Глава 34 - Хверд

Хверд.

Хверд начинал свою жизнь как небольшая деревенька, впоследствии разросшаяся до размеров настоящего города. Процветание ему, в основном, приносили многочисленные торговые караваны, направлявшиеся из империи на север, или же с севера в Империю. Жители Хверда, среди прочих северян, считались зажиточными, богатеющими на пустом месте пустобрёхами, что, в принципе, было недалеко от истины.

Но последние несколько десятков лет нанесли изрядный удар по благосостоянию города. Сначала смещение границ, а вместе с ним и торговых путей. Затем странная, в чём-то даже безумная, политика имперцев, сводящая любую торговлю с северянами к минимуму. А потом, словно первого и второго было недостаточно, грянула война.

Вместе с войной в Хверд начали приходить и беженцы из Катарской Империи, несущие с собой рассказы о тех ужасах, что им приходилось пережить по ту сторону от Зимнего Предела. Хвердцы же, слушая эти рассказы, попервой сочувственно кивали головами, жалея настрадавшихся корантарцев. Беженцы приходили, хвердцы их радушно принимали, ужасаясь тому, что тем пришлось пережить, и так дела шли несколько дней.

Но когда беженцев стало сначала немного, а потом очень даже много больше, чем мог вместить в себя скромный по своим размерам городок Хверд, местные жители крепко задумались. Помогать соседям дело, конечно, благородное, но если эти соседи выжрут все их запасы на зиму, то сами-то они как выживать будут? Тем более война...

Когда же вопрос встал совсем остро, и среди горожан уже начинались первые волнения, проблема разрешилась сама собой. Из Зимнего Предела пришла новая толпа беженцев, с которой на этот раз был какой-то бородатый мужик в белых одеждах по имени Храт, но он предпочитал зваться Первосвященником Корантарским. Он, вместе со странного, даже по меркам северян, вида женщиной, и чернокожим южанином, принял на себя роль лидера корантарцев.

Под руководством Храта и его странной компании, корантарцы, разделившись на несколько потоков, уходили из Хверда дальше на север, где они могли бы получить убежище, еду и помощь. Хоть хвердцев и обрадовало подобное избавление, они все-таки не очень одобрили то, что этот самый Храт, за время своего пребывания в городе, успел построить штук пять часовенок имперского Единого Бога.

Но когда одна проблема была решена, возникла другая, куда более серьёзная. Первые же вести из Зимнего Предела оказались настолько ужасными, что никто даже вообразить себе подобного не мог. Крепость, на которую северяне возлагали главные надежды в этой войне, пала. Она была взята всего за несколько часов нечестивым колдовством красных жрецов и предательством. Остатки защитников Зимнего Предела спешно отступали в Хверд, а за ними по пятам шли имперские легионы.

Новость посеяла среди горожан настоящую панику. В один миг они оказались на месте тех самых корантарцев, которых они укрывали от горестей войны. Многие, бросая почти всё имущество, сами уходили из города, другие, менее расторопные и более бережливые, грузили всё, что только могли, на телеги, и только после этого готовились к отходу. А третьи, по великой храбрости или не менее великой дурости, брались за топоры и вилы, готовясь встречать подступающих имперцев.

Ещё больше распалила сердца тех, кто решил остаться в Хверде, весть о том, что Король с великой армией всего в дне пути от города. По слухам, мигом расплодившимся в Хверде, Арнгор намерен дать решительный бой имперцам прямо на Хаянских полях, лежащих между лесом, закрывавшим собой Зимний Предел и самим Хвердом.

Пасмурным днём, трактирщик по имени Фаркл разжигал огонь в печи и ставил тяжёлые котлы с похлёбкой. Его не особо волновала война, беженцы, король с его армией… Фаркл, как человек разумный, прекрасно понимал, что и тем и другим всегда надо будет что-нибудь поесть, а посему трактир, передаваемый в его семье от отца к сыну, будет стоять ни смотря ни на что.

