ЛАРЬ 2 КЛУБОК 3

КЛУБОК 3

Прибывшие накануне вечером гонцы из Свентограда доставили тревожные вести. Движение во дворце нарастало. Всюду суетились люди, что-то носили, собирали, укладывали, иные кого-то искали, коротко окликая тех по именам.

Асур Вулкан шел в тронный зал, где намеревался собрать старших четников и вдруг… В конце коридора он увидел Лесного и согнувшегося над безчувственным телом Тарины сайвока Мироту.

— Что с ней?! — громыхнул Вулкан и в один миг оказался возле дочери.

Мирота поклонился и невозмутимо ответил:

— Пресветлый, она в обмороке. Я дал ей понюхать соли, сейчас она придет в себя.

— О, Род-Заступник! — взмолился асур, присаживаясь на корточки и взяв в свою ладонь холодную руку дочери. — Когда же? То ли, что нужно, ты дал ей понюхать, лекарь?

— Не надо спешить, Пресветлый, — спокойно ответил сайвок, — еще немного — и царевна будет с нами.

Вулкан гладил руку дочери. Он и представить себе не мог, что пышущая здоровьем Тарина может заболеть. Она от рождения имела бледное лицо, унаследовав это от матери, но хворь всегда обходила ее стороной. Вершина говорил, что светлый лик Тары — это дар Небес. Само имя Тарина — имя младшей сестры Дажьбога, Хранительницы Свещенных Рощ, Дубрав и Лесов, знак прямого Покровительства Небесных Сил — есть ее защита.

— Скажи мне, Мирота, — прошептал царь, — я все вынесу — что за хворь тянет мою дочь к земле?

— Боги с тобой, — испуганно замахал руками сайвок, — хвори и близко нет, поверь моему слову. Так, перегорела кровушка маленько, сердечко и расходилось, но то все благое, и в этом мире, и за ним. В том Огонь Рода и Свет Его, а Хвора, как известно, сторонится этого Света.

— Отчего ж возгореться крови? — не понял асур.

— Может, увидела что или… кого. У Огнии-девы разные бывают позывы. Да ты вот у юноши спроси. Это он принес ее сюда за помощью.

Вулкан грозно посмотрел на Чабора. Тот готов был сквозь землю провалиться.

— Что случилось, Лесной?

— Там Ратибор, у оружейной, — замялся юноша, — он это… Худо с ним, помирает, наверное, а она увидела это и упала вот…

— Как это? — не поверил своим ушам грозный асур. — Не понял я, погоди. Ратибор умирает?! Я не ослышался?

В ответ Чабор отрицательно покачал головой.

— Что за напасть? — не верил услышанному царь. — Боги праведные, чем я вас прогневал? То «желтые» люди на Свентоград наседают, то дочь, то Ратибор!

— Это я его, — ответил вместо Богов Лесной, опустив голову. — Наконечник с меча сорвался и Ратибору в лоб. Он упал, а Мирослава к нему…

— Мирослава?! — не выдержал Вулкан, — Что с ней? Ну, говори?

— Ничего, — неуверенно ответил Чабор. — Только вот если с горя…

— У-у-у! — по-волчьи взвыл царь. — За что ты Ратибора-то?

— Он сам, асур…

— Сам? Сам себе набалдашником?!

— Нет, — замотал головой Чабор, — я же говорю, что это я ему…

— Асур, — умиротворенно произнес Мирота и указал в конец коридора. Там появился Ратибор. Голова у него была перевязана, а сквозь повязку проступали бурые пятна крови. За ним шла бледная, словно полотно, Мирослава.

В это же самое время рука Тарины шевельнулась, и девушка открыла глаза.

— Тара, доченька, — сжимая ее в объятиях, прошептал асур, — как ты? Разве можно так пугать! Посмотри: Ратибор живой!

Тарина посмотрела на начальника дворцовой стражи и едва узнала его. Его нос, глаза — все, что было ниже повязки, распухло и заплыло. Ратибор сделал шаг назад и с трудом поклонился.

— Пресветлый, — обратился он к царю, — я сам во всем виноват, заигрался. Давно не встречал подобного соперника. Будь милостив, Великий асур, отдай мне в ученики этого юношу, я сделаю из него настоящего воина.

