Они

Я, мои сестры и братья оказались в странном месте. Раньше пространство было иным: огромным, но легким и воздушным. Оно казалось почти неощутимым, словно и не существовало его, но я знал, существовало. Была та прошлая жизнь, в которой над тобой висело синее небо, а под ногами расстилались то разноцветный ковер, то белое покрывало.

Но новое место оказалось иным. Первое, на что я обратил внимание — запах. Он был резким, противным и удушающим. Это ощущение усиливало само место — тесное и сумрачное пространство. Да еще звук. В старой жизни, конечно, были звуки, но они были тихими, порой несмелыми, а здесь нескончаемый грохот. Сквозь него я расслышал утробный гул, будто монотонно урчало животное.

Братья и сестры молчали. Они вповалку лежали рядом в замкнутом пространстве. Мне каким-то чудом удалось сохраниться в естественном положении. Я стоял, хотя опора отсутствовала.

Я рассмотрел лежащих братьев и сестер и заметил, что подо мной рассыпано нечто зеленое, похожее… Я не хотел этому верить. Нет, не может быть. Душа противилась такому открытию — части наших тел. Не нас, конечно, а других братьев и сестер, которые раньше находились в этом замкнутом пространстве. Находились? Тогда куда они делись? Что с ними случилось после того, как они побывали в этом месте? Я решил, что что-то противоестественное случилось здесь. Смерть? Нет, я не знал, умирали ли они, но я уверил себя, что они умерли медленной и мучительной смертью. Угасли вдали от дома.

Надо выбираться отсюда. Покинуть проклятое место. Если и умереть, то только не здесь и не там, где умерли другие братья и сестра. Лучше умереть в привычном мире, откуда я родом. Но как я доберусь, до родины, если даже самостоятельно стоять не могу? Сейчас я опирался о грязную стену. Тогда упасть и ползком к выходу?

Мысль моя начала давать осечку. То и дело цепь рассуждений рвалась. Я ничего не мог поделать. Видимо, виноват едкий запах. Он не был похож на запах дыма, но одурманивал также.

Надо выбираться отсюда, как сомнамбула повторял я, выбираться любой ценой, чего бы ни стоило.

Братья и сестра лежали неподвижно. Может, крепко спали? Да как можно спать в таком месте?! Я беспомощно начал царапать стену рядом с собой. Я царапал ее, потеряв счет времени, а место продолжало греметь, гудеть и источать зловоние. Но я продолжал.

— Уймись, — сказал кто-то.

Я замер и насторожился.

— Что? — удивился я.

— Уймись, говорю, — повторил кто-то из братьев.

— Почему?

— Бесполезно. Мы никогда не сбежим.

— Я тебе не верю, — отрезал я. — Мы должны бороться, даже если…

— Даже если что? Даже если никто из нас не выбирался раньше?

— Я не верю. — Внутри всё сжалось. — Не верю. Не верю также тому, что никто не пытался.

— Никто и не пытался, потому…

— Ну! — разозлился я. — Что молчишь? Почему бесполезно? Я подозреваю, что ты впервые здесь, как и я. Откуда ж тебе знать?

— Ты что, брат, вниз не смотрел?

— Я видел, что внизу.

— Тогда зачем спрашиваешь? Мы никогда не выберемся отсюда. Выбраться своим ходом нам не суждено. Придут они и заберут нас.

Я смолк. Я долго молчал, прислушиваясь к грохоту и гулу. Они звучали где-то снаружи, но так близко, что казалось вот они, здесь, рядом, прямо передо мной, или подо мной.

— Кто они? — спросил я.

— Неважно. Их видят все, но никто не знает их настоящего предназначения. Может, их предназначение в том и заключается, чтобы собирать нас в тесные пространства, а потом…

— Заткнись! — закричал я. — Замолчи! Предназначение? Ты хочешь сказать, что их создал мир для убийств? Мир никогда никого не создает для убийств. Мир не может этого делать.

