Глава 003

ГЛАВА 3

Конец октября 2000 года. И чем заниматься дальше? Уже привычно я принялся листать все подряд коммерческие издания. «Продуктовый магазин приглашает партнеров по бизнесу. При магазине есть перерабатывающий цех». Я показал объявление отцу, тот задумался, почесал кончик носа и произнес: «Мда, интересно». Я сунул отцу телефон в руку, он позвонил по указанному номеру, договорился о встрече, мы поехали.

Небольшой, полуподвального типа магазин располагался довольно удачно — вблизи от остановки транспорта, в торце кирпичной девятиэтажки, мимо которой с остановки во дворы как раз проходил весь людской поток. Ступеньки входа вели вниз под козырек. За входной дверью сразу находился торговый зал метров в тридцать площадью с пустыми ларями. Из него вглубь подсобных помещений вело два коридора: ближний уходил влево к кладовке магазина; дальний шел прямо и по короткой лестнице вверх, которая тут же под прямым углом сворачивала вправо и еще через три ступеньки выныривала на уровень первого этажа здания к задней комнате и второму выходу из магазина, техническому. Его железная дверь вела во внутренний дворик, идеальный для парковки и подвоза товара. Магазин производил смешанное впечатление, он был неплох, но выглядел неряшливо. Будто им занимались нерадивые. Я крутил в голове увиденное и понимал, что магазин, в принципе, должен приносить хорошую прибыль, но в нем все было запущено — давно не видавшие ремонта обшарпанные стены, замызганные торговые лари, шумно и натужно работавший старый холодильник и тараканы, несколько раз попавшиеся мне на глаза в первый же визит. Разместившие объявление муж и жена оказались под стать обстановке: мужчина среднего роста, обычного телосложения, стрижен под машинку, по неумному взгляду которого я сразу понял, что руководит торговлей не он, а бойкая жена — женщина невысокого роста, полноватая брюнетка с короткой стрижкой вьющихся волос. В отличие от мужа, тетка производила впечатление натуры деятельной. Обоим на вид было лет под сорок. У тетки имелась дочь лет шести, почти копия лицом матери. Интуиция мне сразу подсказала — муж не отец девочки. Позже выяснилось, что он из бывших сидельцев. Вся семейка вышла на встречу с нами одетыми по-домашнему: тетка в бело-голубом халате и тапках; мужик в черных, заправленных в носки трико с оттянутыми коленками, тапках и светлой байковой рубашке. Девочка выбежала из темноты дальнего коридора в колготках, свитере и с потрепанной куклой в руке. Неухоженные, неряшливые, в несвежей одежде… Типичная рабочая семья. Что они забыли в коммерции и как в ней оказались?

— А где у вас цех!? — вспомнил я, обернулся и уперся взглядом в водянистые глаза тетки. — У вас в объявлении было сказано, что есть мясоперерабатывающий цех.

Та взмахнула руками, отвела в сторону свой слегка отрешенный взгляд и пошла к складской комнатке. В ближнем коридоре оказалась еще одна дверь, с виду совершенно неприметная. Тетка открыла ее. Я пропустил вперед отца и мужика, вошел последним. Увиденное мне понравилось — полностью оснащенный цех метров в пятьдесят площадью. Оборудование выглядело не новым, но оказалось рабочим. По расположению выходило, что цех находился точно под задней комнатой магазина. Я с любопытством слонялся по нему, отец же, как бывший военный тыловик, загорелся. Я понимал его настрой, если цеху дать ума, то можно было с минимальными средствами наладить выпуск полуфабрикатов. Свое производство! Цех оказался фактором, склонившим нас в сторону согласия. Лично меня перспектива возни с бесконечными проверяющими органами не радовала. После маяты с пивом я интуитивно начинал склоняться к товарам с большими сроками годности или вовсе без них. К продуктам питания у меня стала формироваться стойкая неприязнь.

