Глава 11

Вечеринка, посвящённая церемонии вручения «Гранд-мелодии», ежегодной премии для менестрелей, была в разгаре.

Ольге так и не удалось добиться от Света внятного объяснения, за что именно вручалась эта премия. С одной стороны, вроде бы в «Известиях Гранда» время от времени предлагалось каким-то образом сообщать в редакцию, кто из менестрелей, по мнению жителей Людотории, достоин стать лучшим менестрелем года. С другой стороны, нельзя же было пустить всё на самотёк и доверить выбор просторянам, не разбирающимся в музыке, — а таких на Просторе было большинство. Поэтому какое-то отношение к мероприятию имели представители деятелей всяких разных областей искусства, вроде бы числившиеся членами жюри. Ясно было только, что, как бы ни протекал процесс определения победителя, нельзя было вручить премию всего лишь одному или даже двум-трём менестрелям. Иначе разъярённые претенденты, каждый из которых считал себя достойным главного приза, не оставили бы камня на камне от концертного зала и мокрого места от жюри, а заодно и от зрителей. Поэтому, насколько поняла Ольга, премии удостаивались попросту все желающие, кто мог похвастаться хоть какой-нибудь известностью на Просторе. В общем, по мнению матемага, премия была для менестрелей удачным поводом хорошо провести время. Когда Ольга сообщила это Свету, тот немедленно заявил, что у него сложилось точно такое же впечатление от церемонии присвоения званий магистров матемагии. Ольга не стала спорить.

Свет откровенно наслаждался светской жизнью, беседуя со знакомыми и незнакомыми, позируя перед художниками и грозно поглядывая на официантов, если они вдруг не успевали наполнить его бокал вовремя. Ольга относилась к мероприятию более равнодушно, хотя и не чувствовала себя настолько некомфортно, как Свет на выступлениях матемагов. Во-первых, само присутствие на вечеринке было честью, за которую многие просторяне охотно отдали бы всё, что у них есть, только бы им разрешили хоть разок побывать в избранном обществе. Во-вторых, матемаг не была особенно общительной и не слишком страдала от того, что не может поддержать разговоры менестрелей. Её вполне устраивала возможность спокойно наблюдать за коллегами Света, ловить на себе раздражённые взгляды прекрасных представительниц его профессии (не иначе как недоумевавших, почему Свет выбрал в жёны непонятно кого) и время от времени отвечать на вопросы журналистов…

— Ольга, позвольте спросить, вы ведь маг?

Матемаг обернулась и увидела, что к ней обращается Марен. Удивившись, что кому-то из менестрелей что-то от неё понадобилось, Ольга ответила:

— Да. Матемаг, если вас это интересует.

— О боги, наконец хоть с кем-то можно поговорить о магии! — облегчённо вздохнул Марен. — Я ведь, знаете ли, тоже учился на мага…

— И как же вас занесло в мир сцены? — заинтересовалась Ольга.

— Да сам толком объяснить не могу. Учился, выступал перед соучениками со всякими докладами, и как-то постепенно понял, что у меня неплохой талант быть менестрелем. А менестрели, знаете ли, больше зарабатывают, чем маги...

— Знаю, — вздохнула Ольга.

— Ну вот. Так и переквалифицировался понемногу… Переехал в Гранд, столица как-никак. А вспомнить старые времена не с кем…

— В Гранд? Так вы не учились в Универсальном колледже?

— Нет, я из Харбора.

— А какую область магии вы изучали?

— Лингвомагию.

— Ого. А… — Ольга даже растерялась. — Я немного знакома с лингвомагическими заклинаниями, но как-то не задумывалась, что этим можно зарабатывать на жизнь. Простите за дурацкий вопрос, а что обычно делают лингвомаги на работе? Заколдовывают карандаши, чтобы ими можно было писать грамотно?

— Не только, — усмехнулся Марен. — Лингвомаги изучают другие языки, сравнивают их с нашим…

— Другие? Минутку. — Матемаг нахмурилась, пытаясь вспомнить лекции по истории Простора. — Когда богиня судьбы Шут создавала Простор, она населила его разными видами, но всем дала единый язык, который называется языком Простора…

В истории, религии и прочих подобных предметах, как правило, менестрели разбирались очень неплохо. Это было профессиональной необходимостью, так как просторяне принимали в штыки любое нарушение исторической правды, а менестрелям часто нужно было сочинять или исполнять легенды о Просторе. Марен не был исключением.

— Но она не создавала все виды сама. Она переселила желающих из других миров. Там, в других мирах, разумеется, у всех видов были свои языки. Необходимость пользоваться древними языками отпала, но сохранились старинные книги на этих языках, разные документы, просто записки…

— И лингвомагия всё это изучает?