— Что ж, — задумчиво ответил Вулкан, — ему это не помешает, но об этом позже. Не ко времени твои болячки, нужно поднимать дружины. На Свентоград снова пришли желтые люди. …Да и просьба твоя не ко мне, а к Вершине или Говару. Мирота, — обратился царь к сайвоку, — передай им просьбу Ратибора.

Сайвок поклонился.

У стен замка трубили в боевые рога. Четники седлали коней, время не позволяло ждать. Асур решил вести войско сам, а в подмогу взять Кратора и Светозара. Дворцовые дружинники рвались в бой, у людей накипело. «Желтые» люди давно безобразничали на восточных склонах гор. В этот раз их наглость перешла все границы: они стали угрожать осадой столице — Свентограду.

Понять желтых немудрено. Белый город, или Свентоград, — лакомый кусочек. Не город, а сказка. В Рипеях подобных городов не более двадцати, пращуры их строили на века. Каждый город со своим именем, со своим наследием, со своими чудесами. В Свентограде, к примеру, росли сказочные синие цветы. Бывавшие в иных землях говорили, что во всем свете они алые или белые и только здесь — синие. Смотреть на первозданную красоту этих цветов можно было вечно. Заблудившиеся странники с далеких западных земель называли их ружы[1] и дивились их цвету как чуду.

Таких заблудившихся немало бежало от предсказанной мудрецами беды, надвигающейся с теплых земель, той беды, что «затмит лживой подменой имена Богов наших». Звались беглые «полешуки[2]», или «невры», и считали себя потомками этого известного древнего Рода. Внешне они почти не отличались от местного люда, приходили и оставались. Нрав имели мирный, славились трудолюбием и терпеливостью, к тому же легко и с интересом постигали всякие науки и охотно отдавали своих детишек учиться.

Восточные же соседи — «желтые» люди, или аримы, — даже те, которые якобы мирно странствовали в горах в поисках счастья и достатка, изгонялись прочь, будь они по одному или ватагой. На богатых торжищах Великой Ассии только они одни искали кривых путей для торга и прибыли. Они могли легко обмануть, не заплатить вено[3], да и много среди них было всяких татей да выродков. На почве мщения своенравным верам аримы сдружились с себерцами и рыбоедами[4] и после того начали творить на дорогах да в лесах недоброе, выходящее даже за их жестокие законы.

Посему веры стали считать всех аримов татями и вообще перестали пускать их на свои земли, благо узнать любого желтого на фоне светловолосых и серооких веров было совсем не сложно. Аримы узкоглазые, темноголовые. Лица плоские, желтые.

И что за народ? Ведь и других, схожих с аримами, чужаков было предостаточно, но про них-то в народе говорили: «Влас черный, да кожа белая». Одни из них больше всех богов почитали Тарха Дажьбога да богиню Тару, потому и звали их тартары, а земли, где они обосновались, — Тартария. Большие они были мастера работать с металлом. Такие люди в каждом городе всегда к месту. Было даже время, что аримы обманом или силой уводили с собой мастеров тартаров. Зная, как крепко держатся те за семьи, желтые воровали детей и заставляли родителей идти за ними.

Хотя тартары-то как раз менее всего походили на желтых. Более всех с аримами схожи были народы Дракона[5]. Но эти-то, в отличие от злобных и хитрых узкоглазых соседей, порядок знали. Ходили на торги только караванами и всегда в сопровождении царских штурмвоев Вулкана. Вено вносили полное и с людьми асура не спорили.

За послушание и миролюбие в каждой веси за два каравая хлеба с них брали всего-то гривну железа Хорса, один Царь-корень или две меры белого зерна[6]. Потому торговцы народа Дракона были не в накладе, учитывая, что под опекой штурмвоев ни один рыбоед или арим к каравану и близко не подойдет. Плата за охрану и вено были небольшими, поскольку Раданы[7] страны Дракона не искали других путей, доверяя порядочности веров. Те же, примечая, что торговцы сии не творят зла, отстроили им вдоль всего пути на заход множество становищ[8]. В общем, с этим народом у подданных асура Вулкана царили мир и взаимопонимание.

Это, как, впрочем, и многое другое, злило жадных до чужого добра аримов и пробуждало в них аппетит к богатствам Белого города. Будто медом были намазаны его неприступные каменные стены. Велась эта вражда издавна, издавна же обучились и отваживать отсюда желтых.

