Точка невозврата. Вызов Камня

У меня перехватило дыхание. Я беспомощно смотрел на него, пытаясь осознать: верно ли понял, что именно он произнёс.

— Зачем?!

Вил склонил голову, задумчиво рассматривая упругие нежно-зелёные травинки. Непонятно глянул на меня искоса и вновь принялся изучать траву.

— Объясни.

— Всё просто, — буднично отозвался он. — Когда кто-то отправляет в Поле мелодию Вызова Камня, а потом в течение часа её не отменяет, то Звезда принимает Вызов. А тогда Лучи и главные магистры всех краёв собираются в Огненной башне и начинают убирать Камень из Поля. Это работа тонкая и долгая. На пять знаков. И все они там сидят безвылазно, потому что сплетают узоры в общую сеть, и отлучаться им никак нельзя, а то всё разорвётся… сеть, а то и Поле. Понимаешь?

— Нет, — признался я. В кои-то веки вовсе не стыдясь показаться ему бестолковым.

— Пять знаков, Энт. Луч наш исчезнет надолго, а я спокойно приду к нему в дом и заберу Аль.

— Мы.

Он лишь теперь взглянул на меня прямо и слегка растерянно:

— Что?..

— Мы придём. Вместе. Один ты не пойдёшь никуда.

— Но ты можешь не пройти. У меня-то метка. Он же хотел, чтобы я к нему приполз кланяться, — Вил холодно усмехнулся. — Вот я и загляну. В гости. Но вряд ли во владения Луча может завалиться кто попало… насчёт тебя я не уверен. Давай мы у его дома всё-таки разделимся. На всякий случай. Я ж не жить туда отправлюсь. Зайду, выйду вместе с Аль, дело на минутку. Заскучать не успеешь.

— А если там окажется вэйская защита, как же выйдет Аль?

— Сниму, — равнодушно бросил он. — Там сложной не будет. Мало ли кто зайдёт — вейлин, ученик, не сидеть же им взаперти пять знаков.

— Зайти может и обычный человек. Магистр края может понадобиться любому, даже Рыцарю. Не думаю, что он защиту поставит. Зачем? Кто у него посмеет украсть? Свихнуться надо у Луча воровать…

Я осёкся: именно это и собрался проделать мой друг, как ни посмотри. Но главное… а он болтает, отвлекая меня…

— Вил! А что дальше? Заберём Аль, хорошо. А с Вызовом как быть? Ты что, хочешь стать Пламенеющим? Если этот Камень никто не взял за двадцать три века, то вряд ли это легко!

Он откликнулся тихим смешком.

— Не настолько я свихнулся! Конечно, не хочу. И пробовать не собираюсь. Я просто не приму их зов в Башню, когда подготовка завершится. Так тоже делали. Ещё бы, за пять знаков даже полный псих опомнится и передумает.

— И что они сделают с тобой?!

— Да ничего. Не шуми, с нас моих истерик достаточно. В Книге написано: пятеро претендентов не решились, и у них забрали кружево, вот и всё. Для этого им даже в Сумраке не надо меня находить, всё делается через Поле. А вместе с кружевом и метка пропадёт. Удачней не придумаешь. Будем вместе и свободны — навсегда.

Я молчал. Помня все моменты, когда держать себя в руках не удавалось, а потом я бегал за ним и выпрашивал прощение… хотя после того, как мы нашли Аль в лесу и стали петь вместе, чаще выходило иначе: как я ни злился, ударить его не мог, поскольку он со своей Чар успевал раньше.

— Когда пойдём за Аль? Сейчас?

Он вновь посмотрел искоса, прищурив глаза, словно изучал меня.

— Не сейчас. Подождём для верности пару дней. Глупо поспешить и вляпаться. И всё впустую.

— Глупо.

Его усмешка выглядела устрашающе, но мне казалось, шрам ни при чём. И сегодня Вил не стал закрывать его: собрал волосы в высокий хвост и перевязал подаренной Аль зелёной лентой.

«Ну, спроси».

«Что?»

«То, что так старательно прячешь».

«Мы снова можем говорить мыслями? Почему?»

«Не знаю… Я пробовал раньше, но ты не слышал меня».

— Я пробовал тоже, часто, — вырвалось у меня уже вслух. И всё вновь рассеялось: на сказанное в мыслях он не ответил. Хотя возможно, ему просто не хотелось… и всё-таки я повторил вопрос:

— На время, пока они будут готовиться в Башне, тебя не заберут туда? Нам не надо немедленно спешить в Тень и тебя защищать?

Он с той же усмешкой медленно покачал головой. Вэй… закрытый от меня, пусть даже с серен.

