Глава пятая

Лита так и не смогла уснуть. Она мучилась вопросами, ворочаясь в жаркой постели. Когда бездействие и тщетные попытки провалиться в сон ей надоели, девушка встала, стараясь не скрипеть половицами, спустилась вниз и увидела спящего Фина. Парень не потрудился устроиться хотя бы на лавке, уснув прямо за столом, опустив голову на руки. Лита осторожно опустилась на стул. Наконец можно было разглядеть глашатая. Как-то так получалось, что он постоянно двигался, гримасничал, отворачивался, отвечая на вопросы других — лицо его не отпечатывалось в памяти, сохранялось лишь тепло его улыбки. Странно, но даже спустя несколько недель, проведенных вместе, Лита вряд ли смогла бы его описать. Теперь она рассматривала его внимательно, словно опасаясь, что стоит ей отойти, память снова сыграет с ней злую шутку.

Темные длинные волосы Фина были увязаны кожаным ремешком в небрежный хвост. Некоторые пряди выбились, упав на лицо. Тонкие брови и длинные ресницы. Правильной формы нос. Искусанные губы. Такой серьезный. Лита моргнула, поймав себя на этой мысли. Так редко удавалось видеть Фина серьезным. Да ведь он красавец… Девушка едва не подскочила. Как раньше не заметила, не оценила? Спроси у нее кто-нибудь, она сказала бы, что не встречала человека неприметнее, чем Фин, но сейчас… Лита подперла щеку ладонью и на мгновение прикрыла глаза.

Когда она проснулась, первым, что увидела, стали голубые глаза Фина. Смеющиеся.

— Подсматривала за мной?

— Вовсе нет!

Девушка резко встала со стула и, всё еще стараясь проморгаться со сна, принялась за приготовление завтрака, как если бы лишь за секунду до этого присела отдохнуть. Беда лишь в том, что Лита не знала, как долго спала, как долго её рассматривал Фин. Судя по звукам наверху, дом медленно просыпался. Около семи утра. Значит, спала она всё же не так долго.

— Знаешь, когда мы с братом были совсем маленькими, мы изобрели игру… Наверное, в неё играют все близнецы. Называется «зеркало», — Фин помолчал, девушка обернулась, замерев с тарелками в руках. Так вот, что он имел в виду, говоря, что она уже видела его брата! Близнецы. Ну надо же. Глашатай улыбнулся, наблюдая за реакцией девушки. — Мы смотрели друг на друга и повторяли движения и мимику. Иногда у нас получалось очень слажено.

Лита улыбнулась, представив мальчишек, забавляющихся подобным. Раньше ей как-то не доводилось видеть близнецов, и она попыталась представить, каков же он, загадочный брат Фина. «Насколько же они похожи?» — спрашивала себя девушка. Фин потер мочку уха, тут же отвечая на незаданный вопрос:

— Мы разные. Кое-кто считает, что близнецов даже родители отличить не могут. Нас же никогда не путали. Даже когда не видели глаз. Сид совсем другой.

— А какой? — Лита присела на крайчик стула, не выпуская тарелок из рук.

— Как-то раз я отправился на охоту. Мы с братом иногда ссорились, и тогда я уходил подальше, чтобы набраться терпения для извинений. Я всегда начинал ссору и точно знал, что первым и должен буду извиниться. Кажется, мне было лет восемь, — улыбка вновь тронула губы глашатая, — и я ненавидел извиняться. Так вот, я забрался так далеко в лесную глушь, что не смог найти дорогу обратно. Всё-таки я был совсем мальчишкой, а грозное слово «охота» подразумевало всего лишь погоню за воробьями. Я долго бродил по тропинкам и окончательно потерялся. Близился вечер. Я так расстроился тем, что оказался никчемным следопытом, поругался с братом, опоздал на ужин, что едва не расплакался. И тут вижу, что прямо мне навстречу сквозь валежник пробирается Сид. Мы вернулись домой, а когда отец решил наказать нас, брат сказал, что это он виноват и в ссоре, и в том, что я убежал. Сида за глупость — как это назвал отец — лишили игр на неделю. Меня тоже наказали… Но когда я спросил у брата, зачем он сделал так, чтобы наказали нас обоих, хотя он мог бы выйти сухим из воды, он ответил: «Я встретил в одной книжке новое слово. „Всегда“. Решил проверить, что оно значит не только в теории. Теперь я всегда буду рядом с тобой». С тех пор мы не ссорились.

Фин забрал у Литы тарелки, расставляя их на столе. Девушка поднялась, чтобы снять с плиты закипевший чайник. Кто-то уже спускался по лестнице.

