ЛАРЬ 2 КЛУБОК 2

Время за полночь, а сон, блуждая по коридорам дворца, никак не хотел заглядывать в спальню к царевнам. Пять девиц, включая Добромилу, которая сегодня осталась у сестер, удобно устроились на мягких кроватях, но не спали. Старшие все еще не могли прийти в себя после разговора с отцом о брачных перспективах, а младшие, Тарина и Смирена — после ужина с гостями: стариком Говаром и юношей с повязкой на глазах.

Со старшими все было ясно. Они были возмущены тем, что их тайные желания стали известны отцу. Разумеется, избранники девушек пока ничего не знали о своем выгодном положении и даже не надеялись услышать от царевен даже доброе слово в свой адрес, но...

Коротающим вечер красавицам было невдомек, что тот, от кого зависела судьба их романтических грез, был уже совсем близко. Он в это время видел неясные сны, спасая в них Чабора, и выдавая неимоверные трели своим чудо-носом.

И младшие дочери Вулкана тоже грезили.

Смирена вообще была не от мира сего. В царской семье давно знали, что Дїй[1], ведун и кудесник Вершина, в свое время заберет ее к себе, к упирающимся в небеса горам Химават[2]. Дїй всегда был чем-то занят, поэтому появлялся редко, но с самого рождения пристально следил за этой девочкой, взгляд которой, как он говорил, был под стать взгляду Светлого лега[3]… Во время сегодняшней трапезы Смирена услышала от Говара, что вот-вот в замке Вулкана появится Вершина, и теперь думала только о том, что, возможно, уже в этот раз она отправится с чародеем.

И Смирена, и младшая, Тарина, уже успешно покинули детский возраст и, как и старшие сестры, были кладезем красоты, ума и добродетели.

Царица Дзевана — мать девочек, была немногим старше них, когда пришла в эти края, посланная кудесником Тибетом в ученицы к Вершине. Он готовил ее в Диссы[4] горного храма Богини Лады-Матушки. Но не уследил чародей за красавицей, и она подарила свое сердце молодому царевичу Светомиру, ставшему впоследствии асуром народов веров Вулканом.

Дїй Вершина появился уже на следующий день. Дворец загудел, словно растревоженный улей. Чародей пришел не один: с ним был его помощник, старый сайвок Мирота. Привычная замку степенность сохранялась лишь половину первого дня, пока Вулкан, Вершина и Говар вели долгие беседы за закрытыми дверями. В день же второй…

Дочери Вулкана снова собрались в одной из спален дворца. Их беседы ничуть не уступали по длительности серьезным беседам мужчин. Девушки долго обсуждали поведение странного юноши по имени Лесной, строили невероятные догадки о том, кто он и что привело его сюда, ибо единственное занятие, за которым его до сих пор можно было застать, было безцельное хождение по коридорам.

Действительно, так и было. Чабор на собственном опыте узнал, что устать от безделья можно больше, чем от тяжелого физического труда. Едва с его глаз сняли повязку, восхищенный величием и красотой замка, юноша вначале подолгу растерянно бродил под высокими сводчатыми потолками, а теперь…

Теперь он понял, что это ему уже порядком надоело, поэтому, заходя на очередной круг, он сразу же отправился к оружейной палате. Там, за тремя замками, вместе с оружием самого асура и под охраной хранился его Артакон.

Увидев в глубине оружейной начальника дворцовой стражи, Чабор остановился. Ратибор тоже заметил юношу. Сам царь повелел ему в случае, если Лесной пожелает, провести его в оружейную, открыть царское хранилище, где хранился Артакон, и тут же удалиться, безо всяких расспросов.

Чабор вошел, перебросился парой-тройкой слов с начальником стражи и снова отправился бродить по дворцу. Неразговорчивый Ратибор был только рад, что парень не стал задерживаться.

…Уже назавтра по странному стечению обстоятельств их встреча состоялась в том же самом месте, у оружейной. Ратибору вначале это даже показалось подозрительным. В этот раз гость задавал такие серьезные вопросы, что стражник проникся уважением к вдумчивости и обстоятельности мальца, интересующегося оружием. Он провел того в оружейную палату и показал все, что в ней хранилось. Когда же главный страж показал юноше несколько приемов обращения с большим и малым мечами, гость пришел в такой восторг, что вызвал у Ратибора еще большую симпатию.

Увлеченный оружием, Чабор не заметил, что все это время — везде, где бы он ни был, за ними пристально следили внимательные девичьи глаза.

В отличие от него опытный воин Ратибор же сразу обратил внимание на неясные тени, едва уловимые шорохи и тончайшие, нежные ароматы в темных гулких коридорах, примыкающих к оружейной. Полагая, что это Мирослава следит за ними, чтобы при случае поддеть Ратибора острым словцом, он вычислил засаду тайной наблюдательницы и подошел к ней незамеченным. Когда же в тени колонн вместо Мирославы он увидел силуэт юной Тарины, все перемешалось в его в голове.

Красавица царевна, названная в честь Великой Богини Тары, не замечая Ратибора, подсматривала за юным гостем дворца, тщетно пытавшимся повторить показанные Ратибором упражнения.

