Глава 26 - Балор, Эрхен

Хотар, Тарга, Хароудел, говорливый толстяк по имени Рицан… все они уже ушли на Север, повинуясь последнему приказу Велены. Каждый из них, кроме Рицана, конечно же, вёл за собой сотни простых людей, покидавших ставший весьма и весьма неспокойным Корантар. Вполне логичное решение. Войны имеют обыкновение заканчиваться, а люди… Люди умирают раз и навсегда. Не то, чтобы Балора особо волновали судьбы корантарцев, просто он признавал логичность действий Велены.

— Но что-то я отвлёкся, — пробормотал он, вытирая кинжал, запятнанный кровью мальчишки, лежащего в траве перед ним. Это был гонец. Совсем ещё молодой парень, ехавший с донесением из лагеря имперских солдат, в Соладар.

Донесение оказалось весьма полезным. В нём говорилось, что легионы еще по крайней мере десять дней не будут атаковать Зимний Предел. Любопытно.

Присыпав тело мальчишки листьями, ветками и травой, Балор оседлал коня и поскакал в сторону Харенхейла. Солнце уже садилось, а сегодня вечером у "мятежников" должно было состоятся нечто вроде финального собрания, на котором они (Балор всё-таки не причислял себя к их числу. В меньшей степени из-за того, что они ему не доверяли, в большей — из-за того, что сам он считал каждого из них малополезными инструментами) решат, что будут делать дальше.

Выбор, как водится, оставался небольшой. Они могли либо остаться здесь, в Корантаре, и продолжать подрывную деятельность в армии Эрхена, или же могли уйти вместе с остальными на север. Балору улыбались оба варианта, но второй нравился немного больше. Сама земля на севере представлялась Балору куда более непокорной. Она бросала тебе вызов, спрашивала, сможешь ли ты совладать с ней… Не то, что Корантар или, упаси Харэн, Соладар.

Погружённый в раздумья, Балор доехал до самого Харенхейла, бывшего теперь просто тенью былой крепости. Стены, так поразившие Балора в своё время, во многих местах обвалились или вовсе были разрушены во время штурма. От основных ворот вообще ничего не осталось...

Первый ярус крепости почти полностью сгорел. Дома бедняков, халупы, хлева, всё было поглощено пламенем и обратилось чернеющими кучами угля. Ну что ж, грязи здесь меньше не стало, а вот вони поубавилось. Радует. Не задерживаясь, Балор проехал прямиком ко второму ярусу города.

Здешние ворота, хоть и разбитые, всё-таки были относительно на месте. То, что оставалось от створок, более-менее аккуратной кучкой было сложено около почерневшей от копоти крепостной стены. Интересно, кто этим занимался?

Проехав через ворота, Балор увидел куда более удручающую картину, чем минуту назад. В первом ярусе, хотя бы никто не жил, и всеобщая разруха с лёгкостью компенсировалась отсутствием грязных, воняющий людей. Здесь же их было в достатке. Здесь собрались все, кто был достаточно напуган для того, чтобы бежать, но недостаточно напуган для того, чтобы бежать дальше столицы провинции. По старой памяти они стягивались к Харенхейлу, и на втором ярусе крепости размещались именно эти беженцы.

Улицы здесь полнились грязью, некоторые дома, разрушенные во время штурма, пытались восстановить, но делалось это столь неумело и неудачно, что многие "починки" с трудом отличались от развалин. А среди всего этого мельтешили люди. Оборванные, грязные, мерзкие… фу. Видя всадника, многие из них кидались вперёд, бормоча какие-то просьбы то ли о спасении, то ли о краюхе хлеба. Балор не вслушивался в их слова, а просто отпихивал носком сапога тех, кто подходил особо близко.

Миновав второй ярус, Балор подъехал к воротам третьего. Забавно, но эти ворота оставались совершенно целыми и невредимыми, если не считать парочки подпалин. А вот в стене, в десятке метров от ворот, красовалась здоровая такая дыра. Штурм, видимо, был очень странным.

