Глава 4

— Эйлин всё спрашивала про Солуса, просила найти его, однако здесь человечек словно становился глухим и немым. Мы вышли на улицу, видимо, Эйлин хотела или сбежать, или что-то предпринять на свой страх и риск, однако человечек сказал: «Не делайте глупостей. Вы снова попадете в неприятную историю, и на этот раз нам будет гораздо сложнее выручить вас. Не нарушайте Равновесие более, чем уже сделали». И Эйлин смирилась. Или нет, не смирилась — сломалась. Я никогда не видел её такой.

Светать еще не начинало. Улицы были пусты, только из каких-то закоулков к нам присоединились ещё двое в разноцветных плащах-мантиях. Они тоже были весьма неразговорчивы. Шли мы довольно долго, все время пешком, и, наконец, покинули респектабельную часть города. Начался квартал промышленной застройки. Мы добрались до какого-то пустующего склада. На минуту мне даже показалось, что нас тут и прихлопнут. Но вроде нет, хотя волшебные палочки они держали все время наготове. Теперь я думаю, что они Эйлин боялись.

Когда мы оказались внутри, наш конвой нашел в полумраке то ли маленькую вазу, то ли очень большой бокал. Они направили свои волшебные палочки на эту штуку, и я заметил, как три голубоватых луча соединились на ней. Над вазой возникло голубоватое же сияние, воздух задрожал, словно разорвалось само пространство. Открылся проход, и сияние из голубоватого стало зеленоватым. Маленький человечек сказал: «Идите. И побыстрее, долго мы это не удержим». Он наверняка говорил правду, я обратил внимание, что лица двух остальных очень напряглись, будто от большого усилия. Эйлин хотела что-то сказать, наверное, о Торментире, но маленький волшебник совсем рассердился: «Большего для вас сделать нельзя! Уходите же, иначе тоже погибнете!».

Я понял, что Солуса уже наверняка нет в живых, но Эйлин пришла в полное отчаяние и отказывалась лезть в открывшиеся Врата. Ну, надо признать, что смотрелись они и впрямь неприглядно. Вдобавок наши сопровождающие начали терять силы, края входа (ну, или выхода, кому как больше нравится) задрожали и как-то поплыли. Я побоялся, что они и впрямь не удержат открытый портал, схватил Эйлин за руку и просто втолкнул туда. Вход за нами сразу же сомкнулся…

— Вот, пожалуй, и всё, — закончил Фергюс своё повествование. — Хотя есть ещё кое-что. Когда мы вернулись, оказалось, что вы тоже умчались за Грани сразу вслед за нами и пока что не возвращались. Вот после этого твоя мама, Нелл, все время лежит и отказывается разговаривать!

Нелли предпочла не услышать последнюю фразу.

— То есть все-таки подразумевается, что Торментир погиб? — осведомилась она. — Но как именно и почему? Может, вы с мамой успели что-нибудь заметить?

— Не-а, ровным счетом ничего. Вдобавок оттуда нас выперли так быстро, что не дали никакой возможности что-нибудь разузнать.

— Но с чего такая уверенность, что, м-м-м, с ним случилось что-то плохое? — это уже Мелис. — Может, всё-таки…

Фергюс промолчал, зато Нелли, досадливо тряхнув мокрыми после дождя волосами, пояснила:

— Ты что, забыл? Штейнмейстер нарушил Равновесие, и если те, кто здесь может жить и здравствовать, оказываются снова в своем мире — хлоп! Готов тепленький покойничек! Нам же это объясняли в самом начале, двоечник! И если они попали в мир Торментира, то он…

Мелис даже присвистнул:

— Так это значит, если бы мы попали не в Страну Зеленых Лугов, а к тебе домой, то ты тогда…

— Да-да, именно так, — наставительно произнесла Нелл. — Так что, если Фергюс прав, то мама теперь вдова. Почерневшее Кольцо Истины это только подтверждает. Фергюс, действуй! Против такого отчима, как ты, я ничего не имею!

— Слушай, кончай дурачиться! — рассердился тот. — Из-за меня человек погиб, а ты!

— Не из-за тебя, — вдруг раздался голос Эйлин с порога кухни. От неожиданности все подскочили. — Это я виновата. Он не хотел этих странствий с самого начала. Да ведь и ты тоже сказал, что хватит, что своей родиной считаешь Сариссу. Я настояла на последнем путешествии. Это моя вина.

Зэм, стоявшая позади Эйлин, только руками развела. Было видно, что этот разговор ведется не впервые.

— Мама, а когда вы вернулись? — нерешительно спросила Нелли. — Здесь утро было?

— Здесь ещё не рассвело.

— Сейчас вечер, может, лучше отдохнуть, поспать немного, — так же нерешительно, будто о чем-то раздумывая, продолжила девушка. — Помнишь, как у нас говорили: «Утро вечера мудренее»?

— Ладно, — неожиданно покорно согласилась Эйлин. — Поспать — это хорошо.

Лицо старой Зэм стало довольным, но следующие слова Эйлин огорчили всех:

— А еще лучше — заснуть вечным сном…

Она круто развернулась и вышла. Зэм засеменила было вслед за волшебницей, но потом раздумала и вернулась к Фергюсу и молодым Менгирам.

— Мой чай подействовал. Пусть она отдохнёт, а мы должны что-то придумать.

— Что, тётя? — с несчастным видом спросил Фергюс. Он, хоть и давно знал, что старая Зэм просто подобрала его на своем пороге, продолжал считать её своей тётушкой. — Мы же не волшебники, мы не можем оживить человека.

— Даже волшебникам нельзя оживлять людей, — назидательно сказала Зэм, наставив указательный палец на племянника. — Это к добру не приведёт.

— Мы даже похоронить его не сумеем, тело забрать не смогли, — продолжал переживать Фергюс.

— А если бы смогли? — Нелли накручивала прядь волос на палец. — Что бы нам это дало?

— Ты думаешь, реально попасть туда снова и вытащить… его? — сглотнул слюну Фергюс.

— Ну, не знаю, — пожала плечами девушка. — Вот если бы можно было путешествовать во времени и вернуться туда на миг раньше, чем Торментира убило… По крайней мере, тело бы забрали, если вам так хочется…

Мелис и Фергюс переглянулись, словно сомневаясь в рассудке Нелли.

— Ну, это, конечно, чисто теоретически, — подметив это переглядывание, уточнила та.

Мелис с облегчением вздохнул. Зато старая Зэм на минуту напряглась, как будто гончая, услышавшая слово: «Белка!».

— А можно и нам чаю? — осведомилась Нелл, практичная и голодная, как всегда. — И поесть.

К её удивлению, Зэм вовсе не торопилась хлопотать у печи.

— Фергюс, займись, — коротко сказала она. — А мне надо кое-что обдумать. Посоветуюсь с Сяо Лю. Письмишко ему отправлю.

И Зэм заспешила наверх, прочь из кухни. Фергюс выудил откуда-то тускло блеснувший начищенными боками в пламени свечей чайничек и три чашки.