Иритаю разбудил шум переполоха. Кто-то за дверью лязгал оружием, где-то рухнул поднос, сержанты раздавали отрывистые команды. Дочь Верховного магистра лениво потянулась за халатом, так же лениво отметив про себя, что супруга рядом нет. Должно быть, опять какой-то мятеж в провинциях, который Сид успокаивает. Только почему во дворце так шумно? Она не успела потянуть за шнурок, чтобы позвать служанку, — в комнату влетел отец. Иритая вздохнула, поднялась ему навстречу и подобающе улыбнулась.

— Что ты улыбаешься, дура?! — Адан был взбешен. Иритая улыбнулась шире. — Где твой муж?

— Я не знаю. Должно быть, ушел ранним утром, — девушка прошла к зеркалу, у которого обычно проводила большую часть дня, и принялась расчесывать светлые кудрявые волосы. Безразличие сквозило даже в изгибе её бровей. Адан рассматривал отражение дочери.

— Куда ушел?

— Отец, откуда я знаю? Он никогда не ставит меня в известность. Может быть, ты объяснишь, что произошло?

— Что произошло? Что произошло?! — Верховный магистр то и дело срывался на крик. — В то время как мои братья один за другим уходят в Млечный путь, у нас во дворце завелся изменник! В такое сложное время, когда всё висит на волоске!

Иритая поморщилась:

— Отец, ведь ты не ярмарочной площади, не надо таких речей.

— Грусть! Грусть тебя возьми! Ты, что, не понимаешь?

— Совершенно, — Иритая ни на мгновение не прерывала движений позолоченного гребня.

— Кто-то прокрался во дворец ночью и убил Ворона!

— Его можно убить? — девушка отложила расческу, потянувшись к одному из хрустальных флакончиков. Отец перехватил её руку, силой разворачивая дочь к себе. Давно Иритая не видела в нем столько неприкрытой ярости.

— Оказалось, что можно! Я полагал, что это могу сделать только я, я, тот, кто вызвал его. Теперь же от него осталась кучка обугленных перьев! И вернуть его вновь я не смогу! Мне нужен твой муж! Где его искать? Оставил нас в такое время!

Адан резко отпустил руку дочери, она потерла запястье, втайне радуясь проигрышу отца. Иначе происходящее Иритая не оценивала, но сейчас лучше всё же помалкивать, а то отец вовсе рассвирепеет. Верховный магистр же, оглядев все углы покоев, словно Сид мог прятаться здесь, гневно зыркнул на дочь и вышел, громыхнув дверью.

— Не утруждайся прощаться, отец, мы еще увидимся, — промурлыкала Иритая, вновь поворачиваясь к зеркалу. Она нимало не сомневалась в том, кто расправился с демоном. Сид столько раз пытался убедить братьев в необходимости отправить демона в небытие, а не использовать его, как знак устрашения, что провести взаимосвязь совсем не трудно. Да, её муж упёртый. Упрямее отца. Сильнее. Иритая гордо смотрела на себя в зеркало. Он прекрасен. Сид. Но глуп. Зачем было убивать птичку, если можно было воспользоваться ею, уничтожить ненавистного Верховного магистра и спокойно жить? Будь на месте Сида она, так бы и поступила. Он её опередил. Жаль, жаль… Неужели отец так ослеплен, что не замечает очевидного? Но… тем лучше, теперь, уж конечно, всего один шаг остался Сиду, чтобы стать Верховным магистром, а она, Иритая, станет владычицей этих земель. Самой красивой. Самой коварной. Самой величественной.

Она нисколько не сомневалась в причинах бездействия супруга. Ведь уже несколько месяцев, как она сообщила ему о том, что отец уничтожает магистров одного за другим. Иритая понимала, что придет черед и Сида, отец отложил это убийство только потому, что Говорящий со звездами был мужем дочери; потому она сочла необходимым раскрыть карты отца. Сид долго сидел молча, Иритая примеряла новые серьги.

— Ты уверена, что это его рук дело?

— А разве ты не заметил?

— Заметил, — Сид потер мочку уха, перевел взгляд на дверь, затем на жену. — Полагаешь, я должен вмешаться?

Иритая ненавидела чувствовать насмешку в его голосе. Всякий раз, когда он спрашивал её мнения, он над ней издевался. Порой Иритая думала, что лучше бы он с ней вовсе не разговаривал, потому что любой разговор завершался одним и тем же — дочь магистра была облита изящно завуалированным презрением. Как Сиду это удавалось, непонятно. На сей раз, во избежание, Иритая решила промолчать, но муж смотрел на нее так выжидающе.

