Глава 14 - Гордак

Ещё мальчишкой Гордак успел заглянуть смерти в глаза. Его отец — Родант, получивший титул рыцаря от ещё молодого лорда Валора, — погиб от первой вспышки чумы, бушевавшей в Корантаре почти двадцать лет назад. За такой долгий срок любое другое воспоминание могло поистрепаться и померкнуть, но не это. Слишком глубока была рана, оставленная этой нелепой, глупой смертью, лишённой всякого смысла.

Гордаку стоило лишь прикрыть глаза, чтобы вновь увидеть тот самый день, когда проклятая судьба решила, что его отцу надлежит умереть. В те годы они жили в славном городе Корантаре, от которого и получила своё название северная провинция Империи. Семью Гордака мало кто мог назвать зажиточной, ведь, несмотря на все те почести и уважение, которые давал титул рыцаря, золота он приносил совсем немного. Они, конечно, не голодали, но денег хватало ровно на то, чтобы жить без особых изысков. Впрочем, этим их семья мало отличалась от большинства прочих жителей Корантара.

Если кто-то богател настолько, что мог позволить себе перебраться в Нешорт или того лучше — в Соладар, то он, не тратя ни секунды, собирал свои пожитки да отправлялся в дорогу, сетуя на то, что бедным соседям придётся и дальше прозябать в этой дыре, когда он, баловень судьбы, сможет вкусить настоящей жизни.

Бедняки в Корантаре тоже редко когда встречались, и жили они почти всегда в больших городах, где можно было хоть как-то укрыться от суровой зимы. Но не только холода прореживали армии нищих, ведь, в отличие от того же Соладара, Корантар всегда был готов предложить человеку достойную работу за не менее достойную оплату. Узурпатор был человеком с лёгким расстройством разума, которое вполне можно было назвать паранойей.

Десятки крепостей возводились по всей северной границе Корантара, дабы, в случае чего, отразить неожиданную атаку варваров. Само собой, для строительства этих крепостей нужны были люди, нужны были солдаты, нужны были… много кто для них нужен был, и практически любой человек мог найти себе работу по способностям. В последние годы правления Узурпатора это привело к тому, что в Корантар начали стягиваться люди, не нашедшие себе хорошей жизни в родных землях. Даже южане, бегущие от суровых законов Короля-жреца, оседали на севере Катарской Империи и начинали там новую жизнь.

Но у этой медали было две стороны. Первая была хорошей — Корантар набирал силы, как в экономическом, так и в военном плане. Тысячи новых поселенцев приносили баснословные доходы в казну лорда Валора, а казармы ломились от наплыва рекрутов. Другая же сторона была куда более мрачной. Болезнь, названная южанами Чу’Маар, или просто чума, как прозвали её имперцы.

Заразившийся этой страшной болезнью умирал всего лишь за несколько дней, и никто из лекарей не мог помочь бедняге. Чума поражала человека изнутри, подвергая все его органы гниению и разложению. Кровь больного становилась чёрной, а глаза — белыми, как молоко. Достаточно было лишь коснуться заражённого, и через несколько дней ты сам заходился кровавым кашлем — верный признак болезни.

В своё время Гордак услышал от Хотар’Коша, что Чу’Маар была проклятием Огненным Богов тем, кто осмелился отринуть истинную веру и бежать в Империю. Проклятье Богов… Хорошее объяснение для болезни, которую не то что вылечить не могли, а хотя бы понять. Может, и правда, чума стала местью Огненных? Странное утверждение, учитывая, что болезнь проявлялась только в Империи, только в Корантаре… Эти мысли часто посещали Гордака после того дня, когда он увидел отца, кашляющего кровью.

Как и все мальчишки в его возрасте, Гордак думал, что родители его будут жить вечно, ну или лет сто, как минимум. Но детской наивности суждено было разбиться о суровые скалы реальности. Всего лишь два дня потребовалось чуме, чтобы пожрать крепкого мужчину, которым был отец Гордака. Два дня — и весёлый, улыбчивый человек превратился в исхудавшее, лишившееся разума от бесконечной боли отражение себя самого.

В последние его часы безумие оставило Роданта, и тогда к нему подвели испуганного до полусмерти сына. Гордак смотрел на человека, лежавшего перед ним, смотрел на его почерневшее, покрытое язвами лицо, смотрел в пустые, сочащиеся гноем и кровью глазницы, не в силах вымолвить и слова.