Хотя посетителей, конечно, поубавилось. Все куда-то уходят, куда-то бегут… зачем? Никто сказать не может. Боятся войны, наверное. Ну, что ж, думал Фаркл, оглядывая зал, в котором сидел только один посетитель — толстопузый имперец, придёт король со своими солдатами, и заменит собой тех, кто сбежал из Хверда. Солдаты любят набивать животы и заливать глотки плохоньким элем, да и платят они хорошо. Ну а пока придётся работать с тем, что есть.

— Эй, имперец! — крикнул Фаркл единственному клиенту, уже полчаса воевавшему с кабаньей ножкой. — Ещё чего брать будешь?

— Меня зовут Рицан, почтенный Фаркл, — пробормотал имперец, тыкая ножом, лежащий перед ним кусок мяса. — Не так-то уж и трудно запомнить имя одного из немногих людей, посещающих твоё славное заведение.

— Рицан так Рицан, — пожал плечами трактирщик, вытирая руки о фартук. — Брать то будешь чего?

— Чего-нибудь… не такого жесткого, как это, — сказал Рицан, со вздохом отодвигая кабанину. — Не привык я к мясу со вкусом и консистенцией дерева.

— Ишь ты, какой привереда, — поморщился Фаркл подходя к столику имперца и забирая тарелку. — Ну ладно, пока ты тут один попрошу чего-нить тебе сготовить. Эй! — крикнул он, оборачиваясь к проходу, ведущему на кухню, — Нисс!

— Да, господин Фаркл? — показалась миленькая, невысокая девчушка, напоминающая пышную булочку.

— Слышала, что гость хочет?

— Я… — замялась Нисс, опуская к полу взгляд больших, серых глаз. — Я не расслышала, господин Фаркл.

— Что ж ты такая мямля то, — вздохнул трактирщик. — Принеси мяса посвежее! Курицу, что ли давай. Имперец, ты куриц любишь?

— Не то, чтобы очень… — начал было Рицан.

— Конечно, любишь! — хохотнул Фаркл. — У вас, имперцев, зубы то не выросли, чтоб мясо настоящее жевать. Нисс, иди сготовь курицу!

— Да, господин Фаркл, — кивнула девушка, всё это время тихо стоящая в проходе, теребя свою длинную, косу из тёмных волос, переплетённую синей лентой. После этих слов она скрылась на кухне, а Фаркл, поглядев на тарелку, которую он держал в руках, вздохнул, и вернув её на стол, уселся рядом с Рицаном.

— Чего ты сюда припёрся-то, Рицан? — спросил он, испытующе глядя на имперца.

Тот, замявшись, попытался было выдержать взгляд трактирщика, но не преуспев в этом, отвёл глаза.

— Жду друзей, — негромко сказал он, ёрзая на жёсткой, деревянной скамье.

— Друзей? — хмыкнул Фаркл. — Имперцев што ль? А чего это ты так уверен, что они сюда придут?

— Нет-нет, — замотал головой Рицан. — Я жду друзей-северян! Рорика и Дарга, — при этих слова имперца Фаркл разом побледнел и постарался отодвинуться как можно дальше от продолжавшего говорить Рицана.

— Мы с ними условились, что они закончат какие-то там свои дела в Империи, а потом придут в Зимний Предел. Но оттуда меня выгнали. Говорили, я помешал бы им во время битвы. Представляешь, господин трактирщик? Это я то, ученик того самого Танцующего с Тенями, — эти слова Рицан произнёс с таким выговором, будто они должны были что-то значить для Фаркла. — А они говорят мол, ты толстый как боров! Ну и что? Подумаешь немного крупнее обычного солдата!

— Погоди, — еле слышно прервал его Фаркл. — Дарга, говоришь?

— Ага, — кивнул Рицан. — Мы с другом Дарго, познакомились ещё в самом Соладаре, где у него была тайная миссия по спасению...

— Такой здоровенный, клыкастый и лохматый?

