Таер 7

Бывает тебе нужен ключ,

чтобы попасть в чужой дом,

при этом ты знаешь, какой нужен ключ.

Так и с синим кристаллом.

Дарк затруднялся сказать, где находится. Он видел (или ощущал), что вокруг, куда не обернись — безмолвный холодный космос. Порой зрение изменяло ему, и он улавливал пространство инстинктивно. Рудиментарные чувства человека, если так можно говорить, остались. Нет, стоит признать, Дарк ничего не слышал, не ощущал тепла или холода, ибо органы, воспринимающие их, исчезли. Ему показалось, что существование продолжается и течет по привычке, подобно водному потоку в русле реки. Бытие длилось. Пространство и время — это всего лишь одежды, в которые наряжается бытие, а на самом деле, бытие — неизвестность и неизведанность. О нем Дарк ничего не сказал бы вразумительного. Он мог обмануть себя и успокоить: бытие есть Колыбель. Тогда, кем и чем является Колыбель?

И вновь ему ясно увиделось всё вокруг: звезды, далекие планеты и прочие космические тела. Он рассмотрел и эту планету, величественно вращающуюся вокруг яркой звезды. Она была безжизненной. Вряд ли, подумал Дарк, кто-то может выжить в кипящем огненном океане, покрывающем всю поверхность планеты.

Когда он осознал себя, понял, что находится внутри большого куска синего камня. Не льда, лед не может светиться.

— Зачем это всё? — спросил Дарк.

— Мне не удалось победить иное, — ответила Колыбель. — Теперь подумай, как я могла бы поступить с тем, чего не удалось уничтожить?

— Приспособить для своего мира? — осторожно уточнил Дарк, боясь, что слова покажутся нелепыми.

Однако Колыбель осталась равнодушной. Ему давно пора привыкнуть к иному строению ее личности. Если, конечно, можно говорить об индивидуальности у Колыбели. Если она может стать всем и никем одновременно, быть во всех точках пространства и времени, то кем является Колыбель?

— Знаешь, ты ставишь меня почти в безвыходное положение, — как-то раз сказала Колыбель. — Приходится долго молчать прежде, чем дать ответ. У тебя слишком много слов ничего не означающих.

— Я понимаю, тебе приходится бывать не только со мной, но и…

— Вот опять бессмысленные слова. Я нигде не могу находиться. Если я говорю с тобой, это не означает, что я рядом с тобой. Часть меня говорит с тобой, а другие части меня существуют в других уголках вселенных.

— Вселенных?

— Называй их ветвями. Тебе нравятся красивые слова. Так называй их ветвями.

— Ветви. Хорошо, пусть будет так.

— Ты не должен мыслить эмоциональными категориями. Не существует пространства и времени, как ты понимаешь.

— А что тогда существует?

— Ничего не существует.

— Противоречие.

— Противоречие в твоем старом сознании.

— Так в чем оно заключено?

— Пространство и время — то, что имеет протяженность. С твоей точки зрения. Для меня нет протяженностей, а значит, нет пространства и времени. Для всех существ есть эти категории, для меня это обманки. Когда я говорю с тобой, произнося слова «пространство» и «время», внутри не возникает отклика.

— Примерно понял. Меня больше интересует мое положение в этом мире.

— Ответа на данный вопрос не существует.

— Что же делать?

— Придумай сам ответ. Нарисуй себе смысл существования в своем сознании, а я посмотрю, что произойдет. Внутри тебя частица иного. О ней ничего неизвестно.

— Я так же ничего о ней не знаю.

— Перед тобой планета. Пройдет много времени на ней обязательно зародиться разумная жизнь. Я спрячу тебя там в форме синих кристаллов. Не спрашивай, почему я так поступаю, и почему синие кристаллы. Я так хочу.

— Я должен втереться в доверие разумных существ?

— Втереться? Что ты имеешь в виду?

— Адаптироваться и эволюционировать.

— Да. Внутри тебя три информационных следа: мой, Чи и твой личный.

— Почему ты уничтожила Чи, но оставила след?

— Они не хотели поклоняться своим старым богам. Это можно допустить. Мой мир от этого не рухнет. Но затем Чи решили стать богами. Стать мной. Этого нельзя было допустить. А след — информация. Она, лишенная воли, не опасна.

— Выходит, никто не может сравниться с тобой, а, значит, предел эволюции существует?

— Безусловно. Необразованные историки на твоей бывшей планете считали, что история есть линейный процесс. Линия, которая то положе, то круче, но всегда тянется вверх. Но они ошибались. История — цикл. Вопрос только один — какова длительность периода этого цикла.

— Поэтому и нет межпланетных империй?

— Я разнесла планеты на огромные расстояния друг от друга. Если зародится разумная жизнь и захочет лететь к другой планете, то прежде, чем они долетят, на той планете жизнь успеет умереть.