Отец просто хотел, чтобы сын провёл последние его минуты рядом с ним. Хотел знать, что смерть не застигнет его в одиночестве. Гордак клялся себе, что стоически выдержит это испытание и с честью проводит Роданта в последний путь. Но он был всего лишь мальчишкой. Когда отец закричал в приступе страшной боли, Гордак, не думавший о том, что он вообще творит, схватил отца за руку и держал его так вплоть до того момента, пока измученный дух Роданта не покинул тело.

Когда отец испустил последний вздох, Гордак с ужасом понял всю глупость своего поступка — он обрёк себя на такую же страшную и мучительную смерть, свидетелем которой он только что стал, но… Это было неважно. Отец нуждался в нём, и мальчик не мог оставить его в последний час.

Последующие дни он ждал, когда же появятся симптомы. Когда он начнёт заходиться кровавым кашлем, когда боль будет пронзать его тело, словно клинок, когда… Болезнь не пришла. Это было невообразимо, невозможно и неправильно, но болезнь не тронула его, хотя Гордак ясно помнил, как крепко сжимал в ладонях руку отца. Каждый прикасавшийся к заражённому человеку умирал, но не Гордак — его чума обошла стороной. Для себя мальчик решил, что это был знак, посланный ему самим Богом — не оставляй тех, кто нуждается в помощи, даже в самые трудные моменты.

С того момента прошло несколько недель, и чума, грозившая стать настоящим бедствием, неожиданно утихла. Люди больше не умирали, а погребальные костры, к которым привык чуть ли не каждый житель крупных городов, больше не полыхали по ночам. "Господь явил свою милость, оградив верных детей", — так говорили священники, и корантарцы верили их словам, ведь ничего другого им не оставалось.

Но Гордак, в отличие от прочих, знал, почему именно он был спасён. Это знание всегда было с ним, как и память о том, сколько отвратительна и ужасна была смерть. В последующие годы он, как и отец, получил титул рыцаря, одного из вернейших соратников лорда Корантара, а затем умом, силой и верностью он доказал Валору, что достоин куда большего.

Медведь сразу заприметил Гордака. Валор взял рыцаря для обучения своих сыновей воинскому делу, ведь те уже подходили к пригодному для этого возрасту. Рыцарю нравилось учить мальчишек. В своих мечтах он видел себя престарелым воином, поучающим двух уже взрослых, но, тем не менее, нуждающихся в его мудрости правителей. Это была бы хорошая жизнь. Достойная. Да вот только ему никогда не было суждено прожить такую жизнь.

Грянула гражданская война, в которой молодой Элхарт поднял пол-страны против Узурпатора. Лорд Валор выступил на стороне нового Императора, а вместе с ним в войну вступили и все его вассалы, включая Гордака. Война была тяжёлой. Корантару пришлось отдать все силы для того, чтобы достичь победы. Но когда Узурпатор был свергнут и убит собственными стражами, бедствия для северной провинции не закончились.

Чума, о которой позабыли на долгие пятнадцать лет, вновь показала себя. В этот раз болезнь была куда более свирепой, чем раньше, и бушевала не несколько месяцев, а целых три года, вместе с потерями, нанесёнными гражданской войной, уменьшив население Корантара почти вдвое.

Во время эпидемии погибли оба сына лорда Валора, оставив лишь дочь — Велену. День похорон мальчиков стал тем самым днём, когда Медведь потребовал от Гордака дать ему клятву: любой ценой защищать и беречь его дочь, чего бы рыцарю это ни стоило.

Конечно, в этом не было особого смысла, ведь он и сам привязался к этой беспокойной девчонке, ставшей для Гордака одной из немногих близких людей. Он дал клятву и следовал ей долгие двадцать лет, охраняя Велену от любой опасности.

Гордак всегда был рядом с ней. Даже в самые тяжёлые минуты рыцарь не оставлял её в беде. Он был ей другом и братом, был… Да чего уж греха таить, когда Велена стала старше, превратившись из девочки в настоящую женщину, он полюбил её, и совсем не как сестру. Но для Велены Гордак был другом и защитником, никак не возлюбленным. Он прекрасно понимал это и хранил свои чувства в тайне, ведь если бы он надумал рассказать ей обо всем, то девушка, несомненно, отвергла бы его.

