День рождения

1.

Глеб долго не мог уснуть, волнуясь и одновременно предвкушая событие, которое изменит его жизнь. Он не знал, как происходит инициация на Солнечной поляне — об этом было не принято спрашивать. Однажды, Глеб попробовал узнать у отца, почему инициация окутана такой тайной, если ее проходят в двенадцать лет все дети в деревне. Отец улыбнулся, и ответил, что есть вещи, о которых не стоит говорить раньше времени. С тех пор Глеб твердо для себя решил подобных вопросов больше не задавать. Закрыв глаза и дав волю своему воображению, он представлял, как проходит трудные испытания, решает сложные задачи и преодолевает препятствия. Глеб любил мечтать, но старался не делать этого на людях. Казалось, что в этом плохого? Но, когда он парил в облаках, то переставал слышать, что ему говорят и видеть происходящее под самым носом. Со временем, это стало его маленькой тайной, которую он хранил даже от родителей. Только один человек на всем белом свете, знал его секрет — Лада, которая была на полгода младше и жила у реки. Поначалу это была единственная девчонка, с которой ему было интересно играть и разговаривать, а потом он понял, что она ему нравится. Сидя на берегу реки, она могла терпеливо ждать, если его мысли уносило куда-то в неведомые дали, а однажды, когда он за ней подсматривал краешком глаза, заметил, что она сама не услышала, как ее кличет мать, и рассмеялся, поняв, что она такая же, как и он — мечтательница. Потом она открыла ему тайну — что уже немного чувствует травы и растения, хотя ей пока рано, и несколько раз показала, как их отыскивать, когда они вместе гуляли по лесу. Про малину-то он и сам знал, а вот ежевика в лесу была редкостью, да еще такая крупная и сочная. Как же они тогда ей перепачкались… Вдруг, Глебу пришла мысль, от которой стало неуютно. Это что же, он даже Ладе ничего рассказать про Солнечную поляну не сможет?! Но, ведь, ему обязательно захочется. Ох, лучше гнать эти мысли, неспокойно от них на душе. Он привстал, одернул занавеску и выглянул во двор — темно, ни зги не видно. Еле слышно, как моросит дождик, ударяясь редкими каплями в стекло. Тихо-то как, даже собаки замолкли. Глеб укутался с головой в одеяло и стал вспоминать, как его вчера у Лады угощали блинами с малиновым вареньем. Немного хотелось есть, потому что сегодня он остался без ужина — таково было правило, о поблажках он даже не думал, взрослый уже. Сколько еще ждать? Быстрее бы, лежать спокойно уж мочи нет, а заснуть никак не получается. Но он все же заснул.

2.

— Глебушка, проснись, сынок! — услышал он сквозь сон голос матери. — Вставай, Ждан пришел, в сенях тебя ждет.

Сон мигом слетел, и Глеб рывком поднялся на кровати.

— Дядя Ждан?! — ему так хотелось, чтобы проводником оказался именно его наставник. Глеб чуть подождал, настраивая ночное зрение, а потом быстро начал одеваться.

В комнату босиком зашел отец, протянул ему рюкзак и шепотом произнес:

— Воды напейся сейчас, у тебя этой возможности долго не будет. Удачи тебе, сынок.

3.

Во дворе оказалось довольно прохладно, моросил мелкий дождь. Увидев Глеба, Ждан накинул капюшон и быстрым шагом пошел к калитке. Глеб поспешил за ним, на ходу застегивая куртку и поправляя рюкзак. Он переживал, что в такой темноте, ему не хватит навыков ночного зрения, которое он только недавно начал осваивать. Тогда придется звать Ждана и признаваться, что он потерялся. Конечно, наставник никому не расскажет об этой оплошности, но ведь перед самим собой будет очень стыдно за то, что такой неумелый. Ну, если быть совсем честным, то больше всего он боялся, что потом об этом придется рассказать Ладе, ведь они пообещали друг другу больше ничего не утаивать. Выбежав за калитку, Глеб с ужасом понял, что не видит наставника. Он несколько секунд постоял на месте, всматриваясь в темноту, но Ждана нигде не было. Сердце застучало, и от волнения начали предательски дрожать колени. Глеб понятия не имел куда идти, и уже набрал воздуха в легкие, чтобы позвать наставника, но неожиданно для себя, принял другое решение. Какая разница, звать тихо, чтобы никто не услышал, или орать в голос на всю деревню — если уж позориться, то сразу. А так можно пойти к мосту на реке, где Лада живет — испытать счастье. Его туда тянуло даже сейчас.

4.

Повезло! Ждан ждал его на мосту. Радостный, Глеб подбежал к нему, и растерялся.

— Здравствуй, дядя Ждан! Ты меня здесь ждешь… Но как ты узнал, что я приду именно сюда?

