Глава 043

ГЛАВА 43

— Серый, рисуй заказ на туалетную воду, а я нарисую для Краснодара! — сказал я в понедельник 12 февраля. К этому дню наши товарные запасы иссякли, и пора было везти новую партию парфюмерии к близящимся очередным праздникам.

— А вдруг морозы снова ударят? — посмотрел тот на меня.

— Не ударят! — произнес я. — Да и ничего не будет с туалетной водой, там же спирт.

Принтер выдал два листа складских остатков, и мы засели за работу.

— Роман, у меня вышло на миллион! — произнес Сергей, оторвав растерянный взгляд от бумаги на столе и переведя его на меня. — Прикинь!

— Ну! Нормально! — кивнул я. — Круто, Серый!

— Роман… — выдержал тот драматическую паузу, поднял палец вверх. — Миллион!

— Ну и что? — удивился я. — Ну миллион и миллион, какая разница?

— Как какая разница! — взбрыкнул Сергей. — Мы никогда не заказывали на миллион! Максимум было — восемьсот тысяч! Ты думаешь, нам отгрузят просто так на миллион!?

— Восемьсот же отгрузили, и миллион отгрузят… — произнес я спокойно.

— Ты уверен?? — нажал голосом Сергей.

— А че там быть уверенным — отправь заказ, вот и узнаем! — сказал я, но Сергей все смотрел растерянно, я продолжил. — Мы же платим нормально, задолженностей нет, даже можем кинуть еще им денег, чтоб поняли — с этим у нас порядок… Отправь заказ, узнаем...

— Вер, ну на… отправь… — передал бумагу жене Сергей, явно превозмогая сомнения, покачал головой и добавил. — Блин, Роман, лезем в какую-то жопу мы с тобой...

— Да в какую жопу мы лезем!?? Серый! — удивился я. — Вышел заказ на миллион, ну привезем миллион, чё тут такого-то!?

— Ну я бы вот уменьшил заказ! — выдал тот тут же.

— Да зачем его уменьшать, если мы можем продать на миллион!?? — вытаращился я.

— Да потому что сумма большая!!! — уже с долей отчаяния почти крикнул напарник.

— Ну и что!??? — не понимал я, даже хотел сказать — чего ты трусишь? — но не стал, лишь добавил. — Какая разница какая сумма!? Мы же заказываем столько, сколько нужно, смотрим по продажам… значит, столько и продадим… Че ты паришься-то!?

— Да я не парюсь! — огрызнулся Сергей.

— Ну и о чем тогда разговор-то? — развел руками я.

— Ладно… — отмахнулся Сергей, сдавшись.

В тот же день наш заказ приняли и прислали по электронной почте накладные.

— Весь заказ пробит, — просмотрела их Вера. — Итого, один миллион восемьдесят три тысячи двести двадцать рублей...

— Ну, что я тебе говорил? — ухмыльнулся я навстречу задумчивому взгляду Сергея. — Все они отгрузят… Чем больше заказ, тем крупнее клиент, тем его выше ценят и охотнее отгружают… Думать надо от обратного, Серый, и ставки повышать, а не понижать, понял?

Наблюдая растерянность напарника, я беззвучно засмеялся. Вера прониклась моим настроем, вспыхнула взглядом и стала с интересом наблюдать за развитием событий.

— Ух, блять, миллион!!! Ёк-макарёк! — выдал Сеня, завидев сумму накладной сквозь заиндевевшие стекла очков, перетаптываясь на складе от холода. Температура застыла на отметке около «минус» двадцати и не собиралась расти.

— Да, Сень, миллион! — бодро произнес я, отвернулся, чтоб не выдать себя улыбкой, глянул Сергея, кивнул на подъехавшую к складу машину и предложил напарнику. — Че, может, поможем им? Заодно и согреемся...

— Да ну, пошли! — отмахнулся тот. — Сами справятся!

Сергей развернулся, нашел глазами кладовщика, выдал безапелляционно:

— Сень, давайте, выгружайте! Проверите товар, накладные занесете в офис тогда!

— Хорошо, Сереж! — отчеканил Сеня, подтирая побежавшие из носа сопли.

— Пошли! — пхнул меня под руку Сергей и выскочил из склада. Я следом.

Двадцатого, во вторник пришла фура из Краснодара — после обеда в третьем часу «МАЗ» с прицепом привез нам пятнадцать тонн товара. Фура проехала по рыхлому снегу вдоль склада под уклон, а начав сдавать задом к воротам склада, застряла в снегу.

— Пиздец, блять! Корова! Сел! — произнес я и зло сплюнул.

Сергей молча отошел в сторону. Я пошел к кабине «МАЗа». Водитель распахнул дверь и, повиснув на руке, жал на педаль и смотрел на вращающиеся на месте колеса.

— Попробуй вперед немного, а потом назад… или враскачку… — предложил я.

— Песка бы сыпануть! — сказал водитель.

— А песок есть, — вспомнил я, что летом на повороте видел горку песка.

Я вернулся в склад, нашел две лопаты, одну всучил Сергею и зашагал к повороту. Следующие минут десять мы носили мерзлый песок под колеса грузовика. Вскоре пришли наемные грузчики — студенты, четыре человека. Я тут же им озвучил реалии:

— Парни, придется таскать оттуда в склад! Он сел там крепко...

