Глава 32

— То есть, ты хочешь сказать… — поперхнувшись, с трудом выдавил Дэн.

— В общем, да, — уверенно кивнул Слава. — А что, тебе самому ничего подобного никогда не приходило в голову?

Дэн мотнул головой и пробурчал что-то невнятно-сердитое. Потом ругнулся куда более громко и разборчиво, правда, разборчиво не в части выражений, я едва не покраснела, и спросил:

— С чего ты это взял? Свечку держал?

— Мог бы — подержал, — со злым ехидством бросил в ответ Слава. — Но вот же досада, опоздал родиться. Пришлось включать голову и делать самостоятельные выводы.

У меня родилось стойкое ощущение, что сейчас парни подерутся. Причём будет это не красивая дуэль со швырянием перчаток, а самый что ни на есть вульгарный мордобой. К моему удивлению, Дэн взял себя в руки первым, и совершенно другим, ровным тоном поинтересовался:

— И какие же выводы ты сделал? А главное, на каком основании?

— На основании исторических фактов, которые таковы: его покойное величество Ларидар, в народе прозванный Победителем, в очередной раз подтвердил своё прозвище, одержав славную победу над Давоном. В качестве дополнительного приза и потенциального средства всеобщего примирения ему досталась юная принцесса Сальвина, единственная выжившая из всей тамошней королевской семейки. Что обычно делают в таких случаях, а, высочество?

— Заключают династический брак, — пожал плечами Дэн.

— Именно, — кивнул Слава. — Но вот же незадача: наш славный король был давно и безнадёжно женат, на особе, мало способной к деторождению, зато беспредельно любимой народом за страсть к благотворительности. И всё, что у него имелось на балансе, помимо королевы, с которой никак не развестись — беспутный сын. Логично, что он-то и стал законным мужем юной принцессы.

— Тоже мне, новость.

— Это вообще не новость, это общеизвестный факт, — заметил Лоарн.

— А есть ещё один факт, — усмехнулся Слава. — В исторических хрониках не описанный, но от этого не менее общеизвестный. Принц был слаб здоровьем и, если уж честно, умом тоже, но при этом отличался крайним распутством. Поговаривали, перебрал всех доступных женщин от фрейлин собственной супруги до последней судомойки.

— Все женщины мечтают о принце, — не удержавшись, фыркнула я.

— И это не делает чести их уму, — тут же откликнулся Слава. — Но суть в другом. Собственно, в том, что при таковых масштабах осеменения его высочество не имел ни одного бастарда.

— А здесь… ну… с этим…

Нет, я понимала, что вот так заикаться и краснеть, изображая из себя последнюю сонайскую девственницу, мне мягко говоря глупо. Но всё-таки обсуждать подобные вопросы с тремя парнями разом выходило довольно неловко.

— Не так плохо, как ты думаешь, — верно понял направление моего интереса Слава. — Магия компенсирует недостаточный уровень развития химии. Но дело-то в другом. Для знатной дамы королевский бастард это источник милостей, о котором мечтает вся её родня. Для простолюдинки — обеспеченная жизнь до конца дней. Как ты думаешь, станет кто-то стараться избежать его появления?

— Кто-то возможно, но таких точно будет меньшинство, — проворчала я.

— Именно. Вот у Ларидара незаконных отпрысков была даже не футбольная команда, а целый полк.

— Ладно, что дальше? — с лёгким раздражением в голосе поинтересовался Дэн.

— Дальше… а что дальше? Сам не хочешь додумать, вслух надо сказать? — вновь не удержался от язвительности Слава. — Соедини факт отсутствия бастардов с наличием кровного родства и прикинь, какова вероятность того, что леди Сальвина единственная, кому повезло забеременеть.

Я сама не сразу сложила всё это в голове. Не потому, что выходило нечто невозможное или хотя бы удивительное. Но вот аморальное — пожалуй. Чисто рационально, вроде бы, ничего такого. Но чисто по-человечески — омерзительно.

