Глава 12 Русалочка

Постоянный запах хлорки, лекарств и бинтов, сухой хруст застиранного постельного белья при любом движении, режущий глаза свет противно гудящей лампы — больничный дух невозможно перепутать с чем-то еще. Чистая постель и теплое одеяло создавали видимость домашнего уюта. Но о том что ты не дома и не скоро туда отправишься напоминало и замедляющее время молчание пустых стен и звуки из коридора: перестук быстрых шагов, лязг каталок, неразборчивая каша из голосов, грохот тяжелых дверей, звон ведра и шорох швабры.

Север лежал на низкой, тренькающей пружинами койке, каких тут было еще четыре, не считая соседней — огромной железной кровати на колесиках. В правой руке капельница, левое плечо забинтовано до локтя. Бинт торчал из под короткого рукава больничной пижамы веселого зеленого цвета и так вонял лекарством, что лицо у Севра по цвету почти не уступало пижаме. Он отрешенно смотрел на мигающую лампочку датчика дыма на потолке. Мог бы смотреть и в окно, но и так знал, что там речка, деревья и город. Этот вид ему осточертел еще в первый раз когда он попал сюда.

Тогда они с Гарьей провели здесь месяц. Пока сестрой занимались хирурги, Север впервые не был обделен вниманием. правда радоваться было нечему. Его исследовали точно пришельца с самой больной и заразной планеты во вселенной. Он сносил унизительные процедуры и выполнял все, что требовали медсестры холодным вежливым тоном. Терпел и честно работал, чтобы отплатить Сомнии за спасение сестры, за спокойную жизнь и светлое будущее.

Всего этого теперь не было. Ни сестры, ни светлого будущего, ни благодарности. Только бесконечное чувство вины, презрение ко всему миру и ненависть к себе. Как бы он ни старался, что бы ни делал, в итоге все стало еще хуже. Снова.

Кулак правой непострадавшей руки непроизвольно скомкал одеяло.

Дверь распахнулась. Север даже не моргнул. Медсестра часто прибегала, чтобы проверить его состояние.

Но в этот раз она была не одна. В этот раз вместе с ней вошел бледный рыжий мужчина — агент, инспектор или следователь — Север даже не хотел знать. Его с первых секунд бесила светящаяся энтузиазмом серая усатая рожа и ярко-оранжевого цвета пластиковая папка зажатая подмышкой. Север ненавидел оранжевый. При взгляде на него, сразу вспоминалась надменная морда Эдика, ехидно спрашивающая "Апельсины-то вкусные были?".

— Вы не спите, — довольно заметил упырь. — Наконец-то могу с вами поговорить. Как вы себя чувствуете? Вы можете разговаривать? Меня зовут Подкамный Вилен Рихардович....

Север прослушал его речь. Он отвел взгляд от оранжевой папки на медсестру и проследил, как она заученным маршрутом обошла его кровать чтобы проверить капельницу.

— Всеволод, я сейчас принесу обед. Будете? Или вас все еще тошнит? — поинтересовалась та в третий или десятый раз за последние сутки. Север сбился со счета. Его тошнило от этого места. А при мыслях о сестре, кусок в горло не лез.

Как и в предыдущие разы, он лишь тяжело глянул на нее и устремил глаза к мигающей лампочке на потолке. Недовольная его реакцией медсестра хмыкнула и удалилась в коридор.

— Я не займу у вас много времени. Итак...

Север поднял недружелюбный взгляд на усатого.

— Где Гарья? — произнесли они в один голос и подозрительно уставились друг на друга..

Север помнил, что Гарья, расправившись с Эдиком выскочила в окно. Потом приехала скорая Сомнии, и дальше все было как в тумане. Он допытывался у врачей, но те только мотали головой и извинялись. Оказывается, этого не знали даже агенты.

— А где Влад?

— Владислав тоже здесь, на острове. Только в другом крыле. Он не сопротивлялся, но отказывается говорить и обращаться в человека. Мечется по палате как тигр в клетке.

Представив эту картину, Север с сожалением прикрыл глаза. Лишь бы на Влада не повесили смерть Эдика.

— Он ничего не сделал. Отпустите его. Это я.

Вилен положил открытую папку на соседнюю высокую кровать и оперся упругий скрипучий матрас. Колесики сдвинулись и кровать со стуком уткнулась в стену.

— Давайте по порядку. Вчера, третьего января по адресу Речная улица дом три Здыхов Эдуард Германович был обезглавлен жестоким образом, — он снисходительно улыбнулся. — Всеволод Гертович. Вы не могли этого сделать с вашими ранами. И Владислав тоже этого не делал, мы его проверили, можете расслабиться. Но вы наверняка видели чудовище, которое могло проделать такое с человеком.

