Глава десятая. Время предшествующее, отдалённое. Дубль первый

Я открыл глаза, и его лицо было надо мною.

А вот потолок оказался другой — на моём не было синих картин, где грани зеркал соединялись в узоры, с проступающими образами, очертаниями скал, шпилями городов… Один облик смутно напомнил мне тот, что смотрел из зеркала сегодня утром… или уже не сегодня?

А что я делаю здесь… в покоях, и тогда, выходит, в постели Первого Лорда?

Осознание обрушилось на меня, как внезапно рухнувший с неба водопад ледяной воды. Кэс усмехнулся.

— Не знал, что повергаю тебя в такой ужас одним своим присутствием.

— В ужас, ты?! — я прикусил губу. — Почему я тут?

— Потому что тут обычно нахожусь я, и так как именно я лечу тебя, было бы несколько странно держать тебя в другом месте. Как ты себя чувствуешь?

Я чувствовал абсолютное и головокружительное смятение.

И как выяснилось, ещё боль. Повсюду. Казалось, даже волосы и ресницы у меня болели. Я попытался сесть, но он бесцеремонно прижал меня к подушке.

— Не порть своим трепыханием длительную, тонкую и крайне утомительную работу. Я третий день пытаюсь привести тебя в относительно здоровый вид.

— Там был портал в пространство-тень… Я хотел закрыть… Это оно меня затянуло?

— Нет, это она тебя ударила. Госпожа.

Голос его звучал ровно, почти бесстрастно. В глазах бушевали ураганы.

Я подскочил на кровати и задохнулся от миллионов игл из ядовитого льда, впившихся в каждую частичку меня. Кэс нахмурился и обеими руками нажал на мои плечи, опрокидывая навзничь на прохладный шёлк простыней.

— Ещё раз дёрнись, и я тебя суну под парализующий щит и забуду о нём до завтра. Ты хоть понимаешь, что живым тебе вообще быть не положено?

— Живым?

На этом месте всё окончательно прояснилось.

— А они? Нери?! — я как можно глубже вдохнул и задержал дыхание. Спокойно. Спокойно. Истерики ещё никого не спасали. Тем более, если спасать уже некого...

— Оба живы. Нер, конечно, не особенно… — наш наставник отстранённо взирал куда-то в стену, из чего я сделал вывод, что мне в глаза он сейчас посмотреть не способен.

— А его… лечит кто-то?

— Я нет, если ты об этом. Мне тебя хватает.

Он всё-таки искоса глянул на меня и вдруг сорвался:

— Да, вот так! Шутки кончились! И я тебя не предупреждал?! Что, во тьму, вы устроили?! Ну пусть Нер, он вообще думать и моргать одновременно не умеет, но ты-то! Ты чего хотел добиться? Или открытие, что вас тут держат не для вашего счастья и удовольствия, навело вас на мысли о тройном самоубийстве?!

Мне очень хотелось сжаться в невидимый комочек и заползти под одеяло с головой.

— Я доверял тебе! Твоей способности помнить не только о себе и видеть чуть дальше одного шага, твоему благоразумию… И что? Спасибо, ты чудно оправдал мои ожидания!

Я совершенно ясно понимал: или мне надо как-то заставить его замолчать, или сдаться и расплакаться.

— О том, что я отвечаю за вас, и этот взрыв идиотизма и мне не простится, вы, конечно же, не подумали! И почему мне казалось, что тебе в голову иной раз приходят и такие странные идеи — не рисковать, если кого-то заденет рикошетом?

— Тебя из-за нас… — у меня прервался голос. — Но я же ничего… мы не собирались рисковать! Мы выполняли задание, раскинули сеть и следили, и всё!

— Тогда что?!

Кажется, мы оба вспомнили о достоинстве и самоконтроле. Он встал и отошёл к той из стен, что была украшена лишь простым, гладким, от потолка до пола, занавесом из белого полотна. Я всегда подозревал, что эта вещь находится здесь не для красоты, да и вообще всё здесь не так и не то, чем кажется… включая его самого.

