ЛАРЬ 1 КЛУБОК 7

Прошло семь долгих лет с того самого дня, когда Чабор был на волосок от гибели. Многое изменилось с тех пор. В памяти возникали картинки далеких ныне дней, когда после его появления в Дïдовом Капище напасть за напастью сваливались на голову старика Атара. Сначала мальчику лечили ноги, а после посещения их незваными гостями еще и грудь. Ее испещрили многочисленные чирьи и язвы. Прав оказался сайвок Таратор: не раз пришлось звездочету идти в лес на поклон к лесным жителям.

Ничего не осталось от неопрятного и сырого «вчера». Ушли в мир иной пес и кот, а новых сильно постаревший Атар заводить не хотел…

Чабор, стоявший у окна Капища, поднял взгляд к небесам. Ветер, выбившийся из сил за последние дни, где-то мирно спал, давая возможность легким, невесомым снежинкам свободно парить над окаменевшей землей. Глядя на снегопад Чабор пытался вспомнить хоть что-то из своего прошлого до Атара. Все напрасно. Даже образ матери виделся ему неясным и размытым.

— Дедушка! — оторвавшись от окна, нарушил тишину Чабор, — я пойду в лес, слышишь? Смотри, как на дворе здорово, идем со мной.

Старик отвел взгляд от пергаментного свитка:

— Иди, Чабор, — ответил он со вздохом. — Чего тебе, молодому, сидеть целый день дома.

— А ты? — спросил юноша, спешно взяв с лавки опашень и подпоясываясь.

— Куда мне за тобой? — махнул слабой рукой Атар. — Дай Бог найти силы, чтобы вокруг Капища обойти.

— Ладно ли так в старики рядиться, деда? Вот перемахнешь хотя бы век, тогда и скрипи, как Ивашова телега, а пока и думать не моги про старость.

— Век? — устало улыбнулся Атар. — На то и человек, что чело у него твердо служит только век, а дальше — стариковы полати, — дед постучал себя худым пальцем по лбу, — как у дитяти….

На кой всем долго землю топтать? Хотя, — он бережно погладил мягкую кожу свитка, — в этих письменах говорится, что ваши Предки легко проживали один круг[1] лет. Вот ведь, казалось бы, я уж достаточно пожил, многое знаю, а вон гляди-ка ты. Спасибо старосте — хранит то, что когда-то нашли в этом Капище. Что ни день, то прочту что-нибудь новое. У нас, парсов, одно, у вас, видишь, другое.

Уж не знаю, с чего это Иваш возит мне по капле? Отдал бы сразу всё, ведь никто этого не читает. Да и то… Подумать только, где мысли Иваша, а где Мудрость этих писаний. Ты чего это? — выныривая из увлекших его рассуждений, вдруг всполошился Атар. — Я уж думал — ты ушел, а ты стоишь тут, слушаешь мою болтовню. Иди уж. Упарился, небось, стоять одетым. Только помни: хоть в лесу ты как дома, а… сам знаешь, как бывает.

— Хорошо! — крикнул Чабор уже с порога.

Юноша нередко так же уходил в лес, а дед-звездочет всё чаще оставался дома, читая свитки с древними письменами или листая звездные карты.

Атар был терпеливым и мудрым учителем. Получив на скончании века такого благодарного ученика, он не особенно неволил юношу в науке. Чабор учился, что называется, в охотку, не понимая только одного: зачем его Учителю перечитывать снова и снова прочитанное однажды?

Старик объяснял это тем, что мудрость Предков, сотворивших великое чудо Науки[2], была специально записана таким образом, чтобы, внимательно перечитывая ее вновь и вновь, всякий раз можно было бы открывать для себя что-то новое.

