Глава 7.

Глава 7.

Амиго, маленький, кроткий Амиго научился и, и с кувырками, и, расправляя крыло огромного своего плаща, развлекаться по мурениному образцу: прыгая с высоты в тёплые сети. «Пока летишь — ни о чём не думаешь!..» — так объяснил ей, обнаружив, что балкончик над бездной наилучший трамплин. Ещё обнаружил, что вечерами можно не спускаться в зал и не видеть чудовища, оставаясь в укромной комнатке, невзначай, когда и Мурена не спускалась. В один из таких вечеров, барабаня негромко по дну глиняного кувшина, подыгрывая Мурене, Амиго переставил его между подушек, а между них заметил флакон с Чистой Водой забвения.

— Огонёк Доминго!

— Что значит? — удивилась Мурена.

— Не доводилось слышать?

— Нет. Рассказывай, ты мне должен желание за один проигрыш в «Кто-Тут-Есть»!

Рассказать, это всегда пожалуйста. Это для Амиго лучше, чем летать в небе, кружить среди облачных миров. Там, в просторах на ходу приукрашаемых легенд красивей, чем за чужими рамами, спокойней, вольготнее чем в прыжке с верхотуры. Он призадумался на минуту и начал:

— Легенда. Старая. Должно быть, она возникла в то время, когда туман дроидов светился множеством таких огоньков, большинством ярко-синих. Что-то происходило у них там, в непостижимых сферах дроидских иерархий. Образовывались или распадались семейства, или ещё чего другое, не знаю. А в нашем мире это выглядело так: синие огоньки рассыпались шире туманного моря дроидов, над океаном, взмывали над ним… Длинными, упругими нитями созвездий…

— И вместе, дождём опадали?

— Да.

Амиго замолчал, залюбовался в уме. Мурена отвлекла его:

— Так и над озером было, над обсидиановым внутренним озером.

— Не врут древние легенды… — согласился он. — В изобразительной части.

— Продолжай.

— Легенда такова… Доминго был обычный изгнанник, страстный коллекционер. Ничем особенным он не отличался, разве, силой своего азарта. Что-то гнало его настойчиво, неукротимо на рынки и в море. Он рисковал искать артефакты в Великом Море, а таковых во все времена единицы. Прекрасно нырял. Доминго не путешествовал в небе. На земле рвался больше приобретать новое, чем сохранять обретённое или бравировать им. Он плохо прятал, редко навещал старые тайники. А дело шло к войнам между коллекционерами.

Однажды, в одном из своих тайников он столкнулся не с вором, но с грабителем, ведшим его от самого рынка. Доминго выменял кусок иссиня-чёрного бархата и две пары бус: белые и голубые, как вот эти огоньки. Бусы, нанизанные во много рядов крошечного бисера. Доминго кинул бархат вместо ковра на пол пещеры, сел переодеться, коллекционеры всегда были такими!.. Надел синие бусы. Надел и вторые… Когда грабитель вбежал, схватил и сорвал их. От неожиданности Огненный Круг в груди у Доминго вспыхнул, осветив всю пещеру целиком, а бусы порвались, разлетелись на бархат, как в темноту ночного неба. Сверкающие. Из-за них на миг и показалось Доминго, что это он сам рассыпался огоньками дроидов, белыми звёздочками. Наверное, так прорвалась в нём тоска по утрате, по Собственному Миру. Он почувствовал, какая фигня все его успехи и надежды. Как он устал от них. Он понял, что хочет быть дроидом. Хочет быть с дроидами, стать таким, как они, и ничего земного — ему не надо. Без единого слова он встал и вышел мимо грабителя, готового к драке. Напугал. Тот подумал, Доминго станет как-то особенно мстить. Не только не стал, он позвал Белого Дракона и никогда больше не ступил на землю.

Доминго исчезал на годы среди облачных миров. Кружил над Великим Морем, над континентом. И в одиночестве неба, и спускаясь к Туманным Морям, он говорил с дроидами, звал, просил сделать одним из них. Он переговорил все слова убеждений, клятв, упрёков, все слова на свете. На Мелоди-рынке иногда поют и играют песни Доминго. Уверен, там их и придумали, и новые сочинят!.. Платят за них хорошо, дарят щедро! И что интересно, есть в этих песнях какая-то общая нота… Действительно есть!.. От слов самого Доминго, по легенде, остались только последние, которые изредка повторял: "Откликнитесь… Примите навсегда..." Эти слова в припеве всенепременно много раз повторяют!..