— Ты так думаешь?

— Да, — но мой голос дрогнул.

— Ты так думаешь, — без вопросительной интонации повторил брат. — Мы сами не знаем, как устроен мир. Пойми, мы до конца ничего не знаем. Не можем знать. Знают только Всевидящее Око, которое над нами, и его Ночной Брат. Только они познали тайну обеих бездн.

Стало тоскливо. Конечно, он прав. Всевидящее Око. Ночной брат. Я бы у них спросил. Они всегда возникали вверху каждый день и каждую ночь. Бывало, что они пропадали, но возвращались.

Но я находился в проклятом замкнутом пространстве.

— В любом случае я не верю тебе. Они убивают нас, допустим, но не в этом их предназначение.

— Как раз в этом. Я слышал, что они не просто нас убивают. У них это целая церемония. Магический ритуал. Тебя достанут отсюда, закуют в красивые оковы, и чтобы ты не умер сразу, дадут воды.

— Откуда знаешь? Ты же не был там.

— Вести разносятся ветром.

— Молчи! Я не хочу тебя слушать! Вместо того чтобы тратить время на пустую болтовню, подумай, как нам выбраться отсюда.

— Нам не выбраться.

Я начал отчаянно царапать стену рядом с собой, лихорадочно думая, где здесь лазейка. Где она находится? Если мы сюда как-то попали, значит, вход в это узилище есть.

И в это мгновение нас сильно тряхнуло, я повалился вперед, но все ж смог зацепиться за стену и застыть в неудобном положении. Грохот прекратился. Но гул остался. Сквозь него я различил тихий звук. Кто-то двигался за стеной. Затем все прекратилось. Спустя долгое время, тот же самый звук возобновился. На этот раз звук перемещался и был громче, а в следующее мгновение тесное пространство озарилось ярким светом.

Это были они. Я не смог рассмотреть их. Но сомнений не осталось — они. Их длинные темные конечности держали братьев и сестер, которых бросили в тесное пространство к нам. И тут же все скрыл полумрак.

Нас стало больше. Новоприбывшие упали и тихо застонали. Затем стон прекратился. Вновь это проклятое место продолжило грохотать.

— Эй, ты слышишь меня? — шепнул я.

— Слышу.

— Почему нас не забирают. Ты же говорил…

— Возможно, еще рано. Но ты видел, да? Видел их? Это были они.

— Я догадался.

— Они имеют власть над нами.

— Но кто они?

— Этого я не ведаю. Ну, что? Думаешь выбраться отсюда?

— Думаю. Теперь я видел выход и выберусь.

— Если ты видел выход, не значит, что ты выйдешь.

— Я все равно попытаюсь, — произнес я.

Можно подтянуться и попробовать проползти вдоль стены в том направлении. Благо, что это место порой трясет. Тряску можно использовать.

— Ты о чем задумался? — спросил брат.

— О побеге. Можно сдвинуть заслон. Они же его сдвигали.

— Они сильны. Ты видел, какие у них конечности? А наши руки слабы.

— И слушать тебя не буду. — Но, поразмыслив, сказал: — Хорошо, тогда помоги мне сдвинуть заслон.

— Зачем?

— Да просто так! — Его тупость начала раздражать. — Просто так. Просто попробовать. Если у нас ничего не получится, мы все равно останемся здесь, как ты и говорил, и нас тогда заберут они. Почему бы и не попробовать? Мы ничего не теряем.

Он ничего сказал. Я только услышал, как он пополз в мою сторону, скребя руками по полу.

— Постой, — вдруг сказал я, когда он дополз до меня. — Постой. А почему остальные молчат? Они что, смирились?

— Наверно, спят. Чувствуешь, какой тяжелый воздух? Он их одурманил.

— Странно. А почему тогда мы еще… Ладно, поползли к выходу. Цепляйся за меня. Так будет легче. Мы будем поочередно толкать друг друга вперед.