— Здравствуй Глеб! Это не я знал, а ты почувствовал, где меня искать. Молодец! А теперь пойдем, у нас не так много времени.

Они прошли через поля к лесу, а потом, Ждан повернул в сторону гор. Глеб знал те места очень хорошо — они сотни раз бегали туда с Ладой. Сейчас начнутся холмы, дальше молодая роща, а за ней отвесные скалы тянутся в обе стороны на десятки километров, и никаких проходов сквозь них не было, и нет. Странно, что они шли в том направлении…

— Теперь слушай меня очень внимательно, — негромко, но четко проговаривая каждое слово, произнес наставник.

— Нам предстоит долгий путь, в течение которого мы не должны останавливаться, пока не придем на место. Есть, пить и разговаривать в пути мы не будем. От рощи ты пойдешь за мной след в след, не глядя по сторонам, что бы ни происходило вокруг. И так всю дорогу. На Солнечной поляне, я скажу, что делать дальше, но ты не должен проронить ни одного слова — только слушать и показывать глазами, что все понял. Если хочешь пить, сделай это сейчас. Тебе все ясно?

— Да, наставник.

5.

Ждан шел довольно быстро, но специально делал маленькие шаги, компенсируя разницу в росте. Первое время Глеб никак не мог настроиться — несколько раз споткнулся, и чуть не упал, но потом привык и шагал следом уже автоматически. Они поднимались куда-то наверх, спускались вниз, обходили большие валуны и шли тропинками вдоль горных расщелин. Монотонный ритм создавал отрешенное состояние и гипнотизировал, прогоняя мысли. Некоторое время Глеб не смотрел по сторонам, боясь сбиться с шага и упасть, а потом, вдруг, понял, что они идут достаточно долго, и давно должны были упереться в скалы, но этого не случилось. Эта мысль завладела им настолько, что он уже чуть было не начал озираться по сторонам, но тут дорога пошла резко в гору, и ему стало не до этого. Скоро Глеб почувствовал, что начал уставать и может не выдержать — ноги подогнутся, и с этим ничего не поделаешь. Все это казалось неправильным, несправедливым. Одно дело, когда сам ошибаешься, а вот когда от тебя ничего не зависит — очень обидно. Глеб решил держаться до последнего, а там — будь что будет. Ждан как будто что-то заметил и немного сбавил темп, а через некоторое время усталость совсем перестала чувствоваться и Глеб, удивляясь этой смене состояний, шел, уже ничего не понимая, потеряв счет времени. В таком полузабытьи он пробыл довольно долго, не обращая внимания на дождь и поднявшийся ветер. Глеб очнулся, когда ему захотелось бежать. Оказалось, что они идут по ровной, протоптанной тропинке, а каменистая местность закончилась. Тут он не выдержал, бросил короткий взгляд в сторону и чуть не упал, сбившись с ритма. До сознания не сразу дошло, что он увидел огромное озеро с деревянными постройками на берегу и лесным массивом за ними. Удивительным было то, что ночное зрение стало полным, как у старших. Но эти размышления длились недолго, и скоро Глеб опять погрузился в полубессознательное состояние.

6.

Глеб понятия не имел, как долго они шли, а когда Ждан остановился, по инерции налетел на него, обхватив обеими руками, чтобы не упасть. Они находились на большом горном плато у отвесной скалы, рядом с каменной нишей, в которую дождь не попадал. Ждан достал из рюкзака подстилку и положил ее на землю внутри ниши.

— Садись и облокотись на камень так, чтобы было удобно. Просто сиди и смотри, наблюдай. Ни в коем случае, не закрывай глаза и не засыпай. Выпей немного воды, — он протянул Глебу флягу и подождал, пока тот сделает несколько глотков.

— Не вставай и ничего не говори, чтобы ни происходило. Я буду поблизости, но не ищи меня глазами. Ты все понял?

Глеб кивнул, и Ждан растворился в утреннем сумраке.

7.