Многое им суждено было пережить вместе. Пришествие горцев, оказавшихся куда лучше, чем о них изначально думали в Корантаре, смерть Валора, отравленного мятежниками, а затем и безумство самого Императора, объявившего Велену предательницей.

Как только Гордак ни пытался убедить Велену бежать на север. Он просил её, приказывал, требовал и даже умолял, но она была непреклонна. Ей взбрело в голову разделить судьбу народа Корантара, в полной мере испытавшего на себе гнев безумного Императора и его красных жрецов.

А потом была осада Харенхейла, поражение, бегство.

Легионеры захватили Велену и всех её приближённых в плен, чтобы доставить их в Соладар на суд Императора.

***

— Что стало с Веленой? — спросил Рорик.

Волк стоял у окна, глядя на умирающую деревню. Гордак слабо представлял, что интересного северянин рассчитывал там разглядеть, ведь большинство домов здесь были покинуты, благодаря чему, собственно говоря, мятежники и избрали это место в качестве точки сбора своего небольшого отряда.

Все, кроме Рорика, сидели за большим столом, с одной стороны которого сидели четверо корантарцев, считая Гордака, а с другой — двое северян. Один из них был совсем ещё молодым, а вот второй… В неярком свете, что давал здешний дрянной камин, лицо черноволосого северянина по имени Дарг выглядело по меньшей мере устрашающе, и про себя Гордак порадовался тому, что тот пришёл сюда не как враг, а как друг.

Прежде чем ответить, рыцарь тяжело вздохнул, сполна насладившись ароматом гнили и запустения, царившим в доме.

— Когда враги ворвались в сам замок, я встретил их вместе с остальными солдатами — у ворот. Бой был жарким, — после этих слов Гордак замолк. Перед глазами у него проносились картины штурма замка. Он видел, как ворота разлетелись в щепки от колдовства красных, чувствовал запах горелого мяса, когда солдаты, стоявшие рядом с ним, обращались в пепел…

— В том бою выжил только я, хотя не знаю, уместно ли тут такое слово. Скорее, меня оставили в живых, потому что я был слишком ценным трофеем. Как и Велена. Своими глазами я этого не видел, но люди говорили, что её взяли прямо в тронном зале. Она не стала бросаться с мечом наголо, как, несомненно, поступил бы её отец, а наоборот — признала своё поражение, отдавшись на милость победителей. Её, как и меня самого, взяли в плен, чтобы доставить в Соладар, пред ясны очи долбаного Императора.

Человек, командовавший легионами в Корантаре, не был идиотом — он отправил пленников с несколькими конвоями. Велену, Хотара и многих других вывели из Харенхейла первыми. Их охраняли лучшие из лучших, ведь вели они не какую-то солдатню, а саму правительницу Корантара.

Примерно через неделю отправился второй конвой, под который заключили и меня. В отличие от первого, охранялся он куда хуже — легионеров было не в пример меньше, а верховых среди них и вовсе было раз два и обчёлся. Не знаю, чем была вызвана такая беспечность со стороны императорского ставленника, но заплатить за неё им пришлось дорого.

— Да! — ударил кулаком по столу громила, сидевший рядом с Гордаком. Это был огромный черноволосый горец по имени Хароудел, — мы заставили ублюдков заплатить! Они думали, что, захватив Харенхейл и пленив вождицу, смогут сломить людей, сражающихся на этой войне, а вот хер! Ятур от смеха живот надорвал, глядя на то, как эти бараны орали и визжали, когда мы напали на них.

— Я и сам чуть язык не проглотил, когда вы напали, — улыбнувшись, сказал Гордак, — чего стоили только эти ваши синебородые карлики в медвежьих шкурах. Богом клянусь, я видел, как один из них разорвал человека пополам!

— Ага, — оскалился Хароудел, — Хирл — он такой. В общем, отбили мы этих обормотов. Да вот только до этого мы попытались отбить и Велену.

— Неудачно, насколько я понимаю? — спросил Рорик, все так же глядя в окно.

— Нет, — покачал головой горец, — там все вышло куда хуже, чем с Гордаком и прочими. С имперцами были эти твари в красных тряпках. Они пожгли добрую треть наших парней…

— Пожгли? — спросил Таргл, и Ро заметил, что и сам Чёрный прекратил любоваться видами заброшенной деревни и теперь смотрит прямо на него.

— Ну да. Вы там на своём севере вообще ничего не знаете, что ль?

