Глава пятая

… Он и не трогал. Не успел. Разъяренный отец стоял в дверях и прожигал взглядом. На мгновение показалось, что он сам смотрит на себя же, до того взгляд этот был похож на собственный. Она протянула руку навстречу, но сил, чтобы сплести пальцы, не нашлось. Отец сковывал. Её глаза наполнялись слезами, он чувствовал это, но ничего не мог поделать, не мог даже взглянуть на нее.

— Идём. Пора тебе понять абсурдность всего того, что ты устроил сейчас.

— Я не могу. Отпусти меня.

— Я не могу, — отец словно бы наелся, а его просили угоститься еще одной порцией. — Ты утомил меня.

— Но почему?!

— Потому что ты сын своего отца.

И он вышел. Вышел вслед за отцом. Не обернулся. Не прикоснулся. Не вздохнул. Даже когда услышал…

— Фин! Фин! — Сид тронул брата за плечо. — Да что с тобой?

— Прости, что-то я задумался.

— Не свойственное тебе занятие. Нам пора.

Жених и невеста были в черном, чем изрядно озадачили всех, собравшихся на свадьбу. Получившие ранее отказ от Дентара смотрели чуть обиженно и с издевкой, намекая старику на то, что в черном только хоронят. Дед вздыхал, качал головой, но поделать ничего не мог. Когда он принес девочке платье цвета восходящих лун, Сид резко отказал, объяснив, однако, что его традиция позволит ему взять жену, только облаченную в черное. Тилл рассмеялась и сказала, что черный будет ей к лицу, и унеслась вновь куда-то в поле, а дед скомкал платье, швырнул Сиду под ноги — и пошел заказывать черный наряд.

Почему-то Сид торопился. Кто-то предложил отметить свадьбу после завершения Далекого Сбора, но он отказался, словно что-то подстегивало его. Кто-то решил осведомиться о том, как именно будет проходить свадьба, Сид ответил, что это неважно, а для их венчания вовсе не нужны какие бы то ни было приготовления, кроме свадебных нарядов, которые должны были строго соответствовать доселе неведомым кочевникам правилам. Белая вышивка по подолу платья невесты содержала символы, смысл которых Сид не объяснял, но тщательно рассказал, как именно они должны быть выполнены. Плетение манжет так же было хитроумным и сложным, но женщины старались, как могли.

Пара стояла в поле. Люди широким полукругом обрамляли его. Сид не позволил никому приблизиться. Все ждали восхода лун. Тилл была прекрасна, глаза её светились, а кожа словно бы слабо мерцала, припудренная брызгами всплывающих на небе звезд. Сид не мог отвести взгляд от будущей супруги. Она — от него. Сложное плетение его косы тоже было символом. Фин читал в нем изгибы Пути этой пары, напророченные счастливыми, но… Что-то было не так в ритуальном плетении, словно бы выбилась какая-то прядь, но какая и где именно, Фин никак не мог разглядеть из-за сгущающейся темноты.

— И что будет сейчас? — шепнул Дентар, вырвав Фина из состояния напряженного разглядывания.

— А уже почти всё.

— Что — всё?

— Сейчас всё закончится.

— Э?

— Наши свадьбы коротки, дед, но насыщены.

— Да объясни же, я ничего не понимаю. Ну стоят, ну смотрят друг на дружку, чего уж тут?..

— В этом-то весь смысл. Заглянуть друг в друга, прежде чем раз и навсегда связать свои Пути.

— А если не понравится то, что увидишь?

— Значит, Пути ваши связаны для того, чтобы исправить то, что не понравилось тебе.

— То есть всё равно поженятся, — кажется, Дентар был разочарован.

— Если связь появится, то поженятся.

— Связь?

— Да, смотри… — Фин указал на пару.

Толпа тихо ахнула, кто-то испуганно взвизгнул, Дентар открыл рот, а Фин улыбнулся. Свечение, льющееся вокруг Сида и Тилл, становилось всё плотнее и ярче. Когда оно появилось, никто не заметил, но темные фигуры, держащиеся за руки в ореоле света, вызывали восторг и изумление одновременно. Деду на мгновение показалось, что молодожены приподнялись над землей — и тут сияние померкло. Луны подобрались к своему зениту. Сид вел супругу на праздник. Кончики её пальцев всё еще хранили в себе капли света.

