ЛАРЬ 1 КЛУБОК 10

КЛУБОК 10

Ближе к сумеркам всполошилась вся весь. С самого утра только и было разговоров, что о развалившейся Веже да еще о том, что и старосте перепало от этих бесовских штучек — до сих пор никак в себя не придет. Многие, в том числе и дети, приходили посмотреть на развалины Капища. Тогда-то и не заметили, что меж других детишек терся сын Перехуда — Неврем. Откровенно говоря, на него вообще никто особого внимания не обращал, потому как отроду это дитя было умом обижено. В свои четырнадцать он соображал не лучше грудного младенца. Ну… жил парень и жил. Худого никому не делал, а что ума Боги не дали, так что поделать.

В тот день он вместе с другими детьми ходил по заваленному камнями двору Капища. Кто-то из ребят видел, как Неврем нашел какой-то странный предмет, похожий на охотничий рог, спрятал его за пазуху и пошел с ним куда-то в сторону леса. Как стало темнеть, хватились парня, но, сколько ни искали, так и не нашли.

Чабор прошел по лесу не больше версты[1], пока не сообразил, что рог сайвоков остался под каменными завалами Атаровой Вежи. Раздосадованный этим, он отчаянно шлепнул себя по лбу и собрался было возвращаться, однако тут же и передумал. В глазах его поплыло какое-то марево, а силуэты деревьев начали закручиваться вихрями. Чабор еще не знал о том, что порой таким образом является людям лесной дух Говар.

Старик уже знал о смерти Атара. «Что ж, — коротко заключил он, — неспроста сказано в древних письменах о том, что Сварожья ночь[2]сейчас вступает в самую силу».

Они углубились в лес, стараясь отойти подальше от границ царства Бардака. Всю дорогу Говар торопил и, будто горох, сыпал слова о каком-то дальнем путешествии к Рипейским горам. Старик нервничал, ибо, как оказалось, в Лесу со вчерашнего дня происходило что-тонеладное.

О смерти же Атара Говар узнал от Домового из Капища. Домашние Духи очень боятся посланцев Темной Нави, поэтому, застигнутый врасплох, Домовой ловко проскочил через порог явного Мира: меч Индры, погубивший пекельного[3] Змея, открыл ему путь быстрого исхода. Домовой бросился к Говару и рассказал ему о том, что Темные явились внезапно, сразу после рассвета.

— Важно понять, — сказал Берендей, — что за хитрую лазейку нащупали Бесы между Мирами. Ведь как-то же в этот раз они пробрались к нам в Явь? Поэтому, мой мальчик, тебе здесь небезопасно. Нужно идти туда, где издревле хранят рубежи между Мирами, позволяя бродить меж ними только Просвещенным. Я говорю о Белом Городе асов, который в народе называют Свентоград. Он стоит в Рипейских горах, посреди земель Могучей Асии. Правит народами веров и потомками асов Великий асур[4] Вулкан.

Видно, все же мы с тобой подтолкнули колесо времени, раз волею судьбы тебя сразу же выносит под Светлые стены этого города. …М-да, — старик бережно огладил серебристую бороду, — мне бы с тобой пойти, да нельзя. Пока грызня между Бардаком и Запаветом не уляжется, мне отсюда пути нет.

Ничего не скажешь, рьяно зашевелилась черная паскудь, чуют, что тебя проспали. Добро еще, что только дважды серьезно на свет Божий пробрались, а то давно бы тебя погубили. Видно, парень, крепко тебя хранят Светлые Боги и Предки-заступники. Ну, — дед поднял руку и махнул кому-то, — на Бога надейся, а сам не плошай.

Вдали, меж стволов вековых сосен, мелькнула неясная тень. Юноша дрогнул. Мягкий настил иглицы у его ног ощутимо отдался глухим ударом. Это была рысь.

— Узнаешь? — хитро спросил дед. — Да, да, — добавил он с улыбкой, — это та самая, что билась с черным медведем Мором.

— Хвоя? — неуверенно спросил Чабор.