Озадаченные взгляды волков служили очень красноречивым ответом.

— Красные жрецы, — негромко сказал Гордак, взглянув на Волков, — эти Огненные Боги дают своим служителям силу. Настоящую силу, благодаря которой они могут повелевать пламенем. Из-за этих тварей Харенхейл продержался в осаде лишь месяц, хотя стены его должны были удерживать войско Императора годами.

— Любопытно, — сказал Рорик, раскуривая трубку, — очень любопытно.

— Когда человек, бегущий рядом с тобой, обращается кучкой пепла всего лишь за несколько секунд — это не любопытно, друг северянин, — мрачно сказал Хароудел, — это страшно.

— Так что с Веленой? Вы смогли её отбить? — спросил Рорик, выпуская облачко синеватого и весьма странно пахнущего дыма.

— Нет, — покачал головой Хароудел, — красные сильно уменьшили наши ряды, а всадники довершили начатое. Нам пришлось бежать в леса, чтобы всем не передохнуть в этом бесполезном налёте. А потом до нас дошли новости о том, что едет ещё один конвой, в котором нет ни одного из этих Торгом драных жрецов. Тут-то мы и развернулись, благодаря чему с нами сейчас и сидит этот парнишка, — кивок в сторону Гордака.

Затем слово взял рыцарь. Он посмотрел на Рорика, продолжавшего заполнять домик этим странным дымом, и сказал:

— После этого мы пытались вытащить её из самого Соладара, но все было безуспешно. Наши попытки тайно проникнуть в город пресекались инквизиторами, которые, судя по всему, стерегут каждую улицу в этом проклятом городе. Даже когда я сам попытался…

— Оставь оправдания, рыцарь, — сказал Чёрный, выпустив очередное облачко дыма. — Просто скажи — жива она или нет?

— Жива, — кивнул Гордак, — но вытащить её мы не можем.

— Кхм, — негромко закашлялся Таргл. Причиной тому было либо курево Рорика, либо… — Мне надо проветриться, — сказал волчонок, вставая из-за стола.

— Осторожнее там, — пробормотал один из корантарцев, сидевших напротив. — Имперцы не так уж и далеко, а привлекать лишнее внимание нам не с руки.

— Да, — кивнул Таргл, — я понимаю. Рорик, составишь мне компанию?

— М? — Чёрный с сомненьем посмотрел на волчонка.

— Пошли, прогуляемся.

— Зачем?

— Затем, что ты своей дурью скоро их всех потравишь, — буркнул Дарг.

— И то верно, — согласился Рорик, приоткрыв дверь, — на улице пока никого нету, вроде. Пошли, щенок.

Когда они вышли из дома, Гордак посмотрел на Дарга и спросил его:

— А на самом деле, зачем они вышли? Ты ведь не думал, что я поверю в эту глупость про дым?

— Им надо уединиться, — невозмутимо ответил Волк.

— Уединиться? Зачем?

— Как там тебя… Гордак? Точно. Скажи мне, Гордак, как ты думаешь, зачем взрослому мужику таскать с собой молодого мальчишку?

— Ты хочешь сказать…

— Ага.

— Рорик Чёрный?

— Угу.

— Фу…

— Что «фу»? — сказал Дарг, вскинув брови, — ты что подумал?.. Тьфу! Как тебе вообще такое в голову пришло?! Может, парню в туалет надо, а один он боится! Хреновы имперские извращенцы. Все обгадят. Фу. Я, конечно, слышал рассказы о том, что вы тут мужиков дрючите, но думать так о нашем Вожаке?!

— Но ты же сам… — пробормотал совершенно сбитый с толку Гордак.

— Я сказал тебе, что им надо уединиться! Ученик он его! Ученик! А ты… Тьфу, гадость какая! Больше ни ногой в эту мужеложскую Империю!

Хароудел, старательно сдерживавший хохот во время всей это тирады, бросил взгляд на Гордака, и все его попытки подавить смех рухнули. Рыцарь весь побледнел, поник и уже не знал, что ему делать, чтобы загладить нанесённое оскорбление. Да вот только когда по дому, словно раскат грома, разнёсся смех горца, Волк и сам засмеялся.

— Да шучу я, мужик, шучу. Видел бы ты свою рожу.

— Очень смешно, — выдавил медленно краснеющий то ли от стыда, то ли от гнева Гордак.