— Не-е-е-ет, — улыбнулся Рицан. — Он гладко выбрит, хорошо пострижен и одет с иголочки.

— О, хорошо, — выдохнул трактирщик.

— Но он действительно клыкастый и довольно высокий, — подметил Рицан. — Он, если не ошибаюсь, со дня на день придти должен.

— А… эм… погоди минутку. Отойти надо, — с этими словами Фаркл встал из-за стола и торопливо пошёл на кухню, откуда скоро донеслись его слова:

— Нисонька, милая моя, ну что же ты себя так утруждаешь? Иди отдохни! Нет-нет! Ничего не хочу слышать! Я сам всё сделаю, а ты иди, отдыхай! И поешь чего-нибудь! Не хочу, чтобы кто-то мог подумать, что мои работники голодают.

В ответ на слова трактирщика звучало хоть и настойчивое, но всё-таки еле слышное бормотание Нисс, которая, судя по всему, не желала оставлять гостя голодным, и намерена была довести дело до конца.

Так и вышло. Через пятнадцать минут к Рицану вышла стесняющаяся и мнущаяся Нисс, несущая на подносе зажаренную курицу.

— Вот, возьмите, — еле слышно пробормотала она, поставив еду на стол.

— Спасибо, милая девушка, — тепло улыбнулся ей Рицан. — Очень приятно, когда такая хорошенькая особа проявляет заботу о таком старом толстяке, как я.

Нисс, одновременно покраснев и побледнев, выбежала на кухню ни сказав ни слова, тем самым заставив Рицана подумать, что он чем-то ещё обидел, а появившийся спустя минуту трактирщик, ещё больше запутал имперца.

— Ты что, идиот?! К Дарговой девке клинья подбивать вздумал?!

— Но… это же просто вежливость, — попытался оправдаться Рицан.

— Если он об этом узнает — опять разнесёт весь трактир к чертям! — не унимался Фаркл. — А кто платить будет?! Ты мне заплатишь?! Никто не заплатит! Опять я на улице окажусь из-за таких охломонов, как ты!

Трактирщик ещё долго бушевал, но Рицан, распробовавший курицу, оказавшуюся весьма вкусно приготовленной, уже не очень внимательно его слушал. Оказалось, что он только что встретил возлюбленную Дарга… надо же.

Ночь на севере наступала быстро и Рицан, изрядно наевшись в "Сухаре", как назывался тот самый трактир, отправился домой. Точнее не домой, а в тот домик, который выделили ему добродушные жители Хверда. Точнее не выделили, а сдали в аренду… ну это неважно. В том районе, по которому он сейчас шёл, почти все дома занимали беженцы из Корантара, граждане Империи, такие же, как и он сам.

Хвердцы были к ним так добры, что почти за бесценок пускали их жить в пустующие после исхода многих жителей дальше на север дома. За то время, что Рицан провёл в рядах "мятежников", он успел познакомиться со многими людьми, жившими сейчас в этих домах. Вот там, где дверь была выбита, и её место занимал кусок мешковины, жила семья Тунгатов. Милые люди, хоть и грубые. Дальше жили трое охотников, чьи имена Рицану было очень трудно запомнить, но он никогда не забывал, как те делились с ним дичью во время пути к Зимнему Пределу. Делились за серебро, конечно же. Милые люди.

А вот тут, где до сих пор из окон светили свечи, был его собственный дом. Делить крышу Рицану приходилось с ещё двумя людьми. Первой была Тарга, прекрасная шаманка из горского племени. Очень умная и даже мудрая женщина. Одевалась она, по мнению Рицана, немножко диковато, но кто будет судить горцев за отсутствие вкуса в одежде?

Вторым же, был Хотар'Кош. Тоже очень умный человек, чья родина лежала далеко на юге. Он, Тарга и этот рыжебородый жрец стали для корантарских беженцев кем-то вроде негласных лидеров, и помогали решать насущные вопросы, вроде переселения большей части корантарцев дальше на север.