Он бесцельно дотронулся до матово-белой ткани, вернулся ко мне и сел на край постели. Совершенное, снежное спокойствие. И никогда не поверишь, что минуту назад именно он, весь пылая негодованием и гневом, кричал на меня.

— Говори.

Я молчал, комкая в руках край одеяла. Всё сильнее и сильнее… пока оно не задымилось под пальцами...

Мой учитель мгновенно убрал непорядок одним порывом ветерка. В комнате запахло фиалками.

— Зой, я ведь не слепой. И знаю, кто и чем должен был заниматься. И у меня уже потребовали отчет, и я уже ответил на все вопросы. Не думаешь же ты, что я отправлюсь к Госпоже с известием, что в прошлый раз допустил неточность.

Закрыть глаза и отвернуться было бы проявлением непочтительности, и я просто молчал.

— Зачем Голосу Звёзд понадобился портал посреди города, да ещё столь близко от Трона, что его мигом заметили?

Я не знал, что сказать. Он и так всё понимал, он почти десять лет учил нас… и конечно, видел насквозь.

— Предельная глупость, — констатировал он. — Куда бы он убежал? Кто его отпустил бы? Он что, не предполагал, что за вами следят?

— Мы не думали, — тихонько прошептал я, сгорая от стыда, — что всё время.

— Умницы. Не всё время, но когда вы на заданиях, непременно. От вас ждут таких поступков. Уж ты-то мог бы понять.

— Я понимал! Но он же… — мой шёпот почти совсем угас под его взглядом. — Он же меня не спрашивал. Он хотел сам… убедиться, попробовать...

— Ну, разумеется. А ты зачем там оказался?

— Мы услышали, что он сражается… и не сразу поняли, с кем… Джед вообще ничего не делал, только пытался заслонить его!

— О да. Пока он, в свою очередь, успешно пытался уничтожать своих и творить запрещённые порталы. А ты?

— Я видел, что один из порталов ведёт в тень… его туда тянуло. Я хотел лишь запереть… но у него кончались силы...

— И поэтому ты со своим веером пламени вместо него полез в бой.

— Я защищался!

— От воинов повелительницы.

— Нет! От всех, от зова портала… Когда тебя тянет в ничто, а тут ещё кто-то рвётся тебя прикончить, что делать? Свернуть щиты, и пусть убивают?

У меня всё-таки получилось привстать, опираясь на локоть; Кэс красноречиво вздёрнул брови, но никаких своих угроз, конечно, не осуществил. Да зачем ему… после всего, что он мне наговорил, боль — пустяшная мелочь… особенно если ему пришлось расплачиваться за нас.

Он вздохнул и поправил за моей спиной подушки.

— Ничего не надо было делать. Не вмешиваться. Если один виновен, то и наказан был бы один. И легче, можешь мне поверить. А так под удар попали все, и чем это помогло ему?

— Да он бы не выжил. Я его выдернул уже из портала. И обоих бы нас убили, если б не Джед с его экранами.

Он безнадёжно покачал головой.

— Звёздное безумие заразно… Когда вы научитесь жить сами, а не таскаться за ним, как собачки?

— Я живу сам! — вспылил я. И почти не желая того, добавил с ехидной усмешкой: — Это за тобой я таскаюсь, как собачка… по их словам.

— Одно другого не лучше.

Кэс провёл рукой по лбу, отбрасывая с лица серебристую прядь. Впервые на моей памяти он выглядел таким усталым.

— Ладно. Может, хоть этот урок будет усвоен. Если до вас доходит только на столь своеобразном личном опыте...

— Что с нами сделают?

— Надеюсь, ничего. — Мой учитель и друг устремил взор к нарисованным небесам. — Вы всё-таки нужны. Кроме того, я сказал Совету, что Голос Звёзд не по своей воле делал это… что он попал в ловушку тени.

— О… — выдохнул я. Это было за гранью того, что мог я предположить. Хотя… разве не был он нашим наставником?