Темнота становилась липким продолжением тишины. Время стерлось, истончилось и порвалось, мерзко взвизгнув. Вновь вернулась тишина. Новый прорыв времени. И еще один. Всё чаще и чаще, словно сигнализируя о приближении… Фирлит открыл глаза. Темнота была еще более девственной, чем при опущенных веках. Конечно, он всё еще спал, но точно знал, что за сон ему снится. Точно понимал, что придет за темнотой и рвущим слух писком. Потому бывший Хранитель Чести не двигался, стараясь даже дышать не так часто, как обычно в предвкушении важной встречи.

Яркий свет острой сталью резанул по зрачкам: Фирлит не успел зажмуриться. Ему никогда не удавалось предсказать этот момент, каждый раз он оставался слеп, но каждый раз по-разному. Не видя окружающего, он то погружался в морские глубины, где тьма была осязаема, то скользил по шелковой поверхности искрящегося полотна, то зарывался лицом в теплую землю, лишаясь возможности глубоко дышать. Всякий раз новая пытка неизвестностью. Сегодня слепота била дрожью и ужасом. Фирлит попросту боялся открыть глаза.

— Эф…

— Именно так. Не ждал меня?

— Я мог бы догадаться, что это случится именно сейчас. Кажется, обстановка накаляется. Однако я не думал, что ты решишь прийти так скоро. Обычно ты предпочитаешь оставаться в тени…

— Наблюдать за тем, что происходит, — моя цель.

— Ты не можешь её изменить?

— Не стремлюсь к этому. Ты же знаешь, у меня есть куда более важные дела.

Боль несколько утихла, однако Фирлит не рисковал открывать глаза. Он только медленно приподнялся сначала на локтях, затем сел, по-детски прижав колени к груди.

— Ты поможешь им?

— Зачем, Фирлит? Они должны сами справиться.

— Должны? Это твоё последнее слово.

— Надеюсь, что нет.

— Ты же понимаешь, что я имел в виду.

— И ты понимаешь, что имел в виду я.

— Ты даешь им несколько шансов?

— Не я. Полотно.

— Последний твой визит был ознаменован менее радостными предсказаниями.

— Всё меняется, Фирлит. Мне всего лишь кажется, что упрощать путь для одного из них нет никакого смысла. А твоё пророчество — освобождение дороги только для одного. Слишком легко.

— Это не моё пророчество, а твоё.

— Расскажи это кому-нибудь еще, тебя посчитают сумасшедшим.

— Иногда мне кажется, что я такой и есть.

— Тебе только кажется. Хранитель Чести не может лишиться рассудка, это было бы смешно настолько…

Фирлит болезненно поморщился.

— Эф, но что же случится в итоге? Ты же знаешь это.

— На самом деле не имею понятия. Ни малейшего. Но ведь так только интереснее, правда?

Детский смех проник под кожу, вырвал из пальцев сонного оцепенения. Фирлит открыл глаза. Яблоко катилось по полу комнаты к двери, мягко закрывающейся вслед… Пророк в который раз проклял себя за то, что не осмелился открыть глаза раньше, за то, что не решился выглянуть за дверь, а если бы и решился, то не увидел бы там ничего, кроме тоннеля, освещенного факелами.

— Плохой сон приснился? — Анта вошла так бесшумно, что Фирлит, поглощенный мыслями, вздрогнул от звука её голоса только тогда, когда она опустилась на постель рядом с ним.

— Ты уже спрашивала меня об этом…

— Это было вчера, друг мой.

Анта выглядела еще более озадаченной, чем Фирлит. Она не могла увидеть того, что на этот раз волновало его: обычно читать в душе не составляло для владычицы труда. Сейчас же создавалось ощущение, что души у Фирлита вовсе нет, только вложенный комок волнения и осмысления. Чего? Анта не сразу решилась прервать повисшую в воздухе тишину.

— Послушай… Кто-то приходил к тебе?

— Нам не дано ни одной нити, зато перед твоими детьми всё полотно.

— Что ты хочешь сказать?

— Только то, что лишь они теперь решают, что произойдет дальше.

Анта наконец поняла, что Фирлит — не тот человек, что пришел к ней всего несколько дней назад, сейчас он — пророк, ни разу не ошибившийся в своих предсказаниях, кроме — разве что — последнего. Не Илттин опасна, а тот шаг, что предпримет один из сыновей Мидара. Разве можно считать ошибкой то предсказание? Быть может, Мидар истолковал туманные намёки сновидца так, как считал нужным? Но зачем? Чтобы оградить сыновей от чьего бы то ни было влияния, кроме своего? А кто еще мог влиять на них?

