ЛАРЬ 1 КЛУБОК 11

— …и быстрее, я тебя прошу! — взмолился Таратор, застуканный врасплох всеми этими событиями.

— Да иду я, иду, — как всегда, спокойно, ответил Водар, размеренно растягивая слова…

Мыслимые и немыслимые «знаки» судьбы младшего сына Таратора были изучены досконально и указывали на то, что этот сайвок поднимет… ну, скажем, должен поднять имя своего Рода на небывалую высоту, а его собственное имя — Водар — и вовсе должно запечатлеться в веках! Пока же он был настоящим темным пятном на безупречной родословной своей семьи. Долгие годы отец, мать, братья и сестры — все безуспешно пытались хоть что-то вбить в его голову, но поручить Водару даже самое плевое дело означало загубить его на корню. Отец был в отчаянии.

— Повтори!

— Идти, — нехотя ответил Водар.

— Уже не идти — бежать! — крикнул, выходя из себя, отец.

— Бежать на пологую часть горы… — не сдавался Водар.

— Белой горы!

— Да, Белой горы. Оттуда старыми, брошенными ходами ид… бежать за Темнолес. Там встретить мальчишку и привести его сюда.

— Правильно, — вздохнул отец, — вести сюда быстро и не болтать лишнего.

— Не болтать чего? — удивился Водар.

— Иди же ты, горе мое! Бегом! Надо ж такому случиться, — стенал взбешенный Таратор, — все куда-то пропали! Когда кому-то нужен ты — на краю света сыщут, а вот как тебе кто-то понадобиться вдруг, так под рукой только неумеха Водар. Хоть сам беги к этим дальним галереям!

Водар не стал этого дослушивать, а повернулся и исчез в проеме двери. Для себя он сразу решил, что пробираться к заброшенным ходам у Белой горы будет тайными тропами, известными, как он тогда думал, ему одному. В случае удачного выполнения отцовского задания это гарантированно повышало бы его авторитет в глазах придирчивых родственников.

«Как же, — уже слышал Водар голос удивленного родителя, — вы же говорили, что он неумеха? Посмотрите, как лихо справился он с этим заданием. Молодец, сынок!» В глухой тьме коридоров ясно рисовалось мокрое от счастливых слез лицо матери и слышались радостные вопли братьев и сестер: «Мы гордимся тобой! — кричали они. — Как мы были неправы, прости нас!»

Разыгравшиеся мечты подхватили и понесли одуревшего от счастья Водара в заброшенные галереи. Так несет вешняя вода кусочек сосновой коры, так играет ветер с оброненным птицей перышком. Ему было легко и весело. В глазах вспыхивали какие-то розовые пузыри, и сайвок бежал от хода к ходу, пока не уперся в каменные своды подземелий Белой горы.

Столкнувшись с суровой реальностью эти красочные видения тут же исчезли. Оказалось, что подняться наверх было не так уж и просто, поэтому воодушевленный ранее Водар тут же сник перед непреодолимыми, как ему казалось, трудностями. Кто знает, возможно, попадать в разные неприятные истории и было его жизненным уроком?

Старательно уклоняясь от изучения наук волшебного народа сайвоков, в данный момент Водар не мог вспомнить, как следует проходить сквозь толщу каменных стен. И если умение прошивать земляные преграды выработалось у него благодаря постоянной практике, то отсутствие злободневных умений сейчас могло стоить ему жизни.

Вместо того, чтобы поискать другой путь, он, гонимый природным упрямством, попытался выбраться наверх с помощью всяких хитростей, позволяющих сайвокам сжимать или растягивать собственное тело. В результате волшебник-недоучка настолько неудачно застрял в узкой каменной расщелине, что и сам не мог из нее выбраться, и помочь ему со стороны было крайне сложно.

Представив, что ему, как заморенному таракану, придется помереть в этой сырой и холодной щели, Водар в панике заревел на весь подземный мир страшным, чужим голосом. Вдобавок ко всем ужасам безвыходного положения прямо на его глазах правая рука стала превращаться в уродливую драконью клешню… Видя это Сайвок заорал еще страшнее. К счастью, его призыв о помощи услышал старший брат.