— О да. Вы не представляете, насколько это всё интересно! Хотя кому я говорю, вы-то как раз представляете…

— Что здесь происходит, Чёрт побери?!

Какой-то художник стоял неподалёку от Ольги и Марена и торопливо рисовал. Услышав крик Света, он попытался отскочить, но недостаточно проворно. Свет, не задумываясь, выплеснул на художника содержимое своего бокала. Мокрый художник, проклиная менестреля, бросился к выходу. Свет, не прекращая орать нечто нечленораздельное, помчался за ним.

— Что ж, завтра мы будем на обложках всех газет, — заметил Марен.

— Так уж и всех. У него, по-моему, был значок «Тайн Простора». Если только он не продаст рисунок кому-нибудь другому.

— И если Свет не догонит его и не отберёт у него рисунок.

— Если и догонит, то не отберёт, — фыркнула Ольга. — Видите, он даже облил его так, чтобы не повредить картинку.

— Чего только не насмотришься в нашей работе, — философски заметил Марен. — Ладно, продолжим разговор. Ольга, вам ведь знакомо волнение, которое охватывает, когда берёшь в руки какую-нибудь старинную книгу по матемагии, написанную знаменитым магом много веков назад?

— Ещё как! Будто держишь в руках невероятно драгоценную вещь…

— А для лингвомагии все книги — это именно такие драгоценности. В каждой может оказаться ещё не открытый секрет старинного языка. Взять, например, язык эльфов. Только из древнего учебника для портных мы узнали, что у эльфов было около десятка слов для обозначения ушей!

— Каких слов? А, ну да, для них это должно быть важно. Разные дизайны шапочек, шляпок…

— Именно. Знаете, я очень увлекался эльфийским языком. Даже работу на звание архимагистра начал писать. Но так и не дописал…

— А на какую тему писали?

— «Соотношение стилистических систем эльфийского и гоблинского языков».

— Почему гоблинского?

— Харбор находится на границе с Гоблиноторией, проще найти материал.

— Понятно… Так что же вы не взяли Эспиэль на работу? — усмехнулась Ольга. — Она же много времени провела в Гоблинотории. Она бы вам, наверное, много чего могла рассказать про оба языка. Или, по крайней мере, достать материалы. Понемногу и дописали бы…

— Кого не взял?

Ольга насторожилась.

— Эспиэль. Танцовщица, которая бегает за Светом. Она говорила, что устраивалась к вам на работу, но вы ей отказали.

— Ничего подобного, — пожал плечами Марен. — Никогда её не видел. Только на иллюстрациях в прессе. Хотя, даже если бы она и пришла ко мне, я бы её не принял.

— Почему? — рассеянно спросила Ольга, кого-то высматривая.

— А зачем мне эльфийка с нетрадиционной ориентацией? Я отношусь к своей репутации куда бережнее, чем Свет. Одно дело — быть замеченным с человеческой женщиной, пусть даже замужней, другое — с представительницей другого вида. Не поймите меня неправильно, я никого не хочу осуждать, но всё-таки…

Свет, явно довольный собой и погоней, вошёл в зал.

— С какой ориентацией? А, ну конечно, для эльфов тоже нетипично увлекаться людьми… Простите, я на минутку.

Ольга, лавируя среди менестрелей, двинулась к Свету, но обнаружила, что тот даёт интервью. Окружающие его журналисты явно не намерены были дать парочке возможность поговорить наедине.

— Свет!

— Что?

— Слушай, я совсем забыла, — заявила Ольга. — Подруга просила меня, чтобы я взяла у тебя автограф для неё.

— Какая подруга? — изумился Свет.

— Из колледжа, ты её не знаешь. На, распишись.

Удивившись ещё больше, менестрель взял у Ольги картинку с его портретом, перевернул и увидел надпись: «Спроси у Иданы, правда ли, что Эспиэль пыталась устроиться к ней на работу».

Свет буквально просиял в предвкушении очередной интриги.

— Мне некогда, — заявил менестрель, засовывая картинку во внутренний карман костюма. — Ты же видишь, я занят. Потом.

Ольга кивнула и стала пробираться назад к Марену.

Парочка встретилась только под утро, возле кареты, готовой к возвращению домой.

— Ну?! — требовательно спросила Ольга.

— Неправда, — ответил Свет. — Теперь скажи, что всё это значит?

— Я сама хотела бы знать.

— Подожди, — Менестрель прислонился к карете и принялся тереть виски. — К Марену эта тоже не обращалась?

