15. Господин краснодеревщик

Эприн дал три задания Заламу.

Первое: показывать подорожное письмо стражникам и иным представителям власти, если те спросят.

Посредник круга Двуликого всегда сопровождает торговые караваны, его приписывают и к военным кампаниям. Никто не станет без нужды уточнять настоящих целей прибытия в город. Но если не прописать этих целей в пропуске, возникнут лишние расспросы. А кому они нужны? Странная человеческая натура: когда скрупулёзно выполняешь свои обязанности и точно следуешь букве закона, ни на волос не отступая, то пробуждается червяк сомнения и подозрительности. Власть так и тянет спросить тебя: а, все-таки, каковы ваши задачи? А вот они в подорожной прописаны. Не больше, не меньше, а пускаться в детали путешествия не стоит. Они не для всех глаз и ушей.

Поэтому второе задание Залама: передать письмо Эприна к Барру.

Третье — последнее поручения — узнать, кто на самом деле дал приют семейству беглого крестьянина. Ясно, что Аркус, но кому он писал в Гезер?

Залам нашел нужный дом, обогнул его и обнаружил все семейство на заднем дворе. Барр, увидев человека с длинными волосами, которые были разобраны на две пряди, понял кто перед ним, но на лице крестьянина ничего не отразилось. Маска усталости, как несмываемая печать, осталась.

Старшие дети Барра работали на участке. Самый младший сидел в стороне на скамейке и играл в фигуры.

Залам сел рядом с Барром, сухо поприветствовал всех, и передал письмо от старшего посредника.

«Здравствуй, Барр. Ты получишь письмо от меня, старшего посредника круга Двуликого через доверенное лицо. Зная где ты, долго думал, писать тебе, или не писать, но вот решился. Хотя к чему слова? Они как пыль, брошенная по ветру, как туман утром, ведь днем туман рассеется. Так и я, чтобы не написал — всё в пустоту. Слова поддержки? К чему? И все-таки, хочу сказать тебе, что, ко мне не обращаясь, ты сможешь обратиться за помощью к моим знакомым. Имена их ты знаешь, поэтому здесь не указываю. Отвечать на послание письменно не обязательно, мой доверенный расскажет потом изустно, если ты захочешь что-то передать кругу. Желаю здравствовать тебе и семейству. И долгих лет жизни твоему роду».

— Я только одного не понимаю, — устало произнес Барр. — Зачем он написал это? Чего он хочет?

Барр протянул письмо Эприна Заламу. Залам отрицательно покачал головой. То ли не желая брать письмо, то ли отвечая на вопрос крестьянина: «Я не ведаю, чего хочет старший посредник круга Двуликого».

— Я сожгу его, — сказал Барр.

— Это будет лучшее решение.

— Понимаете, я уже ничего не хочу. Я просто устал. Есть только тело, а душу вынули из него так ловко, что кусочка во мне от нее не осталось.

Барр действительно выглядел как человек, который долго мучим неизвестной болезнью. Она высосала из крестьянина почти все соки. И пусть у него есть собственный дом, есть земельный надел, который дети Барра обрабатывают, но души в этом нет. Крестьянин спал с лица, поседел, исхудал и ослаб. Удивительно, как держится в этом хлипком теле жизнь? За какие тайные крючки зацепилась она?

— Ничего не осталось, — бездумно смотря перед собой, проговорил Барр.

— Эприн невероятные истории рассказывал о вас.

— Понимаю. Прошлое мне видится чудом. Не со мной случилось.

— Как же так?

— Не знаю, святой отец.

Залам обратил внимание на младшего ребенка Барра. Это был мальчик. Шел ему четвертый год, звали Дарком. Он продолжал увлеченно собирать фигуры на скамейке. Посредник подошел к сыну крестьянина и с минуту смотрел за игрой ребенка. Дарк из деревянных фигур — кубов и пирамид — собирал высокую башню.

— Тебе нравится игра? — спросил Залам.

— Да, — ответил мальчуган, не отвлекаясь от важного строительства.

Посредник заметил и другие фигуры: шары, полусферы и арки все они также были выточены из дерева.

— А эти не будешь использовать при строительстве?

— Нет.

— Как же так? Вот арка, ею можно украсить здание.

— Некрасиво.

— Тебе не нравится арка. — Мальчик мотнул головой. — Такую форму часто использую в украшениях.

— Зачем? — Дарк пожал плечами. Рядом с высокой башей возникли еще две меньшей высоты. Они стояли по бокам от главной башни. — Плавные линии некрасивы. Я люблю прямые линии.

Ребенок поставил на две башни крыши — пирамиды.

— Интересное суждение. А как же природа? У нее редко бывают правильные прямые линии.

Дарк пожал плечом и, наконец, посмотрел на посредника удивленным взглядом. Взгляд говорил: ну, разве вы, взрослый человек, не разумеете очевидных понятий? Прямая линия — совершенство, а плавная линия — уродство.

— Не знаю, Дарк. Люди разные бывают. И вкусы у них разные.

Залам решил не мешать игре. Он вновь сел рядом с Барром.

— А кто дал вам дом? Кто помог? — спросил посредник.