Поднявшись на шаткое крыльцо, Рицан негромко постучал в дверь. Человеком он был приличным и беспокоить своих важных соседей входом без стука не решался. Но никто не то что не открыл дверь, а даже вида не подал, что слышал его. Тогда Рицан вновь постучал, уже настойчивее. И вновь тишина.

Получасом ранее.

Свечи, вылепленные из специального воска, с добавлением трав, растущих только в бакортских горах, не только освещали небольшую комнатку, но и наполняли её приятным, но незнакомым для Хотара запахом. Его вообще мало вдохновляло всё, что сегодня творилось в этом доме.

— Мне всё ещё кажется, что это странная затея, — сказал он, оглядывая опустевшую комнату, из которой ему же и пришлось выносить всю мебель, чтобы Тарга могла расставить свои свечи в правильном порядке — неплотным кольцом, в центре которого она сейчас и стояла.

— Рациональный южанин, — пробормотала стоявшая к нему спиной Тарга. Она выводила у себя на теле непонятные Хотару символы, какой-то странно, чёрно-зелёной краской. — Какая неожиданность.

— Мне не стоило учить тебя этому слову, — вздохнул Хотар, опираясь спиной о ближайшую стену.

— Не стоило, — улыбнувшись, кивнула шаманка, — но всё-таки научил.

— И все равно это глупо. Проводить какие-то… обряды, призывать неведомых духов… ради чего?

— Тебе не понять мир духов, — вздохнула Тарга, заканчивая последний из рисунков. — Что-то происходит, и я хочу выяснить правду.

— Правду о чём? — устало пробормотал южанин.

— О том, кто сеет семена ветра.

Конечно. Семена ветра. Хотар за последние годы успел услышать довольно много горских легенд. Он помнил историю про мальчика, нашедшего волшебные семена, из которых прорастал ветер, разрушавший города и убивавший народы. Живой ветер… красивая, хоть и жестокая легенда.

— И будь добр выйти отсюда, — сказала Тарга, обернувшись к Хотару. — Твой скепсис мне помешает.

— Мне определённо не стоило учить тебя этим словам, — вновь вздохнул южанин, выходя из комнаты. Он решил посидеть на кухне и почитать какую-нибудь из привезённых книг, пока шаманка занимается своими… делами.

А Тарга тем временем, испытывая неимоверное облегчение от того, что её наконец-то оставили в покое, приступила к последней части ритуала. Слова песни тихо звучали в её разуме голосом старого Таган-Орта, её наставника и отца. Она вторила его словам и чувствовала, как песнь обретает форму и плотность, как она воплощается в мире живых, чтобы захватить её и унести в далёкий мир духов.

Песня звучала везде. Она была солнцем и луной, небом и землей, жизнью и смертью. Песня наполняла её лёгкие и текла по жилам вместо крови. Песня, её собственная песня, звучала далёким эхом, когда Тарга открыла глаза.

Мир был блёклым и серым, здесь не было ни света, ни тьмы, ни ночи, ни дня. Она стояла не в домике, где осталось её тело, а посреди леса. Еле слышная песня звучала всё дальше и дальше, пока совсем не затихла в неясном бормотании сокрытых дымом фигур, медленно окружавших Таргу. Неясные силуэты с ярко жёлтыми глазами и оленьим рогами окружали шаманку. Духи.

Они пытались говорить с ней, но слова их были слабы и неслышны. Они кричали, но с губ их срывалась лишь немота. Духи не могли говорить с человеком. Им не по силам преодолеть тот барьер, что отделял их мир от мира существ из плоти и крови. Только воля шамана могла нарушить этот запрет.

— Говорите и будьте услышаны, — прошептала Тарга и слова её прогремели словно гром.

— Восстанут из камня призванные криком золота… — шептал один из духов. — Свет разрушает...

— Чёрное солнце несёт чёрное пламя… умирает сама смерть… — бормотал другой. — Свет покоряет...