Увидев застрявшего в расщелине Водара, Перестар так громко захохотал, что вскоре к этому проклятому месту сбежались около трех десятков молодых сайвоков. Стоит ли говорить, что началось потом…

Вообще, из когорты тех, кто неистово потешался над несчастным Водаром, его братьев и сестер следует отметить особо. Кому-то из них показалось мало просто хохотать и тыкать в него пальцем. Их решение разнообразить вдруг свалившееся на голову развлечение созрело спонтанно. Сайвоки, как по команде, стали подпрыгивать и дергать застрявшего бедолагу за штаны. Некоторым даже удавалось повиснуть, схватив его за ногу. Жертва отчаянно брыкалась и, в конце концов, под всеобщий хохот и веселье Водар рухнул на пол, заливаясь горькими слезами. Никаких драконьих клешней или чешуи на его руках уже не было.

Времени он потерял уйму. Расстроенный сайвок взбеленился и, разогнав по ближайшим тоннелям своих обидчиков, вернулся к земляным ходам и кое-как выбрался наверх. Вскоре он пересек пологую часть Белой горы и спустился в заброшенную галерею. «Хорошо еще, — думал Водар, — что я не додумался им рассказать о своей чешуе, а то мой злобный братишка просто лопнул бы от смеха».

Здесь, в брошенных ходах, Водара никто не видел, и он, наконец, отчаянно разрыдался. Потом, сам не понимая почему, он бросился бежать во тьму длинного, извивающегося хода.

Отец говорил ему, где можно будет подняться наверх, и уж в этот раз заплаканный сайвок нашел выход сразу и выбрался наружу безо всяких проблем. Глотая слезы, он вскидывал к небу заревонное лицо и мысленно проклинал тот день, когда его угораздило появиться на свет.

Пройдя не больше ста шагов к востоку, Водар остановился как вкопанный. На снегу перед ним было страшное кровавое месиво. Упав на колени, сайвок дрожащими руками прикоснулся к красному заледеневшему снегу и почувствовал, как его душа начала больно сжиматься в комок.

— Как же теперь? — горько прошептал Водар. — Это же человеческое. Отец… Что скажет он?!

В отчаянии он вскочил и бросился бежать. Ноги несли его в сторону гор, подальше от этих мест, туда, где его никто никогда не найдет. Бежал он долго, каждый раз старательно отодвигая порог надвигавшейся усталости. Но, как известно, силы у всех небезграничны. Вскоре он стал спотыкаться и падать. Дошло до того, что после какого-то очередного падения сайвок просто не нашел в себе сил подняться.

В это самое время, неподалеку, в глубокой задумчивости брел Чабор. Огромные стволы векового леса, словно стена, вставали на его пути. Ветви деревьев, густо сплетающиеся вверху, даже теперь, зимой, находили в себе силы стать преградой на дороге солнечного света. Сторонясь мрачных дремучих мест, юноша старался идти от полянки к полянке, выбирая места, где заметно отступали лесные сумерки, ютился куцый кустарник и было не так страшно.

С Хвоей они расстались уже давно. Пройдя с ним весь отмеренный ей путь, в какой-то момент рысь просто взобралась на дерево и растворилась в ветвях. Стоять и ждать Чабор не стал: в лесу подмораживало. Рассудив, что его должны встретить в этом направлении, юноша решил сам идти навстречу сайвокам.

Пройдя около версты, он вдруг отчетливо услышал справа от себя шум. Кто-то напролом ломился через ближайшие кусты. С молодых елей, что росли неподалеку, мягко упали снежные шапки…

— Лось или олень, — дрожащим голосом сказал вслух Чабор. — А может, Говар? Но зачем ему так спешить?

Развязка близилась. Кусты снова сильно качнуло, иней осыпался снежной мукой на землю и… все затихло.

Выждав немного, юноша осторожно подошел к кустам. Заметив что-то в снегу, он попытался присмотреться получше.