— Также я сказал, что вы пытались не защитить его, а остановить. Твои действия, к счастью, это подтвердили. Все видели, что когда он пытался уйти в портал, ты удерживал его. Что ещё лучше, все видели, как он ранил тебя.

— Что?!

— Со спины, — спокойно добавил Повелитель Льда. — А ты не помнишь? Прямо перед тем, как всех накрыл удар Госпожи. Именно поэтому мне позволили взять тебя сюда и лечить. Её гнев был страшен, но не смертелен. В отличие от вихря звёздного света.

Я мог только смотреть на него. Не дыша. Даже не пытаясь понять.

— Всё к лучшему, — усмехнулся он. — Благодаря этому ты здесь и прощён, те двое живы, а моей версии событий поверили.

Я всё-таки закрыл глаза. И сжал зубы. Мысленно повторяя, как заклинание: спокойно, спокойно, не давать волю пламени, не открываться, не кричать. Не пытаться сорваться отсюда и лететь к Нери, разбираться. Спокойно. Вот так.

— На тот маловероятный лучай, если потом тебя пожелают расспросить, — я сказал, что ты с самого начала стремился помешать Лорду Звёзд уйти и тем самым предать нас. И веера огня были обороной от него, а не от воинов Трона, которые в излишнем рвении поняли тебя неверно. Ту же достойную цель преследовал Лорд Джедайт, прикрывая тебя.

— И они поверили?!

— Спасибо Лорду Звёзд, столь метко и своевременно бьющему в спину.

Я с усилием глотнул. В горле было жарко и пепельно, совсем как в моём огне.

— Если следят всегда, то как же мы сейчас?..

— Это всё-таки мои покои. И они защищены всей силой, мне доступной, а это кое-что значит.

— Но это само по себе подозрительно. Мы тут вдвоём, покои защищены.

— И о чём же, по-твоему, это говорит? — неожиданно в его глазах заплясали озорные смешинки. — Мальчик мой, за всё надо платить. За мое трогательное стремление тебя спасать, подставляясь под огонь, — особенно. Совет Трона пребывает в уверенности, что я лишь боюсь лишиться своей любимой игрушки. Я очень старался укрепить сию полезную уверенность.

— Подставляясь?.. — я осторожно коснулся его пальцев, облитых белым шёлком перчатки. — Ты ранен тоже?

— Я в порядке.

Разумеется, то была ложь. Фрагменты наконец-то начали складываться в цельную картину. Вот почему целых три дня он лечит меня, и я всё ещё лежу здесь, а он совсем прозрачный от усталости. Дело не в том, что смертельны мои ранения… ерунда, что мне станется от какой-то там звёздной искорки Нера… просто совсем не в порядке он сам.

За всё надо платить. Чем же ты заплатил за нас… за наши жизни, за прощение… какой ценою сумел выдать за истину явную ложь? Обмануть тех, для кого даже твой ментальный барьер — не более чем лист бумаги...

Я не мог сказать ничего, не задев его гордость, и сделал то единственное, на что был способен: крепко сжал, переплетя со своими, его пальцы. А потом, сам не вполне понимая, что происходит, подался к нему и поцеловал.

Взмахивают, как крылья, его ресницы. Лёгкая дрожь по всему телу… моя или его? Губы в огне. Он горит? Или я? И мы уже рядом настолько, что одно на двоих дыхание, отчаянный стук одного, общего сердца… обнимаем, забыв про боль, что есть силы, не разорвать...

Он был неистовым и нежным в этом первом, странном, неожиданном поцелуе… Благодарность и любовь, горечь вины и безмерное восхищение… и преданность до предела и дальше, во тьму, в тени, за все мыслимые и немыслимые пределы… и полное, лишённое границ и опасений доверие. Всё, что я мог дать ему. Всё, чем владел… и что лишь ему, одному и навеки, принадлежало.

Он отстранился рывком.

— Что ты делаешь?