Проехав через эту самую дыру, Балор вышел к третьему ярусу Харенхейла, пребывавшему в относительном порядке. Сейчас здесь собрались ещё оставшиеся в Корантаре мятежники, готовые сражаться за свою землю и жизнь. Нисколько не удивительным для Балора был тот факт, что почти все эти люди являлись горцами.

— Хей, Балор! — крикнул один из них, подходя. — Кончилось веселье наше, а?

Мужчину звали Харок, и он, как и несколько других горцев, последние несколько дней помогали Балору в том деле, которое он деликатно именовал "доставлением неудобств Эрхену". Горцы, конечно же, были куда более красноречивы, но как всё это ни называй, их работа заключалась в отлове и вырезании имперских гонцов.

Занятие сие, несомненно, было крайне увлекательным, ведь что может быть интереснее охоты на человека? Да ничего. Но, как правильно подметил Харок, веселье закончилось. Скорее всего, все они отправятся на север. А может и не отправятся.

— Что-то я не думаю, что имперцы в Корантаре закончились, — ухмыльнулся Балор, спрыгивая с коня.

— Не, — покачал головой Харок, — имперцев-то хоть жопой жуй. Но ходит слушок, что мы свалим отседова.

— Кто же такой слушок распускает?

— Да все подряд, — пожал плечами горец. — Хароудел вот с Черепами своими уже свалил. Синие бороды тож вроде уходят. Вся заварушка из Корантара на север уходит, вот и мы вслед за ней. Вот как говорят.

— Говорят то, говорят сё, а ты сам что думаешь? — спросил Балор. Ему, честно говоря, было плевать на мнение варвара, но поддержание соответствующего уровня дружеских отношений требовало своих затрат.

— Я думаю, — сказал Харок, раздуваясь от собственной важности (ещё бы! сам Балор, бывший, по мнению Харока тут большой шишкой, совета у него просит), — правильно было, когда мы баб с ребятнёй на север услали. Когда мужики воюют, бабам нечего под ногами вертеться.

Пока горец излагал своё мнение Балор, то и дело кивая с умным видом шёл прямо ко входу в замок, где должно было состояться собрание, а Харок, не прекращая говорить, следовал за ним.

— Но теперь то что? Имперцы уходят бить северян, а мы тут останемся? Нет, дружище Балор, я так не думаю. Настоящий мужик от драки бежать не будет! Да и баб наших прикрыть надобно. Вот так я и думаю.

Только вот последние слова говорил уже в спину Балору. Тот зашёл в замок, а Харока внутрь никто не звал, так что, покачав головой, он вернулся к своим делам.

Балор же, торопливо миновав несколько заросших пылью и грязью коридоров, вышел к тронному залу, где и должно было, состоятся собрание. Точнее, оно уже шло. Несколько горцев вместе с дюжиной корантарцев о чём-то ожесточённо спорили. Присоединившись к общей толпе, Балору потребовалось несколько минут, чтобы понять — причина спора была вполне ожидаема. Одни хотели уйти на север, другие, само собой, хотели остаться тут и продолжить борьбу.

Забавно, но среди спорщиков не было видно ни Хароудела, формально руководившего горцами, ни Велены, заправлявшей всей этой ватагой. Только один лишь Гордак мужественно принимал на себя удар недовольных решением уйти из Корантара.

Люди окружали его полукругом, так, что каждый мог выкрикнуть Гордаку всё, что думает об этом деле.

— Нет, всё-таки не понимаю, почему мы должны уходить. Мы дрались с имперцами, и дрались вполне неплохо, — заговорил было один из корантарцев, но Гордак прервал его.

— Да сколько можно вам объяснять?! — выпалил он. — Два часа я вам талдычу — здесь мы можем только покусывать пятки имперцам. Те потери, что мы сможем нанести им, будут несоизмеримы с нашими! Чем сильнее мы будем бить их, тем сильнее они станут отыгрываться на простых людях, на тех, кто ещё остался здесь.