***

Небо было затянуто тучами, и Таргл не мог разглядеть света звёзд. Почему-то, глядя на бесконечную черноту, раскинувшуюся над ним, он чувствовал себя куда более одиноким, чем обычно. Без луны, без её серебристого света, приятно согревающего душу, волчонок как никогда хорошо понимал, что он мёртв.

— Пошли, — бросил Рорик.

Когда они вышли на улицу, Таргл с лёгким удивлением понял, что с каждым его выдохом вырывалось облачко пара. С заходом солнца тут стало куда холоднее. Прямо как на севере. А Харгальд говорил, что в Империи теплее. Опять соврал, старый пройдоха.

Они обошли дом, в котором разместились корантарцы, и, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания тех, кто мог проходить мимо деревни, решили отойти чуть в сторону. Но тут обнаружилась одна проблема. Сколь сильно бы Волки ни превосходили обычных людей, зрение у них было таким же слабым, как и у простых смертных. Так что, когда Таргл с Рориком отошли от обитаемой части деревни достаточно далеко, тьма стала настолько непроглядной, что Чёрный, слишком занятый потягиванием трубки, для того чтобы проявлять хоть какую-то осторожность, врезался в стену то ли дома, то ли сарая.

— Ах ты ж! — ругнулся он, вытаскивая изо рта трубку, которую он чуть было не проглотил. — Понастроили… Ладно. Тут нас никто не заметит, — взгляд его метнулся туда, где, как он думал, стоял Таргл, — что ты хотел?

Таргл, стоявший в двух шагах левее от того места, к которому обращался Рорик, кашлянул, привлекая его внимание, а затем сказал:

— Этот человек…

— Гордак.

— Да, Гордак. Он говорит, что Велена жива и сейчас находится в Соладаре. Тот факт, что Император до сих пор не казнил её, говорит мне о том, что он хочет использовать её для приведения Корантара к покорности. Таким образом… ты смотришь на меня одним из этих своих «уничтожающих взглядов»?

— Именно.

— Почему? Много болтаю? Хорошо. Перехожу к сути. Велена жива, и, если мы вернём её в Корантар, она станет очень сильным дестабилизирующим фактором для всей Империи. Ты частенько говорил, что они готовятся к войне с севером, так? Но если мы подбросим дровишек в костёр войны, уже идущей на их собственных землях, то имперцы надолго забудут о том, чтобы лезть через границы.

— Ты быстро соображаешь, парень, — если бы здесь было чуть светлее, то Таргл увидел бы на лице Рорика улыбку. — Арнгор послал меня в Империю с одной целью — оттянуть войну. Если мы спасём Велену, то её вполне можно будет считать исполненной.

— Но тут есть одна проблема, — сказал Таргл. — Если северяне будут замечены за вызволением мятежницы, то на следующий день мы вполне можем получить парочку легионов под стенами Зимнего Предела.

— Не вижу никакой проблемы, — пожал плечами Рорик.

— Ну как же! Северяне…

— Ты собираешься на каждом углу трубить, что ты с севера?

— Нет, но…

— Таргл, я уже начинаю думать, что зря тебя похвалил, — покачал головой Рорик. — Вы с Даргом переоденетесь, у Гордака наверняка есть пара этих зелёных рубашечек в загашнике, и с воплями «За Корантар!» высвободите Велену. Сомневаюсь, что кто-то будет требовать у вас документ, подтверждающий статус гражданина Империи.

— Так ведь мы же подставим корантарцев!

— Во-первых — мы с тобой должны думать о севере, а не о Корантаре, а во-вторых — у них и так дерьма полны штаны, так что если мы немного подложим, хуже не станет. Точно, зря я тебя похвалил. Совсем ты отупел в этой Империи. Пошли обратно.

Когда они вернулись обратно в дом, Рорика и Таргла встретили очень странными взглядами, смысл которых не мог понять ни первый, ни второй.

— Что? — удивлённо спросил Рорик, глядя то на хитро ухмыляющегося Дарга, то на довольно простодушно хихикающего Гордака. — Что такое?

— Ничего-ничего, — сказал Дарг, продолжая ухмыляться.

— Ну, раз ничего, то хватит ухмыляться, как осёл, — пробормотал Рорик, усаживаясь за стол. Таргл последовал его примеру, с сомнением глядя на улыбочки собравшихся в доме мужчин. Волчонок тоже не понимал, чем это все было вызвано, но инстинкт подсказывал ему, что ничего хорошего тут не случилось. Надо было что-то делать, и у Таргла как раз была замечательная тема, которая сотрёт эти идиотские улыбочки с их лиц.