Договорились с будущими партнерами просто — с нас деньги на товар и оборот, с них магазин, прибыль пополам. Начали с первых чисел ноября. Офис определили в задней комнате магазина. На ее восьми-девяти метрах площади было тесно — в углу стоял старый тяжеленный сейф, напротив облезлый диван, посреди обшарпанный журнальный столик и два кресла. В первую неделю мы заказали и получили с оптовых баз весь нужный товар, убрались в помещении, вымыли витрины, навели общий порядок. Почти сразу стали выясняться особенности новоиспеченных партнеров. Мужик в хозяйственном смысле оказался ленивым и безруким, ничего не умел и не хотел делать. Он быстро принял на себя роль руководителя, стал бесцельно маячить и раздавать всем указания и команды. На голове мужика, нарушая поросль волос, виднелся с пяток шрамов и рубцов. Оказалось, их организовала ему жена. Топором. Некоторое время назад она натурально пыталась мужа зарубить. Тот рассказал о происхождении шрамов без стеснения и даже с некой бравадой. Тетка оказалась тихой шизофреничкой. Логические убеждения ее не брали, чуть что она сразу переходила на крик и эмоции. К концу первой недели мы поняли, что из партнеров предприниматели, как из говна пуля. Их предыстория всплывала каждый день все в новых фактах. Раньше семейка жила где-то в области, с год назад тетка вдруг решила заняться бизнесом, подбила мужа продать единственное, что у них было — квартиру, и арендовать этот магазин. Так, с ребенком на руках, они оказались без жилья и стали ютиться тут же в магазине в тесной комнатке, вход в которую в темном повороте лестницы я заметил лишь тогда, когда мне его показала сама тетка. За год, вырученные за квартиру и вложенные в товар деньги, были успешно проедены, и в газете появилось объявление, на которое мы с отцом и отозвались. Стало ясно, если мы с ним хотим удержать магазин на плаву, то все дела придется вести самим. Бухгалтерии как таковой не было, до нас учет велся в разных тетрадях и урывками, разобраться в этом было невозможно. Мы завели учет заново, дело медленно, но двинулось с мертвой точки — пошли покупатели, выручка стала расти. И тут начали проявляться все те странности наших партнеров, из-за которых, собственно, они и оказались в столь глубокой жопе. Едва мы завезли товар, как продукты стали пропадать. Мужик и тетка долго отнекивались, мужик даже принялся демонстративно возмущаться, но под давлением фактов умолк, оба вынужденно признали факты кражи. Но сделали это ловко — свалили все на дочь. Торговый зал и кладовка отделялись от верхних помещений — жилой комнаты и задней — дверью, которую мы предложили закрывать со стороны зала на висячий замок. Партнеры недовольно согласились. На неделю пропажи прекратились и снова начались — горе-семейке банально было нечего есть. К концу второй недели стало ясно — из магазина надо уходить, и чем быстрее, тем лучше. Случай с бычком все решил окончательно — будним утром мы подъехали к заднему выходу и постучали в дверь. По обыкновению, открыла тетка. Зайдя в заднюю комнату, мы принялись разбирать утренние накладные, одна из которых замерла в руках отца.

— А это что за выплата, за какое мясо? — спросил он тетку.

— Это мы бычка купили, — сказала та, смотря на нас обычным рассеянным взглядом.

— Какого бычка!? — уставился на тетку отец, сидя в кресле у сейфа.

Я слушал, стоя в углу комнаты, сесть в кресло мешала брезгливость. К грязи в магазине я так и не привык и садился на замызганную мебель комнатки лишь в редких случаях сильной усталости.

— Приезжали тут поставщики, бычка забили утром. Привезли нам его. Мы купили, — принялась мямлить тетка, обеспокоенно забегав глазами.

— Целого бычка!? — глаза отца полезли из орбит.

— Ну да, а что такого? Мы его разделаем и продадим через магазин, — внешне невозмутимо пояснила тетка, однако принявшись руками теребить халат.

— Да как мы его продадим через магазин!? — взгляд отца остекленел и замер на лице тетки. — Сколько мы в день продаем мяса!?

Тетка замялась. Лицо отца обострилось, зубы сцепились — эти признаки растущего гнева мне были хорошо известны. Отец повторил вопрос.

— Ну, не знаю, килограммов двадцать, наверное… — промямлила тетка, чуя неладное.

— Да какие двадцать!? — повысил отец голос. — Десять, самое большое! Десять! Мы же только начали работать, у нас покупателей мало еще. Сколько весит бычок!?

Тетка молчала. Отец повторил вопрос.

— Триста восемьдесят килограмм, — выдавила из себя тетка.