— Эй! — негромко выкрикнул Чабор. — Слышь? Меня не обманешь. Ишь, прикинулся. А подойди к тебе — как вскочишь!

Ответа не было. Чабор сделал еще пару шагов вперед, и понял, что лежавший в снегу был в одежде. Хоть не зверь, и то ладно.

Юноша поднял короткую увесистую палку, и, не церемонясь, швырнул ее прямо в незнакомца. Снаряд нырнул в снег рядом с целью.

Чабор с досадой вздохнул и тут же, сорвавшись с места, прыгнул на недвижимую жертву, ловко сгребая ее в охапку. Не встретив никакого сопротивления, он осторожно ослабил хватку, приподнялся и посмотрел вниз. У него в руках оказался сайвок!

С лесным жителем было худо. Он был без сознания, а вместо тихого размеренного дыхания из его горла вылетал нездоровый хрип.

— Эй! — дернул Чабор его за рукав. — Слышишь, ты? Помирает он, что ли?

Водар открыл глаза. В воздухе летали «золотые мухи» и стояла серая пелена. В голове шумело, будто шла гроза.

— Ой, как мне плохо, — подумал сайвок. — Вон уже и рука дергается. Может, опять шипами да чешуей обрастает? Э-э, нет! Да это ж ее кто-то дергает?! Мамочки, волки! Меня уж и есть начали!

Сайвок вскочил на ноги, как ошпаренный, схватил лежащую в снегу палку и что было сил ударил своего обидчика по голове.

— А-а-а-а!!! — вскрикнул кто-то так, что спугнул ворону с соседнего дерева. — Ты что, сдурел?!

Водар и соображал, и видел пока очень плохо, однако ж удивился, что волки вместо ответа стали браниться человечьими голосами. На всякий случай он размахнулся и ударил еще раз.

— У-у-ой! — снова отозвались на удивление миролюбивые волки. — Ах, ты, мелочь пузатая!

Дальше силы сайвока оставили, и он снова свалился в снег. Когда же очнулся, то увидел невдалеке от себя человека, который досадливо морщился и прижимал к темени увесистый снежок. Судя по всему, кошмар с юношами, приносящими неприятности, продолжался.

— Чего уставился? — с трудом поднимаясь после своего безумного бега, спросил Водар. — Сайвока никогда не видел?

— Так близко не видел.

— Ну, раз посмотрел, тогда катись колесиком по полям и просекам.

— Гляньте на него, — возмутился Чабор, — я его из сугроба откопал, а он…

— Кто откопал? — возмутился сайвок.

— Дед Никто!

— А волки где? — продолжал недоумевать малыш.

— Тьфу на тебя, — с опаской оглянулся по сторонам Чабор, — какие волки?

— Они на меня напали, хотели съесть, — серьезно заверял сайвок, — а я им палкой!

— Им?! — вознегодовал юноша. — Не им! Это ты мне палкой, дуралей, ни за что, ни про что! Благо зима, а не лето. Что б не шапка, пришиб бы ты меня.

Сайвок набычился:

— Видать, парень, тебя и правда кто-то по голове неслабо шибанул. Что я, такого дурня, как ты, от волка не отличу?

— Сам ты дурень, — обиделся Чабор. — Я вот тебе сейчас в глаз как тресну, чудик малорослый, узнаешь тогда!

— А я тебя в жабу оберну! — сайвок угрожающе поднял руки, но тут же качнулся и безпомощно сел в снег.

— Страшно-то как! Сам вон расселся как жаба. Да и будь я даже жабой, все равно бы накостылял такому чародею, как ты. У-у, — беззлобно пригрозил юноша карлику, — связываться с тобой неохота.

Чабор повернулся и побрел меж деревьев, жалея о том, что ему пришлось убить уйму времени на какого-то неблагодарного сайвока. Этот малохольный никак не мог быть обещанным ему посланником. Как же теперь добираться до ворот Свентаграда? Неужто зря Чабор покинул то место, где оставила его Хвоя?