Полчетвертого. Начали с прицепа. Грузчики брали коробки на руки и несли товар в склад. Образовалась живая, будто муравьиная, вереница.

«Всего двадцать метров и уже лишних два часа работы», — с досадой подумал я.

День начал стремительно гаснуть.

С прицепом управились за два с половиной часа. Солнце село, стало совсем темно. Кругом не горело ни огонька, лишь изнутри склада на притоптанную площадку выбивался свет, да уличный фонарь над складом через мутный плафон помогал, как мог.

— Попробуй, может, щас тронешься? — предложил я водителю.

Бесполезно, колеса беспомощно елозили по льду. Вдобавок сели аккумуляторы.

— Их бы поставить на подзарядку, хотя бы на пару часов… — сказал водитель. — А то, я боюсь, в следующий раз они уже не потянут...

Ближайшие розетки были в офисном здании. Аккумуляторы — тяжеленные блоки с ручками по бокам, нести их сто метров до офиса по снегу стало бы тем еще испытанием.

— Нужны санки, иначе хер дотащим! — произнес я и потопал к проходной. Повезло. Вскоре я вернулся с обычными детскими санками. Оба аккумулятора положили в них и потянули в офис. Я и Сергей. Один тянул, второй толкал сзади. Тонкая веревка неприятно через перчатки резала руки. Санки, вихляя, сползали с колеи и вязли в снегу. Уставая, мы менялись каждые десять метров. Я вдруг подумал, каково было первым полярникам, вот так волоком тащить санки с провиантом по торосам. И ведь не сто метров. И не в минус двадцать. Температура упала. «Минус двадцать пять где-то», — прикинул я. Мы дотянули санки до дверей здания, занесли аккумуляторы и подключили к сети. Вернулись к складу. Разгрузка продолжалась. За полтора часа выгрузили пять тонн из «МАЗа». Я смотрел в лица грузчиков, Сени, его сына. Все замерзли, но дело шло к концу, и мы бодрились.

Привезли из офиса аккумуляторы, установили на место.

— Если с первого раза не схватит, то на второй вряд ли хватит, — сказал водитель и полез в кабину. Сергей ушел к складу. Утопая по голень в снегу, я остался стоять около грузовика, и тут ощутил, насколько промерз и устал. Семь часов на морозе. Я дико устал. Водитель включил зажигание. Стартер довольно бодро закрутил двигатель, два или три цилиндра сдетонировали, выхлопная труба дохнула черным облаком и… и все. Стартер покрутил еще секунд пять и начал сдавать. Водитель выключил зажигание. Тишина.

— Все, сдох! — выдал водитель отчаянно, подойдя ко мне. — Придется тут в кабине ночевать, ставить аккумуляторы на ночь на зарядку и ночевать!

— Давай еще раз попробуем! — решительно сказал я. — Там цилиндры схватились… Немного подождем, пусть аккумуляторы чуть отдохнут, подзарядятся, но недолго, чтоб движок сильнее не промерз, и попробуем еще раз, хорошо!?

— Хорошо, — кивнул водитель.

— Давай еще раз! — сказал я, чувствуя, как собственное промерзшее до костей тело начинает засыпать от холода и усталости.

Водитель полез в кабину.

«Господи, помоги!» — пронеслось в моей голове в абсолютном отчаянии.

Зажигание. Стартер запустился. Жи-жи-жи! — закрутил он стылый двигатель. Пять секунд… тишина… семь, стартер начал замедляться, цилиндры молчали… жи-жи… девять… жи-жи… десять… стартер обессилел, остановился. «Все, пиздец!» — понял я обреченно.

Секунда… две… полнейшая тишина.

Ду-ду-ду-ду-ду! — неистово заколотил дизель.

— Есть!!! Ура!!! — заорал я и запрыгал на месте.

Прибежал Сергей.

— Че, завелся? — произнес он.

— Да, завелся! Заебись! Работает! Ура, блять, Серый! — я радостно пхнул напарника. — Давай песка еще подсыпем, и расчистим получше колею, чтоб он выехал с первого раза!

Следующие несколько минут мы ударно махали лопатами. Едва закончили, устало пошли к складу. «МАЗ» взревел. Я обернулся, остановился. Тягач дернул прицеп, замер на секунду и медленно натужно покатил вперед под небольшой уклон и вошел в поворот. Прицеп скрылся за грузовиком в тени заводского корпуса, мне оставалось лишь следить за движением по звуку. Машина взревела, звук ушел влево. «Прошел второй поворот, теперь наверх по снегу», — подумал я и вспомнил, как мы с отцом вдвоем целый день чистили от снега ту самую дорогу, пробивая в ней лопатами колею к проходной. Двигатель напрягся, снизил обороты и продолжил тянуть вдоль здания до самого его конца, где начинался уже прикатанный снег. Двигатель вдруг словно выдохнул после продолжительной нагрузки и застучал бойко и легко — грузовик прорвался к проходной. «Все», — облегченно подумал я и поплелся к складу. Темень кругом. И тишина. Дальше, как во сне. Я устал и замерз. Мы рассчитались с грузчиками, закрыли склад и побрели с Сергеем к офису.

