Глава 29

— Тебе обязательно надо здесь сидеть?

— Да!!!

— Хорошо, только не мешай, ради богов. И ничего не трогай без моего разрешения.

— Понял. А вопросы задавать можно?

— Можно.

— Зачем ты заперла нас тут? При открытой двери магия действует хуже, что ли?

— Потому что сейчас я начну возиться со льдом, и тут станет жутко холодно. Не хватало ещё весь дом выморозить.

— Ты же знаешь какое-то согревающее заклинание.

— А ты мне предлагаешь потратить сутки на расчёт параметров заклинания для целого дома? Вместо того, чтобы просто запереть дверь в башню?

— Я бы так и сделал, — пожал плечами менестрель.

— Ага, догадываюсь. Видела на днях, как ты пятнадцать минут очаровывал владелицу таверны, чтобы получить бесплатный десерт. Вместо того, чтобы просто заплатить каких-то несколько денег.

— Так дело не в сумме, а в принципе! Я же менестрель, я…

— О боги, только не начинай опять пересказывать свой кодекс…

Парочка сидела в башне наконец-то достроенного дома. Вернее, сидел Свет. Ольга же раскладывала какие-то знакомые и незнакомые менестрелю предметы на огромном столе.

— Ноги с пентаграммы убери.

— А она зачем? — менестрель, не найдя другого подходящего места для наблюдения за матемагом, забрался на диван с ногами.

— Ну… — Ольга слегка смутилась. — Полагается, чтобы была…

— А, для зрелищности. Как мило, — восхитился Свет. — Маги же любят работать в одиночку. Зачем им декорации для зрителей?

— Как же, — фыркнула матемаг. — А если маг изобретёт какое-нибудь гениальное заклинание? Придут журналисты, будут брать интервью — что им показывать, стол и шкаф? А если ученика возьмёт? В конце концов, если гости придут?

— Ясно… — Свет мрачно посмотрел на стол. — А зачем ты украла мою коробку от русалочьих украшений? Я искал её по всему дому! Думал, что потерял при переезде…

— Во-первых, я попросила у тебя разрешения взять её. Если ты так вертелся перед зеркалом, что ничего не слышал, то сам виноват. Во-вторых, она идеально подходит. Она же как раз по размеру той раковины, которую нам подарили русалки! И ещё она непромокаемая! Если что-то пойдёт не так и лёд растает…

— Ага, когда тебе что-то от меня надо, то ты чуть ли не силой заставляешь меня обратить на тебя внимание. А тут, видимо, спросила и убежала, пока я не опомнился… Ты же хотела туда ещё шар запихнуть, насколько я понял.

— А он тоже поместится! Я вырезала отверстие, всё будет видно!

— Ты её ещё и испортила? — вздохнул менестрель. — А это что?

— Ну… сам видишь.

— Вижу. Мой новый фейерверк. Причём разобранный. Он-то тебе зачем?

— Это один из запасных экземпляров, так что не волнуйся, твоему очередному шоу ничего не грозит. Мне нужна мгновенная вспышка, чтобы всё-таки можно было растопить чуть-чуть снега. Твои фейерверки тоже как раз идеально подходят. Гномы молодцы, так замечательно всё сделали, хоть и возились несколько лет…

— Для них это было делом чести, как я понял. Как же так, известные на весь Простор умельцы, а не могут выполнить заказ знаменитого менестреля!

— Вот и хорошо, что наконец выполнили. Всё, не мешай теперь.

Ольга потянулась к ёмкости со льдом, но передумала и решила открыть крышку заклинанием, а не рукой. Крышка приподнялась, из-под неё повеяло морозом. Свет вздрогнул и от неожиданности выругался.

— Я предупреждала.

— Ничего, я закалённый. А тебе не холодно?

— У меня мантия заколдована…

Некоторое время матемаг сосредоточенно шептала заклинания. Предметы на столе словно жили собственной жизнью, передвигаясь в каком-то непонятном ритме. Свету казалось, будто вокруг предметов на столе кружились разноцветные вихри, словно впитывающиеся в раковину, хрустальный шар, фейерверк, куски льда, синюю русалочью коробку и ещё что-то, чему менестрель не мог дать название. Впрочем, было вполне возможно, что картину происходящего во многом дорисовывало бурное воображение менестреля. Потом вихри как будто улеглись, и на столе вдруг осталась только открытая коробка, несколько видоизменившаяся.

