Глава 10.

Глава 10.

Бест проводил с новеньким, они дружно назвали его Дикарём, всё своё время.

— А чего вы ожидали? — спросил Гром у Миража, обсуждавшего этот факт с Бураном. — Это же Бест. Стратегические цели возвышенны, тактические сужены до предела. Есть новичок, остальное побоку.

Бест присутствовал, между прочим. И Мираж обратился к нему:

— Слушай, как ты свалился?

— Обыкновенно. Я же рассказывал. Проскочил между оводов, от них ветер такой!.. Салют, вы его не знали, оказался слишком близко к тучам, к земле...

— Он спускался на континент?..

— Угу, а я оказался между оводами и ямой...

— Понятно. Бест указывал изгнаннику, как ему жить и где… И свалился.

— Мираж, имей совесть! Жить — по крайней мере, а не как и где, — жить! Он же не знал, что тут делается, на земле, а я в общих чертах знал.

Буран примирительным тоном принял, однако, сторону Миража:

— Бест, может, и не стоило. Всё идёт, как идёт… Для каждого.

— Или не идёт! Думаете выжить в одиночку? Получится?

— И так, и так не получается.

— Это временно. А у тех, что сейчас в подвале вместе сидят, у них хуже получается или лучше, чем у вас, любители сыграть в прятки?! Простите упрёк, но вы были радикально не правы, разбежавшись… Восходящим помогают дроиды. Хищники создают злых теней. У изгнанников есть только изгнанники. Общие знания. Единый мир, один! Всё переменится к лучшему.

— Ну и что нам делать?

— Я подумаю. Нет идей… Пока...

Мираж перебил его, мельком взглянув на новенького вдалеке, среди успокоительной для него древности картин:

— Бест… Чего ты с ним нянчишься? Нам не жалко, но странно, небо и море! Для этого, Дикаря, ты как будто создаёшь иллюзию, что вечность впереди… А где второй изгнанник, с которым он сверзился сюда, а? Зачем ты его обманываешь? Даешь надежду. Сколько ему ещё осталось дней, недель?

— Тысячелетий! Заткнитесь и придумайте план, трепачи! Самая отвратительная привычка: заранее хоронить и других и себя!..

Бест махнул на них обеими руками и ушёл к Изумруду, дальше в тему ловушек вникать. Не его эта тема, по правде.

Маленький томик Бест вертел в руках, название короткое на загадочном языке, внутри — столбцы стихотворений. Изумруд возле торговой пирамидки нашёл, принёс. Амарант смотрел на шуршащие, тонкие, как папиросная бумага, страницы не отрываясь, не поднимая головы, пока Монстр не покинул зал.

— Можешь прочитать? — спросил Бест. — Или так хранил?

— По буквам могу, — ответил Амарант, — а языка не знаю. Дикарь может знать.

Взял томик, руки дрожали и он видел, что Бест нарочно говорит о другом.

— Дроиды светлые… — прошептал Амарант, глядя в стену, куда утёк Змей. — Бест, это единственное, чего я хотел избежать. Всегда ненавидел море.

Бест толкнул его плечом.

— Да ладно тебе. Ты очень уж нервно относишься к физическому… облику. Кстати, знаешь, что в пределах башни её Архитектор слышит всё?

— Догадался.

— Давай о прекрасном, о поэзии! Дикарь окопался в саду? Пошли, найдём его, пусть переведёт.

Горизонт, Крез и Буран, перекочевали к ним с другой стороны условного, опустевшего стола. Крез разглядывал артефакт, бутылку. На прозрачном, чуть сиреневатом стекле вились побеги белых растений, листья и три соцветия наверху, красиво. Горизонт озвучил вопрос:

— Бест, никто из нас не создал и гостем не бывал в Собственном Мире. На что он похож изнутри? Крез носится с этой бутылью не первый день, говорит, что она ему чувство Восходящего смутно напоминает, облачный эскиз, последний взгляд на него перед утратой...

Крез звякнул браслетами, протянул её Бесту. Тот взял недоверчиво, подозревая розыгрыш. Зря. Им хотелось поболтать, забыться, не более того.

— Да! — согласился Бест. — Пожалуй, напоминает. Он словно резной изнутри, Собственный Мир, кружевной, полупрозрачный. Виден весь сразу.

Дикарь приблизился к ним и слушал с напряжённой тоской.

— Он весь, — продолжил Бест, — сверху донизу перекликается. И совершенно открыт, совершенно… Но в то же время, окутан, спрятан от любого вторжения. Но не как тот, кто спрятался в темноте, а… не с чем сравнить. Дроид поёт. Его пение беспрепятственно. Переливается...

— Бест, — Горизонт встал напротив, — почему ты вышел? Не сюда свалился, а вышел вообще?