Вскоре мы уже катили в «мазде» по домам. Дорога казалась мне нескончаемой. Я думал лишь о горячей ванне. Покинув «мазду» на привычном месте, я зашел в квартиру, разделся и сразу направился в ванную. Включил горячую воду, ванна начала наполняться. Я залез в нее тут же, лег спиной в тонкий слой горячей воды и закрыл глаза. Сердце гулко и ритмично стучало. Тепло не брало меня. Даже когда тело полностью оказалось в воде, я продолжал мерзнуть. Ванна наполнилась. Я закрыл воду и пролежал недвижимым минут десять, пока не почувствовал, что вода остыла, а я так и не согрелся. Я снова пустил воду. Минут через двадцать идущий из моего тела холод иссяк, я тут же прогрелся и разомлел. Глаза слипались, тело стало вялым, дико захотелось спать. Уже полусонный я добрел до кровати, лег на нее, последним усилием натянул на себя одеяло и отрубился.

На следующий день морозы спали, в обед было уже «минус девять». «Всего один день… ну почему нельзя было привезти товар на день позже или потеплению наступить на день раньше?» — подумал я рассерженно, вспомнив с содроганием прошедший день. После морозов словно настала другая реальность, словно зима вдруг стала не настоящая, а какая-то детская. По улице уже не надо было метаться перебежками и думать только о том, как бы скорей попасть в тепло. И всем людям передалось такое ощущение, город вдруг разом размяк и расслабился, будто после затяжной осады наступила минута тишины и отдыха. А 22 февраля Сергей вернулся из «Форта» с лихорадочно блестящими глазами.

— Сколько!? — понял я причину блеска.

Сдерживаясь и не говоря ни слова, тот протянул мне четыре листа с остатками нашего товара, вверху на первом его рукой было написано «280000».

— Двести восемьдесят!??? — понизил я эмоцию до шепота и уставился на напарника.

Сергей так же молча плюхнул раздутый портфель на стол и стал извлекать из него и выкладывать передо мной пачки денег.

— Нехило! — покачал головой я. — Серый, это же рекорд!

Сергей смотрел на меня, жевал губу, его ноздри раздулись как у жеребца, только что финишировавшего первым. Через мгновение он отставил портфель в сторону, сунул руки в карманы штанов, широко расставил локти и так и замер посреди комнаты стоя.

— Вер, запиши! — скомандовал Сергей жене, та полезла за тетрадкой в стол и мигом записала цифру, педантично переспросив ее.

Некоторое время я глазел на пачки денег, пока не сообразил и произнес:

— Серый, блин, убери деньги! Щас зайдет Сеня или Петя, увидит и ахуеет сразу!

— Че делать-то будем с ними? В стабфонд!? — выдал по-деловому Сергей и принялся совать пачки обратно нарочито небрежными движениями. — Или в квартиру отнесем!?

— В квартиру, — кивнул я. — Че им лежать там где-то...

— Ну давай пока не будем относить, еще же будут выплаты! На следующей неделе должны быть тоже нормальные… Давай, я пока эти деньги положу в стабфонд на месяц, а потом сразу отнесем одной суммой че там набежит к тому времени? — предложил Сергей.

— Ну, давай так… — пожал плечами я, месяц не решал ничего. «Вряд ли цена метра вырастет, обычно подорожание в апреле бывает, перед летом», — подумал я, соглашаясь.

Эта сумма держала меня под впечатлением еще тройку дней. Возникло ощущение, что и Сергей продвинулся дальше своих финансовых ожиданий от нашего объединения. Я вспоминал лихорадочный блеск в его глазах, лишь подтверждавший мою догадку.

Февраль кончился, за зимнюю

«кампанию» мы продали максимум парфюмерии. С солями тоже угадали — к марту остатки составили столько, сколько мы и прогнозировали. «За март-апрель уйдет все», — прикинули мы втроем и остались довольны.

— А ты слышал что-нибудь про акцизы на бытовую химию!? — сказал Сергей, едва войдя в офис утром в начале марта. Солнце уже начало заметно пригревать, день световой вырос, и хотелось уже скорей избавиться от надоевшей зимней одежды и оказаться вновь в жарком лете. Сергей снял куртку, нацепил ее на крючок и плюхнулся в кресло у двери.

Я ничего не слышал об акцизах.

— Сказали, что будут вводить какую-то систему, как с алкоголем, например, если торгуешь бытовой химией и в ней спирт, то надо будет работать через эту систему как-то, платить какой-то акциз… — как смог туманно просветил Сергей.

— Да ладно!? — удивился я. — Че это за херня такая!? Зачем она нужна!?

— Да я откуда знаю! Сам только сегодня узнал! — Сергей озадаченно зажевал губу.

Мы весь день обсуждали новость, выспрашивая у всех, с кем созванивались, хоть какие-то подробности. Никто ничего толком не знал. За предстоящий сезон дихлофосов стало тревожно — мы возлагали на него большие планы, поставив себе задачу продать их больше прежнего. Тем летом мы осилили две с половиной тысячи коробок. Что, со слов Сергея, повторило максимум продаж «Саши». Я мысленно желал нам продать три-три с половиной тысячи. И тут такая новость!

За неделю стали ясны подробности — оказалось, что для учета движения товара с содержанием спирта, будет создана специальная программа, будет она стоить немалых денег и мудрёно работать. Именно — будет, так как к середине марта ее еще не было. По всей стране возникла дебильная ситуация — товар спиртосодержащий есть, программы у торговых фирм и заводов-производителей нет, продавать такой товар без нее нельзя.

