Глава 065

ГЛАВА 65

— Блять! Болит, пиздец как! Ммм… — зашипел Сергей, подошел к окну, поднес указательный палец к глазам и, морщась, стал его рассматривать. Пятница, последний день октября, на часах начало десятого, мы только-только собрались в офисе.

— Че такое? — посмотрел я на него, сидя в кресле.

— Да кот этот меня вчера оцарапал! — кривился Сергей, поджимая кончик пальца ногтем большого.

— О, а че, уже кот у вас, да!? — обрадовался я и удивленно посмотрел на Веру.

— Да уже давно, — отмахнулась та. — Уже неделю у нас живет… такой хорошенький...

— Аха, хорошенький! — произнес Сергей, показал палец жене. — Хлянь, как оцарапал! Аж под ноготь...

— Сереж, да ты сам виноват… — укоризненно сказала Вера и начала печатать.

— А как это он тебя так оцарапал? — удивился я, не представляя ситуацию.

— Да он его схватил… — начала было Вера.

— Да он посреди дивана лежал! — перебил жену Сергей, та замолчала, он продолжил, глядя на меня. — А я его хотел скинуть оттуда, так схватил его...!

Сергей с удовольствием в голосе сделал хватательное движение рукой, выкинув ее вперед, сжал пальцы с силой в кулак. Я понял, котенку стало больно, он и выпустил когти.

— А он как воткнул мне коготь! Да так глубоко! — Сергей снова посмотрел на рану. — Прям в то место, где сбоку ноготь под кожу уходит… Так болит...

— Ну все, котенку хана! — хохотнул я.

— Да ниче не хана… — улыбнулась Вера.

— Не, Вер! — выдал Сергей. — Надо его отдать кому-то или я его выкину!

— Ну Серёёёж!!? — недоуменно посмотрела та на мужа.

— Не, Вер, даже не проси! Я сказал — выкину, значит, выкину! Отдавай его, кому хочешь… Чтоб его в квартире не было...

— Серёж! — все смотрела Вера на мужа, недоумевая сильнее. — А дети!?

— Детям я все объясню! Лилька — большая, поймет! А Лёнька через неделю забудет. Я ему танк куплю, и он забудет! — отмахнулся Сергей, сунув оцарапанный палец в рот.

Уже вечером дома, идя мимо телевизора, я обратил внимание на аналитическую передачу. Ведущий с вспотевшей от волнения холеной лысиной трясущимися толстыми губами рассказывал о глубине падения всех мировых и российских биржевых котировок. Выходило, что Сергей сказал правду — он потерял на кризисе все, что набежало в заначке за несколько лет и вернулся к исходной сумме. «Тысяч пятьдесят-семьдесят осталось у него, ну, максимум — сто», — записалась на подкорку мозга итоговая мысль.

Авторынок задолбал совсем, мы решили с ноября выезжать туда лишь по субботам.

Дни потянулись однообразно унылые. Между Верой и Сергеем все еще ощущалось легкое напряжение. Мы ехали с Сергеем в «мазде», когда я высказался о том инциденте.

— Зря ты так, Серый, на Веру тогда… — произнес я, глядя в окно. — Тем более все слышали… Как-то нехорошо вышло...

— Роман, ты вот не знаешь...! — с жаром среагировал тот. — А я потом дома перед Верой извинился!

— Ааа… ну если так, тогда нормально… — буркнул я, кивнул, а сам подумал: «Насрал то ты на жену публично, а извинился приватно...»

Тут же в голове нарисовалась картина — мелко суетящийся на кухне вокруг жены Сережа, пытающийся загладить свою вину и бурчащий что-то нелепое на вроде «да ладно, Верок, ну так вышло, сорвался я, че ты? Все же нормально, извини».

Я покривился, продолжая пялиться в окно, на Сергея смотреть не хотелось.

В середине первой недели в офисе снова появились дети. Лёнька заметно подрос, Лилька была все такой же вертлявой и шумной. Как раз начались школьные каникулы.

— Да вот, не с кем сегодня этих гавриков оставить дома! — будто извиняясь, сказала Вера, едва войдя в офис. — Пришлось взять с собой...

