Глава 35 Правь.

После светлой улицы подъезд казался космической бездной.

Гарья помнила, где начинаются ступеньки, и наощупь поднялась на площадку. Вжала кнопку вызова лифта и стала ждать.

Кнопка не горела — наверное, сломалась. За двойными дверьми не слышалось ни гула, ни уханья выехавшего лифта, ни голосов и топота заходящих или выходящих людей. Гарья нажала еще раз. Подождала. Вызвала снова. Тишина. Может и лифт сломался?

Гарья задумалась о том, что стоит уже долго, а глаза все никак не могли привыкнуть к темноте. Окно над лестничным пролетом почти не пропускало свет, как во время грозы. Но на небе не было ни облачка.

А где вообще пропал Влад? С таксистом что ли болтает?

Гарья окинула взглядом стены. Раньше они были просто затертые и изрисованные маркерами, а теперь еще и облезли. На полу в углу лежал кусок бетона. Дверь рядом блестела новенькой краской.

Внезапно Гарья поняла, что не чувствует запаха краски. В подъезде не воняло ни мочой, ни куревом, ни подгоревшей едой. Из-за дверей не доносились голоса, музыка или слоновий топот детских ножек.

Гарья вышла из подъезда. Деревянная дверь от пинка трухляво затряслась, едва оставшись на петлях.

— Влад! Ты где, блин?!

Ответа не было, как и уличных звуков. Ни шума с дороги, ни криков чаек, ни разговоров через весь двор, ни веселых визгов с площадки. Все будто забрались по домам и легли спать.

Гарья опустила пакеты на землю и осмотрелась вокруг.

Двор был пуст. Машины стояли запорошенные листвой и пылью. Асфальт местами вздыбился и треснул от корней деревьев, которых тут даже не было. Небо без единого облачка висело тусклым куполом цвета мутной воды, создавая ощущение, будто стоишь на дне пруда.

"Тот же город, только сумерки" — вспомнила Гарья слова Кмитца, который побывал в междумирье. Или как там баба Инга это назвала — Правь? Знать бы еще куда тут править, чтобы выбраться.

Гарья ощупала карманы шорт, ища мобильник, но телефон, видимо, остался у Влада.

— Просто волшебно, — сквозь зубы прорычала она и посмотрела на верхние этажи.

Подняться до квартиры? Оставить жуткое сообщение на зеркале? Его могут и не увидеть. Стоило, конечно, попытаться, но переть на девятый этаж ради возможно бесполезной теории не хотелось до злости.

До отчаянного, беспомощного бешенства.

Сдерживать вскипевшую ярость было не перед кем и Гарья от души пнула лавочку. Та раздражающе легко рассыпалась в труху.

— Сопли ублюдочные! Где вы?! — зарычала она, мечась взглядом по двору и высматривая черных тварей, по вине которых она оказалась тут. С помощью них она надеялась вернуться в нормальный мир.

Но сколько ни всматривалась окна и улицу, никаких признаков движения или кого-нибудь похожего на человека не видела. Даже ветра не было. Воздух стоял как в душном подвале.

Безжизненность мира напоминала Гарье Моховку. Когда в небе появлялись пересмешники, жители бросали работу на улице и забирались по домам. Деревня на весь остаток дня до самого утра превращалась в призрак самой себя. И хоть Гарья оставалась дома не одна, голос матери, безумно бормочущей за стенкой, лишь дополнял ощущение необитаемости и полного одиночества.

От жутких воспоминаний ей еще сильнее захотелось домой.

— Точно! — просияла Гарья, вспомнив что Кмитц вернулся в Явь через утончившуюся благодаря оберегу грань между мирами. Но насколько она помнила, все обереги Север и Влад отнесли в отделение Сомнии.

Гарья похватала сумки и понеслась через детскую площадку к выезду со двора.

Пробежав половину, вдруг резко тормознула посреди брошенных в песке игрушечных машинок и ведерок и настороженно, как кошка на пылесос, уставилась на идующую впереди фигуру.

По дороге в ее сторону кто-то шел. В призрачном мареве смешивались цвета и детали, но по медленной растерянной походке Гарья узнала Вессу. Женщина точно так же бродила по дорогам в деревне, пока искала своего Севочку. Неужели после смерти не успокоилась?