Два часа? Любопытно. Неужели Балор так сильно опоздал? Нет. Просто кое-кто, не хотел, чтобы он присутствовал на обсуждении. Гордак-Гордак...

Тот самый корантарец опять хотел было что-то выдать, но на этот раз вперёд вышел Балор. Поймав на себе презрительно-недоверчивый взгляд Гордака, он всё-таки обернулся к толпе и сказал:

— Думайте что хотите, говорите, что хотите но случившегося не изменить. Свою войну вы проиграли. Просрали даже я бы сказал.

На минуту он замолчал, дав волне гневного ворчания прокатиться по залу, и лишь затем продолжил:

— Просрали, да. Корантара как точки сопротивления Эрхену и его армиям более не существует. Больше половины уже ушли на севере вместе с беженцами.

— Ну и пусть! — крикнул кто-то из горцев. — Пусть уходят! Если боятся драки-то...

— Драка ушла вместе с ними, — перебил горца Балор, используя слова сказанные ему накануне Хароком. — Война ушла на север. И сейчас, дорогие мои, вы стоите перед выбором — оставаясь жалкой, малочисленной кучкой плохо вооружённых оборванцев, пытаться отбиться от имперцев, засевших в Корантаре, либо вы можете уйти на север. И не будем забывать, что в случае победы, солдаты Эрхена вернуться и добьют вас

Довольно любопытный выбор, да? Позволю себе сказать ещё кое-что, прежде чем вы определитесь со своим решением. На севере, объединившись с тамошним королём, Арнгором, ваша благочестивая леди Велена сделает во сто крат больше для освобождения Корантара, чем могла бы сделать здесь. Северяне — единственная сила, у которой есть шансы на победу. Но, как вы понимаете, сейчас им нужна любая помощь. А вы, и люди, подчиняющиеся вам, смогут стать той силой, что перевесит чашу судьбы и подарит победу в войне северянам.

Несколько минут в зале царила тишина. Все переваривали сказанное Балором, и старались понять, как относиться к этим словам. Всё-таки, за исключением тех, кто имел возможность сражаться вместе с бывший лордом, люди не верили ему. Точнее не просто не верили, а были точно, стопроцентно уверены, что устами этого одноглазого гада вещаем сам отец лжи.

Но, к удивлению Гордака, слова Балора подействовали на людей. Подумав, каждый из них приходил к выводу, что Балор прав. Война уходила на север, и им надлежало идти вместе с ней.

Около пятнадцати минут потребовалось на то, чтобы все разошлись к своим людям и начали готовиться к отходу, а в зале остались только Балор и Гордак.

— Спасибо, — негромко сказал Гордак, подойдя к Балору, — тебе удалось убедить их.

— Они хотели этого, — пожал плечами Балор, — просто ждали, пока кто-нибудь расскажет им об этом их желании.

— Э… что? Впрочем, неважно. Я до сих пор не верю тебе, Балор, и прекрасно знаю, что всё это — часть какого-то плана, призванного изгадить всё, что мы тут делаем, но сейчас я должен тебя поблагодарить.

— Ты не знаешь, — покачал головой Балор, — а догадываешься.

— Знаю.

— Если бы ты знал, разве я стоял бы сейчас перед тобой? Гордак, ты прекрасно служил Валору, но не пытайся прыгнуть выше головы. Ты вояка. Простой, прямой и недалёкий. Не пытайся прыгнуть выше головы и изображать из себя того, кем не являешься. И да, я признателен тебе за благодарность.

— Иди ты нахрен, Балор, — багровея от злости прошипел Гордак. Но спустя мгновенье он вернул себе нормальный цвет лица, довольно быстро подавив вспышку гнева. Он прекрасно понимал, что подобное только позабавит Балора, а выставлять себя на посмешище, тем более перед ним, Гордаку совсем не хотелось.

