Глава 5. Интерлюдия.

Я помню всё. Череда перерождений, битв, предательств и смертей, устремлённая в бесконечность. Я прихожу ребёнком, как прочие, но в отличие от них, я лишён счастья под названием «детство». Что такое ужасное совершено мною в далёком, безмерно далёком прошлом… столь давнем, что именно этого не помню даже я… если сама Судьба отказывается простить меня?

Но сделать мог я многое… Не говоря уж о том количестве грехов, которое выйдет, если сложить всё, сотворённое мною в каждом из воплощений.

Я помню всё, но не говорю никому. Нет смысла… это уже было когда-то — и ни к чему хорошему не привело.

Всё уже было когда-то.

Всё…

Или всё-таки нет?

И когда нахожу малыша, почти лишённый жизни комочек плоти — впрочем, какая там плоть, одни кости, едва прикрытые парой ветхих тряпок да гривой нечёсаных, до пят, бурых от грязи волос… я знаю и свою судьбу, и множество прошлых судеб. Так уже было… бывало… много раз.

Так часто, не сосчитать, именно он убивал меня. Яростно, безразлично, случайно, ненавидя, смеясь… Это лицо — последнее, что вижу из безбрежной боли, полной огня.

И всё-таки я беру его на руки и вдыхаю тепло в холодное крохотное тельце. Зверюшка… слишком мало прожитых лет, чтоб зваться уже человеком.

И слишком много.

Но он открывает глаза со вздохом, похожим на стон, смотрит не по-детски внимательно и улыбается мне.

И вдруг не помню… и сердце отчаянно замирает, и я молю все силы, от света, тьмы и всего, что не названо: пусть будет не так! Пусть — хотя бы раз, единственный — иначе!

И всё равно, даже если этот раз будет последним.