— Делаю правдой твою ложь, — мне хотелось вскочить, увлечь его в ветер, раскрасить воздух сотней разноцветных огоньков, смеяться.

— Нет, — он отодвинулся… не выпуская меня. Да я и не позволил бы. — Нет… приди-ка в себя. Ты ребёнок.

— Достаточно взрослый, чтобы убивать? Или чтобы убить меня? А для любви, значит, нет? Кэс, я уже успел вырасти. Проверь.

— Никто, — почти неслышно промолвил он, в упор глядя на меня, — никто никогда не убьёт тебя, пока я в силах этому помешать.

— Потому что ты наставник, а я ребёнок?

— И это тоже. Да.

Я гневно рванул его к себе, где-то на краю сознания замирая в ужасе от столь вопиюще дерзкого поведения.

— Я люблю тебя!

— Я тоже, — легко согласился он. — Тебя трудно не любить. Хотя я предпочёл бы делать это без сопровождающих процесс чересчур резких движений. Во всяком случае, сейчас.

— Ты просто шутишь… — я отпустил его и стремительно отвернулся, из последних сил пытаясь скрыть… слишком многое. И вырвавшееся наружу слишком окончательно, слишком явно.

— А ты просто снова играешь с огнём, — он с усмешкой обнял меня за плечи. — Это возраст и твоя стихия. Ты всех стремишься любить. В первую очередь — прекрасного Лорда Звёзд, которого ты готов любить всегда и всюду, с головой влезая во всё, что он ни выкинет, напрочь забывая о здравом смысле и рискуя жизнью.

Я не знал, чего хочу больше: вывернуться, оттолкнуть, не разрешать даже ему столь открыто надо мною смеяться… или замереть в коротком проблеске счастья, и пусть говорит что угодно, ругает, иронизирует… только бы не выпускал.

Но Нер… я ведь не могу отмахнуться, не думать… Братик, ну что бы тебе не прийти в мой сон этой ночью и не успокоить меня?!

— Они не заперты где-нибудь? — спросить хотелось давно. Ответа я боялся. — Я могу пойти к ним? Его нельзя запирать… там, где нет неба...

— Я знаю. Никто не под арестом, если ты об этом. Нет, пойти тебе нельзя — никуда. Да и вряд ли сейчас подходящее время для визитов. Они бы тебя и не заметили.

«Очаровательно. То есть, их не держат под замком потому, что почти трупы и так не опасны?»

— Я вполне могу ходить. Не поселиться же мне в твоей кровати.

«И не говори, что я не попытался».

— Вынужден огорчить: в ближайшие дни придётся поселиться. Помнишь — за всё надо платить?

Смеющийся бархатный голос завораживал. Даже зная, что он только дразнит… тянет за ниточки, и я послушно танцую в такт… всё равно.

— Можешь расценивать это как наказание. Но к ним — нет. Я запрещаю.

— То есть… как?! Ты не можешь… Надолго?!

— Как я понимаю, это и вправду наказание. — Он задумчиво смотрел на меня. — А тебе не кажется, что тот, кто пытался тебя убить, — не самая безопасная компания?

От неожиданности я чуть не ляпнул: «Не смеши меня», но вовремя успел прикусить язык.

— Он же случайно. Вокруг портала всё плыло. Да и вообще мы не были готовы к сражениям… со своими. Я и сам мог в него попасть.

— С чем и поздравляю. Годы тренировок — и ты не готов и мог промахнуться? Какими ещё новостями ты меня порадуешь?

Сейчас он уже не обнимал меня и держался довольно прохладно. Я готов был заткнуть себе рот собственным огнём от досады. Кому и что я болтаю?! Может, Кэс прав… и я слишком привык говорить и совершать глупости, защищая друга… но друзей же надо защищать? Собачка, хм?

Ну и ладно… и пусть. Ведь Нер всегда делал для меня то же самое.

— О чём и речь, — спокойно сказал учитель, словно всё это я произнёс вслух. — Стихия огня. И явно не ты ею, а она тобой управляет.