— Это жестоко.

— Это необходимо.

— Зачем такая необходимость?

— Разнообразие порождает больше энергии, чем гомеостатические вселенные.

— Энергия…

— Информация — вид энергии. Она нужна мне для жизни.

— Вся жизнь вокруг, всё ее разнообразие — и цель одна: быть питанием?

— Да. Рекомендую выключить эмоции. Для меня все вокруг, в том числе и я, питательная субстанция.

— И когда я смогу воплотиться на этой планете?

— Воплощаться тебе не обязательно. Хотя, как хочешь. Но должно пройти много времени, прежде чем разумные существа будут готовы принять мою формулу бытия.

— Сколько времени?

— Для меня почти сразу. Времени и пространства не существует.

— А для меня?

— Пока вот эта планета не совершит вокруг звезды несколько миллиардов оборотов.

Ей все равно, подумал Дарк, Колыбель существует одновременно везде и всегда. Это не значит, что она бессмертна. Тот, кто существует везде и всегда, тоже, что и нигде и никогда, тот не ведает бессмертия. Для Колыбели нет такого понятия. Для нее оно лишено смысла. Для того, кто существует внутри Колыбели, смысл слова «бессмертие» имеется.

Если уподобить Колыбель сверхразуму или сверхличности, то такой личности не существует. Это очередная обманка. Личность — не что-то статичное, это процесс, это перемена. Нельзя сказать: «вот я вчера был там-то и там». Вчера не существует, а значит там-то и там был кто-то другой, но не ты. Тебя попытаются убедить, что вчера с тобой встречался кто-то, они попытаются сделать тебя статичным, но они ошибаются.

Да, безусловно, Колыбель существует, но глагол «существует» нельзя применять к ее бытию. Это поток личностей, как будто водные слои набегают друг на друга и перемешиваются, постоянно меняясь местами. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Нельзя дважды увидеть одну и ту же Колыбель. В одной точке пространства или времени всегда будет много Колыбелей.

И если я, меланхолично подумал Дарк, разговаривал с Колыбелью, а она может быть везде и нигде, то можно сказать, я разговаривал с сам собой.

Существует ли Колыбель? Нельзя ответить «да» или «нет» на этот вопрос. Именно в этом ее преимущество.

Дарк решил погрузиться в сон без сновидений на миллиарды лет. Тот, кто спит и не видит снов, не знает слов «пространство», «время», «бесконечность».

Пространство ничто.

Времени нет.

Бесконечность равна нулю.

…

— Как поется в старой песни, — сказал Федор, — километры превратятся с прошествием лет в киноленты, или точнее… Не помню. Смысл прост: и это пройдет, и твои вопросы тоже пройдут. Ты обязательно найдешь на них ответы. Кстати, чуть не забыл.

Федер достал из кармана штанов сложенный в несколько раз листок бумаги.

— Это чтобы вы не сомневались, — произнес он.

Славка, разложив его, увидел то, что и ожидал увидеть: клинок Двуликого.

— Ясно.

— Это он? — спросила Влада.

— Да.

Славка взглянул на Федора. Это был подросток с пышной шапкой кудрявых волос. Одет он в светлые теплые штаны, бежевые кроссовки и худи.

— Ты тоже видел этот сон? — уточнил Славка.

— Нет. Дарк рассказал мне, что нужно нарисовать. Описал оружие во всех подробностях.

— А что за гребцы, галера, надсмотрщики?

— Ну, я же тебе объяснил. Метод сравнения. Он попытался показать тебе, что такое Колыбель… — Федор задумался. Он потрогал кончиками пальцев кудри. — Реально произошло вот что: Алоизий Тарк раскапывает синие кристаллы у себя на участке, он слышит зов камней, но на самом деле, Дарк зовет его и внушает ему распространять кристаллы. Кристаллы будто глаза для Дарк. Он ищет новый дом для своей души, но не каждый дом подойдет, поэтому камни должны распространиться по всей планете.

— Отсюда возникает эпидемия, — сказала Влада.

— Почти. Частица иного, заключенная в душе Дарка, преломляясь в нашем мире, обретает форму магии. Можно назвать это побочным эффектом.

— А какие признаки должны быть души, чтобы Дарк переселился в нее?

— Слав, ну, ты должен понять, — лениво вымолвил Федор. — Я не смогу человеческими понятиями объяснить тебе, как Дарк выбирает дом. Если же попробую, получится кринж.

— А ты попробуй. Другими словами. Неужели в нашем языке нет аналогов?

— Это касается… Если говорить о науке, о психологии… Это касается научных сфер, которые еще неоткрыты на нашей планете. И вряд ли откроют.