Одно плохо: шибко расплодились в последнее время хитрые аримы — без всякой меры. Стоит только возмужать какому-нибудь желтопузому вельможе, сразу собирает рать и волочится в неведомую даль, через леса и болота к горам, отвоевывать у веров торговые пути Свентограда.

Но на этот раз гонцы вещают: нагнало их лихим ветром превеликое множество, будто муравьев к разбитой медовой бочке. Стоят у стен, ждут чего-то. Кольцо вокруг Белгорода сомкнули, хотя сделать это совсем не просто. Гонцы чудом прорвались.

Можно было бы все население града за полдня пещерами увести в горы, но кому ж охота уходить? Да и не сильно испугаешь людей, ведь сколько уж отбивались. Но в этот раз, видно, без помощи царской дружины Белому городу не обойтись. Лучники желтых бьют по стенам. А стрелы длинные, наконечники каленые, железные. Всерьез пришли непрошеные гости.

Вулкан распахнул дверь. За большим дубовым столом сидел Дїй Вершина, рядом чем-то дымокурил Мирота. Посреди комнаты, держа в руках большой деревянный ларь, стоял Говар, а перед ним — Светозар.

— В добрый час пришел, асур, — сухим старческим голосом отозвался из-за стола Вершина. — У меня к тебе сразу и просьба есть.

— Что за просьба, Светлый старец?

Вершина тяжко вздохнул:

— Можешь ли ты, великий асур, совладать с праведной яростью и до поры войско в бой не бросать? Зрю я в Прави, не твоя это битва — его! — старец указал рукой на гордо расправившего совсем не чародейские плечи Светозара.

— Выйдет к нему поединщик, пусть померяются силами, а нет — знать, как и раньше, в пустой поход пришли аримы.

— Прости великодушно, — задумчиво ответил Вулкан, — но моя это битва. Пока я асур веров, мне мой народ и защищать. Аль не гонял я и раньше этих псов?

— Никто тебе и не велит на печи отлеживаться, — тихо сказал Верховный Жрец, — говорю — «до поры». Разгадал я, зачем идут на землю веров полки нового аримана[9]. Не их это прихоть. Серый чужак и колдун Поклад стоит за сим. И коль пришлет он кого, то уж не гневись, родомысл, а схлестнуться с ним Светозару. Чародеи бьются с чародеями, четники с четниками, а цари с царями.

Поклад далеко, я не вижу его у Белого города, иначе я сам пошел бы с тобой. С ним нелегко справиться — великий чародей, великий и страшный. Сам он к Свентограду не двинулся, однако же и прислать ему сейчас особо некого. Всех, кого он черному делу учил, сам же в прошлое лето отослал к джунгарам. Те уж на весь Свет похваляются, что скоро покажут свою силу, на Асгард Ирийский[10] уж взоры бросают. Видно, всерьез решил Поклад народ сей джунгарский, как полоненную девку, под свою звериную веру уложить.

…Так вот, коли сшибутся Светозар с Покладовым кощеем, пусть упираются каждый за свое. Думаю, и ты, царь, не сомневаешься, чья возьмет. А уж после их битвы защищай, асур, свою страну, как тебе и должно, вот тебе в том мое благословение…

Вулкан поклонился Дїю Вершине, а тот очертил рукой над его головой знак Перуна.

— Благослови огненный Сварожич твое оружие и силу и ниспошли тебе защиту Великую, славься с тобою Раса[11]. — А теперь, асур, — Дїй махнул Говару, и тот открыл ларь, — пришло время и тебе дать благословение своему чародею.

Вершина вынул из дубового ларца кривой хазарский жезл из темного твердого дерева. Вулкан, глядя на него, удивленно вскинул брови. Искусно украшенный золотом и драгоценными камнями, этот выгнутый символ власти выглядел странно, если не сказать нелепо.

— А вот и твое оружие, Светозар, — хитро улыбаясь, сказал старый маг. — Это жезлó отобрали четники у какого-то хазарина, что на торжище близ Ратуи смущал народ рассказами про нового Бога-мученика. Целый день сновал он меж торговыми рядами да показывал то древляную рыбу, то крест с фигуркой распятого на нем человека. Народ вначале отворачивался, а уж когда этот хазарин возвестил, что это и есть новый Бог, и показал, что такой же крест, только поменьше, висит у него на вые, бабы, что не в силах были на это смотреть без содрогания, позвали четников.