— Чудовище? — Север изобразил трепет. — Видел. Оно похитило и убило Гарью. Мы с Владом нарвались на него, когда пошли искать Гарью.

— Как оно выглядело? — Вилен записывал все с таким старанием, что в недрах кровати что-то мелко поскрипывало.

— Как Эдик.

Скрипы прекратились. Следователь непонимающе уставился на Севра.

— В смысле, чудовище приняло его вид?

— Нет, идиот! Эдик убил мою сестру, и за это она оторвала ублюдку голову!

— Не нужно обзываться, — невозмутимо попрекнул Вилен, положив ручку между страниц. — Вы либо врете, либо сами запутались. Современные вампиры не способны убить физически. Это не значит, что мы святые, это научный факт. Эту возможность нам блокируют перед обращением. Раз вы утверждаете что ваша сестра оторвала голову гражданину Здыхову, то это объясняет почему она скрывается. Если хотите чтобы она отделалась штрафными работами, вы должны помочь ее найти. Иначе, если ее вина будет доказана, то уже вам грозит продление срока службы.

Север вскочил так яростно, что сброшенное одеяло перелетело через соседнюю пустую койку. Стойка с капельницей вслед за вырванным катетером с лязгом опрокинулась вслед за дернувшейся трубкой на кровать в тот же миг, как Север прибил опешившего вампира за воротник к стенке.

— В русалку она превратилась! Когда этот урод убил ее! Вы, чудовища, бесчувственные, тупорылые кровососы не имеете ничего близкого к человеку! Найти Гарью? Да я вам больше нихера не найду! Ни ваши чертовы документы, ни маньяков, ни пара-жильцов*, потому что даже от них меньше вреда, чем от вас. Я больше ничего не должен вашей сраной Сомнии. Делайте со мной что хотите.

Следователь не ожидавший от апатичного Севра такой подвижности и удивленно хлопал глазами. Дослушав, он вернул себе невозмутимый вид и оттолкнул высокого крепкого парня как мальчишку. Север упал на кровать, быстро встал, но Вилен уже был у выхода.

— Вы ответите и за свои слова и за нападение на сотрудника Сомнии, — сказал он спокойным твердым тоном, поправил смятый воротник, засунул папку подмышку и скрылся за дверью.

Север расслабил сжатые до дрожи кулаки. Кровь перестала кипеть в жилах, гнев схлынул вместе с силами, на время подаренными вспышкой гнева. Он положил руку на холодную кожаную обивку высокой кровати, уперся в запястье лбом и бессильно провыл больным китом.

***

Мелкую, извилистую реку Чернавушку затянуло льдом. Мороз сшивал берега, позволяя рыбакам выбирать место поглубже.

Ближе к озеру лед едва обрамлял извилистые кустистые берега и толстые каменные быки недостроенного Рыбацкого моста.

Цепляясь холодными руками за любую неровность, борясь с быстрой черной водой, задыхаясь от усталости и слез, Гарья едва дотащилась до передней стороны. Течение крепко прижимало ее спиной к шершавой стене ледореза, позволяя расслабиться после самого изматывающего заплыва в ее жизни.

Когда русалочий дух прервал ее вечный сон, ее первым неукротимым желанием было убить первого встречного мужчину. Им запросто мог стать Север, но Эдик попался раньше. Удовлетворив смертоносный инстинкт, он словно очнулась и поняла что натворила. Испугалась. Страх самой себя, суши и живых существ обитающих на ней неудержимо потащил ее к воде. Она не помнила как добежала до реки и как избавилась от одежды. Слепой ужас вел ее в самое спокойное место на свете — на темное дно реки.

Река оказалась не очень-то спокойная. И совсем не чистая. Течение утащило Гарью за город, к заводам. Там-то она поняла что задыхается, словно ей на голову надели пропитанный уксусом мешок, и она захотела вернуться в город.

Гарья пыталась по привычке двигать ногами, но их будто крепко смотали веревкой. Хвост, тяжелый как мешок с песком тянул на дно.

Оставив попытки плыть, она поползла вдоль берега по дну, цепляясь за камни и растения, а иногда помогая себе беспорядочно дрыгающимся хвостом.

Гарью не удивляло то каким образом она дышит под водой. Главное, что дышать было легче по мере того как вода становилась чище А еще теплее, что было не менее важно — Гарья хоть и не теряла сознание в приступе переохлаждения, но все-таки не в моржа превратилась и сезон стоял не купальный.