— Мёртвый несёт жизнь!.. живой забирает смерть!.. — кричал третий. — Свет испепеляет!

— Пламя пожирает плоть, — говорил четвёртый, — пламя далёкой войны… свет обжигает.

— Расскажите мне про свет, — сказала Тарга, чувствуя, как после её слов покачнулись деревья.

— Выкованный ради войны...

— Несёт лишь войну...

— Где есть свет, нет места тьме...

— Где есть тьма, придёт свет...

— Придёт свет… придёт свет… придёт свет...

— Свет уже здесь? Он пришёл в наш мир?! — и вновь деревья закачались. На этот раз куда сильнее. Но ветра не было, даже малейшего дуновения.

— Война...

— Ни для живых и ни для мёртвых...

— Свет несёт очищение...

— Очищение несёт смерть...

— Что такое Свет?! — крикнула Тарга, чувствуя, как деревья ломаются и падают… а в следующую секунду мир вокруг неё резко изменился. Более не было ни леса, ни духов, только тьма с неярким кольцом света, в котором она и стояла.

— Что такое Свет?! — вновь крикнула Тарга, но никто не отозвался на её слова. И лишь спустя несколько секунд из тьмы вышел человек.

Высокий, худощавый, черноволосый мужчина… или юноша. Он был одет в длинную, расшитую золотом мантию, а в глазах его Тарга видела огоньки безумия.

— Я Арикот, — сказал он, улыбнувшись, — Свет это сила.

Тарга ничего не успела ответить, потому что к ней вышел ещё один человек. Седой старик в такой же длинной мантии, как и у Арикота, но старик опирался на посох, и в глазах его шаманка видела лишь бесконечную усталость.

— Я Ротард, — сказал он, — Свет это вера.

Следом вышли сразу двое. Высокий воин, в блестящих доспехах ведущий за руку черноволосого, чумазого мальчишку.

— Я Гарлд, — сказал воин, — Свет это защита.

За Гарлдом последовала прекрасная, черноволосая женщина, в шёлковом платье.

— Я Асилла, — прошептала она, — Свет это любовь.

Последним, шестым, к ней вышел ещё один мужчина, он был высок, выше Гарлда, и почти всё тело его закрывали чёрные доспехи, на которых проглядывались полыхающие оранжевым огнём трещины. Доспех скрывал почти всё его тело… кроме лица. Бледного как горный снег, покрытого багровыми узорами и с чёрными как уголь глазами. Тарга узнала его.

— Гордак… — еле слышно прошептала она.

— Я Аринтар, — сказал он, обнажая в ухмылке острые зубы-клыки, — Свет это предательство.

В ужасе, Тарга отступила назад и бросив взгляд на другие фигуры, она поняла, что те изменились.

— Я Эрхен, — сказал человек, бывший Ротардом. Его мантия стала ярко красной, и теперь он выглядел не как старик, а как молодой мужчина с таким же бледным лицом, как и у Гордака. В глазах его горело настоящее пламя. — Свет это подчинение.

— Я Аш'Арахт, — промурлыкала женщина, назвавшаяся Асиллой. Её лицо, так же как и у прочих стало бледным, а глаза светились красным. — Свет это боль.

— Я Рэнх'Ар, — на месте мальчика и воина стоял мужчина в чёрном, кожаном доспехе и луком за плечами. В его фиолетовых глазах отражалась грусть. — Свет это разрушение.

— Я Агадар, — хохотнул мужчина, бывший Арикотом. Теперь он стал выше на две головы, его тело покрывал доспех из красного и чёрного железа. Взмахнув стальными когтями на руках, он сделал шаг в сторону Тарги. — Свет это власть.

— Оставь меня! — крикнула шаманка, но Агадар не обратил внимания на её слова.

Стальные когти сошлись на горле шаманки и последним, что она услышала, были слова:

— Тебе не следовало смотреть так глубоко.