— Я думал, что здесь будет Велена, — сказал Балор, поправляя повязку на глазу. Гордаку, конечно, было интересно, где же это он успел лишиться глаза, но выспрашивать об этом он считал лишним.

— Велена, вместе с волками и своими синими бородами ушла на север. Я отправился сюда, чтобы отправить туда же остальных.

— На север...

— На север, — кивнул Гордак.

— Понимаю, что меня вы с собой не зовёте, но от поездочки я не откажусь, пожалуй.

Секунду Гордак молча смотрел на Балора, а затем процедил сквозь зубы.

— Жаль, что Велена, не приказала бросить тебя здесь.

С этими словами он развернулся и вышел из зала, оставив Балора в гордом одиночестве. Тому же только и оставалось, что дивиться дурости этого "бравого вождя мятежников". Неужели он думает, что такой толпе корантарцев, а в конечном счёте здесь соберётся именно толпа, будет легко пролезть через границу сейчас, когда там сосредоточены несколько легионов? Беженцам это далось, несомненно, легче, ведь войска встали лагерем на границе лишь несколько дней назад, но теперь...

— Пропадут без меня, чудики, — покачал головой Балор, — совсем пропадут.

Эрхен

Один шаг отделяет мир от пропасти. Один шаг до войны, в которой сгорят все еретики и предатели. Один шаг до полного очищения. Ничего Эрхен не жаждал так страстно, как сделать этот шаг, начать войну и окончательно избавить мир от всякого, кто мог бы угрожать Богам Огня.

— Один шаг… — прошептал Эрхен, оглядывая раскинувшийся перед ним лагерь.

Сотни палаток расположенных в идеальном порядке. Костры, вокруг которых собираются солдаты, начищая мечи и доспехи. Частокол служащий даже не для защиты, а для устрашения, для того, чтобы показать каждому, кто осмелится взглянуть — легионы Императора здесь и они идут на войну.

Восемь легионов было собрано в лагере. Сорок тысяч прекрасно обученных, прекрасно вооружённых и не менее прекрасно вдохновлённых солдат. Каждый из них прошёл проверку при обучении, каждый доказал свою преданность Харэн и их земным слугам. Все они станут идеальным орудием смерти и разрушения… Достаточно лишь дать им приказ.

— Прекрасная работа, Гильдар, — сказал Эрхен, оборачиваясь к человеку, стоявшему у него за спиной. — Восстание в Корантаре подавлено. Мятежники более не будут мешать нам.

— Вся моя жизнь, служение вам, мой принц, — поклонившись, сказал инквизитор.

Через несколько часов.

Они разместились в командной палатке, размерами своими напоминающую небольшой дом. Здесь были и стол, с разложенными на нём картами севера, и ковры, устилавшие землю, и даже молельный огонь, около которого и стоял Гильдар. Корантарские ветра казались ему слишком уж холодными, а пламя приятно согревало руки.

Но Эрхену ветер был нипочём. Сменив красные одежды жреца на доспехи легионера, он взирал на лагерь, лежащий перед ним. Гильдар не понимал, какие мысли царят в голове принца. Может, Эрхен наслаждался величием той силы, что сейчас раскинулась перед ним, может, он сомневался в правильности избранного пути, а может...

— Есть ли новости из столицы? Я отбыл из Соладара две недели назад, и на момент моего отъезда отец выглядел совсем неважно.

— Ничего нового, мой принц. Император впал в сон, из которого никто не может его вывести. Лекари бьются денно и ношно, но...

— Я буду молиться за его душу, — слишком уж холодно сказал Эрхен. Старик, восседающий на троне Катарской Империи, не вызывал у него ничего, кроме отвращения. Все силы, вся жизнь и разум давно покинули Элхарта, оставив лишь пустую, гниющую оболочку. Милосердием было бы подарить наивному глупцу смерть.

— Все мы будем молиться, — кивнул Гильдар.

— Разумеется.