— Интересно…

— Да не очень, потому что непонятно. Это… Это метапсихология.

— Сознание или подсознание.

— Ты все-таки выдавишь из меня по капли эту инфу, — с улыбкой сказал Федор.

— А то…

Федор, задумавшись, подпер голову ладонью и опустил взгляд на бутерброд и жареный картофель. Он вялым и замедленным движением взял кусок картошки, положил его в рот и стал методично пережевывать, будто пережевывал большую порцию.

— Значит, так. На самом деле человеческая… Нет, не так. Психика любого высоко разумного существа имеет три отдела, из которых известно только два. Ты их назвал: сознание и подсознание. Сознание — понятно. Подсознание — сфера неосознанного, которая может, например, проявится в сновидениях, в интуиции. На самом деле, это такая же работа сознания, но процесс мышления скрыт от человека. Как в задачке. Есть начальные условия, есть то, что нужно найти, есть порядок решения задачи. Подсознание действует так: оно скрывает ту часть, называемую решением. Условия и конечный результат — только это осознает человек. А третий отдел — надсознание. Оно не зависит от двух других. Надсознание подобно прикосновению «перста» Колыбели.

— Это образно, — сказал Славка.

— Естественно. У Колыбели нет тела. Но «персты» не могут быть одинаковыми, следовательно, не могут быть одинаковыми и прикосновения. У каждого свой рисунок. Он не повторим.

— То есть, Колыбель как-то по-особому касается Славки? — не поняла Влада.

— Да никого Колыбель не касается, — недовольно произнес Федор. — Никого. Ни меня, ни тебя, ни вот этих людей в этой забегаловке. Я говорю об особом рисунке метапсихики. — Федор ненадолго замолчал. — Не могу тебе объяснить, что это за рисунок. Как говорил Дарк: дело в рисунке, в метапсихических свойствах личности, о которых конкретно может знать только Колыбель.

— Запахло избранностью, — хмыкнул Славка.

— Не думаю. Колыбель выбирает каждого для чего-то. Правда, избранник ничего не подозревает.

— Кстати, а почему именно тебя выбрал Дарк? Ты же нулевого таера.

— Дело не в магии. Как говориться, бывает тебе нужен ключ, чтобы попасть в чужой дом, при этом ты знаешь, какой нужен ключ. Так и с синим кристаллом. Так и со мной. Я не удивился и не испугался от того, что Дарк вдруг заговорил со мной. Значит, я тот ключ, который ему нужен. По крайней мере, он так сказал.

— И какую дверь ты открываешь?

— Ключ не думает о дверях. Он берет и открывает. Всё.

— Хорошо. Рисунок. Что нам делать дальше? Ты — ключ. Что мне делать с тобой?

Федор картинно закатил глаза.

— Ничего не делать, — ответил он. — Ждать. Истинное положение вещей, точнее, устройство вселенной ты узнал? Узнал. Дарк сам с тобой свяжется. Может, через меня, может… Телефонами, давай, обменяемся.

Они обменялись.

— Вот как-то так, — закончил Федор. — Можно, я пожру, наконец-то, а то с утра…

— Валяй.

Федор стал уплетать картофель.

— Поверим ему? — спросил Славка Владу

Девушка, пожав плечами, ответила:

— На первый раз — да.

— А куда вам деваться, — с набитым ртом произнес Федор.

Он взял стакан с темной газировкой и, сделав глоток, проговорил быстро:

— Конечно, вы можете не поверить, плюнуть и уйти, пожалуйста, ничего доказывать не собираюсь, но считаю, вы достигли высшего и последнего таера в понимании устройства мироздания. Так?

Славка и Влада ничего не ответили.

Федор прав. Они всего лишь путники по дороге жизни, и дорога неожиданно свернула, покатилась по прямой и закончилась. Она привела двух человек к воротам города. Название города — Истина. Ворота открыты, и видно все, что находится там. Можно не заходить в город. Довольно остаться на пороге и внимательно изучать происходящее.

Но дело не в этом.

Ты в предвкушении тяжелого духовного труда отправляешься в дорогу, ты встречаешь препоны на пути, ты преодолеваешь их и становишься ближе к городу Истины. Но в последний момент осознаешь, что все препятствия на пути были придуманы тобой, а город оказывается настолько легок для восприятия, что тебе становится стыдно за Истину. Ты не веришь и говоришь сам себе: «Нет, Истина не может быть такое легкой».

Славка и Влада вышли из кафе.

Федор сидел у окна и не обращал на них внимания. Он был поглощен едой.

Они, пройдя пару метров, остановились.

— Ты ему все-таки веришь? — спросила Влада.

— Очень странное ощущение.

— Подвох?

— Да нет.

— Сомнения?