Через полчаса подъехал отец, мы с Сергеем укатили с ним на «газели» на склад. С товаром поехал я, Сергей вернулся в офис. Мы с отцом управились быстро, к четырем дня уже снова были в офисе. Темнеть стало ужасно быстро, с каждым днем ночь проникала в город все раньше. Отец уехал, я поднялся в офис. Сергей сидел на стуле в полудреме или в полузабытьи, смотрел куда-то под потолок. Вера стучала пальцами по клавиатуре. Дети тихо и устало слонялись по этажу.

— Мам, ну когда мы домой уже поедем? — пробурчала Лилька.

— Сейчас уже скоро, Лиль, — не отрываясь от монитора, произнесла Вера.

— Вер, да! Давайте уже домой! — встрепенулся Сергей, сел в кресле прямо.

— Щас, Серёж, доделаю… — заторопилась пальцами та.

— Вер, потом доделаешь! Видишь, дети уже устали! Едьте домой, давайте! — отрезал Сергей безапелляционно.

— А ты что, остаешься? — удивленно глянула на мужа Вера, начав собираться.

— Ура, ура, мы домой едем! — закричала Лилька.

— Уля, уля! — запищал следом Лёня, не понимая, чего именно «уля».

— Да, Вер, я остаюсь, мне тут надо кой-че еще сделать! — сделал серьезное лицо Сергей. — Ты компьютер тогда не выключай!

— Ну хорошо, — с недоумением произнесла Вера, начала одевать детей, закончила с ними, оделась сама, повернулась к мужу. — Серёж, ну у меня денег нет, дай на проезд...

— А, да, на проезд… — встрепенулся Сергей, успев вновь впасть в прострацию, полез в «чемодан», вытянул кошелек, протянул жене сто рублей. Та взяла деньги, распрощалась со всеми и вышла с детьми на улицу.

— Это они на чем отсюда поедут? — произнес я, едва дверь за ними закрылась.

— Да на «пятидесятом»! — шмыгнул носом Сергей, закинул руки в замке за голову. — Он отсюда и как раз им прям до дома!

— Успеют до часа-пик то? — произнес я, прикинув, что ползти в набитом «пазике» по запруженному городу на левый берег да через центр не меньше часа точно. — А то щас как застрянут в пробке… Вместе бы да и поехали чуть попозже...

— Да пусть едут! — отмахнулся Сергей. — Че им тут торчать еще час? Дети уже устали за целый день...

В помещении стало устало тихо, какая бывает всегда под конец рабочего дня, когда все дела уже сделаны, и можно расходиться, но еще какое-то время все остаются на своих местах. Делать было совершенно нечего, я сидел и отдыхая. Сергей пересел за компьютер, начал беспокойно его разглядывать, взял трясущейся рукой мышку, кликнул ей раз, замер. Занятно было смотреть на такое. Вдруг подумалось, поразительный факт — мы работали с Сергеем уже четвертый год, до этого он работал в «Саше» больше пяти лет точно, и за все время так и научился работе на компьютере. Я не переставал удивляться его дремучести в таком важном навыке современной жизни. За последнее время Сергей освоил простейшие операции в торговой программе и то, с трудом и не понимая сути, механически запомнил порядок некоторых действий.

— Роман, ну покажи мне, как тут диски записывать! — шмыгнул он носом. — Я купил вот болванки...

Следующие полчаса оказались для меня утомительными. Я раз и навсегда уяснил — преподаватель во мне умер не родившись. Сергей так туго воспринимал мои разъяснения, что я начал раздражаться. В конце концов, все получилось, Сергей старательно пометил в блокноте порядок записи компакт-диска.

— Ну все! — сказал я. — Теперь жми «запись» и все, диск начнет писаться!

— Аха, да! Сейчас, аха, запишу! — Сергей взял мышку трясущейся рукой, неуклюже подвел курсор к нужной кнопке, дернул пальцем — кликнул, привод ожил. — Запишу себе, чтоб в следующий раз тебя уже не дергать, а самому записывать!

— Записывай, — кивнул я, плюхнулся в кресло, наблюдая, как Сергей неловко держит ручку толстыми пальцами и делает пометки в блокноте. Через пять минут диск записался.