— Мы поможем вам спасти Велену, — сказал он, посмотрев на Гордака.

— Что? — на этот раз пришёл черёд рыцаря озадаченно смотреть то на одного Волка, то на другого.

— Что? — вторя Гордаку, спросил Дарг.

— Да, — кивнул Рорик, — это так. Велена всегда была другом для меня и для всего севера…

— Знаю я, каким она тебе другом была, — прошептал Хароудел, да вот только шёпот в его понимании был скорее похож на приглушённый рёв в исполнении обычного человека, так что на горца тут же устремились десять пар глаз. — Ой, ну только не говорите, что вы не знали о том, как этот бледный во время своих визитов в Харенхейл…

Хароудел не договорил, потому что именно в этот момент тихонько скрипнула дверь, и все, кто секунду назад пялился на него, выхватили оружие и приготовились встретить легионеров (ну или попытались это сделать), выследивших это небольшое укрытие. Особенно отличился Дарг, перевернувший стол и зарычавший, как дикий зверь:

— Живым не дамся!

Размахивая двуручным мечом, он и не заметил, как под перевёрнутым столом оказались несколько корантарцев, оказавшихся недостаточно расторопными. Да если бы и заметил, то вряд ли придал этому большое значение, ведь сейчас он уже готов был броситься в горнило битвы.

Но весь этот боевой пыл ушёл в никуда. В дверях стоял совсем не солдат Императора, и даже не мужчина. Это была хрупкая темноволосая девушка, пытавшаяся вытащить из складок одежды пачку каких-то бумаг. Но, увидев толпу мужиков, готовых растерзать её на кусочки, Налли сначала впала в ступор, а потом завизжала, швырнув в Дарга бумагами, а когда увидела придавленного столом Гордака, заорала во всю силу девичьих лёгких.

— Вы сдурели, что ли?! — крикнула она.

— Кхм, — поморщился Гордак, кое-как вылезая из-под стола, — извини, Налли. Мы сейчас все на взводе. И… это… позволь тебе представить наших друзей с севера. Это, — рыцарь указал на Чёрного, который единственный сохранил спокойствие в этой ситуации и не стал хвататься за меч, — Рорик, он прибыл в Империю в качестве посла. Рядом с ним Дарг… Дарг, убери меч. Налли — наш гонец. Хорошо. А это Таргл. Таргл? Таргл?!

Волчонок не слышал слов рыцаря. Когда дверь распахнулась, он увидел перед собой не просто девушку, но прекраснейшую Богиню, чьё лицо омывал лунный свет, а в волосах были заплетены сами звёзды. Её лёгкая улыбка заставляла оба его сердца выпрыгивать из груди, а душа Таргла запела, когда девушка посмотрела на него.

— Я… я… я Т-т-т-таргл, — с трудом сказал он, не отрывая от неё взгляда, полного любви и обожания.

— У-у-у-у, — протянул Рорик, видя, что творилось с юношей. — Ещё один потерян.

— Хе-хе, — Дарг убрал меч и одарил Налли вполне искренней улыбкой, — ну, девочка, поздравляю тебя.

— С чем? — удивилась та, не понимая, что вообще происходит.

— Хе-хе.

Дарг прекрасно понимал, что сейчас произошло. Мальчик влюбился. Ничего необычного, так? А вот и не так. Таргл был волчонком — одним из стаи, а для их племени любовь была куда большим, чем мог себе представить обычный человек. Волк мог полюбить лишь один раз. Один раз, и до самой смерти он оставался преданным своей избраннице. Шутка судьбы, которую Даргу в своё время пришлось испытать на себе.

— Ну что, «Т-т-т-таргл», — хохотнул он, хлопнув парня по плечу, — будешь себя прилично вести?

— А? — волчонок даже не взглянул на него.

— Буянить не будешь?! — рявкнул Дарг над самым ухом Таргла, и это возымело некоторое воздействие — волчонок все-таки смог немного прийти в себя, оторвав взгляд от оторопевшей девушки.

— Вот и хорошо, — подвёл итог Рорик, внимательно следивший за Тарглом, — а теперь давайте-ка вернёмся к нашим делам. Точнее, к одному делу. К спасению вашей леди Велены.