— Да, это она. Я ж тебе говорил — очухается. А вон еще один твой знакомец!

Снег у дальних сосен поднялся и превратился в белого волка Маха. Чабор даже рот открыл от удивления, а старик продолжил:

— Хоть он и пустил кровь этому оборотню, однако ж и Мор скоро очухался, даже быстрее, чем Мах и Хвоя.

Атар говорил тебе, Чабор, о том, что твое имя вписано в книгу Урманного Леса? Придет время, и ты вернешься сюда. Тогда уж сделай милость, дай поговорить своему Артакону и с этим кровопийцей. Думаю, лишившись головы, эта мразь оставит наш лес в покое. А чтобы ты не позабыл об этом, скажу, что это он, Мор, убил твоего отца.

Просчитались они. Сначала — не зная, что ты уже в чреве матери, потом — когда не нашли тебя после ее смерти, и в последний раз — дав тебе овладеть мечом Индры. Однаковремя, — Говар поднял испещренное тонкой вязью морщин лицо к небу, закрыл глаза и прислушался. — Темная Навь, — хрипло сказал он, — снова закрылась, однако ветер Яви говорит, что твой след ищут многие. Пора!

Дед открыл глаза и уперся взглядом в Чабора:

— Меч Индры с тобой, поэтому бояться нечего… пока Бесы не придумали какую-нибудь новую каверзу. Будь готов ко всему. Мрачной силой наполняется ближний лес. Недобрые семена прорастают даже зимой. В путь, Чабор, пора в путь.

До границы Темнолеса тебя проведут Мах и Хвоя. Дальше белый волк оставит вас. Уж слишком много у него врагов на землях Бардака. Да и провести тебя незамеченным там под силу только Хвое.

За Темнолесом тебя встретят сайвоки. Я пошлю с кем-нибудь быстрым и крылатым весточку Таратору. Они проведут тебя своими ходами до самого Свентограда Рипейского. Прощай, доброго пути тебе…

Дорога до Белой горы сильно измотала Чабора. Шли быстро, понимая, что время дорого. Но вот деревья расступились, и вдалеке, на краю опушки, появился уже знакомый ему идеальный полукруг. Вокруг горы сновали волки. Мах, издали заметив своих собратьев, стал чутко внюхиваться в морозный воздух, улавливая едва ощутимый запах опасности. Светлолес кончался. Волк свою задачу выполнил и мог спокойно оставить человека на попечение хитрой и мудрой рыси.

Хвоя повела юношу в обход, дабы не привлекать внимания. Далеко не каждый из стаи Светлолеса разделял симпатии Маха к их извечным врагам — людям. И, несмотря на то, что ветер дул со стороны горы, прекрасный нюх волков мог помочь им обнаружить Чабора, и тогда — кто знает…

Мах был сильно удивлен, заметив, что на порубежье[5] Светлого и Темного леса, за исключением годовалых щенков, сбежались все его собратья. Едва вожак предстал перед ними, ему тут же сообщили, что волки Темнолеса прислали гонца с вестью: стая вышла на Машин луг и хочет драться.

Значит, волкам Маха и Вераса снова придется делить землю, только вот из-за чего? Между стаями уже давно не было стычек. Тот, кто бросил вызов, должен все объяснить, чтобы волки не за здорово живешь рвали друг другу глотки. Такая сходня большая редкость. Мах за свою долгую жизнь еще никогда не участвовал в подобном. Последний раз битва была в те времена, когда единственной едой белого волка, будущего вожака, было только молоко матери. Правила предельно просты: кто победит — тот захватит любую территорию. Участь побежденного — сдаться на милость победителя, тихо жить и не тявкать супротив него до самой своей смерти. Может случиться, что один из вожаков или даже оба погибнут. Что ж, тогда водить победившую стаю по отвоеванной земле будет уже кто-то другой…

Все тонкости волчьих законов знали только старейшины стай или главы больших семей. И тех, и других было предостаточно среди собратьев Маха и Вераса.