— Здравствуй, Гаренька, — ровно и спокойно протянула Весса. — Какая ты стала красивая.

Услышав свое имя, произнесенное маминым ласковым голосом, Гарья обмерла. Руки и ноги обессилили, в пересохшее горло ткнулся тугой ком.

— Мама, — еле прошептала Гарья. Сердце стало таким большим, что легким не осталось места.

— А я почувствовала родную душу, и сразу пришла. Думала, Севочка тут. А это ты, душа моя. Где же мой сынок? Как мне с ним повидаться?

Послышавшаяся в начале спокойная нежность в голосе оказалась искусственной, заученной. Так же когда-то изображали людей пересмешники, выманивая самых доверчивых из домов.

Гарья отпрянула. В блаженной неуместной улыбке и соловом взгляде Вессы было больше от мертвеца, чем от мамы, даже от той, что под конец жизни потеряла рассудок от горя.

— Ты знаешь где он, — с обличающей догадкой проговорила женщина, неотрывно смотря на дочь. — Расскажи мне. Я хочу его повидать. Я везде искала. Дома его нет. И дома нашего нет. Зачем ты сожгла его? Куда Севочка вернется? Где мы теперь жить будем?

Гарья попятилась, собираясь рвануть в подъезд и закрыться там. Но вовремя одумалась, поняв, что так она подведет маму ближе к ее цели. Север рассказывал, как помогал Саше бороться с призраком ее названного отца. Не хватало еще одного такого цирка в квартире Алисы.

С неожиданной для призрака прытью Весса вдруг кинулась к Гарье. Та рефлекторно выставила для защиты руку с пакетом еды. Холодные жесткие, пальцы вцепились в ее предплечье. Пакет с хрустом шмякнулся на землю. Гарья попыталась высвободить руку, но мать крепко держала ее обеими руками и продолжила разговор с прямым, невозмутимым лицом.

— Что же ты сторонишься? — мертвый, увещевающий голос до жути не соответствовал грубой ястребиной хватке. — Я ведь не чудовище. Это ты издевалась над Севочкой. Ненавидела его. И меня ненавидела. Поэтому не хочешь, чтобы мы встретились. Из-за тебя он ушел! Все из-за тебя!

Гарья оцепенела под градом обвинений. Даже понимая, что перед ней не настоящая мать, стояла как дура и слушала, беспомощно ярясь внутри.

— Все из-за тебя! Ты даже не наша дочь! Я всегда это чувствовала! Русалочье отродье! Говори, где он! Где!

— Заткнись! — крикнула Гарья не своим голосом и оттолкнула Вессу с такой силой, что та упала на землю и растворилась в воздухе.

Гневно сопя, Гарья осмотрелась, ожидая что мать снова явится. Затем схватила пакет и побежала прочь.

Выбравшись на главную дорогу, она забежала в маленький продуктовый магазин.

Внутри было тихо и мрачно, но зато, как казалось Гарье, безопасно. Тусклый свет едва проникал через стеклянные двери и еле-еле отражался от потрескавшейся плитки. За кассой чернела открытая подсобка. Под пыльным стеклом и на полках было пусто. На стенах белели кратеры от отвалившихся кусков бетона и краски, кривые надписи, выведенные острым предметом и черточки отсчета дней.

Гарья не обратила на них внимания. Удостоверившись, что никого нет, она достала из пакета коробку сока и сделала пять больших глотков, прежде чем почувствовала неестественную для яблочного сока густую фактуру и привкус.

Фонтан брызг сбил присохшую пыль с витрин. Гарья выплюнула все что успела набрать в рот, а потом на плитку отправилось проглоченное. Из брошенной коробки на пол вылезал сгустившийся сок с кусочками плесени.

Вытерев футболкой рот, девушка заглянула в пакет поискать чем запить или заесть тухлый сок.

Закуска была соответствующая. Молоко в пластиковой бутылке превратилось в творог в желтой жиже. Бананы почернели и съёжились, помидоры прямо в упаковке обросли пушком плесени. Кофе в банке почернел и ссохся. Булка и сосиски заплесневели. Гарья вскрыла пачку вафель и откусила что смогла. Остальное рассыпалось в труху. Теперь еще больше хотелось пить, но хотя бы не тошнило от гнилого привкуса. Дальше можно было не проверять. Остались средства для гигиены и лекарства, которые скорее всего тоже можно было выбросить.