Атар был тверд в своем желании помочь юноше отыскать свою тропу на Золотом Пути. Разобравшись в его звездных картах, он ничуть не сомневался в том, что Чабор — избранник Небес и впереди его ждет великое будущее. Но даже этот умудренный опытом старец не мог себе представить, какие приключения ожидают Чабора уже в ближайшие часы…

Юношу встретило морозное солнечное утро. Тучи, за ночь порядком обновив белое покрывало, лениво расползлись по небу, и от сияния снега, играющего холодным блеском в солнечных лучах, на глаза наворачивались слезы.

Чабор глубоко вздохнул и словно разом сбросил с себя оставшийся дома, ограниченный стенами мир. Лес был его другом. Юноша мог ходить здесь хоть целый день, читать следы зверей и птиц, подглядывать за их простой и размеренной жизнью. За этим нехитрым занятием время всегда пролетало незаметно, и потому он всегда возвращался домой только к вечеру, голодным и полным впечатлений.

Нужно сказать, что Чабор еще не был знаком с сайвоками, хотя Атар часто рассказывал о них и даже показывал подаренный ими рог, но! Сколько бы ни ходил воспитанник звездочета в лес, он ни разу не замечал никаких признаков существования этого волшебного народа, а вот сегодня...

Не успел юноша толком углубиться в лес, как тут же заметил в снегу невиданные им доселе следы. Стараясь не терять из виду эти странные отметины, Чабор незаметно для себя забрался в какое-то незнакомое место. Тварь, судя по всему, была глупая, потому что петляла по лесу совершенно безсмысленно, оставляя неясные полосы на снегу возле основного следа. Для хвоста или крыльев это была слишком необычная отметина.

И вдруг что-то мелькнуло невдалеке между деревьями. Чабор, ожидая увидеть кого-то из известных ему лесных жителей, осторожно подкрался ближе и оторопел — в нескольких шагах от него стоял маленький человечек! Без сомнения, это был сайвок! Атар именно так их и описывал. Чабор замер.

Ничего не подозревающий сайвок быстро, как заяц, перепрыгивая с места на место, старательно вычерчивал невиданные отметины, а его слишком длинная накидка черкала на снегу те самые, так удивившие Чабора полосы.

Вдруг сайвок резко обернулся и заметил присутствие человека. Удивительно, но лесной малыш не стал прятаться. Напротив, он выпрямился и самым наглым образом стал раскачиваться на коротких кривых ножках, словно приглашая человека посоревноваться с ним в беге.

Это был вызов. Уж в чем-чем, а в быстроте своих ног Чабор был уверен. Да и глубокий снег тоже не в подмогу малорослому сайвоку. Юноша тут же бросился за карликом, но с первых же шагов он понял, что рано радовался близкой победе. Как ни прибавлял скорости человек, а догнать улепетывающего сайвока ему никак не удавалось. Оставалось только одно — взять малыша на измор.

Расчет оказался верным, но только… с другой стороны. Длинная погоня и в самом деле измотала…, но только самого Чабора. Сайвок был неутомим и единственное, что на задерживало его, так это приступы безудержного смеха над соперником: Чабор все чаще падал.

Юноша совершенно не следил за тем, куда и как долго он бежит. Наконец, он в очередной раз упал и уж теперь-то окончательно решил прекратить это безсмысленное преследование. Лежа лицом в снегу, он запоздало вспомнил слова Атара и понял, что его попросту заманили в ловушку.

Отдышавшись, Чабор медленно поднял голову и осмотрелся. Прямо перед ним на краю большой поляны возвышались огромные серые валуны, присыпанные буреломом. Возле камней скромно ютилась крохотная избушка. Ее бревенчатые стены совершенно сливались с окружающим завалом, и будь Чабор шагов на пятьдесят дальше, он вряд ли бы ее рассмотрел.

«Эй!» — окликнули юношу сверху. Это был все тот же сайвок, умудрившийся за это время как-то взобраться на один из валунов. Он слепил снежок и бросил его прямо к двери избушки.

Сомневаться не приходилось: вся погоня и была им устроена только для того, чтобы привести человека сюда. Что ж, отступать некуда, ведь не напрасно же потрачено столько сил?