— Тоже.

— Ничего не понимаю… Зачем этой понадобилось соврать?

— Может, для правдоподобия, — пожала плечами Ольга.

— А на самом деле она пришла прямо ко мне? Почему? Нет, про репутацию я понял, но врать-то зачем? Я ещё понимаю, для красного словца или для выгоды, я сам так делаю… но здесь-то?

— Слушай, может, домой наконец поедем?

— Ага, как же. Такую интригу упустить!

— О боги, — вздохнула матемаг. — Тогда думай, детектив доморощенный.

Менестрель вдруг ахнул, вскочил, чуть не потерял равновесие, схватился за Ольгу и громко зашипел:

— Я знаю, что делать! Надо проследить за этой!!!

— О боги. Прямо сейчас?

— Да!!!

— Почему ты решил, что именно…

— Потом объясню! Где сейчас эта?!

— Дома, наверное, — вновь пожала плечами матемаг. — Где ей ещё быть? На вечеринку её не звали, она должна была поехать домой после вашего выступления.

— Где эта живёт?!

— Откуда я знаю?

— А кто знает?!

— Думаю, Хен должен знать. Он же подписывал с ней договор…

Разбуженный хрустальным шаром управляющий сообщил адрес Эспиэль вместе с подробным объяснением, что именно он думает о начальстве, которое обращается к нему с дурацкими вопросами ни свет ни заря. Свет, не дослушав, убрал шар и велел кучеру отвезти парочку к эльфийке.

— И это называется «проследить»? — возмутилась Ольга. — Представь, приезжает под окна к Эспиэль роскошная карета, которую после нашей свадьбы знает весь город…

— А, точно. Тогда на ближайшую площадь. Оттуда пешком дойдём.

— Ещё лучше. Идём мы, а за нами толпа твоих почитателей…

— Да не увидит нас никто, — отмахнулся Свет. — Все нормальные просторяне в это время спят. Кроме нас. Вечно у нас всё не как у всех…

— Вот именно, что спят. Думаешь, так легко не заметить двух человек на опустевших улицах?

— А ты можешь сделать нас невидимыми?

— Не могу. Нет такого заклинания. Или я его не знаю.

— Чёрт. Тогда хоть тишину сделай. Постараемся не попадаться этой на глаза…

— Сейчас идеальное время, — торопливым шёпотом объяснял Свет, прислонившись к забору, огораживавшему парк, называвшийся Зелёным, как будто при вечном лете Простора деревья могли носить другой цвет. Между досками забора был виден дом, в котором, по сведениям Хена, жила Эспиэль. — Если эта что-то замышляет, то может сделать это только сейчас. В любой другой день за ней могут наблюдать журналисты. Или, не знаю, какие-нибудь конкуренты по танцам… да мало ли кто. А сегодня всем не до того. Все, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к менестрелям, были на той вечеринке. Раз этой там не было, то поговорить с сообщниками тайком от меня она не могла. А сейчас менестрели поехали отдыхать, журналисты — писать репортажи о «Гранд-мелодии»… короче, все заняты своими делами. Более подходящего момента для воплощения тайных замыслов не найти. Надеюсь, она это тоже понимает…

— Ты считаешь, что у неё есть сообщники и тайные замыслы?

— Да я абсолютно уверен, что есть! Чёрт, холодно…

— Сейчас вспомню заклинание тепла…

— Эта идёт! — обрадовался Свет. — Выходит из дома!

— Отлично. Я всегда была уверена, что тебе благоволят боги.

— Боги, конечно. И вот пресса тоже всегда так. Если ты что-нибудь умное сделаешь, то это твоя заслуга, а если я — то сразу бо…

Шёпот менестреля оборвался, прекращённый на полуслове заклинанием тишины. Другое заклинание отперло калитку Зелёного парка и вновь заперло её за парочкой. Преследователи бесшумно двинулись за эльфийкой.

На их счастье, Эспиэль не оборачивалась, не пыталась запутать маршрут и явно вообще не подозревала, что за ней следят. Минут через десять эльфийка подошла к хорошо знакомому парочке зданию «Белой розы», кивнула троллю-охраннику и скрылась в дверях.

Свет попытался что-то сказать, обнаружил, что не может, попробовал произнести заклинание, отменяющее тишину, сбился с непривычки и отчаянно зажестикулировал. Ольга сняла заклинание.

— Что ей там надо?!

Матемаг молча ткнула в единственное освещённое окно.

— Это же кабинет Тона? Надо подслушать! Ты можешь поднять нас туда?