— И куда мы денем все это мясо? Он неразделанный? Вы его так, живым весом купили!? — наседал отец, по лицу его пошли пятна.

Снизу из каморки на шум показался мужик. Он остановился на лестнице в дверном проеме и, скрестив на груди руки, стал внимательно слушать.

— Ну да, целый лежит в цеху, — приободрилась тетка и взвилась фальцетом. — Ничего страшного, мы его разделаем и продадим! Я тоже имею право закупать товар!

— Кто будет разделывать этот товар!!? — подался вперед отец, почти перейдя на крик, застыл на секунду взглядом на лице тетки, ткнул резко пальцем в направлении ее мужа, гаркнул. — Он!!?

— Не, я не умею… — тут же отгородился руками мужик и скрылся обратно в каморке.

— Так кто будет разделывать бычка!!? — снова насел отец на растерявшуюся тетку.

— Я тоже имею право закупать товар!!! — встрепенулась вдруг та порывом протеста. — Я посчитала нужным и купила его!!

— Так идите и разделывайте!!! — взорвался отец.

— Я не умею!!! — взвизгнула тетка и шмыгнула по лестнице вслед за мужем. В магазине стало тихо. Отец глянул на меня, обхватил голову руками, уперся локтями в стол и замер так. После приподнял голову, тихо выругался и вновь посмотрел на меня.

— Что вот теперь делать? — произнес он совершенно растерянно.

Я не осознавал всей сложности ситуации, оттого пребывал в полном спокойствии. Понимал я все просто — дело дрянь и его надо разруливать!

— Пошли в цех, — буркнул я, оттолкнулся плечом от стены.

— Да! — вырвалось у отца облегченно, моя фраза будто вывела его из ступора. Отец, словно получив приказ и повинуясь многолетним инстинктам военной службы, тут же вскочил, готовый его выполнять. Наверное, в тот момент, я впервые отчетливо подметил эту его особенность. Мы пошли в цех. Из каморки не доносилось ни звука.

Минут десять мы просто смотрели на тушу. Та лежала на большом разделочном столе, сияя ветеринарными печатями. Я понятия не имел даже куда ткнуть в тушу ножом, понимал одно — ее нужно как можно быстрее разделать и уложить мясо в холодильник, а после уже думать о продаже. Хорошо, что отец имел нужный опыт. Я же годился лишь в подмастерья.

— Давай, говори, че делать… — кивнул я ему. — Ты рули, а я буду помогать...

Мы провозились с тушей весь день — резали, рубили, складывали мясо в балейки и относили их в холодильник. К вечеру бычок был разделан полностью. Самое важное мы сделали, сохранили мясо. Я очень устал, домой ехали почти молча.

Следующий день, новая задача — быстро сбыть мясо мелким оптом. Десятую часть оставили для продажи через магазин. Отец договорился с торговцами на одном из рынков, и большую часть из двухсот килограммов мы отвезли им. Безошибочно определяя по нам патовость ситуации, те сбивали цены до самого нижнего предела. Ничего не заработав, мы лишь вернули свои деньги. Оставались кости и самое дорогое мясо.

— Вырезку надо сразу везти в кафе или ресторан, — предложил я, и на следующий день мы ее продали в одно из кафе. Через день кому-то отец продал и кости. По итогу мы почти вернули потраченные теткой на бычка деньги, оказавшись в небольшом убытке.