Вожак волков Темнолеса спешно пересчитывал ряды своих воинов. Он был охотник, как и Мах. На что им объявленная Бардаком война? Получается, беда лишь в том, что он и его предки прожили всю свою жизнь на стороне Темнолеса, а Мах и его пращуры — на другой стороне… Бардак обычно не вмешивался в волчьи дела, поставив еще в незапамятные времена перед ними только одно условие. «Я не стану лезть в ваши дела, не заставлю делиться пойманной на моей землях добычей, но когда в лесу объявятся мои враги, стая должна будет стать на защиту границ так же, как и каждый из жителей Темнолеса». За долгие годы своего правления он лишь второй раз обратился к ним за помощью.

Верас, завершив обход войска, был озабочен: он не обнаружил шестерых своих помощников. Решив, что это не столь ощутимая численная потеря, он отправил стаю во главе с Шелестом к месту схватки, а сам пошел по следу своих внезапно пропавших товарищей.

Догнать их было не хитро, но бывалый охотник решил не спешить попадаться им на глаза. Ему показалось правильным вначале проследить, тем более что шли они в сторону Белой горы, а стало быть, по пути следования стаи. Но почему эти волки шли отдельно? Что-то тут было не так….

Тем временем слабоумный мальчик из села с рогом сайвоков в озябших руках забрел далеко в лес и заблудился. Полуживой от мороза, он брел по лесу, не видя пути. Заметив человеческие следы возле округлой горы, он обрадовался и пошел по ним. Вскоре он вышел на широкую поляну, немного постоял, не зная, куда идти дальше, как вдруг услышал позади шум. Радуясь тому, что его нашли, он повернулся — и успел увидеть оскаленные волчьи морды и страшные клыки.

Все было кончено в один миг. Мальчишку растерзали, растаскав по глубокому снегу его окровавленные останки и разодранную одежду. Из ярко-красного снега, блестя мокрым от крови мундштуком, торчал только уцелевший рог сайвоков…

Верас услышал запах свежей крови еще издали. Почуяв неладное, он медленно приблизился к пологой части Белой горы… То, что открылось его взгляду, не было следами охоты. Волки его стаи учинили гнусную расправу. Части тела человека валялись разбросанными по снегу и были нетронутыми. Верас теперь понял, почему волки петляли — путали след.

Опытный охотник обнюхал рог. Его запах показался очень знакомым Верасу, но вспомнить старый волк так и не смог.

Решив не отставать от беглецов, вожак взял кровавую улику в зубы. Его пасть моментально наполнилась слюной, а голодное брюхо судорожно дернулось, чувствуя запах еды.

Он перепрыгнул кровавое месиво и, косо глянув на огромные куски мяса и внутренности, пошел от греха подальше по следам беглецов. Повторно догнать их ему не составило труда. Ослепленные яростью, они остановились невдалеке, словно ожидая кого-то еще.

— Дело сделано, братья, — заговорил один из них. — Теперь любой скажет, что волки Вераса убили Чабора.

— Да, да, — подхватил другой. — Скажут: «Убили и сожрали безоружного юнца».

— Безоружного? — удивился третий. — А где же меч?

— Наверное, мальчишка оставил его дома, — предположил первый. — Дом возле кладбища развалился, Бардак говорил. Вот меч и присыпало обломками. А этот, видать, только и успел, что прихватить с собой рог сайвоков.

Верас осторожно нагнулся и, разжав зубы, опустил рог на снег. «Так вот что это за запах!»

Меж тем беглецы продолжали переговариваться:

— Жаль, что не взяли тот рог с собой.

— На кой он тебе? Возиться только зря. Где же этот Вурдал? Ни тебе помочь мальца оприходовать, ни явиться вовремя. Кто работу-то принимать будет, нам ведь нужно спешить. Битва там, за горой, вот-вот начнется. Не забыли, что Бардак приказал? Нам еще надо под шумок всеобщей грызни уложить в кучу мертвых Вераса и Маха. Вот когда обе стаи станут нашими, тогда и расскажем Вурдалу о том, где валяются потроха этого сосунка, будь он неладен. Сейчас же надо бежать и бросаться в драку, пока нас не хватились!