— Эт че ж получается… — сказал я. — Мы сможем торговать только дихлофосом на керосине без этой программы и все!?

— Ну, получается так, — развел руками Сергей.

— А у «Арбалета» же все дихлофосы на спирту, да!? — осенило меня.

— Ну, вообще да… — задумавшись, произнес Сергей.

— И если программы не будет к лету, то продавать дихлофосы они не смогут, да?

— Ну, теоретически да, — сказала Вера, мы оба глянули на нее, потом друг на друга.

— Интересная ситуация, — произнес я.

Полинка сдала Наташу сразу, как только увидела меня в «Чистом небе». Я все реже ходил туда. Лишь когда накатывала ностальгия. Я стоял у стойки в гроте, когда та явилась сзади из темноты танцпола.

— Один!? Привет! — произнесла Полинка, поигрывая в руках пустым подносом.

Я кивнул. Мы перекинулись парой дежурных фраз, и Полинка начала выкладывать главное — сказала, что Наташа, как только мы расстались, стала встречаться с парнем, что живет тот в одном районе со мной, и что после Нового года Наташа переехала к нему, два месяца прожила там, и тот ее выгнал. Я слушал вполуха, мне было не очень-то интересно. В голове крутились мысли насчет женской дружбы и таких подруг вроде Полинки, каких пруд пруди и которые более привлекательную подругу сдадут с потрохами при первом же удобном случае, а сами будут продолжать убеждать ее в дружбе и лояльности. «Не зря ты прыщавая и никому не нужная», — подумал я, глядя в бегающие глаза Полинки. Та умолка. Я молчал. Полинка помялась рядом, встрепенулась и убежала исполнять очередной заказ. Я вышел на улицу и зашагал домой. Прислушиваясь к себе, я попытался понять реакцию на новость про Наташу. Я вовсе не обрадовался, что она теперь снова свободна. Желания восстановить отношения тоже не возникло. Вспомнились ждущие и так и не дождавшиеся моей реакции глаза Полинки. Сыграть равнодушие сложно, если его действительно нет. А перевернутую страницу жизни воспринимать спокойно легче легкого.

— Слушай, Ромыч, давай, может, в банке оставим одну подпись? — вновь предложил Сергей, скривился в просительно-жалостливой гримасе. — А то смысла в двух ну никакого нет! Мы же не скрываем тут друг от друга ничего. Банк в компьютере всегда любой может посмотреть — хоть ты, хоть я — что там и когда куда проплачено. Просто неудобно каждый раз дергать тебя, когда они там в самом банке дают какие-то бумажки на подпись и тебе приходится ехать с правого берега на левый, чтоб поставить какую-то закорючку… Ну смысл!? Вере тоже каждый раз в этом электронном банке, сначала одну дискету вставляет — подписывает платежку моей подписью, потом вторую вставляет — за тебя подписывает! А так — одной подписала и отправила! Просто ей тоже пихать эти дискеты каждый раз… Не, если надо, то пусть так и остается! Я просто не вижу в этом никакого смысла. Оставим подпись генерального директора, и она же за бухгалтера и все… Одна дискета — удобно!

Сергей развел руками, ожидая моего ответа. «По сути, Серый прав, смысла в двух подписях нет, никто же не собирается перечислить деньги со счета куда-то налево, ну, это надо быть совсем дураком, все же видно, любой платеж можно посмотреть в любое время. Можно и убрать вторую подпись», — подумал я и согласился. Мы заехали в конце марта в банк и внесли соответствующие изменения. Заодно Сергей снял деньги «стабфонда» со своего личного счета, и мы внесли их в счет строящейся квартиры.

— Ну, нормально! — воскликнул я удовлетворенно, едва мы с Сергеем вернулись из офиса строительной компании в «мазду». — Больше половины оплатили! Почти тридцать пять метров! Щас лето пройдем на дихлофосах и вторую половину спокойно закроем! И квартира наша, сделаем там офис себе! Красота, Серый!

— Да можно и не закрывать пока остальное, а принести деньги перед самой сдачей, — сказал Сергей. — Когда квартира сдается? В конце восьмого года, да? Или девятого?

— В конце девятого...

— Тем более! Можно не торопиться пока, Роман… — произнес Сергей задумчиво.

— Серый, а какой смысл держать деньги, если цены на квартиры растут без конца? И договор у нас уже не такой, как у меня был… Если цены прыгнут, то мы попадем на бабки.

— Да не, я думаю, они уже так не прыгнут! — так же задумчиво отмахнулся Сергей.

— Не, ну я тоже думаю, что не прыгнут! Будут расти на уровне инфляции, не более, но все равно… зачем держать деньги, если больше никуда их девать пока не собираемся!?

— Да почему не собираемся!? Соберемся...

— Не, ну можно, конечно, запустить их в оборот, взять пару хороших дистрибьюций еще… если так, то можно, конечно! Покрутим деньги, заработаем больше! — взбодрился я.

— Да, что-нибудь придумаем! — вышел из задумчивости Сергей, оживился, хлопнул по рулю ладонью. — Я поэтому и говорю, давай, лето пройдем, а там посмотрим...

— Да, давай! — кивнул я. — Там видно будет, что и как...