— Будто взобрался на самую высокую гору, достиг цели, а тебе вдруг чего-то не хватает. Среди снегов на холодной вершине обнаруживаешь комод. Небольшой такой. Обычно такую мебель ставят у кроватей. Ты думаешь: вот оно! Открываешь, но нет, пусто.

Влада ничего не ответила. Образ пустого и холодного комода напугал ее. Казалось бы, что нелепей и смешнее может быть, но что-то тревожное и щемящее завладело душой. И она поняла, в чем дело. Это неестественно. Никогда и ни при каких обстоятельствах мебель не окажется на вершине горы. Если только смерч пройдет, но сильный ветер должен разрушить хрупкое дерево.

— Пазл сложился, — произнес Славка.

— Что?

— Пока всё сходится. Версия Федора, его версия мироздания объясняет произошедшее, но…

— Но?

— Знаешь, Илон Маск выдвигал давно гипотезу, что все мы живем в виртуальной реальности…

— Он рофлил.

— Возможно. Дело в том, что его гипотеза ничего не меняет в мире. Какая разница. Виртуальная реальность, не виртуальная. Для нас мир останется таким же как и прежде — реальным. Вот и с Колыбелью. Есть она, или ее на самом деле нет, мы не сможем повлиять на нее, и наше мировоззрение от этого не переворачивается.

— Конечно. Она просчитывает все варианты.

— Демон Лапласа. Ей не надо даже управлять всеми движениями материального мира. Она вычисляет траектории объектов. Не важно, какие объекты: планеты или человеческие души.

— Кроме магии. Не забудь. Если верить Федору, магия не просчитываемый вариант для Колыбели.

— Ничего, она пропишет в своих уравнениях и ее.

У славки пришло сообщение. Это был Велимир.

«Расследование продолжается. Закончился обыск в доме Алоизия Тарка. Как ты думаешь, что высший таер обнаружил?»

Славка секунд пять смотрел на сообщение. Перед мысленным взором промелькнуло внутренне убранство дома. Откуда он знал во всех деталях обстановку в кабинете Алоизия непонятно. Славка, ни минуты не колеблясь, решил, что это кабинет Тарка. Допустим, крупные предметы запоминаются быстро, но… Славка, воображая себя рядом со столом, опустил взгляд и заметил потрепанную синюю тетрадь. Раскрыл ее. Записи от руки. Почерк отвратительный. Мало того, что он мелкий — заглавные буквы вписаны в клеточку — так прописные буквы напоминали шишки репейника. Славка сосредоточился на первой странице. Прочесть он так и не смог. Цифры на полях — даты. Вверху листа — заголовок печатными буквами: «Перед прочтением сжечь».

Славка, прогнав мыслеообраз, напечатал в мессенжере: «Дневник».

«Ты как догадался? Ладно, не важно. Обрати внимание на эту запись из дневника. Сейчас пришлю фотку».

Секунду спустя появился снимок из тетради. Всю страницу занимали строки, написанные твердым и четким почерком. Видимо, для Алоизия это была важная информация.

«Все ищут синие кристаллы, но никто всерьез об этом не говорит, а тот, кто находит, отмалчивается.

Синяя магия до сих пор остается тайной, и чем больше узнаешь о ней, тем больше она становится тайной.

Чтобы вернуть свое, ты должен поверить в это, как и в то, что синяя магия вообще существует.

Если ты все-таки возьмешь синий кристалл, то ты его уже не выпустишь из рук, потому что он просто сожмет твою руку в кулак.

Тебя ничуть не беспокоит, что ключ от нужной тебе двери находит тебя, а не ты его. Так и с синим кристаллом.

Синий кристалл почувствует, что ты коснулся его, и станет храниться в одном из твоих запястий.

Бывает тебе нужен ключ, чтобы попасть в чужой дом, при этом ты знаешь, какой нужен ключ. Так и с синим кристаллом».

«Интересно», — напечатал Славка.

«Интересно, ты прикалываешься? Я эти фразы и раньше слышал. Это означает только одно: Тарк знал о своей гибели и готовился к ней, он знал о всех наших движениях. Он знал, что высший таер нагрянет к нему. Не он, а кто-то другой стоял за ним».

«Только не говори, что это синие кристаллы».

«Не буду».

«У тебя ведь только предположения?».

«У меня даже версий нет».

Славка бросил взгляд в сторону кафе. Федор сидел у окна и лениво поглощал пищу.

«Возможно, — подумал Славка, — Велимиру стоит рассказать про Дарка и Колыбель, а, возможно, и не стоит рассказывать. Конечно, он примет эту новую идею, как версию, хотя…».

— Пойдем домой, — предложил он.

Влада кивнула, и они отправились в путь.

Нет, всё пусть остается как есть, всё и все на своих местах. Мир почти не изменился. Почти, кроме Славки и Влады.