— Хочешь сказать, они состоят… в несколько иной степени родства? — медленно проговорил Лоарн.

— Истинно так, — кивнул Слава. — Девяносто девять из ста, что покойный муж герцогини на деле не отец её сына, а его брат.

Я сглотнула и невольно передёрнула плечами. А ещё девяносто девять из ста, что это было насилием. Не таким, когда жертва визжит и вырывается, а её избивают и связывают, но от этого ничуть не менее ужасным.

Представив себе это в красках, я содрогнулась. Девочка-подросток, нет, по здешним меркам взрослая женщина, но что это меняет, оказалась совершенно одна, в чужой стране, во власти человека, убившего её семью. Да, вряд ли собственными руками или даже по собственной инициативе, но не думаю, что бедняжке было до таких деталей.

И этот человек вдобавок ко всему заставил её выйти замуж за какого-то урода, может даже и не физического, но морального уж точно. А потом ещё и принудил спать с ним и родить от него ребёнка.

К горлу подкатила тошнота. Сколько же на свете мерзкого и низкого, даже нет сил поражаться. И как-то после этого трудно осуждать герцогиню. Я бы тоже, пожалуй, не смогла этого ребёнка любить. Может, конечно, до таких крайностей как убийство и не дошла бы… но как знать?

Мне повезло, я побывала на её месте настолько мало, совсем краешком, что чаще всего почти не чувствовала этого. Хотя порой неизбежно натыкалась внутри себя на мысли о том, что меня, по сути, тоже изнасиловали. И самым гадким в этих мыслях были воспоминания о том, что мне это нравилось. Что я не только не думала отказываться или сопротивляться, но даже сама проявляла инициативу.

В жизни не встречала лучшего доказательства того, что реальность определяется нашим восприятием, чем эти ощущения. До того, как выяснилось, что фантазия была никакой не фантазией, эти воспоминания я перебирала с удовольствием, без малейшего смущения. Помнится, за бутылочкой винца на чей-то день рождения даже с коллегами поделилась. Девичник у нас был, да, и обсуждали, конечно же, мужиков.

Зато когда правда всплыла, мне стало стыдно. Именно так, в первую очередь стыдно до чёртиков. Можно сказать, только этим осознанием и спасалась. Язвительно напоминала сама себе, что фантазировать мне было запросто, даже разок эту фантазию за реальность девчонкам выдать без особого смущения получилось, а вот на практике осуществить, видите ли, стыдно. Лицемерно выходит в известном смысле. Но это я что-то увлеклась…

С некоторым трудом всё же удалось заставить себя отвлечься от размышлений о себе любимой. Есть ещё одна штука, о которой полезно помнить: сделанного не вернёшь. Теперь только с последствиями разбираться. В частности, с герцогиней.

Отбросив лирику, понимание и сочувствие, в сухом остатке я получала вывод весьма неутешительный. Леди Сальвина не изменится, не пересмотрит своих взглядов и не начнёт относиться ни к кому из нас иначе. Никогда. Может, она в этом не так уж и виновата, но мне не её нужно спасать, а себя.

— Остался в живых и на свободе кто-то, кто мог знать, хотя бы приблизительно, для чего Арладану драконий камень? — спросила я задумчиво.

— Ага, — с явной радостью сменил тему Дэн. — Коринтас.

— Да ну? — удивился Слава. — Не думал, что он на это подписался.

— Ну и зря.

— И где его искать? — пресекла я посторонние разговорчики.

— В Анкаэре, конечно. Он так прячется, на самом виду. Пока успешно, — усмехнулся Дэн. — Хочешь с ним встретиться?

— Ещё как, — кивнула я. — Но сейчас пора спать.

* * *

Проснулась я на рассвете, от голода. Немного полежала, пытаясь уснуть опять, но поняла, что дело это безнадёжное. Оделась, кое-как привела себя в порядок и поплелась вниз, в таверну, откуда уже долетали умопомрачительно вкусные запахи.