Сезон дихлофосов был уже на носу, а специальной программы для учета торговли продукции со спиртом все еще не было. Выходило, что дихлофосами из ранее завезенных партий торговать можно, а везти новые партии смысла не было. Обдумывая все это, я кое-что удумал и решил озвучить мысль — устроившись поудобнее в кресле у двери, произнес:

— Вот смотри… Никто из наших конкурентов не может торговать дихлофосами потому, что у них они все на спирту, так?

— Ну, я тебя понял! Ты предлагаешь завезти один керосин и им торговать!? — торопливо перебил меня Сергей.

— По сути да, но не только… Мы же продаем много дихлофосов в налик, высчитать поточнее и завезти и спиртовых, но так, аккуратно… а в основном, да, завезти на керосине и, пока все тупят с этой программой, начать пихать его всем подряд… Спрос-то на дихлофосы никуда не денется!

Сергей жевал губу в обычной позе за столом — скрестив руки на груди и положив их на выпячивающийся под толстовкой живот — думал.

— Ну… — буркнул он. — И сколько ты предлагаешь завезти на керосине?

— Не знаю… я бы завез по-максимуму, а там, сколько дадут… Слушай, а этот твой кореш на заводе может сделать так, чтоб нам отгрузили целую фуру перед сезоном?

— Фуру!??? — вытаращился на меня испуганно и удивленно Сергей.

— Ну да… Было бы круто, если б нам отгрузили сразу фуру… Сейчас непонятная ситуация, и она пару месяцев еще точно продлится… И в эти месяцы как раз все начнут затариваться дихлофосом на весь сезон… Я к тому, что пока все тупят, мы можем много продать своего… Всем надо торговать, никто не будет ждать этих спиртовых дихлофосов, все сразу ринутся искать замену, а у нас есть — без спирта и сколько хочешь...

— Ну а зачем так много брать? Давай, возьмем половину, продадим, еще закажем...

— Не, ты не понял! — с жаром добавил я. — Как раз половину нельзя заказывать, надо сразу фуру брать… Если закажем половину, то к середине лета, если ее продадим и снова понадобится товар, то нас попросят ее оплатить, а деньги за нее еще не вернутся, а своих не хватит, и мы сядем без товара в середине сезона… А так, мы заказываем полную фуру и торгуем спокойно до конца лета, продаем максимум, а когда начнут возвращаться деньги, мы начнем закрывать долг! Мы даже начнем закрывать его раньше, чтоб заранее частично его погасить, тогда, даже если часть просрочим, на нас бочку катить не будут, подождут...

Сергей жевал губу, смотрел на меня стеклянными глазами.

— Главное, чтоб нам эту фуру отгрузили, Серый! Все остальное уже ерунда! Надо позвонить твоему дружбану и поговорить с ним, сказать, что хотим сделать заказ сразу на сезон. Кстати, раз пошла такая канитель, керосин на заводе могут расхватать сразу, и его потом уже тупо не будет… Вот поэтому тоже надо сразу брать фуру! Дернем дихлофосов на склад побольше и лето спокойно проторгуем! А ажиотаж будет, Серый, вот увидишь!

Сергей прекратил жевать губу и через несколько секунд буркнул: «Ну да...»

— Позвони сегодня своему знакомому, скажи, что мы хотим заказать целую фуру, прощупай его, посмотри реакцию… — кивнул я, дожимая нерешительность напарника.

Что-то решив внутри себя, Сергей шумно вздохнул.

— Позвони ему сегодня, поговори! — указал я напарнику глазами на телефон.

— Ну да! — кивнул тот и резко крутнулся в кресле вправо, раздался глухой удар.

— Ааааа!!! — закричал Сергей, схватился за левое колено и ткнулся головой в стол.

— Ааа!!! — снова выкрикнул он, сжал зубы, держась руками за коленку. — Ыыы!

— Аах! — упирался лбом в стол Сергей. — Аа! Ммм! Аах! Ммм!

Все случилось слишком быстро, я и Вера сидели в полном оцепенении.

— Аах, ммм… — замычал Сергей, приподнял голову, сел в кресле, выдохнул. — Фуух!

Из уголков его глаз текли слезы. Сергей поспешно рукой отер их и лоб.

— Фууух, — протянул он. — Аж в глазах потемнело...

— Че такое? — произнес я. — Ударился что ли? Чем это? Коленом что ли?

— Да, коленкой… — выдохнул Сергей, снова отер взмокший лоб.

— Да уж, это болезненно… — скривился сочувственно я. — Как-то ты неаккуратно...

— Да у меня же колено разбито… чашечка… — произнес Сергей, морщась.

— Разбита чашечка??? — удивился я, припоминая читанную где-то информацию, что разбитая коленная чашечка вызывает самые сильные боли наравне с ранением в живот.

— Да, я ее разбил давно… — Сергей продолжал держаться рукой за ногу, потирая ее в месте удара. — У меня там осколки… и они там двигаются… Но когда ходишь, вроде ниче… А вот если ударюсь, то вот так… аж в глазах темнеет...

— Бррр! — поежилась Вера, глянула на меня.

— Как-то непонятно… И как ты так ходишь? Это тебе операция нужна, Серый...

— Да так вот, Роман… — откинулся тот в кресле. — Фуух, вроде прошло...

Неловкое молчание еще висело в комнатке с минуту. Внутри меня возникли два противоречивых ощущения — с одной стороны полное сочувствие напарнику, а с другой — мысль о том, что по его рассказам, на теле Сергея едва ли найдется место без какой-либо травмы. Все у него было выбито, вывихнуто, потянуто или растянуто, разбито и лопнуто.