— Фирлит, кто говорит с тобой в этих снах?

— Я не знаю. А если бы знал, то не мог бы сказать тебе, Сиятельная.

— Но почему?

Фирлит медленно повернулся к владычице, взгляд его с каждой секундой утрачивал пугающую черноту и отстраненность. Спустя еще мгновение пророк широко улыбнулся:

— Потому что так только интереснее!

Степь изредка вздрагивала криком птицы, испуганной ночным хищником. Луны обнимали небо слабым свечением. Далекий Сбор спал, а сны были сегодня особенно прекрасны и беззаботны, словно некое благословение снизошло на стойбище, укрыв от тревог, усталости и опасностей. Кому-то снилось неизвестное и не виданное никогда прежде море, кто-то видел во сне улыбку давно ушедшей матери, кто-то слышал, как шумит листва в Лесу у Запредельных гор, столь далеком, что не каждый позволял себе даже мечтать о том, чтобы попасть туда, кто-то сжимал в ладонях мутные светлые шарики жемчуга, кто-то плавал в лучах саосского сияния. Только Сид не спал, складывая мозаику фактов, настраивая линию связи с каждым источником информации, доступным для силы полотна.

Силовые линии сплетались, неся потоки зашифрованных перемещений, следы саосского свечения, отпечатки чуждой этому эфиру магии. Сид старался не утратить связи, но усилия уходили и на то, чтобы скрыть собственное вмешательство в процесс, обычно строго контролируемый техниками во дворце Владыки. Понятно, что положение близнецов в теле эфиров уже было раскрыто проведением свадебного ритуала, но Сиду очень не хотелось, чтобы отец раньше времени узнал о том, кем является его невестка, даже если сам Сид не узнает, кем на самом деле является жена.

Снимая преграду за преградой, ставя заслон за заслоном, Сид увидел Фирлита точно таким, каким запомнился ему этот человек. Светлые волосы стянуты в хвост, одеяние скрыто за черным плащом, украшенным алой вышивкой, взгляд светлых глаз одновременно грустный, внимательный и наполненный знанием. Фирлит просто шагнул на землю из воздуха, опустил сверток в траву, а рядом положил тонкую цепочку с нанизанными на нее жемчужинами. Сид чувствовал силу. Не Хранителя, но малышки. Огромную силу сияния Саосса.

Понимание стало настолько неожиданным, что Сид едва не вскрикнул, мгновенно отворачивая от себя все потоки знаний полотна, сминая их усилием воли. В висках отчаянно бился пульс, ладони стали влажными, а к горлу подступил комок склизкого страха.

«Мерцающее Дитя погубит сына владыки».

Выходит, отец пытался уберечь сыновей от опасности. Все десять последних лет. С того момента, как отправил несущее беду дитя в эфир, куда его сыновья никак не могли попасть, до того, как спрятал их самих в Эртею, куда не могла попасть Тилл. Но здесь было что-то еще. Что-то, позволившее Сиду вырваться из Эртеи, что-то, толкнувшее близнецов именно к этому каравану, что-то, слившее его с Тилл в единое существо. Путь. Навстречу или вопреки тайному предсказанию, которое Сид узнал только что.

— Владыка!

Мидар обернулся, оторвавшись от созерцания карты тоннелей, проложенных под замковой долиной. Ему как никогда захотелось уничтожить вошедшего — слишком о многом следует подумать, а отвлекающие служки вовсе не способствовали этому процессу. Важных новостей Мидар не ждал. Взгляд пригвоздил Иццу к месту. Советник по инерции покачнулся в попытке сделать шаг, но удержался у двери.

— Владыка, техники обнаружили Сида. Совершен… свадебный обряд. По всем установленным в Саоссе правилам. Огромный выплеск силы, Владыка. Точное место обнаружено. Можем прямо сейчас выслать отряд в конкретную точку.

— Тогда чего вы ждете?

— Владыка…

— Приведите его сюда.

— А девушка?

Мидар вздохнул. Если обряд проведен, а сын еще жив, значит, пути этих двоих так или иначе пересеклись бы. Еще один вздох. Планы рушились так стремительно, что предугадывать их становилось всё труднее. Еще один вздох сопровождал ответ.

— Поаккуратнее с доставкой. Товар, очевидно, штучный.