Ночное зрение стало опять обычным и его хватало всего на несколько метров. Глеб видел темные силуэты перед собой, но не мог разобрать, что это такое. Стало чуть светлее — близился рассвет, но это пока не улучшало видимости. Усталость начала давать о себе знать, и Глеба потянуло в сон. Желание прикрыть глаза, хоть ненадолго, стало почти непреодолимым, но он, помня наказ Ждана, боролся с ним. Некоторое время он сидел, ни о чем не думая, впав в сладкое оцепенение, а потом заметил перед собой какое-то движение. Проступили темные силуэты, и стало понятно, что это обычные крупные камни, довольно правильной формы, торчащие из земли, между которыми двигались люди в светлых одеждах. Глеб понял, что перед ним Солнечная поляна, но видел пока только ее часть. В полной тишине люди занимали места у камней. Потом движение прекратилось, и некоторое время ничего не происходило. Когда у Глеба опять начали слипаться глаза, он вздрогнул от громкого звука — один человек запел на неизвестном языке. Сразу подхватил второй, третий, и скоро все пели хором. Глеб знал, как звучат разные языки, но этот не был похож ни на один знакомый. Казалось, что гортанные и довольно мелодичные слова сливались в один бесконечно длинный звук или даже мелодию, которая проникала глубоко в душу, касаясь ее самых потаенных уголков. Дождь перестал идти, и стало видно, что камни образуют правильный круг. Запели громче, и начало казаться, будто камни слабо засветились. Глеб заморгал, прогоняя наваждение, но это не помогло, и от этого стало не по себе. Свечение камней усилилось, и между ними и людьми потянулись тонкие паутинки света, заплетаясь в причудливые узоры. Они становились все ярче и уже заполнили все пространство внутри круга, когда интонация голосов изменилась и песня зазвучала по-другому. Глеб почувствовал, что эти новые вибрации подхватывают его, нарастая, и начинают физически притягивать, хотя он сидел, не двигаясь. Вдруг, его сорвало с места, и понесло с немыслимой скоростью к центру круга. Последовал сильный толчок, и все стихло.

8.

Глеб стоял посреди каменного круга, внутри сложнейшего узора из световых волокон и видел, что люди продолжают петь, но больше не слышал их голосов. Впрочем, в звуках не было и надобности — он стал понимать, о чем они поют, но не слова, а смысл. Каким-то неведомым способом, этот смысл возникал в его сознании необычными и ясными абстрактными образами, которые Глеб переводил в обычное для себя понимание. В песне звучало обращение к ветру — чтобы он разогнал тучи на небе и благодарность ко всем стихиям Природы. Это повторялось снова и снова, пока небо не прояснилось. Глеб завороженно смотрел, как над поляной расступились облака, и стали видны звезды. Песня снова поменялась — зазвучала просьба к Матери Солнцу в очередной раз показаться, чтобы окутать своими теплом и любовью все на Земле. В ней был призыв ко всему живому жить в гармонии с окружающим миром. Интенсивность призыва возрастала и одновременно с ним, свечение вокруг становилось ярче. Ему показалось, что одна из искр света попала сбоку прямо в глаз, он заморгал и посмотрел в сторону, откуда она прилетела. Вдалеке стоял величественный собор с блестящими куполами, а искоркой, попавшей ему в глаз, оказался первый луч восходящего солнца, отразившийся от купола. В соборе было что-то необычное, и Глеб силился разглядеть его получше, но ему мешал легкий туман, который возник из ниоткуда. Купола собора все резче прорисовывались на фоне неба солнечными лучами. Глеб испытывал радость и восторг от того, что наблюдает это волшебство. Наверно, он мог бы созерцать бесконечно, но какая-то неведомая сила резко выдернула его из круга, и все померкло.

9.

Глеб сидел, облокотившись на каменную скалу, весь мокрый от пота и учащенно дышал. Ему в глаза, поддерживая его голову обеими руками, смотрел Ждан.

— Все хорошо, Глеб, все хорошо. Только не пытайся сейчас говорить. Слушай меня — нам надо уходить. Вставай, я тебе помогу, ты сейчас очень слаб. Но это скоро пройдет, не волнуйся. Пойдем, тут недалеко есть ручей, тебе стоит попить холодной воды.

Ждан помог Глебу подняться, взял его рюкзак и повел вниз по склону. Глеба шатало из стороны в сторону, но он сразу же забыл об этом, как только посмотрел на поляну — там никого не было, только круг из шестнадцати камней в лучах восходящего солнца. Он изумленно пытался отыскать собор, который только что видел, но на него не осталось даже намека. Туман тоже рассеялся. Почувствовав взгляд Ждана, Глеб посмотрел в его сторону — наставник стоял и понимающе улыбался.

10.

К ручью они вышли довольно быстро, и только тогда Глеб понял, как сильно хочет пить. Напившись, он почувствовал себя намного лучше, и они продолжили путь вниз по склону. Когда они вышли к озеру, солнце стояло уже высоко, и было тепло. Глеб попытался определить, то ли это озеро, которое он видел мельком ночью или другое, потому что строений рядом не оказалось, но так и не смог.

— Предлагаю искупаться, — сказал Ждан, когда они вышли на берег. — Вода не очень холодная, а тебе это сейчас пойдет на пользу. Вижу, что у тебя много вопросов, но потерпи еще немного. После купания, мы поговорим.

Жнан кинул рюкзаки на песок, разделся и с радостным криком, с разбега, нырнул в прозрачную воду. Глеб тоже разделся и начал медленно заходить в воду, которая действительно оказалась довольно теплой. Ждан оказался прав — вода быстро снимала усталость и наполняла тело энергией. Через полчаса Глеб почувствовал себя бодрым и жизнерадостным.