Мы доползли до стены, где находился заслон, и уперлись в него. Заслон не поддался, но я знал, что у нас еще есть время, еще имеется единственный шанс, который подарит свободу.

— Все, — выдохнул брат. — Я больше не могу. Я устал.

— Отдохни. Продолжим позже.

— Не думаешь ли ты, что они допустят это? Ну, чтобы мы оказались на свободе?

— А что говорит Всевидящее Око? Ночной Брат?

— Не знаю.

— Но ты столько знаешь о них. Больше, чем я. Откуда?

— Старейшины.

И я понял, что нужно сделать. Надо отвлечь брата от дурных мыслей. Надо задавать вопросы. Любые вопросы, чтобы он ни секунды не думал о проигрыше. Можно болтать о чем угодно, даже о них.

— Что еще рассказывали старейшины?

— Ты действительно хочешь знать?

— Да.

— Я почти все рассказал. И да, старейшины говорили, что их предназначение убивать нас, но чтобы это не выглядело как простое убийство, они придумали ритуал. Он совершается раз в год. Зимой. В одно и то же время. Это похоже на жертвоприношение. Вот все знают о Всевидящем Оке. О его Ночном Брате. Так вот, они не поклоняются ему. Они сами считают себя богами. Раз в год они приходят за нами, лишают нас корней, основы, всего того, на чем зиждется наша жизнь. Они приносят нас в тесные места, оплетают наши тела красивыми оковами. Ритуал должен быть красивым. И вот, ты стоишь в оковах, которые мерцают и светятся, а чтобы ты дольше жил, дают пить.

— А кто они сами?

— А ты не догадался? — Брат тихо хихикнул. — Кто? Он еще спрашивает, кто? Убийцы. Самые настоящие.

— Да я не об этом. Как они выглядят. Чем живут? Ты только что сказал, что ритуальное убийство происходит раз в год. Что они делают в остальное время?

— Прости, я был не столь любопытен, как ты. Ты бы, наверно, расспросил старейшин, а я больше не расспрашивал. Мне стало противно слышать о них. Я захотел забыть об этом.

— Ну, и дурак! — обиделся я.

— Согласен.

— Если бы ты больше знал, мы уже сейчас что-нибудь придумали.

— Что?

— Ну, по крайней мере, мы не сидели бы в темноте, здесь, в этом проклятом месте.

— Порой ты рассуждаешь здраво, а порой говоришь глупости. Ты считаешь, что знание делает тебя свободным? Знание поможет тебе выбраться?

— Да. Кстати, ты как, отдохнул?

— Да, вроде.

— Тогда навались!

Мы изо всех сил уперлись в заслон. Ничего не получилось.

— Погоди! Стой! — закричал я. — Не шевелись! Ты слышишь? Голоса старейшин?

— Да. Слышу. — Голос брата задрожал. — Я услышал раньше, но подумал, что показалось, подумал наваждение.

— Они слышат нас! Они нам помогут! Стучи! Стучи в заслон, что есть мочи! Они спасут нас всех! Стучи! Не переставай!

— Голоса удаляются. Кажется.

— Не важно! Стучи, пока слышишь! Еще есть шанс вернуться в ту жизнь! Мы не умрем! Мы останемся в живых! Мы живые! Вы слышите нас? Мы живые!

…

Все случилось в мгновение.

Водитель крытого фургона успел среагировать. Он ударил по тормозам, заметив, что впереди сосна падает на дорогу. Огромное вековое дерево, ломая ветки и поднимая клубы снежной пыли, перекрывает путь. Машину занесло на скользкой дороге. Авто развернуло. Сосна упала на кабину, смяв ее как бумажный домик. Раздался грохот и скрежет. В зимнем воздухе застыл морозный скрип металла, дерева, сквозь который еле слышный голос проговорил: «За братьев и сестер моих».

От удара сосны немного деформировался фургон, не выдержал хлипкий замок, и задняя дверь распахнулась. Из нее выпали на дорогу две молодые елки.