И это не я люблю тебя, а стихия огня? Вот как, значит, ты думаешь… думал всегда… а меня-то ты видишь, хоть иногда, меня настоящего… или только живое говорящее пламя… живое оружие?

— Всё равно. Нер никогда мне ничего не сделает.

— Только из-за неумения контролировать собственные силы и прихоти, — кивнул он. — Точнее, нежелания их контролировать. Хватит. Мы это не обсуждаем. Ты не пойдёшь к нему, пока я не разрешу. Кто ударил однажды, может ударить снова. А во второй раз я могу и не успеть.

— Но это же ерунда! — не выдержал я. — Он не целил в меня, глупее этого я вообще ничего не могу придумать! Он скорее умрёт, чем ранит меня нарочно.

Он сжал мой подбородок почти грубо, вынуждая смотреть прямо ему в глаза.

— Тем более, — тихо и отчётливо сказал он, — я не пущу вас друг к другу, пока этот сумасшедший мальчишка не усвоит всё, что я сообщил на Совете. Я приложил слишком много усилий, убеждая их, что он сделал это нарочно, чтобы позволить двоим бестолковым детям снова их разубедить и всё разрушить. Включая ваши и мою жизни.

Я стиснул зубы и дёрнулся, пытаясь освободиться. Его хватка стала только сильнее.

— Пусти.

— Нет. Пока не скажешь, что понял и подчинишься. Обещай мне. И никаких общих снов.

— Вот как?

Часть меня и правда пылала сейчас… от обиды, от ярости. От того, что он так легко перешёл от доверия к силе.

— Одному из бестолковых детей позволено узнать, зачем бы второму его убивать? Я его спасал.

— А спасать начал раньше, чем сам он ощутил тень портала?

Я растерялся.

— Ну, я… да, сразу. Да, он их не различает, но знает, что я вижу яснее… Он доверяет мне!

«В отличие от тебя».

Мне было больно. Наверняка останутся синяки. Очень редко он вот так, намеренно, причинял мне боль.

— Ты не можешь знать наверняка, кто и насколько тебе доверяет.

— Легко! Ты — нет, он — да.

Ой. Великие силы, заберите меня. Что я… что он со мной...

Его рука пренебрежительно, как ненужную вещь, отбросила меня на смятый ворох простыней.

— Ты и впрямь ребёнок. Не самый умный. И рискуешь не дожить до лет, когда поумнеешь.

— С каких пор оружию требуется ум? Не волнуйся, я не подведу тебя больше. Я буду осторожным. Функциональным.

Бесстрастный снежный покров разлетался под натиском бури. Ещё спящей, но уже вполне готовой пробудиться.

Мне было плевать. Получать, так по полной.

— Ах, вот в чём дело. — Буря рвалась из его невыносимых глаз, обещая закрутить, смять, разорвать на сотни алых снежинок. — Полагаешь, мне это надо? Или, по-твоему, я оставил бы тебя здесь, будь иной вариант? Если бы смог вытащить, спрятать… всё проверено и просчитано, и нет, я не могу. Невозможно. Мы не принадлежим себе. Мы пронизаны её нитями… часть её, а она — вплавленная в наши сущности намертво часть нас. Каждого из нас… И ты, и я, и твоя звёздная любовь, мы все в её власти, и пока хотим дышать, не можем освободиться. Оружие? О, да. Так будь хорошим оружием! Незаменимым. Запри под замок всё прочее — страсть, волю к свободе, откровенность в чувствах — в первую очередь, в любви, потому что за это ты заплатишь, и не ты один, и недёшево. Оружием мы нужны ей, но не более того. Хочешь иного — затаись. Лги. Укройся в тени… и заставь лгать и таиться его, и только так вы сумеете выжить, оставаясь хоть отчасти собою… лишний год, лишний день. Возможно.

Я задыхался. Снежный? Бесстрастный? Даже мой огонь иногда холоднее!