— Что ты так смотришь, он ведь убьет тебя…

— Меня? Скорее уж тебя, — Сид хмыкнул и поднялся. — Я что-нибудь придумаю.

В тот день он исчез надолго, кажется, его не было несколько недель. И сейчас он тоже пропал. И, наверняка, вернется нескоро. Чтож, она посмотрит, с чем он вернется.

Верховный магистр был взбешен. Его раздражали даже плакальщицы с заупокойной службой по ушедшему брату Гарольду. Обычно ему доставляло удовольствие слушать эти песни, но не сегодня. Как назло, именно сегодня пришли известия о том, что не все отряды недовольных были уничтожены Вороном, далеко не все бунтовщики. Часть их укрывалась по близлежайшим деревням, часть уже проникла в город. Их было немного, как говорили доносчики, но они были. Конечно, подавляющая часть населения еще страшилась магистрата, но волнения и опасные настроения расползались, плодились и множились. Адан ходил из стороны в сторону, отмеряя кабинет шагами. Слуга замер в дверях, не решаясь вмешиваться в злобные мысли господина.

— Ты нашел его?

— Господин, стражники уверяют, что брат Сид вышел через южные ворота дворца около четырех часов ночи. Они не решились идти за ним, но обратили внимание, что он взял восточное направление. Стало быть, искать его нужно либо в Молельном доме, либо в квартале Нищих.

— Надо думать, что после всех совершенных изменником Сидом грехов, ему есть что замаливать, но лучше пока спрятаться, — Верховный магистр растянул губы в хищной усмешке. — Вели трубить на каждом углу об измене в магистрате. Брат Сид, Говорящий когда-то со звездами, убил братьев и истребил надежду на скорое разрешение конфликтов в государстве. Брат Адан, Верховный магистр, чудом уцелел и, израненный, надеется на поддержку граждан в деле поимки изменника, который должен быть наказан согласно воле звезд. Верховный магистр ввиду чрезвычайного положения до времени нахождения новых братьев берет всю полноту власти в свои руки. Жена изменника Сида будет заключена в юдоль Грусти, как соратница мужа.

— Но господин…

— Что?! — рявкнул магистр.

— Ваша дочь…

— Ничего, ей не повредит. Как только Сид услышит о ней, тут же ринется освобождать. А если нет, то умучается угрызениями совести, а если нет, то поделом им обоим. Как только отправишь глашатаев, направляйся в левое крыло и забери её.

— Господин — умнейший в мире человек, — шипя змеёй, слуга удалился, оставив господина Верховного магистра наслаждаться минутами торжества. Еще не свершившегося, но уже скорого.

Монки ворвался в дом, стараясь отдышаться, что при его громадной массе давалось с большим трудом. Те, кто не разошелся по работным домам или улицам с новостями о последних решениях «семьи», сгрудились вокруг здоровяка, наперебой заставляя его говорить. Выдохнув еще десяток раз, Монки рассказал о том, что брат Сид объявлен изменником, что супругу его увели монашки, кое-кто даже видел, как за её голубой накидкой захлопнулись ворота монастыря, что вся власть перешла в руки Верховного магистра. С каждым известием собравшиеся роптали всё громче.

— Фин, твой брат надежно спрятан? — Лита встревожено смотрела на глашатая.

— Да, более чем. Там, где он сейчас, его никто не будет искать, — Фин продолжал сохранять общую мрачность, которая поселилась в нем с утра.

— Это хорошо, — Лита раздала пару подзатыльников, мешающимся под ногам детям. — А вот его жену жалко… Красивая она, наверное…

— Наверное, — Фин безразлично пожал плечами, сосредоточенно выстругивая прут.

— Была красивая, — Инга вытолкала мужчин на улицы выяснять, правда ли всё то, что они только что услышали, и есть ли новые вести. — Проведшие хоть немного времени в юдоли Грусти вряд ли однажды смогут вернуть себе капли утраченной красоты. А она просачивается сквозь каменные стены так быстро, не удержишь.

Лита вздохнула:

— Но что же теперь, Фин? Как мы будем действовать? Спасать твоего брата? Его жену? А как же большой план?

— Успокойся, — глашатай привычно улыбнулся, но глаза остались серьезными. — С моим братом уж точно всё будет в порядке, Иритая справится и без нашей помощи, тем более, что о подобной невестке мечтать нашей семье не стоит, а вот план пора начинать воплощать.