Чабор поднялся и осмотрелся. Он подождал немного, а потом медленно подошел к двери избушки и постучал.

— Ну, входи, входи, чего гремишь на весь лес?

Юноша вздрогнул от неожиданности и обернулся. Он готов был поклясться, что мгновение назад позади него никого не было! Теперь же там стоял старик, по древности сравнимый разве что с окружающими избушку валунами. Но седина его густой бороды не уменьшала резвости тощего, жилистого тела. За спиной старца, перехваченная крепкой конопляной веревкой, висела вязанка дров, которая и для молодого человека была бы нелегкой.

— Может, все-таки отойдешь? — терпеливо спросил дед оторопевшего гостя.

Толкнув ногой примерзшую створку, хозяин вошел в избу. Где-то внутри, падая, грохнули дрова. Слышно было, как, запыхавшись, дед зачерпнул воды, долго и жадно пил, после чего, смачно выдохнув, окликнул из темноты:

— Ну, входи, коли пришел.

Юноша медленно переступил порог.

— Дверь закрывай, — прикрикнул старик, — чай, на дворе не лето!

Чабор вошел. В избе было темно, пахло травами и смолой. Дед возился у печи, и юноша, не зная, что ему делать, прошел к окну и присел на скамью у стола.

Старик, не скупясь, подбросил в топку дров и стал скручивать освободившуюся веревку. Проснувшийся огонь лениво лизнул промерзшие поленья и весело затрещал, с аппетитом покусывая оттопыренные края высохшей березовой коры.

— Ты голоден? — вдруг спросил дед. — Давай перекусим, а там, глядишь, и о деле беседа сладится.

О каком деле? Чабор безуспешно пытался навести порядок в собственной голове. Они пообедали, разговаривая о каких-то мелочах, а когда старик начал убирать со стола, Чабор, наконец, набрался смелости и спросил:

— Вы, дедушка, хотели со мной о каком-то деле?..

— А ты не спеши, — снова перебил его дед, — чай, не жениться тебя привели. Ты и знать-то не знаешь, кто я такой, а уже за миску щей готов и дела вершить.

— А вы, дедушка, кто?

— Дед Никто, — язвительно ответил старик.

Чабор насупился, а дед продолжил тем же ехидным тоном:

— Доверчивый ты! Осторожнее надо быть с незнакомцами. И накормить, и напоить могут такими «щами», что не обрадуешься.

Старик уселся напротив и сурово сдвинул брови, а Чабор лишь пожал плечами и ответил:

— Так и в гости разные люди приходят. Что ж, всех сразу кормить и угощать?

— Тут дело другое, — протянул дед. — Я-то знаю, кто ты такой…

Старик хитро прищурился.

— Так вот, звать меня Говар[3], и это пока все, что тебе нужно обо мне знать. Как ты уже понял, гость ты тут не случайный, и первым делом, для знакомства, я тебе, как дед внуку, сказку хочу рассказать. Ты ее выслушай с начала до конца, а там и о деле поговорим.

Знаю я, — подмигнул старик, — что ты бываешь в нашем лесу. Любишь его. Но того не ведаешь, что есть тут незримая граница. По одну ее сторону — Добрый Лес, а по другую, стало быть, Недобрый. Ну, с добрым-то все понятно — ты сейчас на его половине. А вот с Недобрым…

Как обустроен людской мир? На первой ступени стоит простой Жить, или Житель — тот, кто свято почитает Богов и Предков, трудится на земле, не творит беззакония в Природе и боле не о чем не помышляет.

Выше — на другой ступени — Людина, или Людь. Этот тоже почитает Богов и Предков, трудится на земле, а еще владеет волей к созиданию.

Над ним стоит Человек, или Человече — мыслящий во времени. Тако же, как и первые, живет и трудится по законам Богов и Предков, но еще ко всему, познав Свет Древних, общается с Силами Высшими — и другим в Роду разъясняет, как жить радостью Познания и как приблизиться к мудрости Асов, что первыми Потомками Богов наших Светлых были.