— Ну вот, будет теперь что в машине слушать, а то у меня дисков куча, а на каждом по одной-две нормальной песни и все… И приходится диски постоянно менять… А так, на один диск записал все, какие нравятся и буду теперь слушать! — сказал довольно Сергей, старательно укладывая диск в сумочку к остальным.

— Да, удобно, — кивнул я.

— Так, ну че у нас на сегодня!? — взбодрился Сергей, оглядевшись вокруг, хлопнув ладонями по столу. — Всё!? Дела все поделали вроде!

— Да, — буркнул я, — можно и по домам.

— Ну, поехали тогда! Щас, компьютер выключу… — шмыгнул носом Сергей.

Я встал, потянулся.

— Всё!? — весело выкрикнула Валя из-за прилавка.

— Ага! — кивнул я с улыбкой.

— Вот у кого работа, так работа! — хлопнула та в ладоши. — В десять приезжают, три часа работают, остальное время чай пьют, в пять уезжают! Не то, что мы!

— Валь, мы к этому просто долго шли! — отшутился я. — У вас еще все впереди!

— Да!? Ну тогда я спокойна! Ты меня успокоил! — воскликнула та.

— Все, Борис, пока! Валь, пока! — гаркнул Сергей, вскочил энергично с кресла, надел «аляску», схватил портфель и пошел к выходу, обогнал меня у двери и довольный потопал вниз. Я махнул на прощание рукой соседям, те кивнули, и я вышел.

Суббота, авторынок, 8 ноября. Семь утра, холодно, промозгло. Темень, солнце еще не взошло. Мороз в пять градусов. Я в шапке и одет уже по-зимнему — толстые джинсы, ботинки, теплый свитер с горлом, джинсовая куртка с мехом. Противный ледяной ветерок тянул за собой с северо-запада влагу. Когда я появился на площадке, Сергей уже дремал в «ниссане» с работающей печкой. Я забрался в теплый салон как в нагретую берлогу.

— Пиздец, блять, похолодало как резко… — буркнул я, и Сергей в натянутой на глаза серой вязаной шапке и завернутый в куртку заворочался в кресле.

— Здорово, Серый! — бодро гаркнул я.

— Блять, Роман, не ори, а… — буркнул тот, чем меня лишь повеселил. — Здоро́во.

— Я мыть машину сегодня не буду! — продолжил шуметь я.

— Ну не будешь и не мой, — снова в полудреме ответил Сергей. — Я тоже не буду.

— Бля, как она заебала! — сказал я в сердцах и добавил громче, обращаясь к машине. — Когда ж ты, блять, продашься, а!!???

Глянул на Сергея, тот улыбался из-под шапки, довольный моим экспромтом. Я, наконец, согрелся и тоже утонул в дреме. Спали минут сорок. После начали разговоры. Я говорил о матери, о том, что совсем не понимаю ее — мать продолжает конфликтовать с отцом, только если раньше редко показывалась из своей комнаты, то теперь она активна и скандалит везде по мелочам, но чаще. Отца жалко, мать измордовала его в конец. Я вижу, как он все сносит, удивляюсь его терпению. В завершение исповеди сказал, что осталось немного, до Нового года постараюсь уйти в свою квартиру, сил нет, терпеть все это.

— Ну вот уйдешь в свою квартиру, с матерью станешь видеться реже, помиритесь, — сказал Сергей, и я с ним согласился. Мне определенно этого хотелось.

Из всех разговоров того дня лишь одна фраза врезалась мне в мозг. Сергей в один из моментов диалога вдруг выдержал долгую паузу, я уж думал — задремал, а он произнес, будто и мне, но скорее из-за внутреннего размышления.

— А я, знаешь, как иногда себя называю? — произнес он тихо.

— Как?

— Свинья...

В понедельник Сергей почувствовал себя неважно, стал жаловаться на температуру и легкое недомогание. Во вторник все повторилось. В среду обострился вопрос с нехваткой оборотных средств в фирме. Тянуть дальше уже было некуда, до конца недели нам предстояло изыскать шестьдесят тысяч и сделать платеж.