Как ни странно, я оказалась не первой посетительницей. За ближайшим к двери столом расположилась пожилая, видимо супружеская пара в изрядно запылённой дорожной одежде. А в дальнем углу у окна в ожидании еды над кувшином сидра скучал, сонно прикрыв глаза, Слава.

Присев за стол, я смерила парня долгим пристальным взглядом. Слава сделал вид, что ничего не понял, просто пододвинул ко мне кувшин и кружку. Отказываться я не стала, плеснула себе сидра и с удовольствием выпила пару глотков. После чего возобновила игру в гляделки.

— Что ты хочешь знать? — сдался Слава минут через пять.

— Почему ты вдруг назвал своего короля дураком?

— Потому что я так считаю.

— Не уходи от ответа, — с нажимом попросила я.

— Мне часто думается, Арладан просто всегда имел о тебе… несколько ошибочное представление, — неожиданно заявил Слава.

— Почему? — удивилась я.

— Видишь ли, — после некоторой паузы пояснил Слава, — ты вот сейчас смотришь на Дэна, на меня, и по нам судишь о здешних мужчинах. Но это иллюзия, пойми. Мы с Дэннаром выросли в том же мире, что и ты, потому и кажемся тебе очень привычными. То, как мы думаем, как поступаем, как судим о многих вещах — в основном так, как ты привыкла ожидать. Но это не значит, что тут все такие. Ты бы лучше на дракона своего посмотрела.

Я честно призадумалась. Пока что Лоарн не делал совершенно ничего такого, что меня бы удивило или шокировало. Мужчина и мужчина, только временами с крыльями и хвостом, а в остальном вполне обычный. Но если уж быть точной, то Слава наверняка прав. Больше я в этом мире ни с кем особенно близко не общалась, потому именно о местных нравах вряд ли могу судить уверенно.

— Например? — уточнила я на всякий случай.

— Например, я спорить могу, что дракон не видит совершенно никакой проблемы в том, чтобы родить и отдать ребёнка семье его отца. В общем случае. В твоём конкретном он, конечно, против. Не дурак ведь, понимает, что чем отдавать в этот террариум, гуманнее утопить.

От этих слов у меня мороз продрал по коже. Уж не знаю, что зацепило сильнее: констатация уже известного мне факта, что мой ребёнок никому кроме меня живым особо не нужен, или предположение относительно Лоарна.

— То, что для моего случая он делает исключение, уже доказывает, что он не безнадёжен.

— Безусловно, — кивнул Слава. — Или наоборот, безнадёжен, только в ином смысле… но не суть. Мы говорили об Арладане.

Я кивнула, решив не уточнять, на что мне тут решили не так, чтобы очень тонко намекнуть. Сама об этом думала, если честно. Об отношениях с драконом. Причинах их возникновения и направлении развития, как выразилась бы моя бесконечно погружённая в науку мама. Возможно, стоило бы об этом не только думать, но и поговорить, и не со Славой, а с самим Лоарном, но я не решалась. Оправдывала себя тем, что сейчас попросту не до того. Действительно ведь были дела поважнее. Вот потом… но засада заключалась в том, что по наступлении этого самого «потом» всё может не упроститься, а усложниться ещё больше. Как будто сейчас всё просто.

— Так вот, — совершенно спокойно продолжил Слава. — Арладан это местный в почти чистом виде. То есть, он кое-что знает о твоём мире, но это набор скорее фактов, чем ощущений, и уж точно не образ мыслей. Мыслит он здешними категориями. Потому и женщин воспринимает… соответственно.

— А точнее? — поощрила я.

— А точнее, здесь есть только два вида женщин. Стервы вроде герцогини или Каланы, которые идут к цели, не гнушаясь никакими средствами, и милые овечки. Нежные, покорные и глупые. Можно сказать, специально выращенные, чтобы не создавать мужчине неудобств.