Иной бы притих, а этот нет. Стал и дружинникам рассказывать про Бога-мученика да про то, что он, дескать, такой сильный, что в скором времени всех наших богов собой затмит, а на земле нашей от древних Покровителей Раса вскоре и следа не останется.

Четники решили, что этот курчавый да немытый просто не в себе да давай шутить над ним, мол, что ж это за Бог, коль в лапы врагам без боя да драки сдался? Наш-то любой, да хоть тот же Перун, враз бы всех маланкой[12] прошил, тут и делу конец.

А хазарин тот как взбеленится да как подскочит, да и стал кричать: «Трепещите! Придет наш Бог, никого из вас не пощадит! Только мы, рабы Божьи, войдем в царствие его Небесное!»

Эхе-хе, — вздохнул Вершина, — ведомо нам, что придет Сварожья ночь и испытания ждут нас страшные. И в Ведах Перуновых говорится, что Серые Колдуны и Богов нам подменят, и кровь нашу мешать станут. Но и представить немыслимо, что в кумирнях промеж Светлых и Сильных Богов выставят кресты с отображенными муками людскими.

Мщение Хазар-то понять не сложно. Светлый князь заходних земель Святослав их шедшим на поводу хитрого Чернобога рога посшибал да град, стоявший на крови расенских полонных, что звался Саркел, разрушил. А что ж теперь хазары, злопамятное племя? Святослава уж нет, а они до сих пор, как та раненая собака, за свою болячку норовят любого встречного побольней укусить.

В заходних краях ныне родные сыны Святослава правят, надежно берегут порубежье от ветра, что с Венеи[13] дует. Ну, стало быть, и мы наш рубеж, что аримы с джунгарами все подвинуть желают, тоже сколько сможем, столько держать будем. И жезло это, — Вершина взвесил в руках тяжелый вражеский артефакт, — как стрелу, что пошла в зенит, прямо в темечко обратно ворогу и вернем.

Штуку эту хазарин, коего задержали наши четники, отчего-то прятал. Может, нес кому, а может, думал, что она на разум людской влияние имеет? Теперь уж не спросишь. Она ко мне только в прошлую оусень попала, а забрали ее у того хазарина куда как раньше.

Вот, Светозар, — Дїй протянул ученику кривое вражеское жезло, — ранишь ли, покалечишь поединщика, аль вовсе… перестараешься — будь добр, возверни этот колдовской должок Серым Колдунам. На нем сковано наше колечко. Страшной Темной Силы в жезле уж нет, а колечко я посылаю им в назидание, чтоб знали, как мы долги возвращаем. Станут снимать колечко, вот тут и почувствуют, кто сильнее и за кем правда.

Главное, Светозар, не забывай. То, о чем я говорил тебе ранее, и то, что снова поведаю сейчас, дабы и царь про сие знал. Ведайте, что Древо земного Времени в эти дни явится людям близ Белого Города. Аримы, по всему видать, за ним только и пришли. Оттого я и говорю, царь Вулкан, что без колдуна они в таком походе не обойдутся. Одного только не ведаю: придет ли посланник Поклада на битву или под завесой войны тихой тенью будет рыскать по лесам да болотам в поисках Древа. Найти это Чудо редкая удача, а найдешь — сами Небеса тебе станут другом.

Стоит ли и говорить о том, как нужна власть над земным временем, хоть и малая ее часть, для Серых Колдунов вроде Поклада? Уж если доберутся они до Древа, получат твердое время для воцарения своей власти и веры. Но одно незыблемо: служит Древо каждому хозяину только тысячу лет. После этого срока оно перерождается и появляется вновь в том месте, которое ему укажет сам Числобог[14].

Обычно Древо Времени само находит того, кто ему нужен, да за боями и сечами где тебе, Светозар, такого подарка от Судьбы-Макоши ждать. Уж когда разобьете желтых, потрудись сам Древо сие отыскать. Не мне тебе говорить, что в линии твоей жизни оно оставит большой след. Гляди только, чтоб не умыкнули его после лихоимцы.

Но Небеса располагают, а человек только предполагает. Про Древо уж и до того достаточно было сказано, тако ж помни обо всем и закрепи поучение мое добрым делом. Что ж, — Вершина осенил себя знаком Перуна, — благослови Сварожич ваш ратный путь!