Доминго летал годы и годы. Он не искал воды забвения, он избегал дожди. Он говорил со своим Белым Драконом, благодаря упрямству Доминго, ставшего видимым до последней шерстинки, а не как обычно. Но дроид молчал. Кружа над землёй, Доминго начал преследовать ночь, как будто ему больно от света. А синие бусы, ты помнишь, остались у него на груди? Единственное, что осталось. От скуки, в полном одиночестве, в полёте, он низал по одной бусинке за день в гриву Белого Дракона… Так ждал смерти. Или ты думаешь, надеялся? Вряд ли… Но однажды, дроиды решили его судьбу. Когда Доминго вплёл последнюю синюю бусинку в гриву Белого Дракона, была глубокая ночь над Морской Звездой… Дроиды всё же забрали его к себе. Откликнулись. Он вскинул руки, рассмеялся и растворился в небе. Растаял и Белый Дракон. А бусинки с гривы разлетелись над морем — синими огоньками Доминго… Не знаю, могло ли случиться подобное. Или просто, жил такой изгнанник, безумный, летал, пел, пока не умер в полёте.

Бест, кто бы сомневался, первым делом стал выяснять у Монстра, как можно встретиться, переговорить с Сократом. Причём, так упорно, как будто само собой разумеющееся… Мурена со Змеем взвыли в один голос, и примирились на раз. «Ну, тогда, давай щит какой-нибудь, морок, путь к быстрому отступлению… Любую информацию давай про своего юного, безумного ученика. Возможно, ценный подарок… Что любит? Ребята, Римлянин, что он хотел от жизни, кроме, как понять себя самого?» Услышал и от изгнанников, и от Монстра, что, в любом случае, то будет первый и последний разговор. «Без вас обойдусь...» — подумал Бест, сказал вслух:

— Что тогда? Ловушка?

— Ловушка, — согласился Змей. — Неплохо бы узнать, какие уже ставил на него Злой Владыка. Чтобы не повторяться и теней не дарить. А он мастер… ловушек.

Монстр нервно провёл рукой по груди. И уполз за чёрным бисером, рисовать на нём.

— Почему ты сделал это, Фанатик? — успел поинтересоваться Бест, уже наслышанный об изумрудовой ловушке.

— Да не знаю я!.. У меня мыслей было ноль. Та женщина, она так прекрасна, если б ты видел, Бест! Это чувство, когда смотришь и не можешь насмотреться… Оно распространяется вокруг… Как свет, точно, распространяется вокруг! На всё, на всех… А я видел перед собой Змея, боль, Огненный Круг, тень, гибель… Провёл рукой, и тень разорвалась. Мыслей ноль...

— Удивительно, простое Впечатление, подробное, ну и что, Впечатление подействовало, как дроид 2-1!..

— Похоже… Сам ты простое Впечатление, Бест, не видел, а говоришь. Она смысл и центр мироздания. Что дроид?.. И радостного дроида тоже можно отвергнуть, растождествиться. Можно, не спорь, и заметить можно, распознать его влияние. А это чувство, оно глубже. Оно своё, вот в чём дело! Не умею объяснять!..

Змей вернулся. На гранёном, рассыпанном бисере он начертил бесхитростное устройство сократового снега: тело, Огненный Круг, протаивание внутрь, гибельное движение наружу. Спросил, как действовала яма, в которую провалился Бест, затягивала ли она или была неподвижна, как выглядит, чем пахнет? Подумал, покивал, нарисовал три вида, как можно сделать такое. Похвалил ученика, прекрасная работа, простая, надёжная вещь. Устройство своего овода раскрывать не стал. Резюмировал так:

— Отравить его надо. Его же снегом. Если бы дружочек делился, если бы был сейчас рядом со мной… Но нет, так нет. А лучше других ловушек — действующая изнутри. Удочка. Возьми во что-нибудь снега, Бест, накорми им любого новичка там, в небе, этих я не отдам, извини. Возьми у меня противоядие, действующее недолго и две тени: очень вкусную тень во Впечатлении, ею накорми тоже, Сократ почует, ручаюсь, он давно такую хотел… И вторую, чтобы изгнанник молчал… Вот… И столкни его вниз. В ту же воздушную яму. Проследи там, чтобы не в снег свалился, а на тропинку — ровненько. Дроида с тенью в глотке ему не позвать. И секрета не выдать. Дело сделано. Безумный мой ученик… Проживёт ещё около суток. Раз тебе оно надо, успеешь с полудохлым почти безопасно и поговорить. А значит, вернёшься на континент, неплохо...

