22. Тени Двуликого

Противоречивое ощущение, когда соседствуют в одном отрезке времени два чувства: радость и тревога. Они не следуют друг за другом. Нет и «тревожной радости», нет и «радостной тревоги» — всё это звучит как безграмотные оксюмороны. Радость и тревога существовали вместе одновременно, как два потока переживаний, слившихся неразделимо в одну реку, уносящую тебе за горизонт неведомого. Это ощутил Лиргий — старший посредник одного из кругов Двуликого, когда Залам рассказал свою историю.

Лиргий не пустил его в помещение. Они стояли во дворе. Его старейшинство внимательно выслушал о происшествии в седьмом круге, задумчиво поднял взгляд на небо. Небо заволокло сизыми облаками от горизонта до горизонта. Они были похожи на небрежные мазки широкой кисти. Пока Залам говорил, начался слабый снегопад. Крупные снежинки из-за безветрия медленно оседали на землю, похожие на тополиный пух. Они невесомым тонким одеялом окутали подмерзшую почву, садились на кожу и одежду, таяли, превращаясь в капли.

Лиргий посмотрел на посредника и произнес:

— Ясно. — Стал кусать губы, лихорадочно обдумывая, что делать дальше. — А где остальные из круга Эприна? Почему они не с тобой?

— Они разбрелись по королевству. По родственникам. — Лиргий кивнул, все поняв: спрятались. — А меня старший посредник послал к вам все рассказать.

— Его величество решил вмешаться в наши дела, и причины сих действий непонятны. Так, так.

Что-то зашевелилось в душе. Какая-то мысль проклюнулась. Ее и сопровождали радость и тревога. Тревога из-за действий Вертрана X: что же случиться дальше? Радость из-за того, что кончилось печальное болото будней и началось нечто новое. Сам Лиргий не любил свое болото. «Лягушка, которое не любит свое болото», — усмехнулся он про себя. Его старейшинство томил сан. Сан не давал выплеснуться энергии и головокружительным идеям о захвате трона. Безумие? — Да. Но причины его крылись в имени старшего посредника.

Лиргий носил свое имя не случайно. Его родители считали себя предками того легендарного Лиргия и наследниками королевской крови. Она не захотела мириться с Вертраном I, стремящегося объединить все земли под началом одной короны — короны Вертрана. Что явилось причиной, или причинами, нежелания вступать в союз, никто не помнил. Так появилось Лиргийское королевство, а родственников у легендарного Лиргия было много. Большая их часть не унаследовала широкой власти, некоторые семьи не имели влияния в обществе, но зато им досталась родовая гордость. Досталась она и родителям Лиргия. Сам Лигрий-посредник никогда не интересовался фактами и историей семьи. В молодые годы его раздражал аристократический снобизм отца, материй, дедов и бабок, теток и дядей. Став старше, он понял, что может использовать семейную легенду себе на пользу, да и приятно порой ощущать над собой ореол избранности. Почему бы не потешить порой собственную гордость?

Когда посредник окончил рассказ, Лиргий пригласил его внутрь, сказав:

— Предупреждаю сразу, Залам: мест нет. Нет кроватей. Одеяло, циновку и подушку я дам. Постелешь себе в библиотеке на лавке. Отдохни. Еду принесет послушник. Я распоряжусь. Не думаю, что королевские солдаты вот-вот ворвутся в мой круг. У нас еще есть время. Пока спи, а я подумаю, что делать дальше.

Святой отец лукавил. План уже вызрел. И шестеренки мыслей работали четко и слажено, хотя сопоставление было неверным. Если сравнить Лиргия с механизмом, то процессы мышления — вращающиеся зубчатые колеса, а идея — смазка для них. Он только не верил до конца своим «озарениям», думал о том, что главы других кругов воспримут их настороженно. Ведь Лиргий хотел выждать несколько часов, которые он давал Заламу на сон и еду, и забрать посредника с собой в соседний круг.

Святой отец нашел крохотную комнату, где смог уединиться и скрыть внутреннее возбуждение. Он измерял ее шагами и проговаривал одну и ту же мысль:

— Важно убедить братьев в следующим: мы в опасности. Вера в опасности. Никогда король не вмешивался. Значит… Правда, они и так это поймут. Стоит ли раздувать угрозу в их глазах?

Лиргий сел на единственный табурет и поежился: стены не отапливались, да и маленькое окно плохо проконопачено. Эта комната предназначалась для долго портящихся продуктов. Сейчас продукты — несколько набитых мешков из грубой холстины — лежали на полу.

— Так. — Он потер руки, согреваясь. — Больше никаких сомнений.

Когда Лиргий был возбужден и одержим какой-то идеей, то замечал за собой недостаток: выбалтывать мысли. Даже алкоголь на него так не действовал.

Старший посредник встал и покинул комнату. Он понял, что если будет примерять свои идеи к действительности, сомневаться в их реальности, то никогда не решится, станет простым беглецом, скрывающимся от королевской немилости. Необходимо действовать здесь и сейчас. В сторону сомнения и в сторону несколько часов, которые он дал Заламу на отдых.

Мелькнула мысль: «А зачем его величество приказал солдатам вторгаться в круг Двуликого? Вот этого Залам не рассказал. Надо его расспросить. Обязательно. От Эприна вряд ли что узнаешь, он, наверно, попал в лапы к солдатам».