— Серый, давай, как договаривались, принесем завтра по пятьдесят тысяч, в пятницу с утра отнесем их в банк и сделаем платеж, — предложил я, глядя на настенный календарь, и вопросительно уставился на напарника. Покусывая губы, тот задумался.

— А сколько нам, шестьдесят надо на этой неделе, да? — глянул Сергей на Веру.

— Да, надо срочно проплатить хотя бы столько, а то мы платеж задерживаем месяц уже, — кивнула та, посмотрела в ожидании на мужа.

— Ну а там никак, Вер...? — начал было он.

— Никак, Серёж, — покачала головой Вера, уже глядя на мужа пристально.

— Ну да… — шмыгнул носом Сергей, задрыгал коленкой. — Надо платить...

Он задумчиво посмотрел на меня, наконец, вздыхая, развел руками:

— Да, надо приносить и нести в банк, раз другого варианта нет...

— Ну мы с тобой это обсуждали еще в октябре, что нам понадобятся дополнительно деньги из личных, и что надо быть к этому готовым, — напомнил я.

— Да я помню-помню, — в задумчивости закивал Сергей. — Ну че, тогда завтра приносим по пятьдесят? А в пятницу я тогда кладу их все как заемные средства?

Я кивнул. На том и остановились.

Вечером отец снял в банке со своей книжки пятьдесят тысяч и передал деньги мне.

— Па, ну ты понял, это не бесплатно… — напомнил я. — Под два процента в месяц, и нам на пару месяцев, а там уже, как полегче станет, заберешь свои деньги тогда, хорошо?

— Хорошо, — кивнул отец с мрачным недовольным лицом.

На следующий день в офисе я передал деньги Сергею.

— Ромыч, слушай, — тут же произнес он, — нам же сейчас только шестьдесят нужно… Ты не против, если я сейчас добавлю десятку и положу шестьдесят, а оставшиеся сорок я тогда донесу чуть позже? Просто у меня деньги на счету в банке, а там проценты помесячно начисляются, и если я сейчас сниму их, то просто проценты сгорят и все...

— Блин, Серый… — поморщился я очередной и уже ожидаемой несостоятельности напарника. — Ну мы ж договаривались заранее...

— Роман, ну я виноват, что ли, что в банке так начисляют проценты!? — возмутился тот. — Ну хочешь, я пойду и сниму, ну потеряю я эти проценты...!?

Я поморщился снова, промолчал.

— Просто нам же сейчас не горит, — продолжил Сергей. — Нам же только шестьдесят надо, ну нужно будет еще сорок, я, чип че, сразу принесу тогда и вложу в фирму!

— Ладно, Серый… — кивнул я, отчего-то ощутив себя сразу уставшим. — Хорошо.

Я как не пытался отогнать неприятный осадок, выходило плохо. И вроде логически Сергей был прав, но его неисполнительность раздражала. «Почему я должен лезть отцу в глаза и просить деньги в долг для благополучия фирмы, а Сергей спокойно напрягается на впятеро меньшую сумму? Один напрягается на сколько надо, другой — на сколько удобно. Мотивирует еще какими-то процентами. Мы же месяц назад все обсудили и договорились держать нужный резерв денег наготове! Почему нельзя заранее подготовиться!? И так во всем — начинаешь опираться на Сергея, думаешь — там твердо, а там — ненадежно. Жутко все это раздражает...» — закрутились в голове нервные мысли. Я проходил злым весь вечер и даже заснул с трудом.

В субботу на авторынке Сергей чувствовал себя еще хуже. Его явно температурило и знобило. В понедельник на работу Вера вышла одна — у Сергея начался жар, вскочила в подмышке какая-то шишка почти с кулак размером и где-то вторая поменьше. Через час позвонил сам Сергей и голосом «умирающего лебедя» повторил рассказ про шишки. Всю неделю мы трудились с Верой вдвоем — она готовила накладные, а я и отец возили товар.