По другую сторону границы Светлому противостоит Темное. Жити — Нежить, чуть «темнее» ее — Нелюдь, а уж потом Кощеи и Бесы.

Так вот и в нашем лесу, на Темной стороне, обжились те, кто стоит по ту сторону — нежити да нелюди. А заправляют ими Кощеи да Бесы. За главного в Темнолесе — царь Бардак. Вольно ему тут. Разгуляться есть где. Наш Лес птица и за день не перелетит.

У того Бардака был младший брат — Блуд. И если старший-то братец был умен и хитер, то младший родился не в пример ему глупым. Одно только достоинство у него и было: прекрасен был он ликом своим. Нутро, правда, имел гнилое, поскольку тоже был по выбору и разумению своему Темным…

Так вот, в горах и дальше в Лесу есть пещеры. В одной из них, самой тайной и сокрытой, выходит из недр земных и питает жизнью все вокруг Свещенная река Аорта. Ни зверь, ни человек, ни дух лесной, ни тем более нежить не смеют и близко подойти к той пещере, где бурлит Светая вода. Хранят ее Стражи ревностно, строже некуда.

Вот как-то Бардак, зная, что братец его рад любой гнусности, предложил ему, смеха ради, искупаться в Свещенном Выйме, мол, еще краше станешь, помолодеешь, вода-то волшебная. Блуд на то и купился. Где ему было знать, что если и дано кому искупаться в той реке, так только после долгого обряда очищения. Бардак брату про то, конечно, ничего не сказал, а только дальше увещевал родича… Благость великую, говорит, в теле обретешь. И наши Темные Бесы-Покровители будут за то тебя хвалить!

У Бардака-то свой резон. Брат его по достижению нужного возраста по кону имел право на половину всего Темнолеса, а поскольку в свещенной пещере с братом наверняка что-нибудь нехорошее может приключится, тогда правь, Бардак, один, до скончания века. Ну, а если даже и искупается Блуд в свещенном выйме безбедно, все одно — огромный вред всему живому выйдет, а, стало быть, польза темной Нежити.

Все, стало быть, было продумано. Стражи обмануты, отвлечены погоней за нагрянувшим вдруг Бардаком. Блуд, пользуясь моментом, в пещеру — шасть и прямехонько к воде.

Но не тут-то было. Гора вдруг загудела, и перед источником выросла из-под земли каменная стена. Блуд назад, но и там тоже стена появилась. Так и остался он замурованным в пещере.

Ночью к нему и к Бардаку явился лесной дух Шум и сказал, что за дерзость их сидеть Блуду взаперти, пока не раскается он и не пройдет семь страшных испытаний.

Старший брат сразу сообразил, что дело плохо. Блуд жив, хоть и заточен, а стало быть, по-прежнему претендует на половину Темнолеса, а ежели брат еще и раскается…

И тогда, якобы желая освободить родного брата из заточения, поднял Бардак из земли самого сильного и верного слугу своего — единственного, чудом уцелевшего сына Скипер-Змея[4], злобного и кровожадного Ямала. Имел царь Темнолеса над змеем власть великую, поскольку спас того от расплаты за дела страшные, что тот творил безнаказанно у Студеного моря[5]. Уж давно собирались витязи пойти к Большой воде да обезглавить этого душегуба, да как-то так случилось, что Скипер вдруг сам собой притих. Ни слуху о делах его темных, ни духу его пекельного возле моря не осталось. Кто ж знал, что это Бардак у себя этого Змея прикормил да припрятал?

Жилось Скиперу неплохо. Еды в лесу больше, чем у Холодных вод, воздух теплее, а за съеденное зверье никто не грозит со свету сжить. Всё, что он в Лесу до Белой Земли[6] изловит, потреблял сколь пожелает. И отчего ж тогда не отслужить своему благодетелю за такое житье безбедное?