Бест покачал головой, усмехнулся:

— Вы мне почти не доверяете! Забавно. Давно ли расстались, надолго ли?.. Я не вышел, я вылетел, как только смог! И не — оттуда, это было бы несправедливо говорить так. По отношению к дроиду несправедливо.

— Не оттуда? Сюда? Здесь так прекрасно?

— Я… беспокоился. Я чувствовал себя виноватым. Небо и море, подумали бы о чём дельном!

Буран возразил:

— Мы о дельном, издалека. Ты знаешь другую сторону, другое лицо воплощённых Впечатлений, а мы только одно, змеиное. Мы вот о чём, скоро он предложит тебе смотреть подробно и медленно… Ты согласишься?

— Охотно. Да, помнится, я сам и спросил.

— Бест! Очень трудно затормозить! Невозможно.

— Бросьте. Инструмент, каков бы он ни был, это только инструмент, орудие.

— А кнуты?

Бест взмахнул руками, больная тема.

— А это — оружие!

— Но они, сила их, той же природы: Свободных, но — Впечатлений.

— Важно не из чего, а для чего! В любом случае, я должен попробовать сам, прежде чем спорить с вами.

Бест встал:

— Вот этим я сейчас и займусь.

Парни переглянулись.

— Проклятье дроидов, наоборот вышло, — сказал Буран. — С Бестом всегда так.

Верно, наоборот. Изгнанники к этому времени в какой-то мере чувствовали себя дважды пленниками: Архитектора башни и, неведомой прежде, реальности отчётливо зримых картин, реальности затуманивавшей эту, убедительной, да. Они хотели и предостеречь Беста и ревниво отстранить… Не попав под власть змеевого изобретения, он становился для них живым упрёком, а попав, переставал быть надеждой. Достаточной воли отвергнуть предлагаемое Монстром сами они уже не имели...

Монстр, услышав во второй уже раз просьбу своего гостя, закивал одобрительно, любезно уточняя, просипел:

— А что ты любишь? Что хочешь увидеть?

— Без разницы, мне сам принцип интересен.

— Всё-таки выбери: много людей — много точек обзора, мало — подробней зримое, чуемое...

— Ой, что-то они мне надоели. Давай без людей!

По периметру бассейна кувшины и кувшинчики стояли в несколько рядов, узкий проход между ними. Змей сделал круг, принюхиваясь. Второй… И передал Бесту на невзрачный кувшинчик с рисунком на глиняном круглом боку: птица распахнула крылья над клеткой, в клетке дерево, семь листочков. Простецкий рисунок, несколько линий.

— Сначала морской воды.

— Ясно.

В лапе Монстра очутилась остроклювая тень-воронка:

— Не против? Взгляну что там.

— Разве у других ты спрашиваешь?

— Ну, с ними у меня есть договор. Изначально.

— Ага, договор… Ультиматум.

Змей просипел вслед за ним:

— Ультиматум… Бульканье, а не слово. Буду знать.

— Послушай, — Бест вернулся к не раз обсуждённой теме, — я уверен, что должен быть способ...

— Гость мой, Бест!.. Никого. Из них не останется ни одного, только Пурпурная Рыбка. Выпей. Не пройдёт и минуты, как ты поймёшь меня. Они поняли. И молчат!

— Жизнь опирается на воду любых Впечатлений!

— Выпей, глупец! Попробуй. Дорога не жизнь, это скорее смерть для меня, медленная, насколько возможно… Дорог — выбор! Возможность взять с открытыми глазами...

Глиняный кувшинчик нагрелся в руке. Усмиряя фантазию, распахнувшую перед ним жуткие сцены, Бест обратил свой ум к происходящему и к логике:

— Справедливо. Попробую. И надеюсь понять.

О, ирония судьбы! Сквозь мозаичный орнамент, поплывший перед глазами, на Беста из незапамятной ранней весны хлынул тот самый, едва уловимый свет между рваными облачками. Когда ещё нет весны, но она уже есть. Свет, из-за поисков которого, он проворонил момент воплощения облачного эскиза в Собственный Мир, утратил… Змей был гениален и в своих изобретениях и в своей интуиции. "Да, удивительно… До малейших деталей..." Бест наблюдал за самым, наверное, заурядным, вечно маячившим над головами изгнанников: таяньем и преображением ряби облачков. И шёл куда-то чужими ногами. Слова Монстра тяжёлым камнем лежали у него на сердце. Впечатление не смыло, не заслонило их. Но оно продолжалось, длилось, птичье чириканье многоголосое, лёд, синие тени на льду. Снова город, предчувствующий весну каждой трещиной на фасаде, каждым стылым двором… Повтор… "Да, прекрасно… Можно любоваться до бесконечности. Даже странно, что нет песни дроида… Повтор..."

Бест резко сел с расширенными глазами, с потрясением на лице:

— Ну конечно!.. Небо и море!