— Вил, я в вэйских делах не разбираюсь, но ведь магистры краёв и Лучи — по сути, это именно те, кто правит нами. Ты хочешь сказать, что на пять знаков собрал вместе всю власть и закон Тефриана, самых занятых и опасных людей в стране, заставил их заниматься чем-то сложным и наверняка неприятным — а когда они это завершат и позовут тебя, ты просто скажешь «Простите, я передумал» — и они простят? Не выдернут тебя в эту Башню, которой нет на картах и куда отправляют преступников, и не сделают ничего, кроме разрыва кружев? Не… накажут сильнее?

Чувство, что подо мною тонкий, как волос, лёд, а дальше тёмная бездна, не оставляло меня.

— Ты правда не разбираешься, — он вздохнул. — Для вэй нет наказания хуже, чем разорвать кружево. Эллин не такой страшный — ты потерпишь какое-то время, а потом тебя отпустят, и боль пройдёт. Но кружево рвётся окончательно, не вернуть. И боль никогда уже не прекратится.

Я закрыл глаза. Залезть бы назад в домик, лечь и зажмуриться покрепче, и чтобы всё это оказалось сном.

— Вил ми эрин, ты в самом деле утратил рассудок или как?

Не кричать. Тихо. Говори тихо, ровно, спокойно. Вопли твои ещё ни разу ему не помогли. Да и ничьи — никому.

— Боль никогда не прекратится. И по-твоему, удачней не придумаешь, да? Ты каких слов от меня ожидал? Или действий? Мне костёр разжечь? Сделать шин? Пойти ещё поспать, раз уж так у нас всё удачно сложилось — ты нарвался на всю чохом вершину Звезды, они сделают с тобой то, чего нет страшнее и от чего боль твоя продлится вечно, и это ты называешь свободой?!

Я сделал глубокий вдох, выдох, ещё и ещё. Не ори на него, идиот. Разозлишь, вот и всё, и он с тобой вовсе говорить не станет. Хотя… если разозлить всерьёз и нарваться на чарный удар, то он испугается и от смущения скажет больше, чем собирался…

— Сейчас уже поздно всё отменять? Точно? Давно ты эту потрясающую глупость выкинул?

— Вчера.

— И заранее усыпил меня. Конечно. Трясины Тьмы! Ты хуже любого спятившего эгоиста… ты хоть секунду подумал о ней и обо мне?! Ты её спасёшь, да? А потом ей что делать, глядя на твою бесконечную вэйскую боль? Петь от счастья, наслаждаясь зрелищем? Ах да, свободой! И мыслью, что она виновата! Она ушла к твоему Лучу, понимая, что он может не отпустить её сразу! Любой бы понимал! Она же написала: верь и жди, что в этих словах тебе было не ясно?! Считаешь её дурочкой, и на её просьбы и желания абсолютно наплевать?!

Я подготовился, но чарная атака обрушилась ураганом: моё умение правильно расслаблять мышцы в драке с тем, кто безнадёжно сильнее, тут не спасало. Он попросту отшвырнул меня, явно не думая, куда. Хорошо, что ствол оказался старым, крепким и зарос мхом: не сломался сам, и кости тоже не сломались. Вроде бы. Я лежал и тихонько дышал, радуясь, что упал вниз лицом и кровь изо рта течёт не в горло, а в траву. Вот сейчас прекратит течь, и я встану. Попробую.

Меня сдёрнул с места глухой вскрик: Вил полулежал в траве, неловко опершись на одну ладонь, а вторую прижав ко рту. Сквозь пальцы просачивались алые капли. Но подойти к нему я не успел: он опередил меня. Бледный, с рельефно выступившими багровыми извивами шрамов, тоже сочащихся кровью.

Только тут до меня дошло. Трясины. Молодец, Энт, ставим новый рекорд кретинизма…

— Прости, — он бережно коснулся моего виска, забирая боль, которую сам я лишь сейчас заметил. — Я предложил бы дать мне в морду в ответ, хоть дважды, но серен уже постаралась… но можешь дать. И прибавить к спятившему эгоисту злобную скотину с гордостью до небес. Это было отвратительно. Даже хорошо, что я забыл об отражении твоей боли, вышло хотя бы честно.

— Я забыл тоже. Извини. Я не должен был говорить так. Тем более, это неправда. Я никогда не считал тебя эгоистом.

— Вот только не извиняйся, ладно? — он поморщился. — Это я на тебя напал, а не наоборот. И это мерзко, что бы ты ни сказал. Вэй, не способный сдержать желание ударить, кружев не заслуживает. Если сердишься, дай сдачи, я серьёзно.

— Серьёзно, хватит. Лучше расскажи, нет ли способа отменить вызов. За века ведь случалось всякое! Не верю, что отказаться в самом конце — хорошая идея. Чем раньше, тем лучше для них и для Поля, верно? Разозлятся меньше.