Гарья зябко передернула плечами. По спине прошла волна ледяных мурашек. Прикосновение призрака осталось белым следом на руке и продолжало вытягивать тепло, хотя в помещении и на улице было жарко. Гарья отодвинула пакет с бывшей едой под витрину и залезла в большую сумку с сапогами и одеждой Влада. Сбросив кроссовки, влезла в нарядные красные сапоги. Потом достала толстовку Влада.

Та была свернута и завязана рукавами в тугой кулек. Девушка положила ее на прилавок и осторожно развязала. Внутри оказался еще один плотный пакет, в котором обнаружились три небольших предмета, замотанных в пупырчатую пленку.

Поняв, что это прыг-камни, Гарья растерянно зависла. Потом сложила их все обратно в пакет.

Из подсобки послышался шорох.

Гарья замерла, но ничего не услышала, однако предчувствие заставило ее шевелиться быстрее.

Накинув толстовку, он выскочила из магазина и в последний момент из-за закрывающейся двери услышала шелестящий как старая бумага голос:

— По-мо-ги-и.

Гарья осознала услышанное уже на другой стороне улицы.

— И не говори, — сказала она, спеша убраться подальше от магазина.

Она знала примерно в какой стороне отделение и шла, не останавливаясь. Лучше немного поплутать и пробежаться лишнюю пару кварталов, чем встретить еще кого-нибудь. Насколько она поняла: в этом мире не стоило задерживаться в одном месте.

Как оказалось сам мир тоже следовал этому правилу. Гарья думала, что достаточно хорошо знает город, но то и дело натыкалась на улицы и здания, которых не должно было быть на пути. Местность незаметно и полностью менялась как декорации во сне.

Выйдя три раза подряд к кафе “Рыба-кит” и два раза оказавшись на перекрестке в Моховке, Гарья поняла, что, во-первых, этот мир вмещает в себя и Явь и Навь, а во-вторых — перемены основываются на ее личном сознании. Оставалось понять, что с этим делать. Управлять осознанными сновидениями она не умела, да и не во сне все-таки находилась. Соображать было сложно из-за навязчивого страха остаться в этой призрачной зоне.

Чужие сапоги натирали босые ноги. От усталости подкашивались коленки. Даже без пакета с продуктами идти было тяжело. Тело будто с каждой минутой набирало вес и мерзло. Гарья пыталась застегнуть толстовку, но боксерское телосложение не позволяло ей даже сомкнуть края.

Ее все чаще посещала мысль воспользоваться прыг-камнем. Мешали только опасения оказаться в Нави, оттуда придется задействовать еще один камень, который перенесет тоже, черт знает, куда. Да и Влад ей спасибо не скажет за растраченные переходники.

Держа этот план в голове как запасной, Гарья продолжала идти.

Она уже не удивлялась ни пятиэтажкам на площади Змееграда, ни домикам из Чистого вдоль набережной в городском парке.

Наконец здание с надписью "Булошная" вынырнуло из-за кинотеатра.

Гарья обрадовалась, расправила плечи, но появившаяся улыбка быстро завяла вместе с надеждой на спасение. Семеро, а может и больше упырей бродили вокруг здания, вдоль забора, между машинами, залезали в разбитые окна и вылезали через другие, замирали, ожидая чего-то и продолжали суетиться. Некоторые даже дрались, занимая чужое место.

Не нужно было быть гением психоаналитики, чтобы понять зачем они тут собрались. Им, как и Гарье не нравился местный безлюдный курорт.

А главное искали они в правильном месте. Вокруг отделения пятнами проявлялись более яркие цвета и четкие детали еще не разбитых стен. Только почему-то ни у одного упыря так и не получалось пробиться в Явь.

Гарья не рассчитывала даже не попытку. Вряд ли ребята возьмут в ее в компанию. Если только в качестве перекуса.

Не сводя с упырей глаз, Гарья попятилась за угол кинотеатра. Она так сосредоточилась на упырях, что забыла про пакет, который трещоткой прокатился по торчащим из клумбы кустам.

Упырь что ползал у забора заметил девушку и выпрямился сурикатом. Остальные тоже повернули морды, сверкнув в сумерках голодными желтыми глазами.

Гарья замерла и перестала дышать, надеясь, что ее примут за призрака.