— Свет, раз уж ты здесь, проведём эксперимент. Но предупреждаю. Если я крикну «Ложись», или сделаю резкое движение, или ещё как-то подам сигнал…

— Я так и знал, что рано или поздно ты что-нибудь взорвёшь, — поморщился менестрель.

— Не смешно. В общем, я тебя предупредила. Спой что-нибудь.

— Я завоюю мир, — начал Свет строчку из своей песни, которую Ольга любила больше всего.

В коробке что-то ослепительно вспыхнуло. Менестрель отшатнулся и прикрыл рукой глаза.

— Стоп, — велела матемаг. — Ясно, это слишком сильно, надо убавить… Но сначала посмотрим, что получилось.

Она пробормотала новое заклинание, и хрустальный шар, видневшийся через отверстие в коробке, вдруг засиял. Свет с изумлением услышал свой голос и увидел себя, сидящего на диване и отшатывающегося от вспышки.

— Ольга! — ахнул менестрель. — Это же потрясающе! Мои песни теперь будут жить вечно! Ты… ты просто…

— Да, да, я знаю, что я гений. Не мешай, пожалуйста. Осталось совсем чуть-чуть.

Матемаг немного поколдовала над фейерверком, наконец закрыла коробку и пробормотала ещё одно заклинание, в результате которого коробка чуть уменьшилась в размерах.

— Теперь не будет так ярко. И там внутри ничего не сдвинется, даже если коробка упадёт… Спой ещё.

— Я могу летать… — продолжил Свет песню.

— Стоп.

По команде Ольги шар послушно показал менестреля, поющего следующую строчку.

— Ты научишь меня обращаться с этим?

— Да, напишу тебе потом, как включать эту штуку.

— Как это работает? — спросил менестрель. — Я знаю, что я не пойму, но всё-таки?

— Помнишь мою работу на звание магистра? О том, что музыку можно превратить в формулы и наоборот?

— Ещё как, — фыркнул Свет.

— Помнишь, мы лазили в архив истормагов за рукописями о картинках? Ну вот, оказалось, что там используется примерно такая же идея. Картинку представляют в виде формулы, передают её через хрустальный шар, на другом конце специальное заклинание получает её и сразу рисует. Вот, собственно, и всё. Ты поёшь — получаются две формулы, одна для звука, другая для картинок. Нужно показать то, что вышло, — формулы опять превращаются в тебя…

— А лёд?

— А лёд и снег для того, чтобы куда-то записывать эти формулы. Ты же знаешь, что все снежинки разные? Каждую снежинку тоже можно описать формулой…

— Кажется, я понял. Ты как-то плавишь снег фейерверком и делаешь из него снежинки нужной формы?

— Браво. Я тебя всё-таки чему-то научила. И вдобавок лёд охлаждает эту конструкцию, иначе получилось бы добывание огня, это я тебе тоже однажды показывала. Там внутри ещё куча всяких вспомогательных заклинаний, но суть ты уловил правильно… — На губах Ольги вдруг заиграла садистская улыбка. — Свет, а ты осознаёшь, как ты сейчас влип?

— В каком смысле? — менестрель на всякий случай попятился.

— Ты ведь хотел увидеть себя со стороны? Переживал, что ты единственный, кто лишён наслаждения слушать тебя? Так вот, я теперь не оставлю тебя в покое, пока ты не запишешь в эту штуку все свои песни! Я, может, тоже мечтала наслаждаться твоим голосом и обликом всякий раз, когда мне захочется, без необходимости просить тебя или ждать твоего следующего концерта.

— Да, я согласен, конечно… но…

— Но что?

— Я же не вспомню все песни, — простонал Свет. — У меня их, наверное, несколько сотен…

— Ничего страшного, — с наслаждением промурлыкала матемаг. — Во-первых, снежинки очень маленькие, думаю, что их хватит на несколько миллионов песен. Во-вторых, помнишь, я ещё при первой встрече говорила тебе, что у меня есть список того, какие песни, где и когда ты исполнял? Так вот, я его всё ещё веду!

— Но я вечно забываю текст!

— А тексты у меня тоже записаны! И не переживай так сильно. Всё равно тебе не удастся увильнуть!