Наступил декабрь. Торговый оборот магазина почти замер в точке минимальной прибыли, продукты из кладовки продолжали пропадать. В один из дней отец, я, тетка с мужем и дочкой собрались в задней комнате. Отец сообщил партнерам, что мы желаем покинуть магазин и предложил дать объявление о поиске замены нам. Реакция случилась предсказуемая — мужик заерзал в кресле и с недовольным лицом заговорил в обиженном тоне о том, что, забирая деньги за товар, что продастся, мы с отцом собираемся кинуть их бедолаг одних с остатками неликвидного товара. Дабы прекратить треп, мы предложили забрать товар полностью, даже тот, что бестолково был закуплен теткой, ведь он весь был закуплен на наши деньги, и на том разойтись. Мужик сразу завыл, что так нехорошо, а как же магазин без товара, и вообще, на что они будут жить. Я внутренне улыбнулся, мужик был обычным лентяем, привыкшим жить за чужой счет и не желавшим мириться с тем, что его более не собираются тянуть на своем горбу. Женщина не сильно возражала, лишь что-то промямлила и затихла, потупив взгляд. Оставшись в одиночестве, сдался и мужик. Сказано — сделано. Мы с отцом дали объявление в газету и стали ждать отклики. К концу первой недели случилось пять звонков, безрезультатно. Атмосфера в магазине натянулась, тетка прижухла, мужик поглядывал в нашу сторону недобро. Я думал лишь об одном — найти «лопуха», который выкупит товар и освободит нас от неадекватных партнеров по бизнесу. Шансы на успех казались призрачными, но я верил в чудо, и очередной звонок раздался в начале второй недели. Общался отец, низкий мужской голос изъявил желание подъехать посмотреть магазин. Вечером того же дня двое мужчин вошли в магазин. Я глянул на них и понял — деньги есть. Десять минут общения и стало ясно — гости сильно желают начать свой бизнес. Один из парочки был высоким крупным парнем лет тридцати с розовым гладким лицом сытого офисного работника. Второй, щуплый и среднего роста, походил на тихого офисного проныру. Молодые люди действительно работали в крупной кондитерской фирмы на руководящих должностях. Внутренние позывы самореализации толкали их на ступень выше — от высокооплачиваемой стабильной, но наемной работы, на зыбкую почву предпринимательства. Не оставляя первого, они хотели потренироваться во втором — умное решение. Все время общения с гостями и показа магазина, наши партнеры выказывали к происходящему недовольное безразличие. Тетка вела себя тихо, мужик с презрительным выражением лица нет-нет, да и отпускал колкие словечки в наш адрес, явно адресованные слуху гостей. Внутри меня росли злость и стойкое ощущение, что если сделка сорвется, то мужик втайне испытает радость и удовлетворение. Напряжение росло. Мы с отцом всячески старались не замечать выпадов мужика. В действительности же мне хотелось просто вмазать тому по роже. Гости, сказав, что подумают и позвонят, уехали. Я пронервничал два дня. На утро третьего позвонил тот, что крупнее и согласился выкупить нашу долю. Мое сердце так застучало от радости, что едва не выскочило из груди. В тот же вечер парочка вновь приехала и обсудила со мною, отцом и теткой детали сделки. Муж тетки весь день не показывался, а позже при любой встрече демонстративно нас с отцом игнорировал. Договорились просто — новые компаньоны выкупают весь товар, мы с отцом получаем деньги и можем быть свободны.

— Только конфеты мы выкупать не будем, — сказал крупный малый. — У нас свои есть, мы же торгуем конфетами...

— Хорошо, конфеты мы заберем, — тут же кивнул я. — Остальной товар устраивает, да? Считаем его и подбиваем сумму?

— Да, остальной считаем, — кивнул здоровяк.

Позже на улице, без тетки и мужика, мы договорились с нашими сменщиками, что те выкупят товар не по закупочным ценам, а с наценкой в десять процентов. Я объяснил наценку тем, что товар уже в магазине, а значит, не придется тратить время на его поиски, выгадывание цен и доставку. Те согласились и назначили сделку на завтра. Домой мы с отцом ехали окрыленными — лишь сутки отделяли нас от замерцавшей впереди свободы.

Следующий день с утра и до вечера считали товар в магазине. Ни мужик, ни тетка не присутствовали при этом, обиженно предоставив возиться с этим нам. И вот наступил момент передачи денег — я, отец и оба сменщика замерли посреди торгового зала.

— Так, сколько мы вам должны с учетом наценки? — произнес здоровяк.

Отец набрал на калькуляторе итоговую сумму, добавил к ней проценты и показал тому получившуюся цифру. Парень кивнул и полез в карман за деньгами.

— Это какая-такая наценка!? — раздался за нашими спинами голос. Все разом чуть вздрогнули и обернулись. Мужик объявился в самый неподходящий момент, как черт из табакерки. Рука здоровяка, потянувшая уже было деньги из кармана, застыла на полпути.

— Как какая наценка? — сдержанно произнес отец, но желваки его заиграли. — Мы договорились с ребятами, что продаем им товар с десятипроцентной наценкой.