Упыри разом двинулись с места в ее сторону.

— Идите к черту в задницу! — дерзко провопила Гарья и бросилась бежать.

Надев пакет ручками на запястье, она на ходу разворачивала один из прыг-камней.

Оглянувшись между делом, увидела, что упыри не летят, а бегут, кто на двух ногах, кто на четвереньках напоминая стаю кровососообразных обезьян.

— Что это вы не форме сегодня? — язвительно посочувствовала Гарья и заметила движение между домами. — Откуда вас тут столько?

Из подвалов и окон на дорогу выползали упыри. К ним присоединялись призраки, сбиваясь в плотную неразличимую толпу, они шли за Гарьей и стонали:

— Помоги~ Дай мне~ Дай~ Выпусти меня~

Они перекрыли дорогу и окружали со всех сторон.

Гарья остановилась. Распаковка затягивалась. Камень был завернут в несколько слоев и заклеен скотчем на совесть.

— Дай мне, Гаречка. Я к сыночку схожу. Повидаться.

Гарья даже не взглянула на мать, сосредоточившись на пупырчатой пленке, которая тянулась, но не хотела рваться.

— Отдай мне! Меня Севочка ждет! — заревел призрак Вессы, кинувшись к девушке.

Толпа размытых силуэтов и изможденных голодом упырей сужала круг. Ее схватили за рюкзак, за локоть и за плечо. Призрак вцепился в руку девушки, в этот раз подставленную нарочно.

— Прощай! — оскалилась Гарья, оттолкнув Вессу, и выронила камень.

Взрыв окутал ее облаком белых искр.

Свет заходящего солнца ударил в глаза.

Гарья не поняла сразу, что стоит на горке, и повалилась вперед. Упав на землю, покатилась по склону. Пакет с шуршанием хлопал по земле, отсчитывая обороты. Сухие обрубки скошенной травы кололись через толстовку, но не ранили. А вот коленки были исчерчены тонкими царапинами.

Упругий и мягкий толчок в спину остановил ее головокружительный спуск.

Гарья лежала на сене, смотрела в глубокое синее небо и не могла поверить, что выбралась из призрачного мира.

Потом села и осмотрелась.

До горизонта во все стороны цветным ковром раскинулись поля и рощи. Под холмом вдалеке зеленели ряды огородов. Между ними светлой змейкой тянулась дорога и стояли четыре домика.

Гарья не знала эту деревню, и даже допускала, что это мог быть дачный поселок в Яви. Больно современно выглядели дома с красными настилами на крыше и белыми аккуратными окнами.

Что-то мягко ударилось в пакет, который все еще болтался у Гарьи на руке. Она оглянулась и увидела возле пакета руку. Серая кисть была обрублена под большой палец. Поднявшись взглядом по гладко скошенному склону, Гарья увидела еще несколько мертвых конечностей, которые видно попали в искры прыг-камня и отправились вместе с ней в Навь.

На поле, тихим вечером, под летним небом куски мертвой плоти, разбросанные по холму, выглядели неуместно и жутко.

Но не прошло и минуты, как они стали постепенно уходить в землю, прорастая насквозь свежей травой. Леший словно мираж возник над холмом в виде огромного многоногого жука из травы и корней, посмотрел на Гарью и так же пропал.

— Значит, это Навь, — со светлой тоской улыбнулась Гарья.

Ветер поднялся по холму и принес запахи выпечки, жареного мяса и полевых цветов. Соскучившиеся по свежему воздуху волосы щекотно затанцевали на плечах. Снова стало тепло, даже жарко.

Гарья сняла толстовку и стащила сапоги. Вытянув ноги на колючем ковре, она вдохнула воздух Нави и еще раз обошла взглядом родные, беззаботные, не скованные бетоном просторы.

Навь наконец была тем местом, которое Гарья помнила из детства. Больше не нужно было бояться и каждую минуту смотреть на небо, ожидая пересмешников. Люди теперь спокойно ходили по деревне и без страха работали в поле, поднимая голову лишь за тем, чтобы утереть пот со лба и полюбоваться на розовеющее небо.

Гарья легла спиной на кусачую кошенину, слушая ветер и стрекот кузнечиков.

Все в ней — от маленькой девочки из Моховки до русалки — потянулось к этому миру с такой силой, что на глаза выступили слезы.