Прилипнув к среднему быку, перепуганная девушка решила, что больше никогда от него не отойдет. В лицо летели брызги воды, кусочки льда в быстром потоке царапали кожу, но Гарья не обращала на это внимание. Ведь для паники была причина похуже.

Она была мертва.

Осознавать это было еще страшнее из-за самой возможности осознавать. Ей было холодно, больно и страшно, она дышала и понимала, но все это ощущалось ненастоящим, неправильным. Словно кто-то обрезал нить ее привычного бытия и привязал новую, холодную и мокрую, цвета грязного льда. Ее собственная, знакомая, привычная жизнь осталась где-то в недостижимом прошлом — как небо, на которое смотрела из-под толщи льда. И теперь все будет только так: вместо ног — уродливый тяжелый отросток, толстая кожа и рыбья морда. А еще никто не придет ее спасти.

Гарья заревела раненой белугой. Если бы не ветер и шум реки, ее горький надсадный вой услышали бы в соседней деревне. Впрочем, скоро ей надоело разводить сырость, которой и так было достаточно вокруг, и она стала думать как выбираться из реки. Она посмотрела на берег, прикидывая, сможет ли одолеть расстояние сквозь бурное течение.

На берегу кто-то лежал.

Гарья собралась с духом и оттолкнулась хвостом от быка. Стремительная река сразу же поглотила ее.

Русалочья когтистая рука выпросталась из воды и схватилась за лед. Подтягиваясь, Гарья вытащила себя из реки. На суше собственное тело оказалось еще тяжелее и неповоротливее. Особенно когда путь предстоял вверх по косому берегу состоявшему из бетонных плит. Упираясь в шершавую поверхность хвостом и выталкивая себя вперед, она вспомнила тюленей, которые по телевизору точно так же взбирались на высокие скалистые берега. От неуместного усталого смеха, подкосились руки и колени, где бы они там в хвосте ни были.

Наконец она поравнялась с лежащим на берегу телом. Это была полная девушка в белом пуховике, джинсах и зимних кроссовках. Руки в кольцах сравнялись цветом с бетонной плитой. На белом как мрамор лице выделялись фиолетовые губы и синяки под глазами. При этом она все еще дышала, хоть и едва заметно.

— Живая! Твою селедку, живая!

Гарья, держась одной рукой за плиту, чтобы не съехать в реку, второй обхватила девушку, прижавшись к ней. Но своим телом ее нормально не отогреть. Ее нужно было доставить в больницу. Но как, на льдине?

Гарья задержала дыхание и прислушалась. Издалека чуть слышно доносился гул машины и голоса.

— Эээй! — завопила она, и сразу же заткнулась, испугавшись своего голоса, будто она не русалка, а рожающая выпь.

Зато удалось привлечь внимание. Из-за полуразрушенной, заросшей ивняком опоры появился молодой человек. Увидев русалку он выхватил из кобуры пистолет с транквилизатором.

"Свои", — с облегчением подумала приготовившаяся морочить Гарья.

— Сюда! Здесь… Это русалка! — заорал он своим напарникам. — Руки вверх! Отойди от девушки!

— Как я тебе отойду?! — зарычала Гарья, закрывая рукой грудь.

Из кустов явились еще двое человек.

— Ого! И правда русалка! — дивились они, рассеянно направляя в сторону Гарьи пистолеты.

— Хватит пялиться! Уберите свои транклюкаторы и помогите ей!

Агенты удивленно опустили оружие.

— Она жива?!

***

Север шел по Моховке. Люди хлопотали над разрушенным хозяйством, ставили новые окна и двери, убирали мусор. деревню возвращали к жизни. Птицы вернулись из далеких краев и по весеннему пели на цветущих деревьях. Зелень была такой сочной, что трудно было поверить глазам. И солнце яркое на темно синем глубоком небосводе. И главное, его дом, обгорелый в цветущем бурьяне, но такой родной. А ведь его еще можно отстроить.

— Всеволод. Проснитесь.

Север открыл глаза и, увидев синевато бледное лицо вампиршы-медсестры, вжался в подушку.

— Вставайте.

Север медленно сел на кровати и от накатившей слабости тут же захотел лечь обратно и навсегда остаться в Моховке.

— Выпейте кофе и поешьте. Это снимет вялость от успокоительного.

Вот что бодрило мгновенно — узнать, что после конфликта с Виленом медсестра приходила не только затем, чтобы снова поставить капельницу, но и без предупреждения и разрешения добавила снотворного. Однако у Севра не было сил сокрушаться. Для этого действительно нужно было что-нибудь поесть.

