Глава 20.

Глава 20.

Не только и не собственно память о холодной уродливой лапе на макушке его головы, о каменной тяжести, мучительном омерзении бессилия гнала Фанатика вперёд. В отличие от одёжных, шмоточных коллекционеров, ценящих предмет своих изысканий за возможность приукраситься, посоревноваться, развлечься, он собирал артефакты с бескорыстной любовью, ради них самих. Он разглядывал прошлое сквозь них, как звёзды, как свет, дошедший сквозь тысячелетия тьмы. Особенно вглядывался в изображения лиц, портреты. Его не смущала, но заставляла задуматься новизна артефакта: из кого или из чего он сделан? Восходящим или хищником? Воспроизвёл он Впечатление древней картины эпохи до дроидов, включая текстуру холста? Скомпоновал из нескольких? Или придумал сам по мотивам? А из подлинных, старинных артефактов встречались только изображения на каком-то пластике, неподвластном времени, но и не твёрдом, сплошь исцарапанном. Их он тоже ценил. Бумажные же книги вынесены из Собственных Миров, и новые и старые. Фанатик знал и различал разнообразные варианты, по материалу, по количеству деталей. При этом бережно хранил любые. За это и дружил с ним Бест, за разборчивость в сочетании с открытостью, за непредвзятость влюблённого человека. Ещё — за неподдельный интерес к истории. Куда же с таким хобби без неё?

Тайник Фанатика, один из, самый богатый и дорогой ему находился рядом с Центральным Рынком, точнее, под ним, в сухой части подземелий. Узнав, что Монстр закрыл входы с поверхности, он поспешил проверить свои подземные сокровища. Предчувствие не обмануло его, тайник оказался полностью разграблен. "Что за проклятие, Монстр почти слепой! Зачем и как? Вынюхал он их что ли?!"

Кнут оказался его оружием на все сто. Фанатик тренировался днями напролёт, ночью обходил завалы каменных деревьев вместе с тем, чья очередь была сторожить, тренируясь уже на тенях.

Стоя с бичом в полумраке перед тенью, оставленной для них Изумрудом, он видел не танцующие соцветия, а блики океанских волн, не эту безвредную тень, а совсем другую, тень-воронку в уродливой руке, в лапе с раздвоенными когтястыми пальцами, наползающую на лицо, на Огненный Круг сердца, на него целиком… Под воронкой не кусается хаос морской воды… Вторая лапа лежит на макушке, и Чёрный Дракон не смеет напасть. Фанатик чувствует себя пригвождённым ледяной её тяжестью, он не хочет смотреть в тень, но смотрит. Он смотрит. Фанатик видит отчётливо, ясно, то последовательно, то разом сотни Впечатлений, накопленных с момента утраты. Не смывал, о нет! Впечатления, на основании которых он искал артефакты, узнавал и сверял их. А бывало такое, что и видел изображённых на портретах людей эпохи до дроидов. И теперь он видел их не мельком, будто живыми… Их приукрашивали! Но он знал куда смотреть: на фасоны платьев, нагрудные знаки, символы статуса на плечах. Возможно, эти люди вовсе и не понравились бы ему при личном знакомстве, летящими рядом на Белых Драконах, но там, в глубине веков, тысячелетий он почти любил их, и наивную выспренность короткой их славы и, неведомые полудроидам, следы времени на лицах. Он учился понимать и жалеть, и за это тоже дружил с ним Бест… Тень вращается, пульсирует, перебегает от края к центру волна по ней, Монстр видит всё тоже, что видит Фанатик. Как довольно подёргивается безгубый рот, растягиваясь в подобие улыбки, как страшно опирается на голову, чтобы удержать, переворачивая воронку острым, прямым клювом к его груди...

Изумруд! Тогда для Фанатика — огромная чёрная тень. Атака была молниеносной!.. Отступление Монстра тоже. Какое отступление, бегство! Сквозь лоскутья поставленных сторожить теней. Он знал, с кем имеет дело! К чёрту любую добычу. Фанатик успел подумать: "Мой шанс, между хищниками свара!.." Но как только каменная лапа убралась с его головы, не просто так она лежала там, тело стало бескостной медузой, поплыло, распалось, растаяло… Изумруд сам вынес его на поверхность и дал противоядие...

Так всё было. Известие о парадной лестнице сорвало его с места. Фанатик шёл за своими сокровищами, коллекционер, что он без них? Хлыст спрятан в широком рукаве, привязан к руке шнурком, который развяжется от первого прикосновения. Завидев пульсирующий свет башни, Фанатик спешился и стал пешком подниматься по дну каньона. Лестница хороша. Много других лестниц напоминала она, с украденных у него картин. Первая ступенька… Загудели, запели струны. Волнами вниз побежали, расступились, и свет померк...