Вылез на бортик бассейна. Змей самодовольно наблюдал за ним:

— Как тебе понравились уличные музыканты?

— Что? Не заметил...

— Не заметил? День прошёл.

— Целый день? Я задумался...

— Не смотрел, а думал?!

— И смотрел, и думал. Послушай, я знаю, как изловить его!

Монстр перебил:

— Никогда не бывало такого… Наверно, причина в том, что ты не изгнанник, ты хозяин...

— Чудесное Впечатление, — покаянно отозвался Бест, — извини, был невнимателен. А теперь слушай, я понял, как его поймать! Сократа… Это же так просто, дроиды!

— Ну и?..

— Помнишь, вы подрались, с Изумрудом, тогда прозвучало: "Тенями — в море, жадностью — на рынках..." На рынках!

— Да, обсуждали, помню, — разочарованно просипел Монстр. — А ты-то помнишь, что мой безумный ученик сам заставил всю землю артефактами на продажу? Он не ценит ни один… У тебя эйфория, а не прозрение… Тенью в артефакте не поймать, не нужно это ему. Артефактом на пирамидку не поймать, как? Уж не настолько он безумен.

— Архитектор! А ради чего он заставил всю землю?

— Ради того, — занудно повторил Монстр, — что в человеке, попавшемся на пирамидку, в упавшем с неба могут быть связные Впечатления… Если же снег остановит Огненный Круг таковых ему не достать… К чему всё это? Я предлагал отравить его человеком!.. Ты отказался. Передумал?

— Нет! Но вот сам пойманный… Ага, ага, вот именно...

— Что, ага?..

— Объясняю. Но сначала скажи, если я самостоятельно придумаю ловушку и поймаю его сам, будешь ли ты мне — должник? Архитектор, что ты дашь мне за это?

Монстр задумался:

— Пока что, пустые слова. Я знаю, чего ты захочешь. Изгнанники — моё сокровище, гость. Не надейся. Ты так жаждешь отнять их у меня, словно единолично намерен съесть. Но если и, правда, сделаешь… Одного. Я отдам тебе одного на выбор. И это щедро с моей стороны.

— Одного?! Выбрать?..

Коротенькой вереницей они промелькнули у Беста перед глазами, смотря на него с ужасом и упрёком, надеждой, отчаяньем, недоверием...

— Нет-нет, невозможно! То есть, да… Я согласен.

"Дроиды, это лучше, чем ничего. А как дальше быть, посмотрим..."

— Слово?

— Слово. Рассказывай. На рынках толкают под руку, притронься и баста, но торговец не может сам этого сделать, нужен второй. Как ты себе представляешь? Мой маленький ученик силён, кроме того… Заманивают туда, откуда не выйти. Застят глаза. Я вот землю скользкую сделал… Что из этого? И ради чего он должен приблизиться?

— Ничего! Не надо толкать под руку! Сам возьмёт. И второго хищника не надо, и даже первого, торговца тоже не надо! Амарант, бедняга, навёл меня на мысль, спасённый тобой… Неужели после того, что сделал для него, ты сможешь… Ладно, я о другом. Амаранта я вспомнил, пока смотрел Впечатление. Сократ заинтересован лишь во внутренностях? Прекрасно! Дай мне вещь или тень в виде торговой пирамидки и длинное одеяние, длиннее, чем до земли. Вот легенда. Я спустился на землю торговать с её новыми хозяевами. Я глупый, я жадный. Я поднимаю настоящую пирамидку, ставлю торговый шатёр. Рядом кладу пирамидку, для вида, не настоящую, с артефактом. Я зайду в шатёр, и буду ждать Сократа, сколько понадобиться. Ждать… как Амарант, стоя на пирамидке торга, в одеянии до земли, плотном, оно скроет её, скроет её свет! Как считаешь, не нападать же с тенью на меня, такого глупого и безоружного… Никого больше не надо, он сам протянет ко мне свою руку! Я и ловец, и артефакт с согласием на человека!

Огромный Змей взвился на хвосте, пал до земли в скрипнувшие чешуёй кольца, оглушительно хлопнул страшными лапами, сложил их в замок, хрустнул и расхохотался. Просипел затем, не повышая голоса:

— Безупречно. Гость мой, почётный и редкий, он сработает твой план. Ты коварней, чем Женщина в Красном… Ты опасен, гость мой, Бест.

Бест улыбнулся устало. То, и в самом деле, была эйфория. Она прошла.

— Изумруду не говори, Архитектор. И никому не говори. Когда уйду, расскажешь.

— И когда?

— Завтра. Если будет пирамидка.

— Будет. Что ты сделаешь из него там, в Собственном Мире? Чего тебе там не хватает?

"Хищник и есть хищник. Моих друзей мне не хватает там..." — подумал Бест, но ничего не ответил.