11.

Они сидели рядышком, на большом валуне, щурясь от солнца, и наблюдали, как слабый ветерок создавал на поверхности воды маленькие волны. У Глеба начали возникать вопросы, нараставшие снежным комом и создавая нетерпение, которое грозило вырваться наружу потоком слов.

— С Днем Рождения, Глеб! — неожиданно заговорил наставник.

— У тебя сегодня настоящий День Рождения. После того, что ты испытал, уже никогда не останешься прежним — ты изменился, даже если сейчас сам это не до конца понимаешь. Можешь задавать вопросы — я же вижу, как они томятся у тебя.

— Я прошел инициацию? — с волнением задал Глеб самый главный вопрос.

— А ее невозможно не пройти, — улыбнулся Ждан. — Инициация — это выбор дальнейшего оптимального жизненного пути и предрасположенностей каждого человека. Именно поэтому о ней и не принято говорить с теми, у кого она впереди. Сейчас поймешь. Расскажи, что ты видел, стоя в каменном круге?

— Видел, как на небе разошлись тучи, а потом вдалеке, сквозь туман, увидел очень красивый собор с куполами, которые блестели в лучах восходящего солнца. Но разве я был в круге? Это мне не привиделось?

— А кто тогда там был, если не ты, и все это видел? — рассмеялся Ждан.

— Не знаю. Ведь я очнулся у скалы, куда ты меня усадил. Не понимаю, как такое может быть.

— Вижу, что не понимаешь, но всего я тебе объяснить сейчас не смогу. Вовсе не потому, что не хочу — всему свое время. Ты видел храм — и каждый видит там свое. Это не означает, что кто-то видит верно, а кто-то ошибается. Заранее никому не ведомо, в каком образе воспримет человек память наших предков. Язык, на котором пели ведающие, у камней, очень древний. Сейчас почти не осталось понятий, которые ему соответствуют. Но, ведь, это тебе не помешало понять суть песни?

— Да, я понимал, только, не как обычно. А вот как, сказать не смогу. — Глебу вдруг стало очень обидно, что при всем желании, он действительно этого не может сделать. — Мне понравилась песня, она была очень красивая и понятная. Но я не могу сказать, о чем она. Дядя, Ждан, ну почему все так, скажи?!

— Сегодня ты впервые узнал, что не все можно сказать словами, и это совершенно нормально. Мне можешь не пытаться рассказать — я ведаю, о чем та песня, и ты ведал, когда был в круге. Пусть пока так и остается.

— Но они ведь пели там, чтобы солнышко взошло? А как оно может не взойти, если каждый день это происходит — ты сам нас учил, как движутся планеты, и наступают день и ночь? Мне кажется, что это глупо…

Ждан потрепал Глеба по волосам, потом подобрал маленький камешек в песке и положил его на свою ладонь.

— Посмотри на этот камешек, — он опустил ладонь вниз, но камешек не упал, повиснув в воздухе. — Ты знаешь, как это называется?

— Ух ты, это же левитация! Я знаю, что некоторые это умеют, но никогда не видел.

— Не видел, потому что было рано, и я показываю это не для развлечения. Ты знаешь, что в мире есть много больших городов, в которых живут миллионы людей. Мы живем обособленно и редко контактируем с внешним миром, хотя пользуемся некоторыми его техническими достижениями — компьютерами, солнечными батареями и всем тем, что сами не производим. Люди оттуда, считают левитацию невозможной, но ты видишь своими глазами, что она реальна, хотя и нарушает общепринятые законы гравитации. Я сам до конца не знаю, как это происходит, однако пользуюсь. И ты тоже научишься многому из того, что пока не доступно людям внешнего мира. Они не верят в человеческие возможности, а то, во что человек не верит, для него не существует. Так что, обращаться к солнышку с просьбой взойти не более глупо, чем привычная деятельность людей в больших городах. Ты понимаешь?

— Нет, не понимаю… Я….Дядя Ждан, я что-то осознаю, но сам не могу понять что!

— Всему свое время, Глеб. Эту песню пели наши предки и предки наших предков. Много, много веков, каждый день, и солнце всегда внимало этой песне. Как думаешь, что произойдет, если однажды ее не споют?

— Может, ничего не произойдет?

— Может и ничего… Но, если есть хоть один маленький шанс, что после этого в мире нарушится некое равновесие, которого мы не понимаем… Вот ты бы стал так рисковать?

— Неее, дядя Ждан, если от этого зависит все живое, то конечно бы не стал, — задумчиво произнес Глеб.

— Вот ты и начинаешь осознавать то, что раньше казалось бессмыслицей, ибо благодаря ей, ты увидел собор и понимал древний, давно забытый, язык предков. Нам пора возвращаться. Идти еще долго, а у тебя сегодня — День Рождения.

_