— Для Поля разницы нет. Энт, я не раздумаю. Я понимаю, как это выглядит. И ты прав на самом деле. Всё ты сказал верно. Может, ты сказал-то именно потому, что сам я только об этом и думаю второй день… а ты ведь отражаешь тоже. И ударил я потому, что ты прав. Себе я хотел врезать больше… Она будет винить себя. Но я сумею переубедить её. Я не собираюсь всю жизнь рыдать без кружев — это не такая боль… — он с кривой усмешкой стёр с подбородка кровь. — Не как сейчас. И я не верю, что у неё получится, да. Но не потому, что не верю ей. Я не верю Каэрину. Энт, вспомни, как она всегда вела себя, стоило завести речь о магистрах. Видно было: ей страшно. И я-то различаю страхи. У меня свои есть. Высота, ты видел. Это после Рейнерова ущелья… до него всюду лазил спокойно, а повисел там часок, и с тех пор дышать трудно и в глазах тьма, как надо высоко забираться. А мама вот так же пустошей боялась, широких пространств, где ты на виду и не спрятаться. Говорила — у неё это с детства. А кто-то кошек боится до крику или там бабочек, или тесных комнат… вэй такое лечат, но страхи эти сами появились, ну как насморк. А у Аль страх магистров вплетён в сеть. Я слышал. И его не вылечить, если и сеть не порвать, а я ведь пробовал, помнишь?

— Конечно. Ей тогда стало плохо. Она даже потеряла сознание.

— Ну вот. Это нарочно сделано. И очень тонко, не сразу заметишь. И прочно. Ловушки из кружев, чтобы ловить её волю, не пускать к магистрам, не давать им лезть к сети. Но ты подумай, Энт: как же она ушла? Ловушек я не убирал. Сами не порвутся. К кому эта защита могла отпустить её?

— К тому, кто сплёл и сеть, и защиту?

— А иначе — как? Энт, ты всё сам понимаешь. Я ещё тут подумал… он же влез ко мне в сознание. И мог её там услышать. Узнать свою сеть. И сделать так, чтобы Аль решила, будто сама к нему хочет. Лучи искусны и сильны… он мог.

Я склонил голову, крепко сцепляя пальцы, пока не стало казаться, что костяшки вот-вот прорвут кожу. Лучше бы я спал… лучше бы я не дразнил его — слова вышли жестокими, и ради чего? Услышать всё это? Осознать, что он, видимо, прав, а выхода нет — и с самого начала не было… Нет! Выход есть всегда. Истории богов и каноны Ордена внушают нам это с детства — выход есть, если ты ищешь его. Если не сдашься и не перестанешь искать. Я не перестану.

— Прости, — я взял его за руку, и серен отозвалась уже знакомым жарким уколом боли, счастья, тоски, наслаждения. Я словно поймал летящую от костра искру… и вспомнил невпопад, как у другого костра он взял в ладонь лоскуток огня и держал несколько мгновений, пока я не сдул его, а мой друг смеялся и вспоминал сказку про огонь-цветок и странника-принца, что увидел во сне образ прекраснее всего в мире и пустился в путь искать красоту, вида которой даже не помнил. Причудливая сказка моего раннего детства и нежный таинственный голос женщины, в котором шуршал листьями ветер, звенели ручьи по камням и трещали в ночи тающие ветви костра. «И не устрашась, склонился он к пламени, но едва тронул губами огонь-цветок, исчез опаляющий жар, сменившись теплом и прохладой летнего ветра, а рот его нашёл не жестокий огонь, а нежные жаркие губы в сладости поцелуя…»

Я не устрашусь. И не отступлю. И мой огонь-цветок не догорит во тьме и не обратится пеплом… как догорела и погасла, обратив в прах два кружева и сердца, огненная сказка моего отца.

— Я сказал неправду, Вил. Она любит тебя. А значит, поймёт. И никогда не будет винить тебя — и себя, значит, тоже. Любовь сильнее страха, в ней нет места для сожалений и вины. Нельзя винить за стремление спасти того, кого любишь. Это то же самое, что винить огонь за то, что он не только греет, но и обжигает, если слишком близко наклониться. Но мы всегда наклоняемся к огненному цветку… если действительно любим.

_ _ _

*Серен — слияние двух кружев (ментальная взаимосвязь). Считается, что происходит только у Рыцарей, достигших высшей степени просветления — «сияющей чистоты». Исключительно редкое явление, о котором за пределами Ордена никому не известно, поскольку считается делом абсолютно личным; записей о серен тоже немного, в основном в виде дневников эт'серен (людей, связанных серен). Считается неразрывной. Если один из эт'серен умирает, то обычно вскоре умирает и второй.