Человек, который отлично рисует (Вне Сна)

Путь по городу также потребовал времени. Элиас и Альберт шли уже второй или даже третий квартал, но не встретили ни единой живой души. А в окружающих домах точно кто-то жил: они не были занесены мусором, никаких разбитых окон, обвалившихся крыш — ничего из того, что мог бы себе вообразить Альберт в своих представлениях о заброшенном городе-призраке.

— Элиас. Я могу спросить тебя?

— Давай.

— Почему никого нет вокруг?

— Ты находишься в Собственном Мире человека. Его энергии пока достаточно, чтобы поддерживать иллюзию жизни вокруг себя, но не во всем окружающем пространстве. Его Мантра пока сохраняет основные места, где он бывал, но не жизнь в них. Сохраняет, кстати, весьма недурно. Тем не менее, если бы мы пошли в противоположную сторону, не будь там воды, ты мог бы наблюдать, что дальше элементы пространства вокруг отсутствуют целыми пластами…

Людей, точнее их проекции, ты скоро увидишь. Они начнут появляться по мере приближения непосредственно к человеку, которого мы ищем.

— Ты сможешь его узнать?

— Даже ты сможешь его узнать. Помимо нас, он здесь единственный живой человек. В нем даже будет небольшое свечение.

Вскоре, действительно стали встречаться люди. Альберт смотрел на них бегло, урывками, но некоторых сумел рассмотреть вполне детально. Назвать кого-либо из них проекцией он бы не решился: вполне обыкновенные люди. Выглядят как люди, двигаются как люди. Цветов в них как будто нет, но и чрезмерной прозрачности тоже нет. В Первичном Мире таких — каждый третий. А самому Альберту и вовсе до такого состояния визуального тела еще нужно было дожить.

Людей становилось больше, Альберт увидел снующие по своим делам машины, и ему стало комфортнее. Кроме того, это означало, что человек, к которому они шли, был уже где-то недалеко.

На оживленной улице Элиас внезапно свернул и прошел через высокие кованые ворота, за которыми находился длинный трехэтажный особняк. Ворота были настежь открыты. Из особняка то и дело выходили разные люди, кто-то стоял на широком крыльце, кто-то уходил. Одновременно приходили новые люди. В особняке горели все окна, дорожка к крыльцу и само крыльцо тоже были подсвечены тусклыми старинными фонарями. Это походило на какой-то светский прием, но сам особняк, кажется, не был частным: на воротах и на входе размещались таблички, похожие на расписание или указатели.

Альберт и Элиас, не останавливаясь, прошли внутрь. В холле тоже было много людей, и были окошки, похожие на кассы. На стенах висели фотографии и какие-то списки. Теперь это больше походило на какой-то музей или театр.

— Где мы, — спросил Альберт.

— Это картинная галерея. Когда мы найдем нужного нам человека, разговаривать с ним буду я, ты поздороваешься и будешь стоять рядом. Можешь отойти на пару шагов посмотреть картины, но не дальше. Если он спросит о чем-то именно тебя, ответь коротко, я продолжу.

Элиас прочел что-то на указателе, и повел Альберта за собой к парадной внутренней лестнице. Они поднялись на второй этаж, где начиналась экспозиция. Три зала с различными картинами были пройдены подряд без особого внимания к выставленным экспонатам; наконец, спутники оказались в четвертом зале, где посетителей было на порядок больше, чем в остальных залах.

Альберт мельком оглядел стены зала: вывешенные здесь картины имели другую природу относительно всего, что мог видеть Альберт вокруг. Они были живыми, тогда как именно сейчас, на их фоне, все вокруг казалось безжизненным рисунком с неестественным и натянутым сюжетом. Картины имели свою внутреннюю энергию, в каждой из них жила неопределенная, но вполне ощутимая красота и гармония, вне зависимости от сюжета конкретного произведения. Информация, которую уловил Альберт во время беглого «осмотра», вероятнее всего, не была визуальной. Но времени для более глубокого анализа у него не оказалось.

В углу, противоположном входным дверям, беседовали трое людей. Один из них, тот, что стоял лицом к дверям, и был художником, которого искал Элиас. Альберт выделил его среди присутствующих людей совершенно определенно по тем же признакам, что и картины. Кроме того, художник, как и рассказывал Элиас, имел в себе свечение, тускловатое, но хорошо заметное на контрасте с находящимися рядом фигурами. В восприятии Альберта все встало на свои места: окружающие их люди, все до единого, кроме художника, были именно проекциями. Сейчас разница казалась неоспоримой.

Художник обратил внимание на двух вошедших людей спустя лишь пару секунд после того, как они остановились на пороге, и почти одновременно с тем, как вошедшие заметили его. Он смотрел на вошедших еще пару секунд и улыбнулся так, как будто знал их и давно ожидал.

Альберт не совсем понимал, что происходит. Но все вопросы решил отложить на потом.

Художник что-то сказал стоящим рядом с ним людям и через весь зал направился к вновь подошедшим гостям. Элиас уже улыбался в ответ и сделал шаг навстречу.

— Здравствуйте! — сказал художник, подойдя ближе и все еще улыбаясь, — Вы пришли посмотреть картины?

По растерянной интонации художника стало ясно, что художник не знаком с Элиасом. А судя по тому, как он искал слова, и задал, казалось бы, совершенно беспредметный для картинной галереи вопрос, сам не совсем понимал, с какой целью подошел.

— Здравствуйте, — приветливо протянул Элиас в ответ. — Разумеется. Ваши картины имеют широкую огласку. Такую широкую, что Вы себе и представить не можете.

— Благодарю Вас! Меня, собственно, зовут Виктор.

— Элиас, — представился Элиас, — а это Альберт, мой друг. Виктор, раз уж мы имели возможность так скоро познакомиться, не скрою: пришли мы именно к Вам. С одним предложением… касающимся… Вашего искусства. Вы можете уделить нам время?

Художник слегка утратил энтузиазм: — Да, разумеется. Но Вам известно?.. Я сейчас не продаю картины в частные коллекции.

— Речь не об этом.

— Что ж отлично! Тогда мы можем встретиться после выставки сегодня или… когда Вам удобно?

— Боюсь, мы здесь проездом и вечером вынуждены будет покинуть это место. Поговорить хотелось бы прямо сейчас. Должен Вас уверить, мы прибыли сюда только ради этого разговора.

Элиас сделал короткую паузу и продолжил:

— Жаль отвлекать именно сейчас, но мы все, и Вы в первую очередь, заинтересованы в нашем общении.

Художник застыл на время, не зная, как трактовать такую настойчивость. Потом оглядел других любующихся картинами посетителей, будто пытаясь уловить, чем именно привлекли его внимание эти двое. Снова улыбнулся и сказал: «пойдемте».