Бест дослушал потому только, что челюсть его отпадала всё ниже, хлопнул раскрытой ладонью по полу и выдохнул:

— Нет.

Изгнанники рассмеялись. Бест пришёл к ним, как солнце. Как луч из прежнего мира. За его спиной своды родной пещеры, зелёный костёр у входа, утро. Бест значил для них больше, чем сами подозревали. А узнай он, насколько обнадёжил их одним своим появлением, пожалуй, испугался бы. Но и так ему было не до шуток.

— Нет, — повторил Бест.

— Почему же? — удивлённо проскрипел Змей.

— Без живых приманок. Моё условие.

— Но почему?

— Архитектор… Есть ли разница между тобой и мной?

Змей хмыкнул, столько их было, различий!.. Уловил единственное неисправимое:

— В дроиде? В Чёрном Драконе. А, понимаю… Ты не хочешь становиться хищником. Ваши телохранители не так уж дорого стоят… Но, конечно, не хочется потерять!

— Нет! — Бест снова хлопнул ладонью. — То есть, да, но дракон — это следствие!

— Гость мой, чистый хозяин! Твой палец указывает в пустоту. Раз так, придумывай сам ловушку. Я расскажу, какие имею тени. Спустимся, посмотрим в подвале на чудовищ, что ещё там можно добыть...

— Бест, не ходи! — вскочила Мурена.

— Пурпурная Рыбка, они не дотянутся до него. Я их разберу. Бест только посмотрит. Можешь с нами пойти.

— Не ходите! Небо и море, Бест, подожди!

Она поманила Монстра прочь и зашептала:

— Он не должен этого видеть… Лютый кошмар, мне не объяснить… Поверь мне, Бест не должен их видеть!

— Сегодня ни одного из вас не понимаю. Почему? Я же не предлагаю сделать из… — Змей обернулся, — вот из Ары, например. В нём есть Впечатления для тени жгучей, как медуза… Видела в море таких? Если разорвать и весьма быстро переплавить, пока...

— Замолчи!

— Так ничего не выйдет. Вы всё очень усложняете, Пурпурная Рыбка, как будто это игра.

— Ты можешь прогнать его? Бест должен уйти! Открой ему небо.

— И не подумаю. Пурпурная Рыбка, ты тоже кое-чего не понимаешь, как я вас ценю.

— Как добычу! Как склад Впечатлений!

— Да, как сокровищницу. Как утерянные глаза, которые раз в году открываются...

— Дроиды!.. Пока я жива, Беста ты не тронешь!

— Возможно… Согласен. Но он приведёт других, откроет им путь...

Мурена, смутившись вдруг, отстранилась от его сиплого шёпота:

— Нет, нет и нет! И почему ты так говоришь со мной, словно мы заодно?..

— Честно говорю. Заодно… Никто не заодно, а все одинаковые… По природе. Кто из вас вспомнил бы про Чёрного Дракона, увидев возможность отнять Собственный Мир?

— Я… А тот, кто решился отнять, он просто не знал, что для хищника не поёт дроид в похищенном мире.

И тут Монстр разозлился.

— Что ты говоришь?.. — саркастично и с ненавистью прошипел он. — Дроид главное? А закрытые двери? Кто из вас не сделал бы что угодно, лишь бы прямо сейчас между мной и им захлопнулись двери?.. А?..

Изгнанники, сидевшие в круг, с тревогой наблюдали затянувшуюся перепалку, особенно Бест. Загудели, застонали ступени. Монстр метнулся ко входу. Вовремя, Мурена затруднилась с ответом.

Изумруд, чёрный, наглый, во всех украшениях моря успел подняться до середины и балансировал теперь, на ступени, вставшей ребром, норовящей скинуть его и поглотить. Балансировал, смеясь.

— Злой Владыка?..