Под выходные позвонил Вовка, наорал в ухо воплей радости и пригласил увидеться в субботу вечером в центре — я, он и Лера. Встретившись, мы сразу направились в «Чистое небо» и выбрали там дальний столик в первом зале, где потише и уютнее. Еще несколько лет назад мы искали заведения громкие, и толклись в самых шумных их местах, теперь же выбирали обратное. Я осмотрелся, заведение заметно изменилось — чувствовался порядок, охрана была новая, категория посетителей изменилась в лучшую сторону. Времена пьянок прошли, мы сидели в чинном вечернем кафе. Я так отвык от алкоголя, что от ста граммов виски в голове пошли круги, а тело размякло. Вовка и Лера находились в том состоянии, когда изнуренные уходом за маленьким ребенком родители, вырываются вдвоем на вечер и жадно хватают каждую минуту свободы. Уволившись с последней работы с нехорошей историей, Вовка числился безработным, но как малый рукастый, занялся сразу ремонтами квартир. Я встал из-за стола и прошел на танцпол. Время девять, в кафе уже было шумно и людно, но музыка еще не играла. Развернувшись, я увидел Полинку. Из официанток она оставалась последней, кого я знал. Наш с ней диалог прошел все стандартные начальные фразы и повис на паузе. Мне было нечего сказать. И тут Полинка выдала главное.

— А Наташка замуж вышла, знаешь!?

— Нет, не знаю, — пожал я плечами. — Откуда мне знать...

Снова пауза. Полинка мялась.

— Мои поздравления! Что я могу еще сказать… — помог я ей и добавил. — Наташка — девчонка хорошая, надеюсь, все у нее будет, как надо. Желаю ей любви и всяческих благ...

— Ой, да какая там любовь!? — встрепенулась Полинка. — Он просто за ней бегал… Любит ее, на все ради нее готов, вот она за него и вышла!

— С чего ты решила, что она его не любит?

— Ой, да она мне сама говорила! Сказала, что не любит его, просто он ее любит, она знает точно и уверена в нем, вот поэтому и вышла замуж! — затараторила Полинка, плохо скрывая злорадство. Глядя на нее с инертным лицом, я улыбнулся и развел руками:

— Ну, все равно… Она так решила, надеюсь, все у нее будет хорошо… Это ее выбор.

— Так-то да… — кисло согласилась и кивнула Полинка.

Разговор вновь повис на моем молчании.

— Но я ее, если честно, все-таки не понимаю! — всплеснулась Полинка, помедлила — я молчал — продолжила. — Вы вместе так смотрелись! Ты такой высокий, красивый. А этот ее, муж… маленький, лысенький...

— Маленький? — удивился я, даже забыв про «лысенького».

— Да он меньше нее даже! — воскликнула Полинка. — А ты че его разве не видел!?

— Меньше нее?? — вытаращился я на девушку. — Куда уж меньше? Наташка — метр шестьдесят три, а он тогда сколько? Надо же… Не, не видел...

— Я тоже не понимаю совсем, — сказала Полинка, замялась, неуверенно продолжила. — Что она в нем нашла? Ты мне больше нравился, если сравнивать с ее теперешним… ну, с мужем… Да и вообще, ты мне всегда был симпатичен… Я Наташке даже говорила как-то, что если бы она не встречалась с тобой, то я бы сама, может, даже с тобой попробовала повстречаться...

Полинка так грубо «закинула удочку», что я едва не засмеялся, но удержал все же безучастное выражение лица, оставив фразу без комментария. Полинка немного помялась, вдруг вспомнила про работу, быстро простилась и юркнула к барной стойке. Я вернулся за стол. Вовка уже пропитался алкоголем, глаза Леры тоже блестели.

— Че ты с этой… с прыщавой общался!? Как ее...? — произнес Вовка, закинул вилкой в рот салат, зачавкал.

— Полинка...

— А да, Полинка, точно! Блять, она страшная, пиздец! Вся в прыщах, бррр! — мотнул головой Вовка, глянул на жену. — Я тебе говорю, ты бы ее видела! Такую ночью увидишь, обосрешься нахуй!

— Хм, — сдержанно, одними уголками рта едва улыбнулась Лера.

— Да не, она не страшная… Так-то — симпатичная, просто не следит за собой, ходит как чмо, вот поэтому так выглядит… — буркнул я.

— Хы-хы-хы! — засмеялся Вовка, радостный грубой шутке.