Примерно через час восемь генералов собрались в палатке принца, чтобы обсудить план разворачивающейся кампании. Все они были из "новой гвардии" — людей, подобранных лично Эрхеном или немногими его помощниками. Каждый из них был обязан принцу своим местом и всеми сопутствующими титулу имперского генерала благами, так что не было ничего удивительного в том, что все они, как один, старались предугадать желания Эрхена и немедля воплотить их в жизнь.

— Зимний Предел — венец инженерного искусства, — начал светловолосый, пятидесятилетний генерал по имени Аларнт. При Корусе Ватаре этот человек служил лишь прератом, но достоинства и умение оказаться в нужное время в нужном месте позволили ему подняться до вершины военной карьеры. Аларнт служил в этом совете голосом разума. — Крепость заложена ещё Балором Первым, предвидевшим, что рано или поздно нам придётся столкнуться с северянами. Да-да, друзья мои, — Аларнт обвёл взглядом всех собравшихся, остановившись на Эрхене. — Северянами.

— Не хочешь ли ты сказать, что основная сила крепости направлена именно на север? — спросил принц.

— Именно, — кивнул генерал. — Башни Тулара, Сотворённой Звезды и Белой Воды, являющиеся основной угрозой для осадных орудий, расположены именно на северной стороне. Но не питайте ложных надежд. На нас смотрит Вдовий Бастион. Согласно старым планам, гарнизон там составляют две катапульты, при должном умении способные превратить любую попытку штурма в бесполезную беготню под стенами.

— Вдовий Бастион не будет представлять опасности, если подводить осадные башни здесь, — Ронтин, ещё один генерал, указал пальцем на карту Зимнего Предела. Тридцатилетний мужчина из рода потомственных воинов. До сего момента Ронтину только и оставалось, что хвалится свершениями предков, но в кампании по завоеванию севера он надеялся добыть славу и для своего собственного имени. Хоть, по мнению Эрхена Ронтин и обладал излишним рвением, тот был прекрасным тактиком.

— Если мы подведём две осадные башни здесь, и одну вот здесь, то они окажутся в "слепой зоне", куда катапульты северян добить при всём желании не смогут. А захватив эти части стены, мы сможем отрыть эти и эти ворота, что позволит нам...

Его речь продолжалась около получаса. Ронтин в красках описывал как и кто будет брать каждую часть Зимнего Предела, какую тактику они будут использовать, как будут окружать северян разделяя их отряды на небольшие, неопасные группы, легко подающиеся уничтожению.

Слушая его, Эрхен просчитывал в голове его слова. Картина складывалась на удивление реалистичная и правдоподобная. За одним маленьким исключением...

— Ты забываешь о потерях, — сказал Аларнт. — Сколько человек поляжет во время штурма этой части стены? А этой?

— Победы оплачиваются кровью, — пожал плечами Ронтин.

— Боюсь, ты жаждешь пролить слишком много крови наших солдат, — ответил Аларнт с особым упором на слово "наших". — Да и кто знает, что может ожидать нас внутри. Если внешне крепость ещё соответствует имеющимся у нас планам, то внутренняя часть остаётся для нас загадкой. Северяне могли перестроить там всё до неузнаваемости, наставить ловушек… Да даже дракона закопать под стенами! Кто знает, на что эти безбожники способны?

Они продолжили свой спор, но Эрхен уже не вслушивался в их слова. План, предложенный Ронтином, приглянулся ему, а последующие добавления к нему, данные другими генералами позволили отшлифовать немногие огрехи. Штурм Зимнего Предела обещал стать сокрушительным для северян началом войны.

Потеряв крепость, они поймут, что их жалкие, необутые варвары, коих величают воинами, не смогут противостоять закованным в сталь легионерам. Удар, нанесённый здесь, будет иметь не только военную пользу, но так же и подорвёт мораль врагов, лишая их воли к победе, к борьбе. Просто прекрасно.

Но, помимо военного штурма крепости, оставался ещё один вариант.