— Не очень-то спешите! — разорвал воздух рык Вераса. — Драка для вас уже начинается, прямо отсюда — здесь же она и закончится!

Последние слова вожак прорычал уже в безумном прыжке. Заговорщики даже не успели опомниться. Пятеро были убиты в один миг, а шестой, полуживой, безпомощно трепыхался в зубах Вераса, схваченный за загривок, как нашкодивший щенок. Старый охотник лишь на миг отпустил пленника — только для того, чтобы приказать ему взять в зубы рог сайвоков. Когда тот вне себя от ужаса покорно выполнил приказ вожака, Верас снова схватил его за загривок и поволок через лес…

Шелест не верил в трусость вожака. Когда вышло время ожидания, он понял, что с Верасом произошло что-то неладное, и сам вывел войско на битву.

Мах уже давно стоял во главе стаи и терпеливо ждал соперника. Согласно порядку, главной битве всегда предшествует схватка вожаков. Шелест им не был, значит, не имел права драться с вожаком стаи Светлолеса. В центр вышли старейшины стай.

Слово взял Хват:

— Наше войско готово к битве, нас ведет вожак. Скажи нам, Шелест, почему Верас не вышел на схватку?

— Хват, — ответил вместо Шелеста Сивер, — если уж на то пошло, мы соберем совет стаи и сейчас же изберем другого вожака, Шелеста. Бою быть, и вы не ищите отсрочки!

— Мне кажется, ты хочешь сказать, что мы боимся?! — зарычал Мах. — После схватки вожаков не убегай далеко, я лишу твою семью главы!

Мах и Сивер оскалились, и если бы не голос старого волка Полога, которого уважали на обеих сторонах леса, бой начался бы прямо сейчас, без всяких правил.

— Перестаньте! Вы же волки, а не собаки! Шелест не может драться с вожаком — он не вожак; переизбрать его нельзя, пока неизвестно, что случилось с Верасом. Надо бы расспросить: может, кто что слышал или видел. Ну? — он оглядел старейшин.

Шелест, успокоившись, стал вспоминать:

— Шестеро наших пропало прямо перед выходом. Вожак пошел в лес — искать их, а меня оставил вести войско. Сам обещал быть к бою. Верас не трус, раз обещал — значит, будет!

Вдруг войско Шелеста загудело и стало расступаться. В образовавшемся проходе появился Верас, тащивший за загривок одного из ранее пропавших волков. Тот совсем притих и лишь трусливо косился по сторонам, зажав в пасти какой-то рог. Вожак стаи Темнолеса выволок пленного в центр к старейшинам и бросил его на снег, придавив сверху мощными передними лапами.

— Братья! — раздался хриплый от усталости, но полный злости голос Вераса, и обе стаи притихли. — Всем вам известно, для чего мы тут собрались, но бою не быть! Те горячие головы, что уже давно накопили друг на друга злобу, могут отойти в сторону и грызть глотки хоть до скончания века! Тот, кто скажет, что Верас трус, может в тот же миг попробовать силу моей хватки на собственном загривке так, как попробовала эта подлая собака в волчьей шкуре! Хотя, наверное, даже людские псы не способны так предавать свою стаю, если живут в ней.

Верас тотчас схватил плененного волка зубами за ухо и оторвал его. Ослепленный страхом и болью, предатель по-собачьи взвизгнул и выпустил из пасти рог сайвоков.

— Говори, — требовательно зарычал Верас, — кто еще был с вами в сговоре? Ну?! Говори, или я оторву тебе второе ухо!

— Их, с-сговорившихся, осталось всего трое, вожак! — проскулил придавленный к земле пленник.

— Заяц тебе вожак, — огрызнулся Верас. — Кто они?!

— Сук, Хил и Лева.

Вожак поднял голову, сурово всматриваясь в свое войско.

