твоего упоминал! Говорил, что он вроде бы вовремя одумался и даже способствовал его освобождению… Так что он жив и где-то ходит в лесу. По крайней мере, живой и вроде бы как уже и не враг… И старик …то есть Учитель тоже жив и здоров. Скоро, наверное, мы с ним увидимся. Если уж вы с ним так близки, то он будет рад тебя видеть.

Мила хлюпала носом, а потом как-то автоматически вытерлась рукавом.

— Ой… — она испуганно посмотрела на меня. — это ведь Олегова рубашка…

— Ой, да ладно, не парься… Постираешь потом… Что мы, убьем тебя за это, что ли? За сопли на рубашке?

Я рассмеялась, но Мила ощутимо вздрогнула. Да уж, неудачная шутка. Мила сидела и гладила рукав рубашки с непередаваемой нежностью.

— Олег… И давно вы с ним?

Я попыталась сосчитать дни, но такая огромная масса событий растянула их для меня до невероятности — мне казалось, что я здесь уже целую жизнь… Но более трезво оценив, я поняла, что прошло даже меньше двух недель… И даже меньше десяти дней…

— Я здесь даже меньше десяти дней — ошарашенно произнесла я, сама не понимая, как такое возможно…

— Что?! Ты здесь меньше десяти дней и вы уже вместе с Олегом? Но почему, как, за что?! Тем более Олег всегда говорил: «Чтобы узнать человека — нужно время»…

— Ну, он считает, что это любовь…

Мила насмешливо фыркнула.

— А ты-то как считаешь?

— Я не знаю… Со мной такого никогда не было… Так все странно. Может, действительно любовь…

Мила окинула меня тяжелым, оценивающим взглядом:

— И что, большой опыт для сравнения? Сколько тебе лет-то вообще?

— Да опыт достаточный — я уже начала становиться в позу. Разговор принял неожиданный и неприятный поворот. — А лет мне двадцать четыре.

— М-да? Ну посмотрим… Ладно, пойдем уже, холодно.

Я начала подниматься. От неподвижного сидения на холоде тело успело закоченеть и стало неловким. Из-под ног скатывались с обрыва маленькие камешки. Рядом поднималась Мила, я ведь сама села как можно ближе к ней, для пущей интимности разговора. В какой-то момент она толкнула меня своим крутым бедром и я, не удержавшись, поехала по камешкам вниз. Домка истерично залаял, но достать меня уже не мог — мои руки вцепились в траву на склоне, ниже уровня земли. Мила стояла и смотрела, как я сползаю. Выражение ее лица мне очень не понравилось.

— Да дай же мне руку, чего же ты стоишь? Я же сейчас упаду, тут и держаться-то не за что!

Мила наклонилась ко мне и жутковатым глубоким голосом произнесла:

— А зачем? Другой возможности у меня может и не быть… И Олежек когда-нибудь будет моим…

— Ох и дура ты, Мила! И ты действительно веришь, что он тебя страстно полюбит, как только меня не станет? Да он тебя сгноит — если хотя бы заподозрит, что ты это сделала нарочно. И никогда не простит — если будет думать, что ты это сделала случайно!

Мила молча возвышалась надо мной. Домка лаял, прыгая вокруг моих рук и тем только усугублял обстановку, камешки от его прыжков обсыпались все активнее… Руки уже очень устали, корни редкой растительности, в которую я вцепилась, все больше вылезали из-под каменистой почвы. Под ногами была пугающая пустота. Я в сердцах пустила в ход тяжелую артиллерию, в такие минуты уже не до такта и умолчаний:

— Ну и сволочь же ты все-таки, Мила! Я ведь тебе сегодня дважды жизнь спасла!

Мила неожиданно наклонилась и вытащила меня за руки наверх. Как раз в это мгновение подбежал запыхавшийся Турка и стоял, растерянно переводя взгляд с меня на Милу и обратно. Домка наконец успокоился и сел рядом. Между деревьями был виден ковыляющий Олег. Подойдя, он смерил Милу взглядом и холодно спросил:

— Что у вас тут произошло?

Мила молчала. Я поднялась, отряхиваясь. Меня разбирала злость, но не было никакого желания становиться несчастной жертвой…

— Ничего. Я упала с обрыва, а Мила меня вытащила.

По моему тону и выражению лица Милы всем было понятно — это ложь. Но доказать-то никто не сможет. Олег долго стоял, тяжело дыша и зло глядя на Милу, потом произнес:

— Понятно. Пойдем спать.

Мы пошли к пещере — Домка шел впереди, мы с Олегом за ним, после нас Мила и сзади, как конвоир, Турка. Олег крепко прижимал меня к себе, как будто боялся потерять.

Войдя в пещеру, я уложила Домку возле нас и Турка закрыл решетку. Потом я все же нашла в нише старое пыльное меховое одеяло и молча отдала его Миле.

Я пошла на Олегову постель. Костер освещал и грел нас, Олег лег рядом и крепко меня обнял. Как же хорошо… Наверное, это действительно любовь… С этими мыслями я заснула.