— А куда меня...?

— Я подойду через десять минут и помогу вам одеться.

"Как бы не так" — решил Север и сначала оделся. Левая рука все еще болела и не поднималась, но и одной Север смог натянуть штаны, обуться и даже влез в свитер, благо тот тянулся точно резиновый, а затем и в куртку.

Заставшая его одетого и за чашкой кофе, медсестра покачала головой.

— Готовы?

Север был готов. Отправиться в Навь или переселиться в камеру за нападение на Вилема. Его уже ничем нельзя было запугать или удивить.

— Ох… Твою… Рыбью мать...

Север пораженно уставился на торчащий из-под одеяла и перевесившийся через торец кровати огромный рыбий хвост.

С другого конца хвоста была Гарья. Она молча наблюдала за реакцией брата. Тот держался спокойно — за свои непричесанные лохмы.

— Это он уже уменьшился. И руки стали… Нормальными, — сдержанный всхлип исказил голос. — Я очень страшная?

— Н-нет. Что ты. Не более чем обычно.

— Вот, паскуда, — усмехнулась Гарья. — Я про тот день… Когда я… Стала чудовищем.

Она посмотрела ему в глаза, пытаясь увидеть в них честный ответ до того как Север соврет. Тот выдержал взгляд с флегматичным лицом.

— Пф-ф! Да с вашим снеговиком ты и близко не стояла, — заявил он с преувеличенным пренебрежением.

Гарья аж икнула от невольно вырвавшегося из груди хохота, долгого и облегченного. Она стала вытирать слезы смеха, которые продолжали течь даже когда она перестала смеяться.

Север сел на край ее кровати.

— Прости. Я опоздал. Опять.

— На плавник сел, — упрекнула Гарья сквозь слезы.

Север вскочил и всхлипы снова превратились в смех.

— Тьфу, дура! — сел он обратно.

— "Здорово, стая".

Север с Гарьей одновременно посмотрели на выход. Из-за двери выглядывала голова волчка. В наморднике. Дверь распахнулась шире, и в палату вошел Петр. В руках он держал толстый скоросшиватель и длинный ремень поводка, соединенного со шлейкой, надетой на Влада.

— "Посмотрите на это безобразие", — тоном обокраденного Шпака протянул Влад. — "Шлейка. И намордник! Как будто я псина какая".

— Как будто это может тебя заткнуть, — добавил Север.

— "Вот именно! Хотя он все равно меня не слышит. А жаль".

— Все в сборе, — с видом учителя пришедшего на последнюю пару процедил Петр, открыл скоросшиватель и зачитал. — Значит, слушаем сюда. За убийство Эдуарда Здыхова Всеферот… Э. Всеволод Гертович получает два дополнительных года к службе и понижение с сыщика до оперативника.

— Что...?! — вскочил Север, но Гарья сцапала его за рукав куртки и кивнула, мол, слушай.

— В качестве возмещения ущерба покойной и невольно обращенной в русалку Дарье Гертовне в соответствии с ее пожеланиями, Зайцевич… Ой, — он посмотрел в документы которые держал в руках. — Точнее, Чистов Владислав Остроухович освобождается от ареста и назначается агентом Сомнии с зарплатой и… тут все написано, сами прочтете.

— "В человеке умер великий оратор", — скорбно подметил Влад, глядя на Гарью.

Та протянула к нему руку. Поняв намек, волчок через секунду оказался на ее кровати.

Поглядывая с неодобрением, как девушка снимает с волка намордник, Петр отдал Севру файл с пачкой бумаг, корочек и паспортом Влада.

— Это все тоже оставь себе, — передал он поводок, опасливо косясь на волка. — На службе пригодится.

— Интересно, чем это мы заслужили такую милость? — поинтересовался Север.

— Думаешь, я не задавался этим вопросом? — страдальчески ответил вампир. — Начальство приказало, мы выполняем.

— А та девушка? — подала голос Гарья. — Что с ней?

— Жить будет. Как придет в себя, ее допросят и похититель найдется.

***

Каталка с громыханием переехала порог лифта, покатила по узкому освещенному коридору, мимо дверей в просторное помещение и со стуком пристала к металлическому столу. С края каталки из-под простыни свесилась пухлая серая рука, на пальцах которой темнели следы от колец.

___

*Пара-жилец" — навянин без регистрации, живущий в квартире вместе с человеком, маскируясь под полтергейста, мороча хозяев дома. Север жил таким образом пару месяцев, когда охотился на оборотня.