Слабое превращение

— Твой ход, вундеркинд!

Насмешливый голос противника вернул Антошку к реальности. Позиция на доске не изменилась. Изменилось только положение контрольного флажка на его, Антошки, шахматных часах — он угрожающе повис на минутной стрелке, предупреждая: отведённое время на исходе.

Это был Антошкин третий турнир за всю его восьмилетнюю жизнь. Тренер сказал перед открытием: «Я еле уговорил руководство, чтобы тебе разрешили участвовать. Будет трудно. Но если хорошо сыграешь, можешь получить второй разряд». Конечно же, Антошка закричал: «Хочу!» Второй разряд — это круто! Не детский и не юношеский, нет. В шахматах все разряды — взрослые, это Антошка узнал ещё два года назад, когда вместе с другими шестилетками пришёл в секцию.

Тренер не обманул. Сначала немного помогало то, что соперники не принимали его всерьёз. Однако уже к третьему туру все знали про «Вундера Метр-с-Кепкой», и ко встрече с ним готовились так, будто это был юный Капабланка. Но когда, глотая слёзы, он разбирал с тренером очередную упущенную победу, тот только усмехался в бороду и повторял: «Я же говорил, будет трудно...»

И всё равно Антошка шаг за шагом продвигался к цели. Хотя он не попадал в тройку призёров, но второй разряд получить вполне мог. Если бы в предыдущем туре не прозевал ту проклятую «вилку». Потом он лежал в своей комнате, захлёбываясь плачем и слыша, как мать с отцом спорят на кухне: когда забрать мальчика из секции — сейчас или после турнира?

Он пришёл в самый разгар их спора. Злой, с красными, но сухими глазами. «Я буду играть. И из секции не уйду. Заберёте — буду ходить тайком. А плакать больше не буду». Отец запнулся на полуслове, потом спросил: «Уверен?» «Уверен, — ответил Антошка и, сам не зная почему, добавил папино любимое выражение. — Слово мужчины». А наутро был последний тур.

Сейчас ему нужно было обязательно выиграть. Иначе до заветного разряда не хватало пол-очка. Его пешка стояла на предпоследней горизонтали, ожидая превращения. Но если превратить её в ферзя, король противника, запертый своими и чужими пешками, потеряет все возможности к отступлению. И будет пат. Ничья. Эх, если бы не та «вилка», устроенная ему в прошлом туре вражеским конём!

— Конь! Шах! — вдруг воскликнул Антошка, превращая проходную пешку в коня и торопливым движением переключая часы. Противник, высокий темноволосый парень, на мгновение застыл от неожиданности. Потом дружески улыбнулся и ответил:

— Ну какой же это шах? Это мат, — и, положив короля на доску, пожал Антошке руку.