«Привет. Сходим в кино?» — пришло мне смс в начале апреля. Номер был не из списка контактов, но я помнил его. Я улыбнулся и почти не удивился. «В кино… а почему бы и нет?» — подумал я, зная, что времени у меня свободного сейчас предостаточно.

«Привет, давай сходим» — отправил я ответ.

«Хорошо. Тогда до выходных?»

«Да, давай до выходных.»

«До встречи»

«До встречи»

Наташа не удосужилась позвонить, а мне было все равно.

Мы встретились в субботу. Так же не созваниваясь списались по смс. В семь вечера я был у кинотеатра, следом подошла Наташа. Скованность движений и напряжение в лице несколько выдавали ее внутреннее состояние. Я купил билеты, по стакану колы и попкорн на двоих. Общались мы скупо, перебрасываясь лишь необходимыми словами. Без них мы перешли бы уже на язык жестов. Полупустой зал, мы заняли свои места, свет погас, сеанс начался. Я принялся за попкорн и колу. Наташа, сидящая напряженно, притронулась лишь к своему стакану колы, сделав пару глотков. Я ушел вниманием в фильм, просидев так все полтора часа. Фильм закончился, освещение зала включилось. Не перекинувшись за время сеанса ни единым словом, оба встали и направились к выходу. Вышли на улицу.

— Ну что, пока, Наташ… спасибо за фильм, — произнес я, дождался ее односложного невнятного «пока» и пошел через пешеходный переход в сквер. Я не хотел возвращаться к ней. «Надо уважать себя и не позволять вытирать об себя ноги», — подумал я, понимая, что надо развивать не свойственную мне черствость, иначе так и буду платить за мягкость.

— Звони, Серый! — произнес я, едва все трое утром в понедельник 9 апреля вошли в офис, глянул на часы и занял кресло у двери, Сергей с недовольным лицом сел за стол.

— Щас, Роман, погоди! Дай в себя прийти после выходных! — выдал он нервно.

— Да что ж там у тебя произошло такого на выходных!? — съерничал я.

— Двое детей у меня произошло, Роман! — отрезал Сергей.

— Ааа… ну если так, то базара нет, — отступил я, отдавая должное удачности фразы.

Сергей занялся какими-то маловажными и несрочными делами. Я молча наблюдал за ним, отчетливо понимая, что Сергей тянет время и не сильно стремится сделать важный звонок. Десять минут, двадцать. Я ждал. Разница во времени между городами поджимала. С наступлением у нас полудня, в Новосибирске как раз заканчивался рабочий день.

— Серый, надо звонить… скоро уже обед… — напомнил я в одиннадцать.

— Щас, Роман, погоди, разгребем текучку, с банком Вера разберется, и позвоню! — отдернул тот ото лба подпиравшую голову руку.

Через полчаса с тяжелым вздохом Сергей набрал телефонный номер «Аэросиба».

— Да, привет… аха, привет, да… Серега, ага… да нормально, аха, да… сезон начался уже по дихлофосам… да… собираемся, аха… продали уже все, что с зимы осталось… да… сидим вот… аха… составляем тебе заказ… да… аха..., — Сергей ужасно сильно волновался, теребил свободной рукой провод телефонной трубки, в какой-то момент перестал, занес дрожащий палец над кнопкой громкой связи, нажал ее. В комнату через динамик ворвался голос коммерческого директора «Аэросиба» с характерным армянским акцентом:

— Серега, ты бери, бери дихлофос… Серега, слышишь, когда будешь заказ делать?

— Аха, да… вот как раз сейчас делаю тебе заказ, аха! — сказал Сергей, улыбнулся мне заговорщицки и вновь нажал кнопку, вернув тишину в комнату.

— Спроси про фуру, — произнес я негромко, но отчетливо.

— Аха… да, да… смотри, я тут посчитал заказ… аха… и у меня вышло на пятнадцать тонн… и я подумал, может мы закажем сразу полную фуру… аха, да, я это же и говорю… чтоб она полничком прям к нам и пошла вся, да! — всю тираду указательный палец Сергея продолжал нависать над кнопкой громкой связи и трястись.

— И про подорожание спроси! Про подорожание! — прошипел я, вспомнив важное.

Сергей автоматически закивал, теряясь в выборе, кого слушать.

— Слушай, а когда… когда подорожание у вас будет? — произнес он, перебивая поток слов из трубки. — Да… подорожание… когда… в конце апреля? Аха… да! Да… вот… вот да… я тоже так подумал, да… аха, взять дихлофос по старой цене пока он… аха!

Сергей посмотрел на меня, я закивал изо всех сил, так, что аж заболела шея. Палец напарника ткнулся в кнопку — из телефона вырвалось: «Серега, все правильно говоришь! Бери сразу полную фуру, да! Цена хорошая! Продашь все! Деньги вернешь потом! Бери!»

— Аха, да… я тоже так подумал, — закивал Сергей, отер со лба несуществующий пот, засуетился, не зная, куда деть руку и ткнул пальцем все в ту же кнопку — фон из динамика пропал. Я откинулся на спинку кресла, размяк — нужная информация получена, фуру нам обещали отгрузить. Сергей закончил, положил трубку. Рука его вновь рефлекторно отерла лоб, лицо выражало усталость и опустошенность.