— Не знаю, святой отец. Я даже не думал о нем. Да и сейчас думать не хочу. Внутри такая пустота, что окружающий мир раздражает, буквально всех ненавидишь, но сдерживаешься. Мечтаю об одиночестве. Не верите?

— Что сказать? Не знаю. Трудно мне в это поверить. Даже звери сбиваются в стаи. Не все, конечно.

— Человек — существо одинокое. Хочется однажды прийти в пустой дом. Вот такая мечта.

— Так неужели вы не знаете, кто вам помог?

— Я не знаю его по имени. Он не захотел называть его. Могу рассказать, где он живет.

Залам кивнул, и Барр, никуда не торопясь, объяснил, как, идя от его дома, найти того человека.

— Как придете на место, спросите господина краснодеревщика, — закончил крестьянин.

— Господин краснодеревщик?

— Верно. Его только по прозвищу знают.

— Спасибо.

— Святой отец, вы ко мне еще зайдете?

— А вы хотите?

— Да.

— На обратном пути. Я приписан к каравану. За день до отхода из Гезера загляну к вам.

— Приходите ненадолго. Я не задержу.

Залам попрощался с Барром, еще раз сказал, что обязательно придет в гости и вышел на городскую улицу. Он держал в голове план пути и шагал быстро, чтобы не забыть того, что говорил крестьянин.

Это был тупик. Залам встал и осмотрелся, спросил у проходящего мимо ремесленника, где найти господина краснодеревщика. Ремесленник молча указал на дверь, которая была входом в небольшой дом.

Посредник остановился перед ней и постучал, дверь резко распахнулась. На пороге стоял мужчина преклонного возраста и безобразного вида. Седые волосы всклочены, борода не чесана, одежда похожая на лохмотья. Глаза горели огнем. Человек явно был то ли возбужден, то ли напуган. Господин краснодеревщик подался вперед, зыркнул за спину святому отцу, глянул по сторонам и неожиданно, схватив Залама за грудки, втащил в помещение. Затем, дыша винным перегаром, хозяин подвала прошептал быстро:

— Святой отец, для чего вы сюда приперлись? Услышать очередную истину, что бога нет? Нет Двуликого? Запомните, он не всеведущ, не вездесущ и… Третье! Тьма меня возьми! Забыл! Из-за вас.

— Яхим-отступник?! — опешил Залам.

После удивленного возгласа посредника, господин краснодеревщик толкнул его от себя. Залам плечом ударился о толстый дверной косяк и потерял сознание.

Затем он переживал один и тот же сон. Сон, как назойливое насекомое, кружил в его сознании, причиняя беспокойство. Все повторялось по кругу: он ехал с торговым караваном в Гезер. С каждым новым циклом сна местность чудесным образом меняла облик, и, не смотря на это, у Залама не проходило ощущение, что он идет по одной и той же дороге, ведущей к Гезеру, и темные стены города, дрожа, всплывают вдали в беспокойном воздухе.

Сначала караван, все так же скрепя колесами, пересекал унылую степь. Затем — пустыню. Потом — вода окружала караван с обеих сторон. Он видел море, стеной встающее над ними. Золотые волны пенились, шептали что-то на своем языке — и так с каждым новым прибоем, но горько-соленые брызги не долетали до людей. Хоть воздух и набух влагой, Заламу чудилось, что море отделено от него прозрачной стеной.

И дальше случилось невероятное. Всемогущий повелитель грез, как художник, смешал смелой рукой степь, пустыню, воду, набросал волшебных штрихов, и вот крупные хлопья снега кружили в пустыне, проливной дождь захватил в свои объятия степь, и когда плескалось золотое море, на его поверхности раскрывались большие бутоны белых цветов.

Лишь однажды, бесконечно повторяющийся сон, изменил своему обычному течению. Караван шел по выжженной степи, и на них напал волк. Это было огромное чудовище — зверь, грациозно ступавший на большие тяжелые лапы, не отрывал от купцов хищного почти человеческого взгляда голубых глаз. Щетиня загривок, хищник взирал повелителем на людей сверху вниз, ибо был он ростом в холке выше лошади. Караван застыл в ужасе под гипнотическим взглядом волка. Казалось, что и лошади оцепенели. Не было криков, стенаний, мольбы о помощи, лишь Залам мысленно возмущался: «Что мы стоим, как вкопанные». Темные воды сна затягивали его душу. Он хотел пошевелиться, но не один член не подчинился его приказу. Залам сделал шаг в бездну. Мгновенная вспышка леденящего страха и, последовавшее за ним, полная атрофия чувств. А волк уже стоял перед караваном. Трупное дыхание из пасти хищника лишило людей рассудка. Они не сопротивлялись, когда животное уверенно и нагло стало наносить удары, разбрасывая в разные стороны купцов, лошадей, повозки с товаром, словно это игрушки-марионетки, никчемные безвольные тряпичные куклы. Очередь дошла до Залама. Волк странно воззрился на него голубыми глазами, будто рассчитывая, как удачнее нанести смертельный удар, но вместо этого хищник скукожился, свернулся в клубок и стал обычных размеров. Один молниеносный прыжок зверя, и челюсти его сомкнулись на плече Залама. Он почувствовал невыносимую боль и очнулся.