…

Эприн, оставшись один в своем круге, недолго думая, развел костер во дворе и сжег рисунки печатающего устройства. Был соблазн прыгнуть в огонь, но он осознал истоки желаний. Это не его мысли, не человека, а Чи. Да и слишком простой выход: превратиться в существо. «Правда, — скользнула серая тень Чи внутри, — ты сможешь узнать о нас больше. Ты ведь хотел? Жар пламени — самый верный способ постичь нас. Будь в нашей шкуре, и ты увидишь мир нашими глазами».

Глазами?

Эприн ухмыльнулся, смотря на догорающие чертежи. Кожа, в которую они были завернуты, валялась рядом.

Глазами?

У Чи нет глаз. Нет ушей. Нет носа. Нет рта. Их нет как органов. Они им не нужны. Они не люди.

Солдаты перелезли через стены обители и схватили старшего посредника. Эприн не сопротивлялся, ничего не говорил. Апатия завладела им, потому что святой отец на мгновение рассмотрел внутри себя план Чи. Это оказалось странное ощущение: увидеть то, что приготовили эти существа для людей. Посредник увидел даже не план, а эмоциональную тень его, как бы уродливо это не звучало. И тень была уродлива. Чи хотели поглотить человечество, но как, Эприн не успел понять. Его сбили с чужой мысли вторгшиеся солдаты.

Что случилось дальше, старший посредник не хотел запоминать. Сгрузили как куль на телегу, приготовив к отправке в столицу.

Солдаты не издевались над ним, не глумились. Видно, таков приказ: доставить в целости и сохранности. Лишь спросили:

— Залам, ваше старейшинство. Где он?

— Сбежал, — ответил святой отец.

— Ясно. — Воин кивнул. — Скорей всего, отправился в другой круг. Какой круг ближе?

— Круг Лиргия, — ответил другой солдат.

— Двое с Эприном. Остальные за мной. Ты. — Он указал пальцем на того, кто сказал о ближайшем круге. — Поведешь нас.

Расспрашивать не было смысла. Эприн понял без расспросов. Вертран X ловит тех, кто ходил до Лесной Купели. Но отчего спустя столько лет? Что-то произошло?

…

— Мир — есть война, — произнес Лиргий.

— Не спеши, брат.

— Я могу идти? — спросил Залам.

— Да, можешь.

Залам встал, и вяло направился к выходу. Когда он покинул помещение, старшие посредники, проводив его взглядом, перевели внимание на Лиргия.

— Я повторюсь. Мир — есть война, — повторил тот. — Ты, конечно, можешь тешить себя надеждой на спокойную жизнь, ведь так и было с нами, но спокойной жизни не будет. Можно пестовать свою духовность, культуру, но на заднем дворе необходимо держать кузню, где без передышки ты куешь оружие. Рано или поздно оно пригодится тебе. Рано или поздно культуру приходится защищать, потому что кто-то сочтет ее низкой.

— Мы поняли тебя, брат.

Шесть старших посредников сидели за столом. Один из них, что держал свернутое письмо, вымолвил:

— Ты не один такой расторопный. Эприн, оказывается, обладает звериным чутьем. — Его старейшинство умолк. Ему не хотелось использовать слово «обладать» в прошедшем времени. Он надеялся на лучший исход. — Еще до того, как королевские солдаты вероломно вторглись в его обитель, Эприн послал мне предупреждение, ну, а я собрал всех старших посредников здесь. Я понимаю, что ты предлагаешь, Лиргий. Взять оружие в руки? Так?

— Да. Чтобы защищаться.

— Подведем итоги, — откликнулся другой посредник.

— Я не знаю причин королевской… — Лиргий замешкался, проглотив слово «предательство». — Немилости. Это не похоже на немилость, ибо у нее имеется причина. А причины нет. Эприн, кстати, не написал о причинах.

— Он тоже в неведенье.

— Ясно. Мы должны объединить усилия. Поодиночке нас сломают.

— Хорошо, брат. Что ты сделал со своим кругом.

— Я распустил его, иначе королевские солдаты придут и нам не поздоровится.

— Писать его величеству бесполезно. Каковы бы ни были причины, их следовало бы обозначить заранее. Есть подозрения, что у короля нет веских причин так действовать.

— Мир уже не будет прежним.

— Лиргий, не надо бравады. — Его старейшинство развернул письмо от Эприна и пробежался взглядом по строчкам. — Нужны перо и чернила.

Один из братьев встал и принес их. Посредник начертал несколько слов и произнес:

— Я, старший посредник круга Двуликого Сармал, а также старейшины еще пяти кругов: Урх, Лиргий, Дамэл, Орх и Нардал объединили усилия в целях помощи брату своему Эприну. Впредь клянемся перед лицом Двуликого, что будем держаться вместе, чтобы не случилось. Клянемся помочь старшему посреднику круга Двуликого Эприну. — Сармал окинул взглядом присутствующих. — Все согласны?

Каждый ответил: «Да».

— Есть одно замечание у меня, — заговорил Урх. — Вряд ли Вертран X позволит нам в открытую помогать брату Эприну. Всяка он попал в темницу. Отчего-то есть такая уверенность.

— Значит, действовать будем тайно, — предложил Лиргий.

— Станем как тени? — удивился Дамэл.

— Тенями Двуликого.