Глава 17

Турка наконец подошел к нам. Он пришел не с пустыми руками — в одной он держал какую-то мертвую птицу, а в другой — увесистый мешочек размером со средний арбуз. Кроме того, он был обут — точно такие же мокасины я видела в детстве в фильмах об индейцах. Олег тоже, по-видимому, заметил это, так как тревожно затараторил:

— Откуда обувь? Ты был на реке? Что-то случилось?

Турка кивнул, бросил птицу на траву — она оказалась очень красивой, светло-серой с явными черными полосками под крылом и маленьким красным клювом. Домка очень заинтересовался ей, но Олеся, совсем уже бесстрашно отогнав пса, привычными движениями стала обдирать с несчастной птицы перья. Вот тебе и девочка-Божий Одуванчик! Мне было неприятно за всем этим наблюдать и я отошла чуть в сторону под предлогом собрать еще дров — благо в сосновом лесу в этом недостатка нет.

— Ладно, если ничего срочного — отдохнешь, поедим, потом все расскажешь — услышала я Олега.

Интересно, как это немой Турка будет что-то рассказывать? Посмотрим.

А есть-то как хочется после всех этих купаний! Должен был остаться хлеб, хотя он мне уже порядком приелся. Я набрала дров и хотела было уже подойти к костру, но обернувшись, увидела, что Олеся все еще с увлечением ковыряется с мясом. Нет, смотреть на это я не хочу. Зато я с благодарностью заметила, что внутренности она аккуратной кучкой складывает на вчерашнюю тарелку, наверное, для Домки.

От нечего делать я увлеклась обустройством нашего «стола» — расстелила две шкуры по обе стороны от костра, а две остальных сложила стопочкой, чтоб кто-то мог на них облокотиться. Может они едят, сидя на земле — чтоб шкуры сохранились подольше, но на мой взгляд, сидеть на мягком и теплом намного приятнее.

И тут я увидела, как Олег разводит огонь — настоящим кремниевым кресалом, прямо как в учебниках истории. Да, не такие уж они и дикари… Ножи, гончарные изделия, кресало… Только сейчас я заметила, что все ткани — одежда всех троих, мешки и мешочки, моя юбка — абсолютно идентичны. Интересно, откуда это? Я подошла к Олесе, которая в этот момент уже нанизывала тело такой некогда красивой птицы на железный кованый шампур и потом установила его на двух таких же рогульках, предварительно вкопанных в землю. Вот это да — это же явные следы цивилизации! А вчера я этого всего и не заметила.

— Это для собаки? — спросила я Олесю, кивнув на тарелку.

— Да — Олеся, судя по всему, уже совсем ко мне привыкла и приветливо улыбалась.

— Спасибо большое! — искренне поблагодарила я и понесла блюдо немного подальше, чтоб Домка не чавкал прямо у стола.

Часть птицы уже жарилась на шампуре, все трое нетерпеливо ждали ужина и молчали, предпочитая сначала поесть.

***

Турка вальяжно разлегся на шкурах, как какой-то хан на диванных подушках.

Неожиданно вечернюю тишину и потрескивание костра разорвал ритм транса и раздраженный голос Олега:

— Да выключи уже его — сколько можно?!

Турка встрепенулся и уселся ровно, недоуменно моргая. Олег и Олеся тоже переводили взгляд друг на друга с открытыми от удивления ртами. Я первой сообразила, что это было и зашлась в истерическом хохоте. Похоже, при отсутствии карманов Олеся сложила свой драгоценный плеер в стопке шкур, а я, не зная этого — выложила эту стопку и Турка, облокотившись, нечаянно включил плеер. А там записанные речи Олега — уж не знаю, нарочно она их записывала или случайно…

Нахмуренный Турка, с неодобрением наблюдая за моей истерикой — тоже понял, в чем дело, поискал рукой в стопке одеял и найдя плеер — в сердцах закинул его в лес. Олеся вскочила и побежала искать. Вскоре она вернулась, любовно поглаживая свое бело-оранжевое сокровище.

Мы продолжали сидеть, глядя в огонь. Я все еще периодически похрюкивала, пытаясь сдержать смех — Туркина физиономия при этом инциденте очень меня позабавила. Остальные с улыбками глядели в костер.

Ну и выдержка у Олега и Олеси, меня бы уже разорвало от любопытства — что же там произошло с Туркой?

Но я тоже молчала, обдумывая неожиданно закравшуюся в голову мысль о том, что они разберутся и без моих расспросов и участия… Вообще — здесь, в этих диких местах — меня все чаще стали посещать очень странные мысли, не вяжущиеся с моей обычной жизненной позицией…

Наконец подняв голову, я увидела, что Турка с улыбкой протягивает Олегу принесенный мешок. Тот, заглянув внутрь — весело, даже как-то нараспев, сказал:

— А вот и ужин для вегетарианцев!

Я сразу оживилась и попыталась тоже заглянуть в мешок, но Олег уже начал вытаскивать из него и выставлять на землю передо мной: два тряпочных свертка, горшок с глиняной крышкой, кувшин и нечто сморщенное, похожее на большую удлиненную картофелину. Я азартно разворачивала свертки: хлеб, более свежий, но все такой же… О, какая прелесть — сыр! Даже не сыр, а брынза, но все равно — ведь это очень вкусно и сытно! А в кувшине оказалось молоко — очень жирное и какое-то приторноватое, может — даже не коровье, но все же молоко. Ура! Остался горшочек — приоткрыв крышку, я так и не смогла понять, что там, ведь костер давал не так уж много света… Подняла его к лицу и понюхала… Что-то очень знакомое… Горшочек был еще теплым и приятно грел руки… Горох! Гороховая каша! Ура! Теперь я надолго обеспечена едой! От радости и приятной неожиданности я даже захлопала в ладоши.

— Спасибо вам! Спасибо! Я так рада! А… у вас есть ложка?

Они так весело и тепло наблюдали за мной и смеялись, когда я хлопала, но теперь заметно приуныли.

— Нет… Здесь с собой у нас ложки нет… Но можно ведь что-нибудь придумать… Это тебе для гороха?

— Да…

Турка тяжело вздохнул, будто сетуя, что судьба свела его с такими привередливыми и несообразительными людьми, выхватил из кучи дров ветку толщиной с три пальца, ловко отколол ножом один ее край под острым углом и принялся снимать кору с внешней стороны. Закончив, он протянул мне эту импровизированную ложку.

— Ну, спасибо… Ты, Турка — мастер на все руки…

— Да, он такой. Он вообще много чего из дерева умеет… Главное — ешь осторожно, чтоб не загнать в губы занозу.

Я начала пиршество с гороха — не хотелось, чтоб он остыл.

Вся троица в это время вовсю уплетала мясо, закусывая такими же сморщенными корнеплодами, как и тот, что лежал возле меня. Что же это такое? Насмотревшись на них, я бесстрашно вонзила зубы в сморщенную кожицу… Что-то сочное, но горькое… Что же это… Редька! Прекрасно, с гороховой кашей — то, что надо.

Наконец-то все поели и с нетерпением уставились на Турку.