Глава 18.

Глава 18.

К центру континента не доходили туманы Великого Моря. Можно не караулить, не опасаться теней. Благодать. Но по-прежнему ночами изгнанники зажигали зелёные костры. Ночь — не одни лишь тени.

Первые дни, когда сад стоял одинокий, миновали. Нагулявшись под дождевыми тучами, налюбовавшись чужими облачными мирами, изгнанники на Белых Драконах возвращались в него. Обратно. Домой. Бест слетал к раме мира, так недолго принадлежавшего ему, разыскал поблизости другую группу изгнанников, тех, что при катастрофе успели покинуть континент и пятеро новичков. Позвал на землю. Ухаха, действительно понимавший Олеандра с полуслова, за шкирку притащил ещё нескольких, перехватил раньше, чем ступили на гибельный снег.

И жизнь потекла как прежде. Прошла с новыми изгнанниками первая Общая Встреча ради Слов.

Огромное наследство осталось от Змея, артефакты, две кладовые с закрытыми, запечатанными сосудами изысканных Впечатлений, и главное, бассейн. Мог уничтожить… Неоднозначный дар. Двоякое отношение к нему и хотели коллекционеры, растерявшиеся посреди обилия бесхозных богатств, сделать темой следующей Общей Встречи. Бест согласился. Для себя он не видел в том интриги. Ну, Впечатление, ну, подробное… Селена, тревожно и грустно ей при этом воспоминании, изложила ещё раз последнюю исповедь Сократа. Бест не уловил суть. Только один несомненный минус он видел в применении теней бассейна: чем пристальней смотришь внутрь, тем слабее земные глаза, смотрящие наружу. Но и долгие Впечатления можно смыть Чистой Водой забвения. Он попробовал и убедился — можно. Тяжело, долго. Однако не столь тяжело вымыть, испарить, сколько трудно пожелать избавиться от них! Но уж это пусть каждый решает сам. Ещё после определённого момента Чистая Вода забвения необходима по глотку, чтобы те, долгие Впечатления не всплывали произвольно из глубины сознания, раня его. Чтобы тени, всё еще смешанные с ними, не притягивали к Огненному Кругу, сплавляя их чёрт знает во что. Тени есть тени, любую пищу они стремятся превратить в себя, человеку остаётся голод и холод. Но и это — личное дело каждого, когда и как остановиться. Вот Мурена твёрдо решила остановиться на одной. Зато с ней-то не рассталась!..

— Почему же Сократ не смог? — спросил Буран после рассказа Селены.

Новички слушали… будто сказку. Фанатик задумчиво. Крез, обративший жадность коллекционера на собирание долгих Впечатлений, уже почти близорукий, поддержал вопрос:

— Действительно, для любого ли существует возможность остановиться? От чего это зависит? Если я открыл, — он положил руку себе на грудь, — великую тайну: наслаждение можно проливать прямо на сердце… Что заставит меня остановиться?

Скучающий Бест отреагировал без вдохновения:

— Не знаю. Зато открою тебе вторую великую тайну: можно и не проливать. Разбирайтесь сами, я вас искренне не понимаю. Спрошу у дроидов, если для тебя лично, Крез, оно станет проблемой. А из любопытства не буду.

И ушёл. На мраморе ровной площадки, посреди бывшего центрального зала Амарант разложил белый атласный кусок ткани. Рядом бутылочка с чёрной, густой, вязкой жидкостью. Палочка в руке. Что-то пишет.

— Это тушь такая? — спросил Бест, подходя.

— Понятия не имею. Но ложится ровно.

— Что рисуешь?

— Конвенцию твою.

— Ой, подожди!

Бест воскликнул как раз на последних словах: "… без особых причин".

— Что-то не так? Хотел своей рукой? Перепиши. Мне больше нравятся печатные буквы. И людям понятнее.

— "Не изгонять никого..." — прочитал Бест вслух, забрал палочку и твёрдо вычеркнул "без особых причин", покачал головой. — Пустые слова. Не понимаю, о чём я думал, когда их добавил. Хищники — те же изгнанники. Не отвергать никого, и точка.

— Так перепиши. Шелков тут!..

— Не надо. Пусть остаётся с исправлением. Ты ж понимаешь, вопрос будет вставать снова и снова. А так видно, что его решали уже, и как решили. Путь знают, что не они первые. И потом, это уравновешивает конвенцию: есть и написанные и вычеркнутые слова. Мне нравится.

Олеандр образовался верхом на Ухаха, гулял побережьями.

— О, — приветствовал его Бест, — иди, там, в саду тебя не хватает. Бассейн обсуждают, закрывать ли от новичков.

Олеандр поморщился:

— А твоё мнение?

— Нет.

— Я не люблю его...

Переливчатый шёлк, покрытый иссиня-черными строчками, остался сохнуть на мраморном полу. Четверо вернулись на общую встречу. Не успели усесться, как, выделяясь на фоне облаков сияющей белизной, возник большой, узкокрылый дракон с оранжевыми глазами. Приземлился. Человек в блестящих стальных доспехах сошёл с него и приблизился, не спеша… А что, крепкий металл защитит Огненный Круг… Вот только, для Великого Моря не подходит такая защита!.. Для материка… уж очень серьёзно. Это не изгнанник. Ни робости, ни настороженности. Раскосые серые глаза. Из того же металла? Человек поклонился собранию:

— Перемены на континенте? Центральный Рынок — последнее, что я помню здесь.

Бест поклонился в ответ:

— Некоторые перемены. Ты пришёл торговать? На юг отсюда воссоздаётся рынок. Настоящий, там осталась рама. И свободная от снега земля.

— Благодарю тебя, — сказал пришедший, оглядывая сад. — Могу я вернуться позже?

— Конечно.

И тут Бест заметил своё отражение в блестящем нагрудном доспехе чужака, а за своей спиной Чёрного Дракона во весь рост. За пришедшим же телохранитель не проявился. Вот как?.. Ухаха приоткрыл смертоносный глаз. Олеандр закрыл его ладонью. Они с Бестом переглянулись.