Удивленный начальник стражи решил повременить с разоблачением и незаметно растворился во тьме.

Девушка, конечно же, не догадывалась, что ее тайна раскрыта. Однако ее насторожило, что появившися Ратибор снова и снова, отточенными движениями, крайне элегантно показывал юноше приемы обращения с оружием. Начальник стражи дворца ликовал, надеясь, что Тарина, увидев всё это, в красках расскажет о его удали неприступной Мирославе…

Странный гость прочно занял мысли и сердце юной царевны с самой первой встречи и безсонной ночи. Этот парень пользовался уважением Говара, отца и даже самого Вершины. Таре нравилось в нем …всё. Едва только ее взгляд падал на юношу, в ее сердце разгоралось пламя и сбивалось дыхание: «Это колдовство, — думала Тарина, — великое колдовство».

Меж тем страсти в оружейной накалялись. Начальник стражи и Лесной уже не шутя рубились учебными деревянными мечами с тяжелыми круглыми набалдашниками. Ратибор был рад поразмяться и скоро даже позабыл, что соперник его не имеет навыков боя. Однако, каков напор, какая смелость и ловкость!

От усердия Ратибор и Лесной взмокли, сопели, но рубились без устали. Главный страж беспрестанно улыбался, демонстрируя удаль, которая, по его прогнозам, вскоре должна была стать предметом обсуждения царевн. Лесной, напротив, был сосредоточен и мрачен: ему ни разу не удалось «достать» опытного воина.

Но что были все его старания для закаленного в боях и схватках Ратибора? Желая показать прятавшейся за колоннадой царевне все свои умения, он только легко и элегантно защищался, даже не помышляя об атаке.

Вскоре они уже были у выхода на лестницу. Лесной очень устал и с отчаянием доламывал свое деревянное оружие, чувствуя, что скоро вообще не сможет поднять рук. Тарина стала перебираться поближе к ним — и вдруг! За одной из колонн она уткнулась в чью-то спину. Царевна едва не вскрикнула, но успела-таки сдержаться: перед ней была Мирослава.

Сестры, не говоря ни слова, мило улыбнулись друг дружке и тут же устроились вдвоем наблюдать за увлекательным поединком.

Чабор уже едва мог поднять меч… Он собрал всю оставшуюся силу и вложил ее в один удар. Ратибор прекрасно видел, что на большее юноши просто не хватит, и потому решил красиво закончить эту схватку.

Помня, что за ними следит юная царевна, он, как только мог элегантно поставил завершающую вольту… Встретив ее, деревянный меч Лесного с треском лопнул, а его тяжелый набалдашник, словно пращевой камень, глухо ударил начальника царской охраны прямо в лоб.

Ратибор, парализованный ударом, словно сноп рухнул на пол. Перед его носом кружились мириады золотых искр. Тарина и Мирослава дружно охнули и, позабыв об осторожности, бросились к месту схватки.

— Убийца! — кричала Мирослава, подбегая к закатившему глаза Ратибору.

— Сам хорош, — выросла впереди Лесного Тарина. — Нечего лезть. Тоже мне, нашел равносильного противника!

— Ратиборушко, не умирай, — причитала старшая сестра, поддерживая голову начальника стражи и зачем-то дуя ему в лицо. — Пожалуйста, ну открой глаза…

— Холодного бы ему на лоб, — осторожно выглядывая из-за плеча Тарины, посоветовал Лесной, — …железяку какую.

— Я вот тебе сейчас дам железяку! — пригрозила Мирослава, хватая валяющийся на полу наконечник сломанного меча.

— Не трогай его! — отважно закрыла собой Лесного Тара.

Мирослава стала нежно ощупывать растущую прямо на глазах шишку на лбу Ратибора.

— Шли бы вы оба, — тихо сказала она. — Сестренка, позови Мироту, помощника Вершины, и никому ни слова, хорошо?

Тарина повернулась к юноше и, пользуясь тем, что тот неотрывно смотрел на жертву своего первого боя, заглянула в его серые глаза.

— Волшебство, какое же в нем волшебство! — снова заключила Тара.

Она смотрела на него и не могла даже двинуться. Сейчас она видела лишь свет. Не чувствовала холода, но дрожала как осиновый лист…

— Тара, — снова позвала ее сестра, — я же попросила! В голосе Мирославы звучала горечь. Хорошо, что младшая сейчас не могла услышать этой перемены. Как же? Ведь это храбрая и сильная Мирослава. Никогда родные не видели ее плачущей или подавленной. Впрочем, как и любую другую из старших.

— Тарина! — исправляя незамеченную ошибку, гораздо тверже повторила сестра, — не заставляй меня…

Пребывающая в полубезсознательном состоянии младшая сестра вздрогнула и будто проснулась.

— Да, — коротко ответила она, обошла Лесного и направилась вглубь освещаемого редкими факелами коридора.

— Иди за ней, Лесной, — сдержанно сказала Мирослава, и перепуганный гость, словно козлик на поводке, поплелся следом за удаляющейся царевной.