Позвал Бардак к себе Ямала да строго-настрого приказал гору разрушить, а замурованного в ней брата ненароком убить. Что поделаешь, мол, камешком придавило! Вот беда-то какая…

Ямалу два раза говорить не надо. Выбрался поганый змеище к горе, подполз и давай ее хвостом крушить. Застонала гора, трещинами пошла. Взмолились тогда Духи горные и лесные Небесам и разверзлись они тотчас же. Ослеп змей от Великого Света и заревел от злобы. Спустился с небес Великий Бог Громовник Индра[7] и поверг злое чудище, пригвоздив его поганую голову к земле огненным мечом. Змей окалел и тотчас же обратился в камень.

Посланник Небес воздел руки вверх, и гора открылась. Вместо Блуда из нее выползли сотни мелких гадов, которые корчились и подыхали, так и не сумев укрыться от разящих лучей, исходивших от Великого Бога-воина. От того великого сияния Индры Небесного стала гора белой, как снег.

И вышли из нее Стражи Свещенного Источника, поклонились Богу-Охранителю. Сказал Индра им слова заповетные, после чего удалились Стражи обратно под каменные своды, а врата в свещенное место тут же закрылись навечно.

Бог Индра, свершив правосудие, вернулся на небеса, а тут… Остались лишь Белая гора да лежащие возле нее цепочкой огромные черные камни, что были раньше Ямалом. Камень за камнем, камень за камнем, а в самом большом из них — меч Индры.

Говар вздохнул, переводя дух, будто бы это он сам только что сокрушил Ямала-змея.

— Давно это было, — продолжил дед, — так или иначе, а слышал я так, как поведал тебе. Прости уж, рассказчик я никудышный, хоть и зовусь Говаром. Всё это от того, что упражняться мне в этом деле особенно не перед кем, ведь самые частые гости у меня — зима, весна и оусень[8], да и те не засиживаются дольше положенного!

Чабор, сидевший до того времени не шелохнувшись, очнулся и с трудом встал из-за стола.

— Странная сказка, — пытаясь размять затекшие ноги, задумчиво произнес юноша, — всё в ней непросто…

— Какая уж есть, — загадочно улыбнулся старик, — другой я тебе сегодня не расскажу.

Говар поднялся и пошел к двери. Чабору ничего не оставалось, как послушно отправиться следом. Они вышли из избушки и свернули за угол уперевшись в нагромождение серых валунов… Саженей на двадцать возвышались эти глыбы над жилищем старца.

Дед, не обращая внимание на заминку, стал взбираться наверх, да так ловко, что Чабор, старавшийся не отставать, едва поспевал за ним. Вскоре, перепрыгивая с одного камня на другой, они добрались до вершины. Старик вытянул руку:

— Во-о-он она, Белая гора!

Юноша посмотрел в указанном ему направлении и не поверил своим глазам. Посреди леса высился величественный белоснежный курган почти идеальной округлой формы.

— Твой путь лежит туда, — хитро добавил старик. — Но не думай, что путь этот будет легок. Кривая тропинка, что ведет к той горе, непростая. Смелые и честные обретают на ней силу и мудрость, а злые и глупые попадают в полон к черной нежити. Всё как в сказке, сынок.

Эта тропка — часть границы между Светлолесом и Темнолесом. Отсюда гора кажется круглой, но на самом деле она больше похожа на половину хлебного каравая. За этой, ближней стороной, Белой горы есть другая, разрушенная. Вся в камнях и выщербинах, будто кто раскрошили ее в щебень. Та часть принадлежит Темнолесу, а вот круглые «полкаравая» — наши.

Ты не будешь знать, по чьей земле идешь, — по нашей или по темной. Тяжко тебе придется. Ведь путь твой лежит на ту сторону, в царство злых духов.

За пологой частью горы увидишь черные валуны. Они такие же, как и те, на которых мы с тобой сейчас стоим. Только те, далекие, будто обожжены в печи и лежат цепочкой. Добравшись до них, иди от малого камня к большому, и будь внимательнее: в последнем будет торчать то, что тебе нужно, — меч Бога Индры.