Я ещё раз кивнула. Понятно, в общем-то, почему здесь так. И у нас оно было. И даже сейчас во многом сохранилось. В здешнем средневековье женщина может либо подчиняться традициям, либо воевать с ними. А как на войне выбирают средства, дело известное.

— У него, Даша, в голове не укладывается, что женщина может быть образованной, умной, по натуре независимой, но не быть при этом хитрой и жестокой тварью, готовой на любую подлость в любой момент.

— То есть, — невесело усмехнулась я, — Калана — такая вот тварь. А я, значит, овечка, да?

— Ага, — согласился Слава. — Только ты никакая не овечка.

— Не уверена, — вздохнула я.

— Зря. Ты из тех, кого можно убедить, но нельзя заставить, вот в чём дело. Так что если он искал ту, которая будет подчиняться ему без вопросов, то здорово обломался.

Я улыбнулась подавальщице, поставившей на стол между нами солидное блюдо пирогов. Значит, подчиняться. Что ж, видимо я была права — кое-кто решил жениться на сироте. Занятный план.

— Тогда почему вообще я?

— Потому что ты Вальес, — веско ответил Слава, примериваясь к пирогу. — Но не спрашивай меня, почему это важно. Я не знаю. Хочешь, можешь попробовать спросить Коринтаса.

* * *

Я готовилась к ещё одному долгому путешествию, но оказалось, что пройти нужно всего через одну арку. А до столицы потом топать и топать. Прошлое путешествие в карете понравилось мне значительно больше. Хотя тоже, в общем, спорный вопрос. В этот раз я добиралась в Анкаэр на своих двоих, но и на своих условиях.

Без приключений миновав городские ворота, мы нырнули в лабиринт узких и шумных улочек. Здесь всюду кипела работа и жизнь, торговцы зазывали в лавки, вкусные запахи готовящихся в домах и тавернах обедов дразнили обоняние несмотря на не такой уж давний и очень даже плотный завтрак.

— Ты помнишь, куда дальше? — остановившись на углу у мастерской портного, оглянулся на Славу Дэн.

— Направо до конца улицы. Потом налево.

Мы двинулись в указанном направлении и довольно скоро остановились перед солидным двухэтажным домом. На первом этаже располагалась мастерская сапожника, откуда доносился неумолчный стук молотка и то и дело — ругань, подтверждающая, что народное присловье родилось совсем не на пустом месте. На второй этаж вела узкая и крутая лестница, прилепившаяся с торца дома.

— Я сам проверю, подождите тут, — заявил Слава, пока я с сомнением разглядывала истёртые и выщербленные во многих местах каменные ступеньки.

Проверка не затянулась. Быстро взбежав на самый верх и постучав в дверь, Слава вдруг резко пригнулся, одновременно отклоняясь в сторону. Просто удивительно, как не рухнув с крошечного пятачка. Вырвавшееся у него при этом ругательство заставило сапожника на первом этаже смущённо умолкнуть.

— Сдурел ты совсем, пень старый! — в завершение своей тирады проорал Слава уже прямо в замочную скважину.

— Гедан? — глухо донеслось из-за двери. — Так ты что, живой?

— Да, несмотря на все твои старания. Открывай, дело есть!

Негромко звякнуло что-то стеклянное. Потом проскрежетало и бухнуло что-то тяжёлое и металлическое. И наконец дверь открылась с тихим, но страдальческим каким-то скрипом.

— Ну извини, — развёл руками невысокий сухой старичок, появившийся на пороге. — Ходят тут всякие… Что за дело-то?

— А как насчёт в гости пригласить? — прищурился Слава. — Или так и будем через порог беседовать?

— Тебя бы пригласил, — хмыкнул старичок. — И вон того юношу тоже, пожалуй. Остальных я не знаю.

— Я знаю, — тихо, но с заметной угрозой произнёс Слава, упираясь рукой в косяк двери чуть выше плеча Коринтаса. — Этого тебе должно быть достаточно.

— Ладно, ладно! — быстро пошёл на попятный старичок. — Я же должен был убедиться…