Сайвок жутко ругался где-то позади, грозил страшными проклятиями, но недолго. Внезапно его выкрики оборвались. Чабор насторожился, вздохнул с досадой и побрел назад. Сайвок меж тем снова лишился чувств.

— Вот те на! — тяжело вздохнул юноша, схватил малыша за плечи и попытался его поднять. — Вставай, горе-чародей!

Сколько ни тряс Чабор малыша, ни растирал его лицо снегом — ничего не помогало. Сайвок спал мертвецким сном. Меж тем день заканчивался, а ночь грозила крепким морозом.

Делать было нечего: Чабор взял сайвока на руки и понес его. Очень скоро стало ясно, что ноша эта не из легких. Бросить сайвока Чабор уже не мог, а потому, стиснув зубы, тащил на руках этого малого до глубокой ночи. Он останавливался все чаще и чаще, пока и сам не свалился в снег.

Светила луна, рисуя сказочными сплетениями теней неясные картины на снежных посеребренных одеялах. Где-то далеко выли волки. Чабору тоже захотелось завыть… Нужно, обязательно нужно идти! а идти-то он уже и не мог. Усталость накрывала его плотным пологом сладкой дремы. Ему стало тепло и хорошо. Чабор откинулся назад и прислонился спиной к сосне.

Откуда-то издалека его звал голос матери.

— Мама… мама… — шепнул он слабеющими губами и уснул.

Водара трясло от холода. Вначале он не хотел просыпаться, думая, что всё это ему просто снится. Он недовольно ворчал, ворочаясь в снегу, и шарил в полудреме вокруг себя. Ему казалось, что он дома и свалилось одеяло. Сейчас придет мама и накроет его.

Разумеется, мама к нему не пришла. Водара так лихо заколотило, что хочешь не хочешь, а пришлось просыпаться.

— Бр-р-р-р, — лязгая зубами, выдохнул он, глядя вокруг, — что з-з-з-а дурацкие шутки?

Сайвок с трудом поднялся. Память еще хранила безсвязные обрывки вчерашних событий. Обнаружив позади себя спящего человека, малыш с досадой пнул того ногой:

— Вставай, слышишь? Ты куда это меня затащил? Хватит спать, замерзнешь! Вставай, говорю!

Чабор медленно приходил в себя. Кто-то больно тер ему уши, толкал, а после этого принялся безпощадно колотить и осыпать его пинками.

«А, плевать, — думал юноша. — Пусть трясут… О-о-о, это уже больно… черт!»

Человек шевельнулся и застонал. Сайвок не унимался и вскоре уже помог тому подняться на окаменевшие от холода ноги.

— Гх-де я? — прошептал Чабор.

— Тхы, — подражая юноше и припирая его к сосне, ответил сопевший от напряжения сайвок, — там же, где и я. Это ведь ты меня сюда приволок. Он еще спрашивает — где… Да очнись ты, отклейся от дерева, походи!

— Н-не мог-гу, — трясся Чабор.

— Надо, коли жить хочешь. Смотри, — сайвок, как перепивший браги медвежонок, принялся прыгать и остервенело хлопать себя руками. — О-о-о! — довольно кряхтел он, — хорошо! Ну и мороз…

Вскоре их усилия увенчались успехом. Чабор с сайвоком смогли пересечь поляну, на которой они едва не умерли от холода. А к рассвету окончательно отогревшийся юноша уже медленно брел по глубокому снегу, пробивая дорогу плетущемуся позади сайвоку. Сил и желания разговаривать не было.

Так незаметно пролетел короткий зимний день. Ели они на ходу. Собранный дома узелок Чабора пришелся кстати. Даже такая, окаменевшая от мороза еда была для них спасением. Они шли, продолжая отмалчиваться — каждый по своей причине. Человек корил себя за доверчивость и глупость: «Пошел черт-те куда… Что ж теперь делать? Говар, выходит, зря хлопотал, и Хвоя с Махом провожали впустую. Может, поговорить с сайвоком? Да кто знает, что у него в голове. Тайна меча Индры — не моя, лучше помалкивать.