— Гы-гы, — выдала тихо Лера.

Пробыв в заведении с пару часов, мы покинули его перед самым началом грохота на танцполе. Я привычно толкнул от себя тяжелую дверь и вышел на улице первым. Там было комфортно — сухо, чуть выше нуля, и дул легкий теплый ветер. Мы прогулялись до центральной площади, я посадил Вовку с Лерой в маршрутку, а сам зашагал к гостинице.

— Че там, как Серый, Вер? — поинтересовался я в понедельник 24 ноября, едва зайдя в офис. Жена Сергея уже сидела за компьютером.

— Ой, Ром, там вообще творится что-то непонятное! — покачала она головой, оторвалась от монитора. — Эти шишки сдулись, но подскочила температура под сорок, у него и понос и все на свете, мы уж не знаем, что делать! Пойдет сегодня сдавать анализы, кровь… Короче, там пипец!

— Да уж, непонятно… Откуда это все? — задумался я. — Шишки какие-то...

— Да мы сами не знаем… Он тогда как проснулся… Ты бы видел эти шишки...

— Ладно, пусть выздоравливает, лечится… Мы тут сами поработаем, справимся...

Вторая неделя без Сергея пролетела в трудовой идиллии.

В пятницу подходило время очередного платежа, надо было закрыть долг, на счету фирмы не хватало лишь десяти тысяч. В четверг на вопрос Веры — что будем делать? — я сказал, пусть Сергей из долга перед фирмой в сорок тысяч и закинет в банк недостающую десятку. Мне совершенно не хотелось звонить напарнику и выклянчивать у него то, что он и так должен был выложить еще неделю назад.

— Я поехал развозить товар, Вер, — сказал я, встав с кресла. — Ты с Серым созвонись, решите вместе, когда он закинет деньги в банк, сегодня или завтра с утра, но так, чтоб мы завтра же и сделали платеж.

И я ушел. Взгляд Веры красноречиво говорил о понимании. Следующим утром она увидела внесенные десять тысяч на счету фирмы и сделала платеж. Неожиданно на работу приехал Сергей, но он почему-то не поднялся в офис, а позвонил мне и попросил выйти на улицу. Спустившись, я сразу понял почему. На улице было чуть выше нуля, небо затянуло тяжелыми серыми облаками, в воздухе висела влага, дул теплый ветер и вперемешку со снегом моросил дождь. Сергей стоял у ворот, но снаружи территории автомастерской. Не узнав его, я даже онемел на пару секунд. Передо мною был другой человек. Сергей будто стал ниже ростом, уменьшился, похудел сильно и комплекцией стал похож на младшего брата. Полнота его вся пропала, передо мною стоял, чуть ли не подросток, разница между нами стала еще ощутимее. Сергей был в спортивных темно-синих штанах, легкой иссиня-черной курточке и вязаной серой шапке. «На бомжа похож», — мелькнуло в моей голове. Напарнику было заметно неловко.

— Блин, Серый, ну и видон у тебя! — воскликнул я.

— Да, Роман, вот так… — кивнул он.

— Ты просто раза в два уменьшился в размерах, реально тебе говорю! — сунул я руки в карманы джинсов после рукопожатия и спрятал лицо от капель дождя-снега за поднятый воротник куртки, поежился от холода.

— На пятнадцать килограмм похудел… — сделал грустное лицо Сергей.

— Нихера себе! Ну вообще да, заметно… А че ты приехал то!? Лежал бы дома!

— Да мне уже получше, температура вроде прошла… Я в банк деньги внес...

— Да, мы с Верой видели, уже и платеж сделали...

— Решил до вас доехать, так, воздухом подышать немного...

Начался рассказ Сергея про перипетии болезни, сдачу анализов, про то, что сначала врачи решили, что у него рак, а после — СПИД; и как он уже простился про себя с жизнью, женой и детьми; и что много думал все это время о жизни, о том, как многое делал непра-вильно; и ходил после в церковь на службу, ночь там стоял и молился и поставил свечку, а наутро ему стало легче; а потом один доктор сказал, что болезнь эта называется «кошачий коготь» и случилась она от раны, нанесенной котенком; оказывается, у котов на когтях есть бактерии или вирусы им безвредные, а при попадании в кровь человека вызывают вот такую болезнь; и что теперь у него это в крови навсегда; а он уже несколько раз простился с жизнью, но вроде пошел на поправку — спасибо Боженьке.