— Ну че, фуру нам отправят, да!? — выпалил я азартно. — Это заебись, Серый! Блять, и там подорожание как раз, а это десять процентов точно! Надо брать — привезем товар и сразу переоценка, прикинь! Заказ когда ему надо будет отправить, сегодня или завтра!?

— Сегодня уже, наверное, не успеем… — сказала Вера, глянув на часы на мониторе, потом на меня. — Через час они уже закрываются там...

— А он че сказал!? — перевел я взгляд на напарника. — Когда ему скидывать заказ?

— Он сказал, если сегодня успеем прислать, то сегодня отдаст на склад и завтра будут грузить, а если завтра пришлем, то грузить будут на следующий день… — произнес тот устало, словно на допросе.

— Так, час у нас еще есть! — пропитался я вмиг адреналином. — Серый, давай, рисуй заявку! Сколько у него машина возьмет!?

— Ну он сказал, что если будем брать полную фуру, то это двадцать восемь тонн! — сказал Сергей вяло, смирившись с моим напором.

— Отлично! Давай, закажем ассортимент из расчета на лето, а остальное загружаем керосином! — сказал я и хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.

Весь требуемый нам на лето ассортимент аэрозолей потянул всего на три тонны.

— Остальное по весу заказывай керосин, Серый! — решительно произнес я.

Пальцы Веры оторвались от клавиатуры и запорхали по кнопкам калькулятора, она тут же выдала: «Получается четыре тысячи девятьсот коробок!»

— Что, будем столько заказывать!?? — с нотками паники удивленно почти выкрикнул Сергей, уставившись на меня округленными и растерянными глазами.

— Ну да! — кивнул я, улыбнулся, азарт авантюризма лишь разгорался во мне. Но это был выверенный ход. В случае неполной продажи товара за время отсрочки мы не теряли ничего — чем больше должен, тем охотнее идут на переговоры, прощают просрочку долга и назначают новые даты его погашения. Так работает закон больших чисел. А вот в случае успеха мы срубали приличный куш. Это был выверенный «кавалерийский наскок».

— Куда мы все это будем продавать!??? — почти спокойно произнес Сергей, но в глазах его металась паника.

— Серый, не ссы, продадим, вот увидишь! — хмыкнул я в улыбку.

— Да я не ссу! — заерепенился тот, сразу перестал упираться и решительно сверкнув на меня нарочито строгим взглядом, произнес. — Ну так что — заказываем!?

Я утвердительно моргнул.

— Четыре тысячи девятьсот коробок!? — обозначил серьезность момента Сергей.

Я снова моргнул, азартно улыбаясь.

— Вер, пиши! Четыре девятьсот! — выдал Сергей, почти ткнув в монитор пальцем.

— Писать? — Вера растерянно глянула на обоих и, поняв по моему ответному взгляду ненужность вопроса, застучала по клавиатуре пальцами. — Все! Есть! Отправляем!?

— Да, отправляй, Вер, а то двадцать минут осталось! Напиши, пусть завтра грузят с утра! — сказал я.

Машина пришла через неделю.

— Ёк-макарёк… — ошарашено заскреб в затылке Сеня, таращась на раскрытые задние двери фуры и уходящие в ее глубь коробки. — Ром, Сереж, че правда, вся машина нам???

— Да, Сень, правда, — кивнул я и вошел в склад. — Иди сюда. Смотри, сейчас сначала пойдет ассортимент, его в конец склада несите, а потом — на керосине. Его сюда, прям на пятак кладем у входа сплошной кучей, только ряды кладите ровно, чтоб посчитать можно было, а то если криво положим, то потом хер посчитаем. А сумма тут приличная!

— Два миллиона… — буркнул уважительно Сеня. — Я уж посмотрел в накладной...

— Да, Сень, два миллиона! — бахвально произнес подошедший Сергей, уперев важно руки в боки. — Сам видишь, какие у нас уже объемы! Растем!

Ситуация с акцизом и программой его учета не изменилась — ничего не работало, и никто из оптовиков ее не установил. Дихлофосы на спирту исчезли с прилавков, что сразу сказалось на продажах нашего «керосина» — зимние остатки улетели вмиг. Фура приехала идеально вовремя. Ее выгрузка началась в десять. За час перенесли в заднюю часть склада весь ассортиментный товар. Настал черед в прямом смысле вонючего дихлофоса. Едкий запах, пропитавший полуприцеп фуры, с первыми коробками потянулся в склад. Четверо наемных грузчиков и сын Сени носили коробки. Я, Сергей и Сеня встали на укладку. Мы клали коробки рядами, формируя квадрат на сплошном помосте из сдвинутых поддонов. Коробки были в том же едва уловимом черном налете, будто угля вперемешку с тальком. Налет незаметно и постепенно с каждой коробкой проходил через руки всех нас и оседал на них и на одежде. Постепенно руки стали серо-черными, будто ими уголь и разгружали. Взвесь налета оказалась в воздухе, заставляя иногда чихать и тереть лица руками, отчего на наших физиономия появились пятна и полосы, делая нас похожими на трубочистов. Проработав на складе с час и убедившись, что фундамент заложен ровно, я и Сергей ушли в офис. По пути мы свернули к проходной и умылись из крана в ее стене.

— Вер, ты переоценку сделала? — произнес Сергей, едва мы вошли в комнатку.

— Да, Сереж, сделала, — отрапортовала та, протянув мужу отчет переоценки.