Он лежал на кровати и смотрел на темный потолок. Боль пульсировала в правом плече. Видимо удар о косяк оказался очень сильным и точно остался синяк. «Но почему я потерял сознание», — удивился Залам.

— Очнулись, святой отец? — прозвучал голос господина краснодеревщика.

Посредник приподнялся, опираясь о здоровое плечо, и увидел старика. Он сидел недалеко от кровати. На этот раз краснодеревщик выглядел более ухоженным: волосы на голове и борода расчесаны и одежда другая, а не непонятные лохмотья.

— Сколько я пролежал? — спросил Залам и сел на постели.

— Время теперь не имеет значения, святой отец. Вы скажите только одно: как вы меня нашли и узнали, что я отступник?

— Аркус? Вам знакомо это имя?

— Ошибка стоила бы вам жизни. Почему сразу не назвали это имя. Значит, ваш старший посредник — Эприн? — Залам кивнул. — Другие хотели бы сжечь меня на костре, но я не боюсь его.

— У вас жарко натоплено.

— Я люблю тепло, но солнце ненавижу.

— Вы бы смогли убить посредника? — спросил Залам о себе.

— Я ничего не боюсь, но прячусь. Странно, правда? — старик ухмыльнулся. — Зачем вы пришли?

— Хотел увидеть того, кто помог Барру.

— А, вон оно что.

— И зачем вы набросились? И что значит, что бога нет?

— То и значит, что нет. Вы есть хотите?

— Нет.

— Никакого Двуликого не существует. Есть только Чи.

— Это что?

— Нечто из другого мира. Вы, наверно, слышали историю жизни Вертрана Легендарного? — Залам неуверенно кивнул. — Так вот, всё ложь. Не так всё было, не так.

— Как вы можете утверждать? Вы же…

— Я да, не знаю, но Чи рассказало.

— Да что вы заладили про Чи? Что оно?

— Не знаю. Оно пришло из леса, подобно тьме, из Лесной Купели. — Яхим погрузился в молчание. — Да. Купель где-то в лесу. Я ее смог найти. Так вот, Вертран Легендарный…

— Причем здесь он? Вы издеваетесь надо мной?

Плечо посредника заныла.

— Отнюдь, — удивился Яхим. — Я говорю сущую правду, святой отец.

— И Чи, это все же кто?

— Да откуда мне знать! Что, кто, она, он. Не знаю. Скорей, оно.

— Я пойду.

— Что, разве его старейшинство никогда не интересовался Чи?

Залам приподнялся с постели и сел.

— Вы о чем, господин краснодеревщик?

— Однажды оно ко мне пришло и потребовало «Три сути». Смешно? Конечно, смешно. Ведь у него нет ни глаз, ни рта, ни ушей. Ничего нет. Сплошная серая масса. Фигура человеческая, а… Святой отец, что случилось? Вам плохо?

Залам, посмотрев сосредоточенно на Яхима и не веря своим ушам, произнес:

— Повторите.

— Человек. Почти. Безликая фигура. Ничего индивидуального. Знаете, я решил потом, когда страх отхлынул от сердца, что это тульпа. Болванчик. Только кукловода я не знаю.

— Так что сказало Чи?

— А, я угадал? Его старейшинство интересуется тульпой?

— Да не томите, мрак вас побрал! Да, старшему посреднику это интересно.

Залам не стал рассказывать о том, что знает историю Барра, знает, что на него напало странное существо из леса по описание схожее с тульпой господина краснодеревщика.

— Я тогда сильно напился, — смущаясь, проговорил Яхим. — Теперь опасаюсь много пить. Хотелось бы, чтобы кто-то сказал мне, что Чи явилось в хмельном бреду, но… Если коротко, это случилось здесь, по крайней мере, я пришел в себя уже дома. Как добрался, не помню. Кажется, я встретил тульпу в одном из вонючих переулков этого города и в начале решил: передо мной человек. Была ночь, да и… Но, когда мы оказались на освещенной улице, увидел этот кошмар. — Яхим сухо кашлянул. — Извините.

Он приподнялся с табурета и скрылся в полумраке комнаты. Залам услышал звон стекла, плеск жидкости, шумный глоток. Господин краснодеревщик вернулся, сев на место.

— Как-то так, святой отец. Я увидел тульпу. Я спросил: кто ты? И оно сказало: я — Чи, мне нужна твоя книга. «Три сути». Отдай книгу мне. А потом я испугался. — Яхим опустил взгляд в пол и тяжело выдохнул. — Я побежал. Оно гналось за мной. Оно хотело мою книгу. Пришел в себя дома.

— Вы же сказали, что это случилось здесь.

Яхим поднял на Залама взгляд и беспомощно улыбнулся.

— Я наврал.

— Дайте мне вашу книгу.

— Я ее сжег.

Внутри Залама всё выгорело. Весь интерес, все желания. Не хотелось продолжать беседу. Он встал с кровати и, подойдя к господину краснодеревщику, спросил:

— Это Чи сказало, что Двуликого не существует?

— Да.