Чабор коротко обернулся и оценивающе глянул на унылого сайвока. Где было знать человеку, что лесной житель думал сейчас о том же. И сайвок даже не догадывался, что причина его глубоких переживаний твердо и размеренно шагает всего-то в пяти шагах впереди.

Так, маясь, они дождались, когда небо потемнело и наступил морозный зимний вечер. Первым долгое молчание нарушил сайвок:

— Куда ты нас ведешь? — спросил он вдруг, заставив человека обернуться.

Чабор удивленно вскинул брови:

— Кого это «нас»? Лично я иду к асуру веров Вулкану, а ты… Я не знаю, куда ты идешь.

Сайвок, услышав имя великого правителя, насторожился. Немногие из людей знают о Вулкане.

— Ты не очень-то важничай, — с опаской продолжил сайвок. — Хоть у тебя и меч, как у взрослого, выглядишь ты, скажем прямо…

— Ты на свой рост посмотри, — колко ответил Чабор. — Ишь ты, неважно я выгляжу. Видел бы ты тех «важных». Они, как что не так, сразу грозят тебя в жабу обернуть.

Сайвок осекся. С волшебством и вправду у него было не очень.

— Если бы я с тобой не возился, — продолжал Чабор, — уже давно был бы на месте.

— Конечно, — притворно согласился Водар, — ближний свет до Вулкана-то. Только по Догору дней пять топать, да и то прямыми.

— Прямыми? — переспросил Чабор.

— А ты что, — ловко перехватывая инициативу в свои руки, улыбнулся сайвок, — собрался к Вулкану идти пешком и по лесу? Ты кругом посмотри, дурила. Если этой ночью обошлось, то следующей точно в сосульку превратишься. Кабы не я, так и остался бы там, под той сосной навсегда.

Ладно, будем квиты. Теперь не дрейфь. Со мной, парень, не пропадешь. Кажется, я знаю, куда нас завели твои ноги.

Чабор возмутился:

— Не примазывайся, сайвок, иди своей дорогой. И без поводыря тошно, а с таким поводырем, как ты, и вовсе хоть в петлю лезь.

— Зря ты так. Я сайвок, а сайвоки — лучшие провожатые в лесу.

— Ну да, — съязвил Чабор, — все, кого вы провожали, давно уже пропали.

— Ух и злой же ты, парень, на язык. — Отчаянно выдохнул малыш. — Столько вместе мерзнем, а ты все норовишь поругаться. Я, между прочим, тоже к горам иду… к горным сайвокам. — Ну скажи, чем я тебе не попутчик? — Продолжал он, довольный своей выдумкой. — Вместе-то дорога короче. Сейчас самое время поесть да отогреться, а уж потом можно и к Вулкану идти. На ночь, я думаю, под землю спустимся. Там ветра нет, снега нет, и не так холодно.

Юноша внимательно посмотрел на сайвока.

— Умник, — задумчиво произнес он, когда тот, наконец, замолчал, — что ж мы тогда столько мерзли?

Малыш пожал плечами:

— Ты не спрашивал.

— А сам? Сам-то ты почему до сих пор не удрал под землю?

Глаза сайвока жуликовато забегали:

— Куда ж я без тебя, не брошу же помирать в лесу.

— Ну, хорошо, — слабо веря зардевшейся от стыда рожице, ответил Чабор, — допустим, я соглашусь, но как ты затащишь меня в свою нору?

— Не переживай, — спокойно ответил малыш, — в наших норах тебе вполне хватит места, чай, не лось. Мы вот живем под землей и горя не знаем. Та-а-ак, — сайвок осмотрелся. — Постой-ка немного здесь. Сейчас увидишь, как тебе со мной повезло!

Сайвок зашел за дерево и исчез. Чабор насторожился. И вдруг под землей что-то гулко бухнуло, потом еще, и еще. У самых ног юноши, отзываясь на эти глухие удары, стал подпрыгивать снег. Внезапно он вздыбился, и… открылся вход в подземелье.

— Эй! — весело крикнул сайвок снизу, — а вот и я. Добро пожаловать!