Сергей уставился в бумажку.

— Четыреста тысяч, — сказала мне Вера отчего-то полушепотом, будто тайну.

— Четыреста!??? — удивился я, будучи по прикидкам готовым к двум сотням.

Вера довольно покачала головой.

— Да, Роман, четыреста тысяч! — произнес Сергей, откинул небрежно лист на стол, глянул воду в чайнике, нажал на нем кнопку и плюхнулся в кресло за столом. — Прикинь!

— Да я-то прикинул… а ты еще думал, брать фуру или нет… — сказал я.

— Я не думал, брать ее или нет! Я думал о том, куда мы все это будем продавать!

— Серый, продадим! — сказал я, не желая вновь попадать в вязкую тину сомнений напарника. — А что не продадим, останется зимовать на складе, а по весне мы дихлофос переоценим и еще заработаем сотню-две! Вот посмотришь!

— А если скажут — оплачивайте товар, а у нас половина не продана!? — все-же оплёл меня своими сомнениями Сергей.

— Объясним ситуацию, предложим законсервировать непроданное на зиму у нас на складе… Никто не потащит хоть десять, хоть пять тонн обратно в Новосибирск, это влетит в копеечку… Любой нормальный человек подумает и согласится, — сказал я.

— А если не согласится!? — начал вновь раздражать меня сомнениями Сергей.

— Не согласится — отправим им! Куда скажут… Но за их счет… — развел руками я.

Сергей начал жевать губу, его лицо выражало растерянность и нерешительность.

— Не ссы, Серый! Все будет чики-пуки! — выдал я ободряюще, хмыкнул.

— Бля, Роман, ты так говоришь уверенно! И я не ссу, понял!? — оскалился он.

Вера с тревогой в глазах бегала взглядом меж нами.

— Серый, мы привезли фуру, мы ее продадим, и все будет нормально! — произнес я жестко. — Продадим и еще закажем! А не продадим, положим на склад и заработаем на переоценке! А если скажут вернуть — вернем! Никто не может заставить тебя выложить деньги за непроданный товар! Будут наезжать, вернем товар и все!

Я разозлился, мое лицо стало каменным. Я все чаще замечал, что нерешительность Сергея не такая уж безобидная штука. Он сомневался по любому важному вопросу. Его приходилось чуть ли не уговаривать, все объясняя и разжевывая. По итогу, он соглашался, но эти уговоры стоили мне сил и энергии. Ощущение, будто идти вперед в общем бизнесе мне приходится, преодолевая опутавшие меня сомнения Сергея, росло. И эти невидимые кандалы становились все тяжелее с каждым днем.

Через час мы вернулись на склад. Работа кипела, уже оформились контуры куба из коробок — с основанием восемь на восемь он возвышался на метр над уровнем поддонов.

— Ром, Сереж, а как дальше будем укладывать, вверх? — произнес Сеня.

— Да, Сень, будем поднимать вверх. И укладывай ступенькой, так удобнее будет, — сказал я. — Как подни́мите до уровня груди — перестели́те листами и дальше поднимайте!

Я и Сергей снова включились в работу. Дальняя треть куба, что у стены, выросла до уровня груди, поверх образовавшейся площадки была уложена связывающая прокладка из картонных листов. На листы начали класть второй уровень. Довели его до половины и тут же на второй трети, средней, закончили первый и накрыли листами. Последнюю треть оставили на уровне метровой высоты, образовав так три большие ступеньки.

Проработав пару часов и вновь покрывшись налетом, мы повторно ушли в офис, а грузчики устроили перерыв на обед. Вернулись на склад мы через час, работа уже кипела. Куб был готов на две трети. Грузчики уже работали машинально. Я их хорошо понимал, знал по своему опыту выгрузки фуры — первая усталость настает в середине работ. Вторая половина разгружается уже механически, а следом приходит резкая усталость буквально за пятнадцать минут до конца. Последние два поддона всегда самые трудные. Я зашел в склад. Картина представала гротескная — под двускатной крышей склада высился куб из почти пяти тысяч коробок. Словно его не собирали на месте, а разом втащили внутрь.

— А куда теперь ставить? — глянул на меня Сеня, толкая на самый верх две коробки и завершая ими угол фигуры.

— Сколько там еще осталось? — глянул я на стоявшего рядом грузчика. Остальные стояли чуть поодаль. Работа остановилась.

— Два поддона, — буркнул тот.

— Так! — крикнул я, чувствуя сковавшую всех усталость. — Два поддона осталось! Давайте везите их оттуда и складывайте прям тут, у входа!

Парень зацепил тележкой предпоследний поддон и поволок изнутри к краю фуры.

— Давайте, все разом взялись и скинули коробки! — подбодрил я грузчиков, Сеню и совершенно ошалевшего от физической нагрузки его хлипкого сына. По десять минут на каждый поддон и с фурой было покончено. Грузчики устало побрели к проходной мыться. Я оглядел склад, он был завален до отказа. Небоскребы из коробок уходили под потолок и стояли ровными рядами. Склад походил на мегаполис в миниатюре — между небоскребами шли параллельные и перпендикулярные проходы — авеню и стрит. И над всем этим высился огромный куб. Он был символом нашей надежды. Куб мог стать нашим крупным выигрышем, либо провалом. Я решительно намеревался вскрыть этот ящик Пандоры.