— А я не понял, почему это вы продаете товар с такой наценкой!? — с вызовом в голосе и деловым видом подошел мужик ближе. Теперь и я захотел ударить его топором.

Напоследок этот козел решил нам нагадить, это ясно читалась в его глазах. Внутри меня все мгновенно вскипело. Я отвернулся в сторону, чтобы не сказать грубость.

Как, почему с такой наценкой!? — сверлил отец мужика взглядом. — Мы эту наценку с ребятами заранее обговорили, они согласились. Наценка за доставку нами товара сюда в магазин на своей машине с оптовых баз.

— Не, так дело не пойдет! — произнес упоенно мужик, глаза его заблестели.

Сменщики разом обратились во внимание. Здоровяк, затолкал деньги в карман. Я начал нервно расхаживать по торговому залу, лишь бы не видеть довольной рожи мужика. На лице отца застыло непонимание, его нижняя челюсть недоуменно отвисла.

— Как это не пойдет!? — возмутился отец, наливаясь злостью. — Ты что ли возил этот товар!? Ты его таскал!? Ты палец о палец ничего не делал, только ходил и указывал тут!

Отца понесло. Я отлично его понимал, но дрязги при потенциальных покупателях — худшее развитие событий при любой сделке, возникает вероятность ее срыва. Чего мужик и добивался. Отца нужно было быстро остановить.

— Как это я ничего не делал!? Да это мой магазин! Я тут хозяин! — развел мужик руки в широком жесте и вальяжно пошел вдоль прилавка, но на всякий случай, по дальней от отца стороне.

— Ладно, па! — громко произнес я, махнув рукой. — Это все мелочи жизни!

Мужик вытянул из кармана рубахи сигарету, принялся нервно крутить ее меж пальцев. Все посмотрели на меня.

— Если десять процентов много, то какая наценка тебя устроит? — произнес я.

Мужик слегка растерялся от вопроса в лоб, но быстро взял себя в руки.

— Никакая меня не устроит! Товар должен продаваться без наценки! Без наценки я согласен! — кинул он тут же фразу в апогее своей важности.

— Хорошо, договорились, — тут же спокойно кивнул я и рутинно перевел разговор к здоровяку. — Сколько там у нас без наценки получилось? Какая сумма?

Общее напряжение спало, и все растерянно замерли. Мужик опешил — вопрос в миг решился, и его персона выпала из центра внимания. Отец и здоровяк глянули в тетрадь. Отец назвал сумму, парень согласился и кивнул.

— Ну, все, рассчитывайтесь тогда, да и поедем! — сказал я еще более рутинно. — Нам еще товар непринятый забирать и домой ехать, а уже темно. Весь день тут торчим...

Фраза возымела действие — здоровяк, наконец, достал пачку денег.

— Только у меня доллары, ничего? — будто извиняясь, произнес он. — Не успел разменять на рубли...

— Да какая разница! Па, ну посчитайте по курсу, да и все! Я пойду пока конфеты таскать в машину, — произнес я тут же, не оставляя мужику времени одуматься и вставить хотя бы слово, и принялся энергично собирать товар. Здоровяк отсчитал деньги, протянул их отцу. Я оделся и с несколькими коробками в руках вышел через задний вход на улицу к машине. Кругом темень, световой день давно погас. Погрузив товар, мы поехали домой.

— Что-то меня трясет, — произнес я, едва «двойка» выехала со двора, ощущая тремор по всему телу. Пальцы рук дергались как сумасшедшие, я сжал их в кулаки, не помогло.

— Меня самого всего трясет! — откликнулся тут же отец.

Мы ехали по заснеженной окружной дороге почти в полной тьме, лишь ловя в свет наших фар крупные хлопья снега. Они неслись навстречу и завораживающе кружились над капотом. Дрожь быстро сменила эйфория, сердце застучало радостью. Свобода! Все мое существо ликовало этим словом, мы будто выскочили из дурного сна, случившегося с нами по нелепой ошибке. Хотелось лишь быстрей сбросить его остатки с себя и двигаться дальше вперед без оглядки. Огромная тяжесть разом упала с плеч. Больше до самого дома мы не произнесли ни слова. Как зачарованный я всматривался в летящий навстречу снег и пытался разглядеть каждую снежинку. Мне нравились все, они были прекрасны. Снег был прекрасен. Зимняя дорога в свете фар была прекрасна. Я ехал в самой лучшей и самой уютной машине в мире. Внутри меня все прониклось ощущением красоты, время словно остановилось. До Нового года оставалось всего две недели. Я был совершенно счастлив.