Монстр ударил по лестнице хвостом, и ступенька отшвырнула-таки Изумруда вниз. Но он приземлился на последнюю, ловко перекувырнувшись в прыжке, и снова балансировал над снегом.

— Злой Господин, — приближаясь, просипел Змей, — как поживает вооружённая тобой армия? Кто остался в запасе? Или то было стадо? Ты сам-то пробовал мои Впечатления в них, разбирал на части? Не успел?.. Вкусные. И послушные и трусливые. Не успел, как жаль… Поделиться? Эти с шикарной начинкой, хоть ешь, хоть сложные тени лепи, всё как на ладони… Я оценил твою ловушку. Жду следующей...

Замолчал и рявкнул:

— Что тебе надо?!

— Кота, — просто ответил Изумруд. — И я готов торговаться.

— Да что у тебя есть?

— Твой корабль, например.

— Убирайся!

Лестница снова подбросила Изумруда, и снова он приземлился на неё же, на ноги. Бест столкнулся со Змеем, утекающим прочь.

— Кто там?

— Ваш приятель. Тот, что бросил изгнанников… А я приютил. Я добрый.

— Изумруд? Подожди! Можно?.. Через минуту вернусь!

Бест сбежал по ступеням, чудесно, волшебно запевшим под его ногами.

— Привет!

— Бест?! Как ты-то попался?

— А!.. — отмахнулся он. — Ты зачем здесь?

— За артефактом… У меня ничего не получилось, Бест! Ни-че-го! Последний из ваших остался… Мне нужен кот, — пояснил Изумруд, — чтобы выкупить Амаранта.

— Стоп! Что за дела? — Змей щёлкнул когтями. — Это имя или название?

— Это имя, — тихо ответил Бест, — моего друга.

— Артефакт за изгнанника? — уточнил Монстр. — Я дам, но ты приведёшь его мне, идёт?

Изумруд взглянул на Беста, пытаясь осознать общую перспективу. Тот кивнул.

— Идёт.

Змей повернулся к Бесту и просипел:

— А ты уверен, что он просто не утащит кота? А то ведь я обижусь на вас… Для вас это будет плохо.

— Уверен.

— Ладно. Жди здесь, Злой Господин. Яблочком угостить?..

Уполз, вернулся. Оказавшись у Изумруда в руках, кот извернулся, вцепился в чёрное тело когтями, обнюхал длинную серьгу из витой раковины, лизнул, и она мгновенно опустела от морской воды. Дымком рассеялась прежде запертая тень. Изумруд присвистнул, отстранил кота, разглядывая на вытянутых руках.

— Так вот какую игрушку захотел Сократ!.. Ясно.

Бест отвлёк его от созерцания:

— Пожалуйста, не медли.

— Ухожу!

Позвал дракона, сияюще-белого на фоне серых туч, рогатого, гордого и взвился в небо.

Изумруд пронёс безжизненное тело юноши мимо встревоженных лиц, мимо Римлянина, винившего себя во всём, и в появлении Сократа-Чудовища, и годах прерванной дружбы, положил на ковёр.

— Он здорово отравлен...

Змей склонился, впритык разглядывая и обнюхивая лежащего.

— Отравлен?! Да он практически мёртв!.. Глупая сделка! Всегда надо прежде разглядеть! Есть в нём что-нибудь ценное?.. Успею ли добыть?..

— Подожди! — Бест отводил когти Змея. — Чем отравлен, Изумруд, снегом?

— Нет, двойными тенями. Нарочно...

— Ты можешь их вытащить, как тогда?

— Пусть убирается! — зарычал Монстр. — Это я и сам могу, только поздно...

— Пусть посмотрит!

Римлянин сидел на коленях перед юношей, белым, полупрозрачным после стольких дней без воды. Под кожей пробегали разноцветные, лимонные, золотые огоньки, стремясь навсегда уже разбежаться, просвечивая рваную ткань. Почти остановившимся Огненным Кругом он был изнутри освещён весь.

Монстр поднял когтястую лапу, и воронка спикировала в неё. Перевернул клювом в сердце. Вгляделся.

— О, как много тут интересного!.. — просипел он. — Жаль видеть это лишь мельком. Нет, сделка была прекрасной, прекрасной… Разорву, отдам кому-то другому… А, тени!.. Вот и они!

