Глава первая

Шёлк и скалы

Ицца скрестил запястья и опустил голову, когда Сид с женой проходили мимо. От бывалого царедворца не укрылись волнение новоиспеченной принцессы Саосса и глубокое спокойствие принца. Они уравновешивали друг друга и дополняли, Пути пары переплелись крепко.

В тишине приветственных жестов ясно чувствовалось напряжение, которое все нарастало по мере того, как чета поднималась по ступеням: стража склонила головы, придворные и высшие техники так же не рисковали пересечься взглядами с владыкой или его наследником. Советник оглянулся. Почему эти люди оказались здесь? Кто-то посчитал бы, что Мидар оказал честь подобным приглашением, но Ицца прекрасно понимал, что это всего лишь проверка, одна из самых извращенных и тонких. Кто будет настолько смел, что поднимет голову, кто рискнет заговорить, кто разнесет детали встречи по дворцу и всему Саоссу, кто останется верен важности момента и самому владыке, а кто предпочтет растущее влияние его сына — всё выяснится здесь. Именно поэтому нет лишних людей, именно поэтому собраны только сильнейшие, именно поэтому взгляд Мидара устремлен не на Сида, а на тех, кто составил сейчас окружение владетельных особ.

Взгляд Иццы остановился на лице Тилл. Миленькая, но юная, слишком юная для того, чтобы править. Если прямо сейчас Мидару удастся усмирить сына, то главная проблема будет решена: девчонка успокоит свои силы во благо мужа. Но если Сид хоть на треть остался тем, кем знал его советник, то сияние супруги вольет только больше масла в огонь. Ицца пожал плечами. Ничего еще не ясно. И скоро ли станет ясно?

— Сын наш… — первой тишину прервала Анта. Она протянула руки навстречу, и Сид опустился на колено, целуя ладонь матери. Молча его примеру последовала и Тилл.

— Я рад видеть тебя в здравии.

— И мы рады, что ты вновь с нами, — голос Мидара звучал ровно, но опасно.

— Отец. — Сид поднялся с колен и склонил голову. — Я прибыл домой согласно твоей воле. Позволь представить тебе…

— Ту, что в представлениях не нуждается, — владыка наконец перевел взгляд на девочку. — Илттин.

— Волею Пути моя жена.

Ицца разглядел изменения в выражении лиц придворных: некоторые из них все же подняли глаза, некоторые продолжали рассматривать носки своих сапог, кто-то сдержанно переминулся с ноги на ногу, Аврит позволил себе изогнуть бровь, но тут же взял себя в руки. Мидар не сводил взгляд с Сияющей, медленно опустил ладонь на ее лоб, принимая ко двору, а затем резко развернулся и размашистым шагом покинул зал.

Советник не знал, последовать ли ему за владыкой или остаться. Сейчас самым лучшим было наблюдать, не рискуя попасть в поле гнева Мидара, а то, что сейчас он в бешенстве, не составляло секрета для старика. Вот только видеть подобные эмоции Мидар никому не мог позволить; то, что он покинул зал, было во многом постановочным трюком: реакция окружающих так же показательна. Только Анта — Ицца в сотый раз восхитился прекрасной владычицей — осталась спокойной и, казалось, совершенно равнодушной к тому, что делает её супруг. Она мягко коснулась ладонью лба Илттин, улыбнулась сыну, а затем кивнула распорядителю, который в свою очередь мановением руки призвал музыкантов.

Мягкий перелив звуков вовсе не подходил ко все сгущающейся прохладе встречи, однако он несколько оживил собравшихся: один за другим они подходили к молодой паре, склонялись в поклоне, выражали сдержанную радость — и переглядывались. Ицца усмехнулся. Он все еще стоял в тени одной из колонн и не спешил выйти на свет огней. Слуги сновали мимо с подносами и кубками, стража бесшумно скользила вдоль стен, флаги колыхались на ветру, вливаясь разноцветными струями в ночную прохладу. Ночь смыла пейзаж, открывающийся из зала-галереи. Ицца сделал шаг вперед и тут же склонился в церемонном поклоне. Он не подходил к Сиду, но голос его перекрыл шепотки собравшихся и музыку:

— Приветствую тебя, сын Саосса, на родине.

— Здравствуй, советник, — Сид так же не тронулся с места. — Давно я не видел тебя.

— Путь сокращал мои дни, предрекая встречу с наследником и его молодой супругой.

— Старый лис!

— Мой господин!

Ицца в мгновение оказался заключенным в дружеские объятия, улыбка тронула лицо советника еще сотней морщин: Сид всегда был любимцем старика, это ни для кого не было секретом. Еще совсем мальчишкой принц сбегал в кабинет советника, прятался за шторой и читал книги, которыми изобиловала комната. Они часами разговаривали, разыскивали запропастившегося Фина, гуляли затененными галереями дворца. И сейчас возвращение блудного принца стало и радостью, и бедой для советника, который одинаково ценил и почитал и владыку, и его отпрыска. Противостояние отца и сына не сулило ничего хорошего для того, кто не желает принимать ни одну, ни другую сторону безоговорочно.