Сергей рассказывал все с жаром, хотел поделиться, я понимал. Но стоять на улице не хотелось самому, да и держать полубольного напарника тоже. Тем более, я знал, не раз еще услышу эту историю в самых мелких подробностях. Так и вышло, всю следующую неделю Сергей вещал лишь о перенесенных страданиях и страхах.

— Ну ты в понедельник уже выйдешь? — ввернул я вопрос в паузу рассказа.

— Да, в понедельник уже буду, — кивнул Сергей с выражением праведного мученика на лице. И я себя поймал на мысли — а ведь не верю я ему, даже если Сергей, вот сейчас ну ни капли не играет, а действительно так себя чувствует. Вера такая штука, это то доверие, которое за деньги не купишь — раз ушло, то всё, не вернешь! Хоть в лепешку расшибись и проживи остаток дней праведником — не будет того доверия изначального.

— Ромыч, ну там по развозу следующая неделя моя, ты ж возил, пока я болел… — продолжал Сергей. — Если я в понедельник буду себя еще не очень чувствовать… Ну, ты тогда повозишь и эту неделю, хорошо?

— Там две недели, Серый! — поправил я, ощущая внутреннюю безжалостность, как реакцию на возобновившуюся игру напарника по поиску выгоды. — Я две недели без тебя возил товар, а до этого тоже была моя неделя...

— Ну да, две… — сделался Сергей еще жалостнее.

— Да не, я если надо, конечно, повожу за тебя, Серый! Это само собой. Ты же после болезни еще слабый, потом, как оклемаешься, ну, повозишь за меня, я думаю...

Тот кивнул, рассыпался в обещаниях, которые я не слушал, желая скорее закончить общение. Мы простились, Сергей уехал. Я нырнул в здание.

«Странная штука, — подумал я. — Во всех нас сидит какой-то запредельный уровень лицемерия. Живем, крутимся, суетимся в попытках урвать побольше благ себе любимым, пожираем все кругом как саранча. А когда Богу надоедает на это глядеть, он берет такого хитреца и ставит на лезвие бритвы, по бокам которого жизнь и смерть. И качается такой ушлый на лезвии несколько мгновений вправо-влево, и молится, обосравшись от страха, готов даже пол лбом разбить в поклонах перед Богом. Господь его возвращает к жизни в надежде, что тот уяснил урок. И вот отпустило, уже ясно — пронесло — и сразу оживает в человеке все дерьмо, какое лишь на время притихло от страха. И оживает потому, что все от страха, а не от благодарности. И я тоже хорош — этот немощен, а тычу его безжалостно в глаза двумя неделями долга...» Я понимал, откуда она во мне, безжалостность, и вроде как справедливо ее появление, но все равно стал топтать ее ростки в своей душе тут же, не желая давать им, даже намека на возможность прорасти. «Все мы свиньи», — пронеслось в довершение в моей голове, я поднялся на второй этаж, открыл дверь и вошел в офис.

В субботу я пошел в свою квартиру, отец напросился за компанию. Я доделывал в квартире всякие мелочи, он крутился рядом и между прочим сказал о разводе с матерью. «Отмучались, наконец-то», — подумал я, почему-то надеясь на нелогичное — зная характер матери, думал о том, что факт развода ее напугает, и отношения родителей наладятся. Так часто случается — чем меньше между людьми обязательств, тем лучше их отношения.

Удивило то, как мать и отец стали трактовать развод — каждый, вдруг, стал считать этот факт своей единоличной победой. Мать, еще недавно насмерть испуганная всячески упиравшаяся разводу, обрела показную смелость, несколько дней важно расхаживала по квартире, хорохорилась и с бравадой заявляла «это я с ним развелась, а не он со мной!» И еще это ее — «он». Так мать отца стала называть. Раньше она, например, говорила — Иди, спроси у отца. А теперь — Иди, спроси у него.