Волки зашумели, пропуская вперед тех, чьи имена назвал предатель.

— Ну, что скажешь, Хил? — испепеляя заговорщиков взглядом, вопросил Верас. — То, что о вас говорит этот собачий ублюдок, правда?

Вожак намеренно сделал паузу, отпуская плененного, который уже с трудом мог дышать под грузом его тяжелых лап. Придавленный страхом к снежному настилу волк так и остался лежать вверх брюхом, трусливо поджав трясущиеся ноги.

Обвиненный в предательстве Хил прохрипел за всех стоявших подле него:

— Это правда, Верас.

— Назови мне хотя бы одну причину, по которой вас нужно оставить в живых! …Молчишь? Убить их! И этого пса тоже.

Предатели бросились в глубь войска, где их участь была быстро решена. Верас подобрал рог сайвоков и откинул в сторону. Дождавшись окончания расправы, он продолжил:

— Братья! Эти псы, вступив в тайный сговор с Вурдалом и Бардаком, хотели столкнуть две стаи и обернуть дело так, чтобы оба вожака погибли в схватке. В награду за предательство они, с позволения царя Темнолеса, получили бы полную власть над теми из вас, кто остался бы в живых! Мало того, они совершили еще одну страшную вещь: они убили человека все по тому же подлому приказу.

И вот теперь я спрашиваю вас: в кого мы превратились?! И кем мы станем? — мы, потомки Великих охотников, убивая друг друга по чьей-то прихоти?

— Верас, — мрачно перебил его Мах, — волки Темнолеса потребовали боя — не мы.

— Признаю, — ответил Верас, — в том моя вина. Мне не были известны такие хитрости, волки не лисы, а потому Бардак подло провел меня.

Три лета назад, в голодное время, разве не волки Светлолеса пустили наших охотников на свою землю, спасая от верной погибели? — обратился Верас к стае. — Прошло уже столько времени, а мы, позабыв о прошлом, как охотились в Мокрой ложбине, так и охотимся. На их земле! Так кто нам сможет помешать жить в полном понимании и спокойствии и дальше? Я считаю, что нам следует объединить стаи и выбрать единого вожака. Чтобы никто никогда не смог посеять меж нами зерно раздора. Я охотник, война мне не нужна!

В наступившей тишине сотни глаз вопросительно смотрели на белого волка. От его слов зависело сейчас все.

— Ты прав, Верас, — ответил Мах. — Он прав! — повысил голос белый волк, чтобы быть услышанным. — Стаи нужно объединить в одну, свободную от любого влияния. Теперь слово за старейшинами семей и за каждым из вас. Решайте, как жить дальше. Вожаком свободной стаи пусть станет Верас. Да, Верас!

Я знаю, кому принадлежал этот рог. Смерть Чабора — я говорю об убитом человеке — заставляет меня уйти из стаи. Тому есть причина, и решение мое обдуманно. Теперь я одиночка. Старейшины, дайте клич!

— Изго-о-о-ой! — нерешительно завыли волки Совета. Стая неохотно подхватила их вой, но, понимая, что белый волк своего решения не переменит, вскоре дружно дала клич о появлении нового волка-одиночки.

Теперь Мах не имел права жить с ними до тех пор, пока не создаст семью с чужой волчицей. Он добровольно пошел на это. Удаляясь от стаи, Мах думал о том, что гибель Чабора навсегда повисла над ним жестоким укором. Будут говорить: «Волки убили», и никого не будет интересовать — кто, из какой стаи и по чьему приказу. Сама смерть человека — страшный грех, смерть же Чабора… Значит, Хвоя не уберегла его. Что же теперь станет с Большим Лесом?

[1] Верста— 1066,8 м.

[2] Сварожья ночь — время торжества Темных Сил, согласно Ведам, оно заканчивается в 2012 году от Р.Х.

[3] Пекельный змей— Змей из пекла.

[4] Асур— так называли правителей у некоторых Славяно-Арийских народов.

[5] Порубежье— граница.