Поданные закуски ненадолго продлили вечер. Один за другим придворные подходили к Анте и откланивались. Ицца отпустил так же и Аврита, хотя был уверен, что тот останется за дверьми, чтобы подглядеть за завершением встречи. Странной она была. Старик поморщился. Несколько пар позволило себе танец, только для того, чтобы потом будто бы смущенно разойтись, кто-то о чем-то поговорил с Сидом и выразил восхищение его прелестной супругой, разве что погремушкой не потрясли у ее носа, некоторые за весь вечер так и не нашли себе места и теперь были рады уйти. Каждый прекрасно осведомлен о том, как попрощался отец с сыновьями, каждый умирал от любопытства на тему того, а где же второй принц и жив ли он вообще, откуда взялась саосская жена у изгнанного наследника, и почему же владыка никак не желает примириться с сыновьями. Ицца не был уверен, но если бы собравшиеся были настолько же расчетливы, как и он сам, то непременно уже начали обдумывать свое возможное будущее, а такие думы предполагают одиночество, а не блеск встречи с коронованными особами.

— Ты слишком задумчив, советник, — Анта неожиданно остановилась перед Иццей. — Ты не рад возвращению Сида?

— Я рад, госпожа, вот только момент этот омрачен думами о будущем.

— Зачем ты всегда думаешь о том, что еще не случилось?

— Чтобы предсказать возможное и защитить то, что может быть разрушено.

— А ты никогда не думал о том, что будущее может быть разумнее нас и рушит то, что должно быть разрушено?

— Такие мысли слишком далеки от реальности.

— Как и будущее.

Анта улыбнулась старику, кивнула и подошла к сыну. Зал опустел слишком быстро, чтобы можно было об этом пожалеть. Издали советник поклонился Сиду, дождался ответного поклона и вышел через крохотную дверцу, скрытую за одним из гобеленов.

До рассвета оставалось всего несколько часов, а сделать предстояло многое: выяснить настроения, с которыми придворные разошлись по своим покоям, проверить отчеты техников, следящих за перемещениями по полотну, подготовиться к грядущей встрече с владыкой. Слишком часто ему стало хотеться сбежать в нижние этажи, поесть простой пищи и…

— Старею, старею, не иначе, — бормотал Ицца, раскладывая бумаги в ровные стопки на столе своего кабинета. — Пора бы и на покой…

Однако ум старика был все еще остр, тело гибко, а взгляд проницателен. Выработанные годами навыки никак не хотели покидать советника, ни на секунду не позволяли в себе сомневаться, они стали уже чем-то большим, чем просто умениями, они стали судьбой, постепенно вытесняя самого Иццу, заменяя душу человека его обязанностями.

Стук в дверь прервал мысли советника. Кто бы посмел тревожить его в столь поздний час?

— Сид!

— Тише, Ицца, — Сид уже входил в комнату. — Я мог бы позвать трубачей, если бы желал отметить свой приход в летописях Саосса.

— А где же молодая госпожа?

— С матерью. Я решил, что им нужно поговорить, потому и оставил их.

— Желаете пройтись или, быть может, глоток вина? — Ицца хитро прищурился. — Готов поспорить, что в тех местах, где вы были, не нашлось ничего вкуснее нашего вина…

Сид только ухмыльнулся, а советник уже наполнял бокалы.

— Мы многое знаем о тебе, Сид, но может быть…

— Я всего лишь постигал свой Путь.

— И эта девочка…

— Должна была стать моей.

— Ты ведь прекрасно знаешь…

— Знаю. Я всё знаю. И не хочу убегать.

— Ты веришь в то, то все можно изменить?

— Только в то, что мой Путь таков.

Зеленые глаза смотрели поверх края бокала, взгляд вспарывал завесу, которую усиленно натягивал советник. Ицца так хотел уйти от необходимости расставлять точки над «i», что это не могло ускользнуть от внимания Сида.

— Вино действительно прекрасное. В Эртее такого не найдешь.

Советник едва не поперхнулся, лишь спустя секунду уловив беззлобную иронию в словах Сида. Что-то неуловимо поменялось в задумчивом мальчике, который откровенно не понимал, почему его отец, свирепея от гнева, обводит близнецов заклинанием заключения. А ведь они так не желали взрослеть… Ицца сделал еще один глоток вина. Где теперь Фин, что скрывает его брат, что ждет близнецов теперь?

— Что нового в Саоссе?

— Пропал Фирлит.

— Давно? — Сид покачивал бокал в пальцах. Ни одна мышца не дрогнула в его лице.

— Нам стало известно всего несколько дней назад, что Диорас полон печальными слухами. Кто-то поговаривает, что Глава дома Мечей отправился в последнее путешествие.