…Коротка ночка в сборах да хлопотах. Вот уже и рассвет лениво тронул бледно-розовым светом холодные горные вершины. Снег постепенно уползал от земли на самый верх склонов перед крепнущим день ото дня солнцем. Стояли морозные, солнечные дни последнего зимнего месяца студеня[15]. В народе это время называли «окнами», за ними уже и до тепла рукой подать.

Едва только свет выгнал в лес ночные тени, дружина тронулась в путь. Во дворце, при царице Дзеване и царевнах остался лишь Ратибор с отрядом стражи да гости асура Вулкана.

Царь оглянулся напоследок на оставшиеся далеко позади бледно-розовые пики башен дворца. Отсюда они казались просто каменными глыбами, торчащими над неприступными стенами, словно огромные зубы дракона. Дворец специально был выстроен так. Стоит отъехать еще дальше — и он вовсе станет казаться горой, такой же, как и многие другие. Только два больших деревянных моста, лежащие над бездонными провалами и ревностно охраняемые стражей, могут смутить редких заезжих да любопытных.

Без мостов пути нет, а через них просто так прохожего не пустят. Силой? Так по мосту больше чем десяток конных за один раз не пройдет, а в случае особой надобности стража в один миг может обрушить мост, но за долгие годы этого не случалось.

Поэтому и дружина выходила на волю малыми ватагами. Другая ее половина, более многочисленная, расквартированная в соседних селениях, присоединится к ним уже дальше, за мостами. Еще вчера Кратор с малым отрядом штурмвоев отправился поднимать квартирантов по тревоге. Сойдутся вскоре две половины, да и пойдут за дальний перевал.

Чабор проснулся от того, что возле его двери кто-то начал чихать. Разражаясь целой цепью громогласного «апчхи!», неизвестный поднял такой шум, что кто-то на него угрожающе шикнул. Грохнула дверь, и одолевающие кого-то чихи стали доноситься уже из-за стены, причем сильно приглушенные — чихали в подушку.

Сон улетучился безвозвратно.

Едва успев поужинать, Тарина в тайне ото всех снова шла туда, куда звало ее сердце. Там, за углом, его дверь. Приближаясь, царевна ясно услышала шум и спряталась.

— Водар! — услышала она голос Лесного.

— Чабо… Ой, Лесной, тьфу ты, забыл, как тебя звать-то! — отвечал ему радостный голос.

Его ошибка не осталась незамеченной для Тарины. Значит, Лесного на самом деле зовут как-то иначе. Хотя для него это имя самое подходящее, уж больно он нелюдим и молчалив.

— Ты живой, — искренне радовался юноша. — Если бы я только знал, кто чихает у моей двери. У-у-у, как здорово, что мы соседи! Ну, рассказывай, как выбрался из колодца?

— Как? Да не помню, как, — тихо ответил его собеседник, — я очнулся у горных уже когда вытащили. А так, помню только вонищу в том колодце. …После подлечили, а как очнулся — вот он я!

— Хорошо, что ты выжил, Водар. Идем, погуляем!

— А не влетит нам за эти вечерние прогулки?

— Что ты, — успокоил юноша, — не будешь лезть куда не надо, — гуляй себе сколько влезет.

— Что за радость — гулять где велят? — тяжело вздохнул карлик. — Ну да ладно, хоть поболтаем.

Они вышли и направились прямо в сторону спрятавшейся царевны. Девушка замерла, в страхе вжимаясь в холодную каменную стену. Последнее, что успела она разглядеть, — что друг Лесного был сайвок. Они приближались, и царевна затаила дыхание.

— Стой! — пискнул сайвок и стал водить носом, как изголодавшийся пес.

Юноша остановился, вопросительно глядя на друга.

— Ну, вот. Опять, — продолжал сайвок, жадно втягивая в себя воздух. — Тебя ничем ароматным не натирали? — заинтересованно спросил он. — Может, маслом или мыли в чем-нибудь таком?

— Что я, царевна? — ответил Лесной, и Тарину словно ударила молния.

— На царевну ты не похож, — продолжал принюхиваться сайвок. — Нет, пахнешь не ты.

— Водар, — ухмыльнулся Чабор, — а ты уверен, что горные тебя вылечили?

— Очень смешно! …Знаешь, я после колодца удивляюсь своему носу, да не смейся ты, правда. Что хошь унюхаю. Вот и сейчас. Видно, ветром из царских палат потянуло. Наверное, так же здорово пахнет в самом Ирии?