Всю следующую неделю мы с отцом отсыпались — сказывалась усталость предыдущих дней. Да и спешить было некуда. Подсчитали деньги, убыток от магазина составил двадцать тысяч рублей. Много. За два месяца мы потеряли почти половину того, что досталось нам тяжелым трудом за два года на пиве.

— Да, фигово вышло… — вздохнул я, сидя с отцом на кухне. — Если б знать, что так выйдет… Да кто ж знал… Ну ладно, ничего страшного, еще заработаем...

Отец же, пересчитав оставшиеся деньги, выдал мне обвинительную тираду, сказал, что я твердолобый, и если мне что втемяшится в голову, то переубедить меня невозможно. Я возмутился, возразил, сказал, что решение мы принимали одно общее и никто из нас не виноват по отдельности, просто так вышло. Но короткая перепалка так и оставила нас при своих мнениях, я вышел из кухни с неприятным осадком в душе, чувствуя на затылке тяжелый недовольный взгляд отца. Рефлекторно хотелось тут же чем-то заняться, начать новое дело, дабы в труде отвлечься от случившейся неудачи. Я копался в голове, пытаясь обнаружить хоть какую-то идею, тщетно — мозг пребывал в состоянии опустошенности и безразличия. Близость Нового года хоть как-то поднимала настроение. Мы поддались предпраздничной суете, потратились немного на подарки себе и матери. Новогоднюю ночь я провел дома, поедая мандарины перед экраном телевизора.

Чем же заняться дальше? — возник в голове вопрос после праздников. Ответа не было. Я просматривал все журналы и газеты, что попадались на глаза — безрезультатно. Отец, что меня немного удивило, занялся тем же. На второй день поисков он подошел ко мне с газетой в руках, показал объявление о продаже кем-то подержанных автомобильных шин в Прибалтике и предложил закупать их там и продавать в нашем городе. Идея меня не впечатлила, я видел в ней много минусов: мало собственных денег; регулярные поездки на машине на большие расстояния; перевозка наличных; совершенно новый и незнакомый бизнес. Предложение я отверг, понимая, что разумнее использовать уже имеющийся опыт работы с оптовыми базами города. Через день отец снова сунул мне под нос объявление — на делянки леса на севере приглашались заготовщики. Отцу идея нравилась, мне — нет. Один из нас должен был остаться в городе, а второй ехать на север, брать делянку, нанимать бригады лесорубов и руководить ими. Тот, что оставался на месте, должен был получать заготовленный лес, складировать его и продавать. Отец так серьезно загорелся идеей, что тут же купил себе полный комплект теплых вещей и хороший дорогой пуховик. Мне же затея казалась сложной, и идея нашего разделения тоже не нравилась, у нас ведь хорошо получалось вдвоем. Вдобавок я понял, что не потяну свою часть работы, о чем и сказал отцу. На этом наш энтузиазм и кончился.

Я решил устраиваться на работу. Не найдя действительно интересных вакансий, я устроился в какую-то шарашкину контору. Фирма арендовала две обшарпанные комнаты в большом административном здании не работавшего завода. В одной комнате заседали два владельца фирмы, в другой прочий персонал, человек десять. На мой вопрос, чем же занимается организация, последовал ответ — занимается всем. «Всем — значит ничем», — заподозрил я, но мне нужны были деньги, и я решил не делать поспешных выводов. Все сотрудники сидели за персональными столами. Мне указали на свободные стол и стул и объяснили суть работы — я должен был обзванивать всех, кого не лень и предлагать то, что у нас было. А было ли? Склада с продукцией я так и не увидел. Сотрудники обзванивали другие организации и предлагали товар по прайс-листу. Перечень предложений сильно удивлял — от гаек и болтов, до лифтов. Через пару дней у меня сложилось впечатление, что весь мир торгует через эту комнату. Непонятная работа, никто ничего не продал, деятельность была похожа на самодостаточный процесс. Звонки ради звонков, хождение на работу, ради факта хождения на работу. Вопрос оплаты выглядел еще туманнее, мне сказали, что оплата сдельная, и я получу деньги тогда, когда что-то продам. Как продать то, чего нет в наличии? Провисев первые три дня активно на телефоне, я уже мог сделать выводы — текучка сотрудников в фирме была большая, дольше трех месяцев в ней не засиживались, зарплаты никто из работников еще не видел. Я бросил названивать и стал, как и все, имитировать деятельность. К концу первой недели я понял, что просто теряю время. И тут меня вызвали в соседнюю комнату. Хоть какое-то событие. Оба владельца сообщили мне, что фирма участвует в тендере на поставку медицинского оборудования в больницы города и надо съездить в командировку в Москву и собрать информацию на этот счет. В принципе, я мог отказаться. Я понимал, что денег не увижу все равно, но желание развеяться, прокатиться в Москву и получить хоть какие-то впечатления, взяло верх. Мне дали адрес служебной квартиры и командировочные деньги на три дня.