Отложил воронку.

— Что, Злой Владыка, делал ли ты такие: потянул её за хвост — впивается зубами, схватил за морду — жалит хвостом, а взялся поперёк туловища — растёт, расходится?

— И на что мне такие?

— Это верно… Мой безумный дружок придумывает пакости, которые ни зачем не нужны. Но как придумывает… Убирайся уже!

Римлянин перехватил Изумруда на выходе:

— Ради милости дроидов! Их, эти тени, возможно как-то извлечь?!

— Наверно, пусть пробует… В этом, красавчик не солгал, он не хуже меня. Только… В одиночку? Двумя руками? Думаю, нужны двое против одной тени: хватать и за голову и за хвост, иначе Амаранту сразу — чка!..

— Я могу!.. Могу?

— Попробуй...

Изумруд открыл маленькую шкатулочку из перламутра на поясе и достал перламутровый же шарик, начавший втягивать воздух в себя, вместе с тканью, с бахромой. Римлянин взял его в руку… И шарик размером со сливу подбросил его в воздух, ударил об стену, протащил по ней!.. Пока тот не разжал пальцы. Изумруд подпрыгнул, поймал шарик и спрятал обратно в шкатулку.

— Понятно? Такой инструмент...

— Подожди! — Римлянин поднялся с пола, кинулся, встал на дороге. — Постой! То есть, ты и чудовище вместе… вы всё-таки можете помочь ему?.. Подожди!..

Римлянин метнулся к Змею:

— Вместе!

К Мурене, к Бесту:

— Уговорите его!

Неохотно Монстр подполз к Изумруду:

— Надо порядочно чистой воды, страшной воды забвения… Больше, чем принесут эти...

Изумруд поднял голову вверх и увидел по периметру первого зала ряд понурых летяг, израненных, сложивших крылья на подобии узкого карниза. Скрипнул зубами.

— Я сам принесу! Больше...

— О, Злой Господин поработает на меня… Чудесно...

Изумруд вернулся стремительно, неся две дюжины узких бутылочек привязанных на одну верёвку, полных Чистой Воды забвения. Монстр провёл лапой, и они звякнули.

— С моего корабля верёвочка...

Римлянин сложил руки:

— Я вас прошу!..

Чёрный юноша и Змей склонились над неподвижным телом. В руке Изумруда шарик. В лапе Монстра бутылочка с чистой водой, а в другой — извивающееся нечто: круг, заглатывающий свой хвост, не сужаясь при этом. Бест наклонился поближе, Римлянин и Ара, остальные не рискнули.

— Отойдите, — сказал Изумруд, — вдруг вырвется.

— Тени мне, — просипел Змей, — или тебе в глотку. Как угодно.

Изумруд не ответил. Змей плеснул воды прямо в Огненный Круг и одновременно они опустили туда чёрную и когтястую руки, глядя друг на друга, словно перед дракой. Амаранта подбросило вверх, выгнуло дугой. Змей отшвырнул пустую бутылочку и протянул руку над головой, в другой руке удерживая вырванную тень, подобную взбесившемуся маятнику. Один из летяг спланировал прямо в когти и открыл пасть с маленькими редкими зубами.

— Нет! — рявкнул Изумруд, сорвал шнурок с пояса и бросил Змею в лицо. — Сюда складывай!

— Что с тобой, Злой Господин? — просипел Монстр. — Вы все с ума посходили?

Едва он обвил шнурком Изумруда колотящуюся в руке тень, она втаяла в него...

— Неплохо… Могу оставить себе?

— Можешь… Отпусти.

Летяга сорвался, хлопая кожистыми крыльями, протиснулся обратно в ряд собратьев на карнизе. Изумруд окинул их взглядом ещё раз, пока Монстр откупоривал следующую бутылочку. "Мы, Богатеи Моря..." — всплыл в его памяти тоненький надменный голосок, и горло сжалось. "Да что со мной, и в самом деле!.."

— Продолжаем?

— Да.

Теней было пять. Последняя впилась в лапу Монстру. Не отцепляя, некоторое время он любовался на неё, прежде чем обвил шнурком. Огоньки дроидов померкли в теле Амаранта. Огненный Круг стал вращаться быстрей, но не намного.

— Несколько дней он должен лежать в тепле. И скорее всего, очнётся… — сказал Изумруд.