— Нет. Он жив.

Ицца чуть не подскочил со стула: столько холодной уверенности было в словах принца, что сомневаться в них не приходилось. Конечно, вполне могло статься, что у мальчиков установилась сильнейшая связь с учителем, но могла ли она нитью протянуться сквозь полотно? Может ли она помочь обнаружить изгнанника?

— Нет, советник, я не скажу тебе, где он. Отец слишком долго принуждал Фирлита молчать, укрывая его на Западе. Теперь же, когда молчание больше не является залогом его жизни, я не думаю, что владыке следует знать, где находится Пророк.

— Он мог бы быть полезен нам.

— Вам?

— Нам. Всем нам, — Ицца прекрасно осознавал всю наивность того, что он говорит, но все же попробовал озвучить простейший выход из положения. — Почему бы тебе не помириться с отцом, не выяснить все и не попытаться жить в мире?

— Ради этого я и прибыл сюда. Вот только поймет ли это отец, ты же не хуже меня знаешь, что даже если он выложит все карты на стол, то тут же выяснится, что колода вовсе не существует, не существует и стола, а сама игра была лишь деталью спектакля в театре заброшенного города на краю полотна.

— Владыка всего лишь действует во благо Саосса и полотна.

— Не сомневаюсь в этом, — голос Сида звенел сталью. — Вот только если я могу понять и принять это, то Фин считает, что должен бороться.

— Где он?

— Этого я тоже не могу сказать. Он жив. Это я чувствую так же ясно, как и биение собственного сердца, но где он находится, мне неизвестно.

— Наши техники отследят его перемещения.

— Вы искали нас?

— Искали. Несколько ваших ходов нам удалось отследить, но вы уходили быстрее, чем техники оказывались в необходимом эфире.

Сид покивал. Бокал его давно опустел, и Ицца вновь наполнил его. Они долго молчали, глядя друг на друга. Ицца не был уверен, но ему казалось, что Сид без труда читает всё, что накопилось в душе советника.

— Мне пора, Ицца. День начинается.

Предрассветная дымка рассеивалась. В окно проникал слабый, подрагивающий свет зачинающегося дня. Солнце показало лишь кромку своего золотистого бока. Ицца поднялся, склоняя голову в поклоне.

— Желаю отдыха тебе, сын Саосса, безмятежного.

— Если бы это пожелание могло хоть на толику воплотиться в жизнь…

Ицца медленно и едва ли не осторожно выдохнул, когда за Сидом закрылась дверь. Так многое изменилось за столь короткий срок. Несколько месяцев времени Саосса могло растянуться в долгие годы для тех, кто оказался по ту сторону полотна. Сколько пришлось пережить мальчикам, чтобы они стали мужчинами, и не были ли они мужчинами всегда, пока никто не пытался осознать, сколько же всего чувствуют, понимают, знают близнецы. Мысли лихорадило предвкушением нового. С приходом утра Ицца переставал быть уставшим стариком, он превращался в хитроумного советника, знающего ответы на все вопросы, но предпочитающего умолчать о том, что считает нужным скрыть.

— Советник, владыка ждет вас, — техник поспешил склонить голову, открывая дверь перед входящим в покои Мидара Иццей. Пусть советник и был с виду хрупок и тщедушен, силу его взгляда знали все, как и мудрость, граничащую с хитростью прозорливость, а так же жестокость в устранении тех, кому Ицца не мог доверять полностью.

— Владыка…

Пришла очередь Иццы склонять голову. Мидар не пошевелился. Он стоял спиной к дверям, взгляд был устремлен к горам на линии горизонта. Правитель все еще в черном, должно быть, ему, так же, как и советнику, не удалось поспать этой ночью.

— Мой сын навещал тебя этой ночью.

— Да, владыка. Он поведал мне о том, что Фин жив, и Хранитель Чести так же здравствует.

— Откуда ему это известно?

— Он сын своего отца.

— Я должен обрадоваться этому факту или почувствовать себя удрученным?

Мидар повернулся к советнику. Бессонная ночь давала о себе знать темными кругами под глазами властителя. Он подошел к креслу и медленно опустился в него, сцепил пальцы в замок и пытливо уставился на Иццу.

— Вы должны лишь понимать это, владыка.

— Я понимаю. И поговорю с сыном позже. Сейчас есть дела более важные, нежели его возвращение. Что слышно от техников?

Ничего другого Ицца и не мог ожидать от правителя Саосса. Пока советник подробнейшим образом рассказывал Мидару об изменениях полотна и состоянии дел в Саоссе и других эфирах, владыка внимательно слушал, но стоило Ицце умолкнуть, как взгляд Мидара сделался рассеянным и задумчивым, словно он ожидал чего-то неотвратимого и размышлял, как поступить с этим. Ицца терпеливо ждал.

— Она заблудилась, — проговорил наконец Мидар.

Осторожный стук в дверь остановил советника, собирающегося задать вопрос.