— Если мы будем висеть в воздухе или лазить по стенам, тогда сюда точно весь город сбежится.

— А можешь сделать так, чтобы нам тут было слышно, о чём они говорят?

— Заклинанием усиления звука? Чтобы вся площадь слышала?

— Тогда пошли туда! — Свет решительно потащил Ольгу в здание.

— Да не спеши ты! Как мы туда войдём?

Менестрель задумчиво уставился на охранника и после паузы сказал:

— Как ты думаешь, там дверь заперта?

— Какая разница? — удивилась матемаг.

— А если, — осторожно сказал Свет. — Чисто гипотетически. Если я сумею как-то договориться с этим троллем, ты сможешь открыть замок?

— Ты в курсе, что это противозаконно?

— Я сказал «если»!

Ольга колебалась. Менестрель постарался помочь ей определиться:

— Слушай, мы же не грабить их собираемся! И потом, если ты сумеешь открыть дверь, то ведь сумеешь и закрыть?

— Теоретически, да.

— А кто-нибудь потом сможет определить, что это была ты?

— Теоретически, нет. После заклинаний не остаётся следов.

— Так в чём дело?

Матемаг наконец решилась:

— Если даже дверь и заперта, то вряд ли там сложный замок. Иначе зачем нужен сторож? Простые замки я умею открывать, это полезное заклинание, его многие маги тайком учат. Но как ты договоришься?

Свет помолчал. Затем, закрыв глаза, он начал что-то бормотать себе под нос, перебирая вслух какие-то строчки песен. Наконец он, видимо, вспомнил то, что хотел, и еле слышно затянул неизвестную Ольге мелодию.

Охранник нахмурился и попытался прислушаться, но тихий голос менестреля звучал почти на грани слышимости. На морде тролля появилось мечтательное выражение, словно тот вспоминал какие-то приятные мгновения. Матемаг хотела что-то сказать, но, взглянув на сторожа, побоялась вмешиваться. Охранник зевнул и, явно чувствуя себя не в силах сопротивляться гипнотическому действию невесть откуда взявшегося голоса, прилёг на крыльцо. Ещё через две минуты тролль храпел так, что, казалось, вот-вот разбудит если и не весь город, то хотя бы ближайшую улицу.

— А эту песню я ещё не слышала, — обвиняющим тоном сообщила Ольга.

— Это троллья колыбельная. У нас в колледже был курс по культурным особенностям разумных видов Простора. Надо же, пригодилось… Давай открывай дверь, а то он проснётся!

— Не ори на всю контору, а то опять заткну тебе рот! Иди наверх, я снова запру замок. На всякий случай.

Парочка поднялась на второй этаж и замерла у приоткрытой двери кабинета Тона, откуда доносился разговор.

— …в первый раз, — говорила Эспиэль. — Ещё в балете были феи, люди и…

— Да знаю я, кто участвовал в вашем номере, — устало перебил Тон. — Я же был там. Теперь послушай внимательно. Завтра я подам на Света в суд. Ты усвоила свою роль?

Свет прошипел что-то сквозь зубы, но огромным усилием воли заставил себя продолжать слушать.

— Обижаете, — возмутилась эльфийка. — Разве я когда-нибудь вас подводила?

— Кто бы говорил. Твоя буйная фантазия может доставить массу неприятностей. Зачем рассказывать налево и направо о каких-то вымышленных близнецах? Я уже миллион раз делал официальное заявление о том, что твой спектакль в Ривере был выдуман от начала и до конца, и всё равно каждую неделю какой-нибудь журналист спрашивает, выплачивает ли «Белая роза» тебе пособие на мутантиков… О боги, и почему пресса упорно называет их мутантами, это же совершенно неверно с точки зрения биомагии…

— Я же только пошутила, — надулась Эспиэль.

— Так вот чтобы в этот раз никаких шуток! Я для того и назначил тебе встречу, чтобы отрепетировать твоё выступление в суде.

— И обязательно надо это делать ранним утром? — жалобно спросила эльфийка. — Я и так устала после выступления. Хоть бы хрустальный шар выдали, чтобы мне не пришлось идти несколько часов через весь город…

— Как же, ты немедленно начнёшь давать интервью по шару, а потом пресса устроит расследование на тему, откуда у тебя такая дорогая вещь. Нет уж, лучше так. Будь добра, расскажи тот текст, который мой помощник написал для тебя.

— Какой к Чёрту текст?! — Не выдержав, Свет ворвался в кабинет.

Тон ошеломлённо уставился на него. Эспиэль взвизгнула, вскочила и отбежала к окну. Ольга вошла следом, вежливо пожелала присутствующим доброго утра, заклинанием заперла за собой дверь и прислонилась к ней.