Лита почувствовала, что завтрак очень уж просится наружу, но подавила тошноту. Волнение как-то быстро охватило её. Все люди, с которыми она жила несколько недель, так радели за общее дело, что их духом бунтарства, тяжелым и стойким, девушка пропиталась насквозь. И сейчас, когда действо должно вот-вот начаться, Лита не могла чувствовать себя спокойно. Руки подрагивали, а колени подгибались.

Сид не запомнил, в какой именно момент начал понимать, что в этой стране ему спокойно жить не удастся. На первый взгляд всё было просто. Магистрат управлял по преимуществу неотесанным сельским населением и горожанами, укрытыми за крепостными стенами пяти городов. Страна не была развитой: ни технологии, ни демократии, считающейся в некоторых эфирах лучшим государственным устройством, ни развитого искусства. Тихие забитые крестьяне и ремесленники, почитающие культ мудрых звезд. Они с радостью переложили управление на плечи магистрата уже после Первой большой войны, когда же магистры выиграли Вторую, то население и вовсе успокоилось. Поначалу не беспокоили ни всё возрастающие налоги и подати, ни карательные экспедиции, ни охота на инакомыслящих, ведь сила магистрата была неоспорима, а значит, сама правда стояла на их стороне.

Однако чем глубже проникал Сид в Законы звезд, чем сильнее увлекался жизнью этого эфира, тем всё яснее становилась для него безрадостная картина тирании. Бороться с магистратом в одиночку? Нет. Он не бог, а потому не он должен изменять, не он должен и править, разве что помочь этим людям осознать, что же происходит на самом деле. Так появился глашатай Фин, а вслед за ним и «семья», опутывавшая страну нитями заговора, сначала тонкими и беспрерывно рвущимися, затем прочными, словно стальными, связывающими воедино тысячи недовольных, прозревших, готовых на всё ради справедливости.

Много месяцев ушло на то, чтобы создать условия для деятельности подпольщиков, годы для того, чтобы заронить семена сомнений на благодатную почву непрекращающихся поборов и гонений. «Семья» ширилась и обретала влияние. В тот момент, когда брат Сид вместе с глашатаем Фином были готовы объявить о начале действий, Верховный магистр поднялся в Главную башню с Запретной книгой в руках. Сид упустил время, когда можно было разгадать планы Адана по призыву Ворона, когда можно было отговорить остальных от этой затеи — он был слишком занят подготовкой плана, но когда впервые попал к серебряным звеньям клетки, понял, что любое восстание сейчас будет подавлено силой демонического разрушения. Ей нельзя противостоять, её даже нельзя объяснить этим людям: ни крестьянину, ни братьям, ни даже самому Верховному магистру, который попросту не знал, что творит и с кем связывает свою душу именем перевернутых звезд.

Сид несколько вечеров провел вместе с Вороном. Он не переубеждал демона — самой его сутью было разрушение, вывернуть её наизнанку не представлялось возможным, но магистр пытался выяснить, есть ли у демона слабые места, чего он боится, как заклясть его так, чтобы он больше не имел возможности вернуться ни в этот эфир, ни в какой-либо другой. Ворон рассказывал многое. Ему так давно не приходилось ни с кем разговаривать, что демон позабыл о бдительности. Сбрасывая обличье птицы, он становился похожим на человека, жалкого и нищего, но истории его впечатляли. Ворон помнил даже борьбу Праотца с похитителями эфиров, чем Сид был изрядно удивлен. Эта история, как ему казалось, принадлежала лишь Саосскому эфиру, но демон знал и её. Выуживая из речи Ворона намеки и недомолвки, Сиду удалось всё же выяснить, как справиться со злом, пришедшим в этот эфир, каким заклинанием пользоваться и как проводить ритуал… Что и было сделано. Однако оставалась задача куда более сложная. Борьба с Верховным магистром и его влиянием. Изначально Сид намеревался лишь подвигнуть народ к мятежу, отойдя затем в сторону, а то и вовсе покинув этот мир, но петля затягивалась всё туже — Адан был не так прост, вслед за арканом набрасывая аркан и не собираясь отпускать вожжей правления. Чем больше убеждался в этом Сид, тем быстрее росла в нем убежденность в необходимости убийства. Ничего не треснуло бы, не надломилось в мировоззрении Сида от убийства. Он давно уже перешел черту, за которой можно чураться этого действительно действенного средства борьбы. Однако близнецы знали, смерть Верховного магистра не была бы легкой, потому и сдерживал постоянно своих «родственников» глашатай, потому и не торопился занести кинжал брат Сид. Раз вызвавший демона по смерти отдается в его пасть на растерзание, путь сути прерывается вечной мукой. Мог ли решиться на это тот, кто знает, сколь важен финал?