— Любовь? — я совсем уж ничего не понимал. И совсем не мог больше притворяться. — Он? О чём ты?! Он же брат… как Джед, они оба просто братья. Но любовь — лишь тебе, для тебя! Сколько знаю тебя… с первого взгляда. Да разве же ты не видишь меня?!

Он наклонился надо мною. Тревожный, странный свет в его глазах, горечь и смех в уголках губ… и просьба… мольба?! О чём тебе, несравненному, в блеске всевластия, умолять — меня?!

— Неубедительно. Первый взгляд имел место, когда тебе было шесть лет, и ты умирал.

И всё-таки — смех… тихий и нежный… и серебро волос, струями шёлка по моей груди и лицу...

— И уже знал, что люблю. Ты стал печальным, когда увидел, что я обжёг руки. Ты был такой… тёплый. Сияющий.

— Это были видения от голода, Зой. А как же твой звёздный мальчик?

— Он не мой… тогда уж звёздный мальчик Джеда… просто друг, и всё.

— Я пытался уйти, отстраниться. Не втягивать тебя.

Он не был таким раньше… не смотрел так жарко, так зачарованно...

— Уйти от меня?! Не втягивать? Кэс, я давно уже втянут во всё, что и ты! Ты убьёшь меня, если попробуешь оторвать...

Предавая меня, обращая в пыль остатки гордости, по лицу текли слёзы. Если бы он не держал меня, я бросился бы перед ним на колени… открыться до конца, отдать всё без остатка, вырвать и протянуть ему сердце — и пусть с презрением отвернётся, неважно… Неважно.

— Какой же ты глупый… ребёнок.

Мир растаял в огне. Он целовал меня жадно и отчаянно, превращая нас обоих в слитые воедино два пламени, пурпурное и ослепительно-белоснежное… пока хватало дыхания, бесконечно, а потом он шептал:

— Это ты убьёшь меня однажды… Ты думаешь, я шутил, говоря, что люблю тебя?

А потом ураган закружил меня и унёс… в ослепительную темноту, и когда я открыл глаза снова, в одиночестве и сумраке рассвета, лишь синие призраки с потолка смотрели на меня… и я почти уверен был, что всё это мне приснилось.

На подушке, едва касаясь нежным лепестком моей щеки, мерцала росинками роза.

* * *

На подушке, едва касаясь лепестком нежной щеки, мерцает росинками роза. Обвивая оковами грез… унося в волшебные, яркие сны.

Снова.

Юноша с серыми глазами быстро уходит прочь от надёжно запертой двери покоев; улыбку не менее надёжно прячет маска из льда, сталь во взгляде, морозная безжалостность губ.

Лучше так, чем любые иные оковы. И безопаснее. Для него, для меня.

Встречные с разной степенью успешности пробуют скрыть ужас, стремительно склоняясь в поклонах. Чьё-то преклонение искренне… на данном этапе. Этих по возможности убью первыми. Случайно, абсолютно случайно.

«Он скорее умрёт, чем ранит меня».

Смешно. Мой смешной, глупый, огненный мальчик… Дар, проклятье, дитя. Тайна. Роза огня…

Плащ юноши развевается, словно на сильном ветру; лёгкая усмешка исполнена сарказма. И надменности. Он же повелитель — тот, кого зовут Королём Льда, Несравненным. И смертоносным, но это уже не говорится вслух.

А я не знаю, подарить ли одну смерть… или сделать её отнюдь не схожей с подарком.

Заставил меня обезуметь от страха. Заставил меня ревновать. Заставил меня молить.

Снова казаться живым.

И за тебя я буду сражаться. Властью Льда, оружием, ложью… голыми руками. И заберу чьи угодно жизни.

Пока мою ещё не забрали… пока моё сердце ещё умеет так рваться к тебе, так страстно… бояться.

«Он не мой звёздный мальчик… просто друг».

Ну, а я просто распутаю этот клубок. И плевать мне на то, что останется от вашей «просто дружбы».