— О боги, — вздохнул Тон. — Эспиэль, тебе обязательно надо было приводить за собой хвост?

— Это я — хвост?! — возмутился менестрель.

— Два хвоста, — поправился директор. — Две ходячих неприятности. Что вам здесь нужно? Подслушивать нехорошо, между прочим.

— А строить заговор за моей спиной — тем более. Зачем подавать на меня в суд?!

— Ничего подобного, тебе показалось, — буркнул Тон. — Иди спать, ты устал после премии…

— Я спросил, зачем подавать на меня в суд?!

— Только не ори, — поморщился директор. — И так голова раскалывается после банкета… Я собирался потребовать с тебя выплаты авторских отчислений.

Недоумённо посмотрев на Тона, Свет мысленно перебрал всех поэтов и композиторов, с которыми имел дело в последнее время. Так и не вспомнив, кому он мог задолжать или кто из них может быть связан с «Белой розой», менестрель вопросительно взглянул на Ольгу. Та пожала плечами. Свет осторожно спросил:

— Каких отчислений?

— За мою идею про Эспиэль. Когда-то благодаря ей мы оба неплохо заработали. А теперь ты решил воспользоваться этой идеей ещё раз, чтобы сыграть на ещё не остывшем интересе публики. Это же какой шум в прессе поднимется — Свет взял в танцовщицы свою скандально известную любовницу! Только всю прибыль ты решил получить сам, вот и…

— То есть ты подослал ко мне эту, чтобы тоже заработать на ней, — сделал вывод менестрель. — Гениально. Я только не понимаю, почему со мной-то всё это не согласовать?

— Да зачем ты мне нужен?! — взорвался вдруг директор. — При твоём-то таланте к переговорам!!! Рассказывали мне, как ты требовал тут всякие особые условия! Лошади ему не те, отель не самый престижный, карета не теми камнями украшена…

— Вот, солнышку отель, а меня чуть ли не в конюшне заставили жить! — встряла эльфийка. — И это в моём-то положении!

— Ты-то хоть помолчи!

— То расскажи, то помолчи… Где логика у этих людей? И после этого меня называют легкомысленной…

— Да заткнись ты! Не хватало мне только заново терять деньги из-за того, что в моё отсутствие Свет опять уговорит кого-нибудь из моих заместителей на свои условия. И надо же мне было именно тогда уехать! Чтоб я ещё раз доверил своей дочери заключать договоры вместо меня! Кто же знал, что она твоя поклонница!

— Ах вот оно что, — задумчиво произнесла Ольга.

— Правда, она оправдывалась, что Свет владеет психомагией и редкостным даром убеждения… в чём я и сам имел возможность убедиться… Но больше не хочу!

— Вы же только что хвастались, как выгодно провернули сделку, — напомнила эльфийка.

— Могло быть ещё выгоднее!

— Но теперь-то уже поздно, — Свет чарующе улыбнулся и сел напротив Тона. — Раз я всё знаю, может быть, обсудим поподробнее предстоящее… м-м… скажем так, мероприятие?

— Прямо сейчас?

— Почему нет?

— Потому что… хотя бы потому, что мы оба устали после вечеринки. И вообще, Свет, разве ты в состоянии хоть что-нибудь обсуждать? Ты же пил всю ночь!

— Что? — удивился менестрель.

— Я всё время видел тебя с бокалом!

— Эльфийский нектар он пил, — пояснила Ольга.

— Ага, — весело согласился Свет. — Терпеть не могу алкоголь. Ни вкуса, ни запаха не понимаю… А если ты сам пьян, то мне это только на руку. Ольга, смотри, чтобы этот не сбежал!

— Не сбежит, я заперла дверь специальным заклинанием, без матемагии не открыть. И ту, входную, тоже.

— Отлично. Тон, напоминаю, здесь второй этаж. Прыгать в окно не советую, если только ты не акробат.

— О боги. Кто вас сюда вообще впустил? Куда охрана смотрит?

— Вашего охранника усыпил Свет, — любезно сообщила Ольга. — Какой-то специальной колыбельной.

— Но ты ведь не заснула, — заметила Эспиэль.

— Во-первых, я не тролль. Во-вторых, поживи со Светом — и не к такому привыкнешь.

— Три ходячих неприятности, — подытожил Тон.

— Можно, хотя бы я пойду наконец спать? — жалобно спросила эльфийка.

— Ни за что! — возмутился Свет. — Ты ещё должна отрепетировать своё выступление в суде!