Вот и вся сказка, внучок. Есть в ней прошлое, есть будущее, есть и настоящее — вот тебе в нем мое благословение, — старик осенил воздух над Чабором перстосложенной Перуницей[9]. — Многие хотели бы достать тот меч, — продолжил Говар, пристально всматриваясь в лицо юноши. — В нем живет Сила Бога-Хранителя мечей всего Небесного Воинства. Не каждый сможет даже представить себе ее величие. Непросто достать тот меч из Черного камня.

— Почему? — хмуро спросил Чабор, не до конца принимая увиденное и услышанное — старик, горы, драконы, меч в камне…

— А на то это и меч Индры, — засмеялся Говар. — Любой, кто взялся за его рукоять, рискует потерять руку, и это самое малое. Металл древнего божьего оружия хранит тепло Инглии[10]. Ковался он в Небесных кузнях, а потому полыхает гибельным огнем, как только его коснешься…

— Так как же я его достану?! — в испуге округлил глаза Чабор.

— Во-о-от, — старик многозначительно поднял вверх указательный палец. — На всей земле всегда есть только один человек, который может это свершить и начать путь Артакона[11]. Этот меч давно ждет своего часа. Избранник Индры обречен раз за разом воплощаться в нашем мире. Ничего не поделаешь, это его рок — время от времени снова напоминать Темным — Меч Индры здесь.

Чабор…, — Говар опустил голову и посмотрел на своего гостя исподлобья, — тот человек, что откроет путь Артакона — ты…

Твое имя есть в шлоках[12] с древними письменами. В них сказано, что сам Индра назвал Стражникам Святых Вод того, кто откроет в приделах Мидгард-Земли путь своего Меча. Так что тебе его бояться нечего. А вот на пути к нему будь осторожен. В Темнолесе о тебе тоже знают, но, благо, сейчас еще не ждут.

Будущее можно изменить только в настоящем. Сегодня хороший день. Он может стать великим, но… скоро закончится. Так что поспеши, внучок. Может быть, оно-то сейчас и не ко времени, — добавил Говар как-то неопределенно, — но мое дело, чтобы ты нашел дорогу к мечу. Про время мне никто ничего не говорил. Вот оно само сегодня и покажет, правильно ли я его выбрал.

Иди же, да не забывай обо мне. Думаю, свидимся еще. И я тебя не забуду, потому что буду многое слышать. Прощай!

Чабор, словно зачарованный, послушно стал спускаться вниз по гладким спинам валунов, оглянулся на прощание и замер. Вместо старика на камнях стоял олень! Лесной красавец, даже не одарив юношу взглядом, величественно повернулся и тут же скрылся за покатыми боками камней. Морозный воздух колыхнуло, и неказистая избушка старика исчезла.

[1] Круг лет-144 нынешних года.

[2] В то время в состав изучаемой мудрецами Науки входили физика, математика, алхимия и поэзия.

[3] Говар — даррунг — знающий путь Рун.

[4] Скипер-Змей — согласно Славяно-Арийским Ведам, был повержен богом Перуном.

[5] Северный ледовитый океан.

[6] Белая Земля— здесь: тундра.

[7] Бог Громовник Индра — Вышний Бог, помощник бога Перуна в небесных битвах при защите Сварги Пречистой и всех Звездных Небес от сил Тьмы. Бог Индра — хранитель мечей Справедливого Возмездия тридцати Богов-Защитников, входящих в его дружину и охраняющих Светлые рубежи.

[8] В те времена, согласно Коляды Дара (календаря), было три поры года: зима, весна и оусень, а все вместе это называлось лето.

[9] Мудра, которая на протяжении десятков тысячелетий до появления на Руси христианства, выполняла обережные функции нвнешнего крестного знамения.

[10] Инглия — Божественный Первичный Огонь, или Энергия Созидания.

[11] Артакон — источник духовной и природной сил. Чаще всего так называли амулеты.

[12] Шлоки— деревянные дощечки с письменами.