Утром очередного понедельника я оказался в столице. По адресу нашел квартиру, обычную «однушку» на первом этаже «хрущевки». Дверь мне открыл родственник одного из руководителей фирмы. Я поздоровался с парнем, я оставил вещи у своей койки и сразу поехал по делам. Намотавшись за день, к вечеру я вернулся, поужинал, лег на койку. Хоть я и устал, но моего ничегонеделания хватило лишь на полчаса, я огляделся в комнате — две кровати, шкаф, стол и два стула. На полу у стола лежала стопка толстых коммерческих журналов. Я взял парочку и принялся листать. Увлекшись, я и не заметил, как стал искать коммерческие предложения всерьез. Внутренний голос упорно толкал меня обратно на путь собственного дела. Меня все сильнее тянуло назад в настоящую работу. Еще раз осмыслив опыт с пивом, я пришел к простому пониманию — нужен поставщик товаров от первого лица, производитель или фирма-импортер; доставка товара самим поставщиком; товар должен быть с длительным сроком хранения; поставка на условиях отсрочки или частичной предоплаты или, что еще лучше, на реализацию. Такие условия нам могли дать только регионы. Москва, как город с самыми жесткими договорными условиями, отпадала сразу. Поскольку наш город располагался на федеральной трассе, то искать поставщика следовало в противоположной Москве стороне. За вечер я перелопатил всю стопку. Три объявления показались интересными, одно из них было что надо — небольшая фирма по производству бытовой химии искала региональных дилеров на свой товар. Я подошел к телефону на столе и позвонил домой, рассказал отцу об объявлении, привел свои доводы в пользу начала работы, тот с ними согласился.

— Давай, звони в Краснодар! Бери у них прайс, договаривайся, я приеду через пару дней, расскажешь, — подытожил я.

Следующий день я снова мотался по Москве, а вернувшись сразу позвонил домой.

— Ну, новости хорошие, — зазвучали в голосе отца радостные нотки. — Пообщался я с владельцем этой фирмы… в общем, мы договорились...

В груди гулко застучало, я не ошибся — интуиция вновь вела меня. Следующие несколько минут я дотошно расспрашивал отца о нюансах переговоров.

— Мы договорились, что заказываем товар, они его нам привозят, половину мы оплачиваем сразу, а половину по реализации и перед заказом следующей партии полностью рассчитываемся за предыдущую, — пояснил отец.

— Нормально! — выпалил я. — То, что надо! Приеду и начнем!

Рано утром следующего дня я оказался дома, принял душ, позавтракал, обсудил с отцом назревающее дело, после чего сгреб все собранные в Москве документы и поехал в фирму на работу. Я отчитался по проделанной работе и отпросился домой отдыхать после командировки. По пути я купил свежих газет и, оказавшись в обед дома, принялся за них. Десять минут, и я нашел нужное — объявление в одну строку о том, что краснодарская фирма-производитель ищет региональных дилеров. Телефон был другой. Фирма оказалась почти копией первой и с лучшими ценами. С ее хозяином мы договорились еще быстрее. Так, за сутки из ничего у нас возникла перспектива нового дела. Набирающее силу внутри меня ощущение нового жизненного этапа захватило меня полностью. Я позвонил в фирму, где околачивался последние две недели и сказал, что увольняюсь.