Чабор был совершенно подавлен: «Почему так случилось? — спрашивал он себя, — ведь я не хотел? Но, с другой стороны, если бы не хотел, то, наверное, и не случилось бы этого? Значит, все-таки хотел?

Как же я глуп. Теперь асур Вулкан точно меня накажет. Со мной одни неприятности. И за что всем такое наказание? Вот и царевны расстроились. Та, старшая, даже выгнала. «Иди!» — говорит. А эта вовсе молчит. Теперь расскажут царю… Ну и попадет же мне, и Говар не поможет».

Все то время, пока Лесной шел далеко позади, Тарина, как могла, боролась с совершенно обезумевшим сердцем. «Это колдовство, — снова думала она, — иначе с чего ему так ныть и брыкаться?» Но вот царевне стало совсем худо. Она оперлась рукой о стену, не в силах больше стоять на ногах. В глазах потемнело, поплыл потолок …

Чабор подбежал к ней. «Он здесь», — подумала она и безвольно повисла на руках Чабора. Он подхватил царевну, вскинул к потолку глаза и заключил: «Вот, теперь еще и это. Как же мне сегодня везет!»

— Можно войти?

— Входи уж, беглец, — отозвался знакомый голос.

— Говар? — удивился сайвок.

Старик отстранил Водара, выглянул в коридор, осмотрелся, а затем плотно закрыл за собой дверь.

— Ну, рассказывай, — зло прошипел берендей, — как сюда докатился?

— Известно как, — спокойно ответил сайвок, — «прямыми».

— Один шел? Отчего отца бросил? Совсем Таратор извелся, говорит — погиб мой мальчик, а мальчик-то вот он.

Водар почувствовал, что мир снова рассыпается на части прямо у него под ногами. «Сейчас старик спросит о самом страшном!»

— Не один, — ответил он слабым голосом, — с попутчиком…

— А сбежал-то чего?

— А то ты не знаешь? — тихо прошептал малыш.

— Не знаю, — напирал Говар, — ты расскажи, а то так и помру в неведении. Тебя куда отец послал?

— Забрать мальчишку за Темнолесом.

— Отчего ж не забрал?

— Задержался. А его… убили. Вот я и сбежал.

— Убили? А ты знал, как звали того, за кем тебя послали?

— Отец не говорил.

— Ах, значит не знал?! — страшно засмеялся старик. — Ну так знай! Его имя Чабор.

Водара словно поленом по голове огрели:

— Чабор?!

Старик медленно обошел вокруг опешившего сайвока и, поглаживая бороду, продолжил:

— Там, в лесу, погиб кто-то другой. Чабор, за которым тебя, олуха, послали, жив, здоров и, благодаря тебе, находится сейчас в безопасности.

Уж и не знаю, с чего это Макошь-Судьба к тебе так благосклонна? В гибели того, другого, ты не виновен, а вот к спасению Чабора причастен. …И куда там, сверху, смотрят, вверяя судьбы в руки таких, как ты? Пройти через водяную нору сухим, протащить через нее и подземный Лом человека, угодить к горным и остаться целым, выжить после протравного колодца…

Ладно, слушай меня… Слава Богам, Чабор жив. Но если ты, дуралей, хоть во сне, хоть наяву или под страшными пытками сознаешься в этом до нужной поры, я тебе… — Говар злобно затряс худым кулаком перед многострадальным носом сайвока. — Не погляжу, что светлые Леги хранят дурня. Рот на замок! Чабора звать только именем Лесной, понял?

Пойдешь в помощники к Мироте, будешь пока при Вершине. Тот, если что не так, враз тебя в пень обернет. Уж если и Мирота от тебя толку не добьется, иди куда хочешь, учись у ветра в поле…

Чтобы никакой лени в учении и работе. И никакого недовольства. Вершина и Мирота баловаться не станут. Главный во дворце — Вулкан, против него здесь и Вершина не рискнет слово молвить. Так вот знай, что это Чабор на свой страх и риск выхлопотал у асура, чтобы тебя вытащили из колодца и оставили в живых. Чтоб не он, ты сейчас уже с Предками бы разговаривал, а не со мной.

С этими словами Говар схватил сайвока за руку и поволок его, как куклу, по кривым коридорам дворца. Вот тут-то Водар с горечью вспомнил совсем уж недавнее время — сегодняшнее утро, когда перед ним ходили на цыпочках. Верно говорят: «Долго хорошо быть не может»… Уж слишком точно были осведомлены лесные сайвоки о нравах Вершины и его помощника Мироты. «Одно здорово, — подумал Водар, — первый раз в жизни за меня кто-то вступился».

Дверь распахнулась, и Говар, не церемонясь, втолкнул в нее молодого сайвока.

— Вот ваш новый подмастерье. Будьте с ним построже! — сказал старик нарочито громко, едва заметно подмигнув кудеснику Вершине.

[1] Дїй— Хранитель, владеющий Древнейшей Мудростью.

[2] Химават— Гималаи.

[3] Светлый лег— в нынешнем понимании людей, знакомых с христианством, этому образу соответствует Светлый ангел.

[4] Дисса— Верховная жрица.