— Коллекция главное. Я же говорил, каталог сам придёт… — сипящий, булькающий шёпот и эхо...

Юное лицо Сократа склонилось над ним. "Рукоятка, — подумал Фанатик, — бич в рукаве! Спокойно. Я у них. Как это могло случиться?"

— Фанатик, — сказал Сократ, близоруко щурясь, — когда встанешь, не двигайся резко. А то было тут… Пришедшие за тобой размахивали чем-то… Некоторые из наших теней, они реагируют именно на скорость.

— Да вон же, посмотри! — Монстр простёр свою лапу, его хриплый голос окончательно привёл Фанатика в чувство. — Проклятые дроиды! Им нет преград! Вот там они были, пришедшие за тобой, а теперь одни светлячки!

Фанатик с трудом отвёл взгляд от чудовища. Монстр был велик, больше, чем показался в море, и воздух непрестанно когтит… Он указывал на четыре неподвижных Огненных Круга среди разноцветных огоньков. Внутри каждого медленно проявился белый дроид на чёрном троне, протянул свои руки, беря круг из глубины, вместе с ним исчезая...

— А и чёрт с ними, пустые бродяжки! Смотри туда, вон их успех!

Неопределённого цвета две лужи на мощёном полу, лишённые отражений, утекающие в стыки плит.

— Две тени на вашем счету! Летунчика ранили, испортили ступеньку, звучит не так, как прежде! Обиды, бессмысленные обиды!

Тут Монстр прекратил срываться на сипение и зарычал, помрачнев:

— Соотношение сил тебе в целом понятно?

"Спокойно, — подумал Фанатик, — спокойно. Одно единственное движение, чтобы кнут обошёл вокруг его тела. Затянуть и ещё не больше пяти секунд..." Он заметил, что Сократ разглядывает его нечеловеческой повадкой, не скрываясь. Но говорил он мягко и спокойно:

— Не думай, я помню… От первых его теней, я был вами отбит, а ты оказался на дне. Причудливо получилось. Поверь. Здесь ты можешь получить больше, чем потерять.

— И что же?

— Помнишь даму?.. Да, я лазил в твоей коллекции, извини. У тебя был целый свёрток одинаковых портретов дамы, сложившей руки, улыбающейся чуть-чуть.

— Да...

О, как в точку! Этот артефакт, неброский, неяркий проник в сердце Фанатика ещё до того, как открылась его история, статус бесценного портрета в ушедшем мире. Сначала, выменяв его маленькой картинкой за свиток с орнаментом из птиц, Фанатик оценил только древность и отложил в сторону. Потом захотел взглянуть снова. Оставил при входе. Так он каждый раз встречал удивительный, нежный, рассеянный взгляд. Улыбку, полуулыбку… И уже много позже был безмерно счастлив, обрести рулон больших плакатов с надписями внизу, не имевшими, впрочем, к ней отношения, так ерунда, цифры, даты, "открывается выставка… приглашаем...".

— Помнишь? Так вот, к примеру, она… Она существовала, жила на самом деле. Я мог бы дать тебе её Впечатление, — Сократ обернулся к Монстру, ища подтверждения своим словам, тот кивнул, — мог бы. И если смешать его: глоток морской воды — оно — снова глоток морской… Вон там, в бассейне, под быстрыми тенями… Ты зайдёшь во Впечатление, а не просто увидишь его. Войдёшь, словно в Собственный Мир, во времена, дом и комнату этой дамы, ты увидишь её живой.

— В чём твой интерес, если он говорит правду? — обратился Фанатик к Монстру. — Не понимаю.

Тот скользил вокруг, шумя чешуёй хвоста, остановился:

— Ты смотришь на неё, я смотрю сквозь тебя.

— Всё равно не понимаю.

— Сложно? Никто не бездонен, знаешь ли… Никто. И не я… А когда их много там, внутри, — он ударил себя лапой в грудь, — снаружи глаза смотреть уже не хотят. А надо. Иногда. И тело… Тело из теней, оно не нуждается в пище, в питье связных Впечатлений… Как морская вода, они только ранят… Всё равно. Я их хочу.

"Хвост, когти, глаза… Понял! Продолжая в том же духе, сможет ли чудовище и дальше жить хотя бы в таком, уродливом теле?.."

— Вот теперь я понял тебя, Чудовище моря! Ты хочешь сначала взглянуть, увидеть и выбрать. Убедиться, что там есть то, из-за чего стоит рисковать и слепнуть. И если да...

—… то ты даже ничего не почувствуешь!..

Монстр нависал над ним, ироничный и злой, с бесконечной тоской в прикрытых, слезящихся глазах.

