Глава 40 Алёша.

Не задалась ночь у Алёши Тринадцатого. Что ни жертва — то беда.

Первым попался странный прямоходящий медведь. Он сорвал с себя голову и повесил её на сук, а потом швырнул в водяного какой-то штукой и полез на дерево. Водяной успел только за ногу укусить, а та сразу и оторвалась, но оказалась не съедобной.

Отправился тогда Алёша дальше, на грохот музыки.

Где шумно — там людно и сытно. Это знал каждый водяной, впитал со скорлупой яйца, из которого вылупился.

Но к такой толпе, какую Алёша застал на одной полянке, он был не готов.

У водяного глаза разбежались, хотя они и так у него по разные стороны головы посажены. Водяной сидел раскрыв рот, пока его не заметили. Только почему-то не кинулись бежать, а смотрели с любопытством. Некоторые правда потихоньку уходили с полянки. А потом кто-то как закричит “Водяной!”, “Спасайся кто может!”, “Бегите! “А-а-а”.

Тут и другие водяные на пир подтянулись.

Алёша забыл про скромность и вспомнил про пустое брюхо. Нельзя было медлить. Не то всех людей разберут.

Народ толпой кинулся в разные стороны — кто к главному выходу, кто по избам, баням и амбарам.

В конце толпы бежала и подгоняла других крепкая девка.

Алёша гнался за ней до самого порога. И только, когда в сени заполз, учуял, что она не человек. Для острастки можно было бы и куснуть.

Но тут девка схватила какую-то мудрёную палку и погнала водяного из избы и на прощание избила.

Тринадцатый еле ноги унёс.

Закручинился Алёша. Обошёл берег и вдруг ветерок принес запах крови скотины. Пошёл на сладкий дух и видит — кот-баюн тащит молоденькую козу.

Кот не обрадовался водяному. Зашипел, заревел, выгнул спину и сделался шаром пушистым. Водяной в ответ надул зоб и раскрыл пасть, показывая, насколько больше у него зубов. Кот не впечатлился. Тогда водяной прильнул к земле и осторожно прихватил козу за заднее копыто.

Баюн заорал как сирена и давай бить наглеца по кожаной морде тяжёлой когтистой лапой. Алёша терпел, да знай, козу тащил.

Вдруг неподалёку послышалось заинтересованное урчание. Ещё один водяной.

Кот сразу сообразил, чем дело пахнет и белочкой взбежал на тонкую берёзку, чуть всю листву с неё не стряхнул.

На пир пожаловала дама — Екатерина Четвёртая, водяная. Она не стала скромничать. Быстро надавала Алёше оплеух, схватила козу и потащила добычу к реке, важно мотая раздвоенным хвостом.

Оставшийся ни с чем Тринадцатый поплёлся на поиски еды и вышел на большую тропинку, где трое собратьев доедали единорога.

Сунулся к их столу и чуть сам не стал вторым блюдом.

Голодный и снова избитый водяной поковылял на звук человеческих голосов и через кусты пролез на полянку.

А там снова та несъедобная девка. Теперь эта неугомонная била и швыряла по траве вампиршу. К ним, невкусным, водяной потерял интерес.

А вот от тех, кто жался к огромному деревянному дому, заманчиво пахло человечиной, страхом и кровью.