— Надеюсь… — просипел Монстр и добавил, улыбаясь, насколько это возможно без губ. — А теперь убирайся! Спасибо за угощение, он очень мне пригодится, Злой Господин!

— Убирайся?.. Какой же ты хозяин негостеприимный!

Поднявшись на ноги, Изумруд прошёлся по залу.

— Путой чертог… Прихожая? Покажи другие!

Змей хлестнул в его сторону хвостом, свистнувшим над головами изгнанников. Изумруд упал, кувырнулся и вылетел в следующий зал, где плавали на тенях подносы и кувшины, пустые. Разбежался, прыгнул на большое блюдо, уселся на нём с ногами. Блюдо покачнулось, но удержало его. Развалился, смеясь.

— Забавные сосуды… Мелкие очень. Чтобы слизывать воду Впечатлений языком? Я угадал, змеиным языком, так вкуснее?

Со звоном и грохотом всё рухнуло на пол, Изумруд вскочил. Убегая от Монстра, он разглядывал залу, исчезал за статуями, прятался за горы подушек.

— Ковры!.. Мягкие коврики, для змеиного хвоста… Камешки. Настоящие? Хочешь бусы сделать, как у меня? О, в них ты будешь прямо дроид!..

Он падал, уворачивался, болтал подряд, что приходило на ум, тупой стилет разбил голову статуи над его головой… Знакомое чувство нарастающего удушья принуждало его бежать, кувыркаться, язвить, тщетно ища выход… Он предпочёл бы вылезти из самого этого чувства, как из шкуры, вывернуться наизнанку и забыть. Но нельзя, невозможно.

— А правда ли, — прохрипел Змей, одной рукой выпуская тень-лассо, а другой швыряя веером тонкие, узкие ножи, — что Злой Господин дарит глупым изгнанникам Собственные Миры? Трусливым, слабым, бестолковым?.. Бест...

Кистень свистнул, и от лассо осталась лишь лужа и дымок. Изумруд остановился:

— Ты не стоишь одного волоса...

— Я в курсе… Слышал эту версию.

— Секунду!

Изумруд застыл. Очередной нож, летящий в него, почти дотронулся лба, пойманный чёрной рукой.

— Бест! — позвал Изумруд его, вместе с изгнанниками в дверях смотревшего представление. — Ты нужен мне, подойди. Подожди, Мурена!

Встревоженный переменой тона, Бест подошёл. "Что могло случиться? У них свои счёты, но старые. Что произошло?" Изумруд подтащил его к Змею, крутящему в пальцах очередной кинжал. Выбил кинжал из лапы, схватил её, ударил ей о собственную чёрную грудь, так, что Огненный Круг засиял, а все шесть когтей впились в тело вокруг него.

— Ненавидишь меня?..

Когти сжались.

— Изумруд, ради милости дроидов, что ты делаешь?! — воскликнул Бест.

— Пытаюсь объяснить!

Яростные глаза на чёрном лице извергали молнии в тускло-синие глаза Монстра.

— Мне нужно от тебя кое-что, Чудовище Суши и Моря! Бест свидетель! Я не солгу! Не в этот раз!.. Каждый день… — проговорил он медленно, раздельно, впиваясь взглядом в бледное безгубое лицо, и голос его взлетел до рычания, — каждый день, клянусь всем, чем угодно… Я буду приносить тебе собственноручно Чистую Воду забвения… Но!.. Всех летяг ты немедленно отдаёшь мне!!!

Монстр хмыкнул, отнял лапу, с недоумением посмотрел на свои когти, на Беста, покружил по залу… И хрипло рассмеялся:

— Они, эти маленькие твари, — сказал он сквозь хохот, — годятся ещё много для чего… Если и соглашусь, что ты хочешь из них сделать?! Злой Господин?

— Да или нет?! Бест, скажи, что я не солгу!

Бест кивнул:

— Мне нечем поручиться… Но пусть первый день, в который он нарушит обещание, станет моим последним днём.

— Забирай! — сказал Монстр, отсмеявшись. — Шутки ради, это забавно, да… Но зачем?

— Тебе не понять. А почему ты не сжал когти?

— Вот потому и не сжал. Не люблю непонятного.

Так все летяги до одного покинули башню, и вернулись в Великое Море.