Чабор, подражая другу, жадно втянул в себя воздух, но только разочарованно пожал плечами:

— Какие притирания, какие запахи, Водар? Ой, неладно с тобой, ей-богу.

Сайвок насупился:

— Вот дай мне какую-нибудь вещицу и спрячь, а я ее по запаху найду, как собака.

Чабор с сожалением похлопал по карманам — все напрасно.

— Слушай, Водар, может, тот камешек у стены?

— Не годится. Он тут сотню лет лежит и пахнет, как все камни вокруг. Ты что, столько времени во дворце и ничего не стащил? Ищи, а то скажешь, что я подсунул тебе свое.

Тарина поняла, что вот-вот ее тайное пребывание здесь станет явным. Стоит только Лесному заглянуть за угол…

«Боже, как глупо, — мысленно ругала себя царевна, — как стыдно! Подслушивать и подсматривать, а еще царская дочь… Так мне и надо».

По щекам девушки потекли слезы отчаяния, но едва собралась она утереть их платком, как тот, по закону подлости, выскользнул из ее рук и упал на пол. Достать его — нечего было и думать: сразу заметят.

— Да вот же, — вдруг раздался где-то рядом голос сайвока. Он подошел и поднял кусочек шелка.

— Что там? — крикнул издалека юноша.

Сайвок острым глазом приметил выглядывающий из-за угла край платья.

— Стой где стоишь, парень! Я сам тебе принесу, теперь поверишь! — И тихо добавил: — Ну и дворец тут. За каждой колонной то красавица, то платок…

Перепуганная царевна украдкой выглянула из-за каменного столба, а сайвок, весело подмигнув ей, быстро направился к Лесному, нарочито сладостно принюхиваясь к ажурному трофею.

— Чей это платок? — удивился находке Чабор. — Наверное, царевны обронили. И правда, здорово пахнет.

— Дай сюда, — вырвал сайвок свой трофей. — Эдак под подушку себе спрячешь и будешь нюхать перед сном. Лучше иди с красавицами поговори. Тебе, кажись, не запрещают с ними разговаривать.

— Поговоришь с ними… — покачал головой Чабор, — такие со мной, диким, не то говорить…

— Ух, ты, — вдруг стал серьезным Водар. — А ты думал, что на шею тебе будут царевны бросаться? Вот, мол, гость драгоценный, королевич с дальних земель, не меньше. Думал, начнут бегать за тобой, следить всюду? С такими барышнями о-го-го какое обхождение нужно, а ты и двух слов связать не можешь.

— Очень мне надо, — отмахнулся Чабор, — вот пусть с равными себе и разговаривают. А я и на самом деле говорить не умею.

— А что умеешь-то? А то царевны…

— Да что ты ко мне прицепился с этими царевнами? Мне до них нет никакого дела!

Юноша недовольно прибавил шагу, оставляя сайвока позади.

— Эхе-хе, — вздохнул карлик и тихо добавил ему вслед: — Интересно, какое ж им тогда до тебя дело?

[1] Ружы — розы.

[2] Полешуки — жители территории нынешнего украинского и белорусского полесья.

[3] Вено— пошлина.

[4] Себерцы и рыбоеды — древние русские народности. Не почитались другими славяно-арийцами из-за пагубного пристрастия исключительно к животной, мясной пище. Будучи союзниками, легко могли предать, что было причиной их распрей с соседями.

[5] Народ Дракона — нынешние корейцы.

[6] Железо Хорса— серебро, гривна Хорса — чаще всего ожерелье. Царь-корень — женьшень, белое зерно — рис.

[7] Раданы — старейшины родов.

[8] Становище — постоялый двор с культовыми местами, где путник мог помолиться своему богу.

[9] Ариман — правитель Аримии. В далекие времена с народом аримов у славяно-арийцев часто происходили столкновения. Из-за бесчинств, творимых на Руси аримами, позже ариманом, или ахриманом, стали называть князя Тьмы.

[10] Асгард Ирийский — прежнее название города, стоявшего на месте Омска.

[11] РАСА — аббревиатура: Роды Асов Страны Асов — в некоторых источниках древнее название Руси и всех славян-ариев.

[12] Маланка — молния.

[13] Венея — старое название Европы.

[14] Числобог — мудрый Вышний Бог, управляющий течением Реки Времени, а также Бог-Хранитель Даарийского Круголета (астрологического календаря).

[15] Студень — зимний месяц с 22 января по 1 марта.