— Врать не буду, себя ты тоже уже не почувствуешь. Но, во-первых, я выберу очень не скоро, мне есть из чего выбирать. Во-вторых, ты успеешь понять, что зайти в древнее Впечатление, оно того стоит… Картина мне понравилась...

Резко свистнул бич, обвился… И, змея-змеёй, Монстр выскользнул из него, невредим.

— Стоп! — Фанатик вскинул руки. — Дроиды!.. Чудовище Моря, как это могло получиться?.. Где мой Чёрный Дракон?!

— У тебя в руке, полагаю… — просипел Монстр, неспешно подползая к нему. — И с нашей последней встречи проворнее он не стал. Вы все, изгнанники, совершили эту мену? Для чего?

"Дроиды ненавидят оружие… Ненавидят оружие! Неужели до такой степени?! А если он прав? А если отбросить бич, проявится ли телохранитель?" Пальцы Фанатика считали иначе, впились в рукоятку, а сам он не верил ни им, ни Монстру, ни себе самому. Он метался, секунды тянулись, каждая могла стать последней.

— Будь ты проклят совсем!

— Да? — Монстр нависал вновь над ним, не раненный, не уязвлённый. — Я? Вы сами отказываетесь от защитников, умно… Вы сами приходите к моим дверям… И что случилось? Глазки открылись, тени пригласили зайти. Не вежливо? Грубовато? Бывает. Я недавно создал их, начерно.

Фанатик сжал рукоятку бича до онемения в пальцах.

— Ещё попытка?

Они молчали, глядя один на царапающие когти, другой на бич. Внезапным, неуловимым, как ветер, движением правой руки, павшей на его на голову, Монстр пригвоздил Фанатика к полу. Дрожь пробежала от макушки до ступней и превратилась в неодолимую холодную тяжесть. Как в Великом Море, как тогда… Всё, что смог — не бросить оружие. Монстр поманил кого-то. С присвистом шипящая переливчатая тень в человеческий рост высотой опустилась, складывая в полёте над собой остроконечные жёлтые крылья. Тридакна. Ужас ночной. Тень-разбирающая-на-месте. Похожая на раковину тридакны, стоящую на боку. Створки адской двери. По острым краям вверх вниз пробегает мутный свет, иногда выбрасывая луч неожиданной яркости. В створках достаточно колючей морской воды, чтобы вырвать из тела Впечатления, прежде чем она медленно сомкнётся, останавливая Огненный Круг.

— Видишь? — просипел Монстр. — Всё, что есть в тебе, станет моим. Так или иначе. Но ты можешь согласиться, погулять в своих садах пока не отцвели.

— Никогда, — с огромным усилием прошептал Фанатик, — никому на суше не удавалось такое благодаря двум глоткам Свободных Впечатлений.

Монстр закивал, удовлетворённо:

— На суше — сухо, всё испаряется. А в море — мокро, всё растворяется. А у меня вон! Какое совершенство, золотая середина!

Одной лапой он развернул Фанатика за голову, чуть не оторвав её. Под навесом по закрученным спиралью восьми столбам сбегали крупные капли в маленькие чаши. Вровень с низкими бортиками плескалась как бы вода. Отбрасывала блики на мозаичный потолок с мозаичного дна, собирала обратно. Неслучайные, упорядоченные блики.

— Странная водичка? Это не вода, это тени. И хочешь знать, из каких Впечатлений? Лишь из тех, где была нерешительность. Сам сделал… Они отлично слипаются, мгновения колебаний, и чем их больше, тем они неразрывней, плотней. Ни улетучиться, ни разбежаться. Красивый узор? Мне не видно, но я знаю, что красивый. Мозаика — артефакт. А столбы снова тени, — задумчиво Монстр излагал, не лукавя, и вдруг безо всякого перехода. — Бросишь ты эту игрушку?!

Когти впились в руку, кнут выпал. Чёрный Дракон не проявился… "Не может быть!.. Я же не хищник, я не похитил мира, даже защищаясь, не остановил ни чей Огненный Круг! Почему?! Потому что единожды взял оружие?! Дроиды ненавидят оружие?.. Индиго, не ты ли говорил: дроиды ненавидят нас!.."

Сеть опустилась по следующему мановению уродливой лапы, зловещая, фиолетовая, излучая глухой, дурманящий свет. Монстр скользнул из-под нее и наконец-то убрал с головы лапу. Фанатик рухнул на плиты. Сеть окружила его мягким теплом полузабытья. Неожиданно… И повлекла сквозь стены. Видимое пропало. Тревога тоже, надежды вместе с ней. Остался голос, сиплый вкрадчивый голос: "Несчастные, нищие бродяжки… Я дам тебе время. Много. На размышления, ваши глупые сомнения нищих… Ты ещё увидишь, как остальные будут счастливы, которые согласятся. Которые с моей помощью войдут в свои сокровищницы, недоступные сады..."