Глава 1.

Часть 2. В башне.

В башне.

Глава 1.

"Перемешались верх и низ,

Летит, взлетает снег,

А в нём кружит осенний лист,

Чтобы пропасть навек...

Зайди в мой дом, сядь у огня,

Останься здесь навек..."

Сократ не задумался до поры до времени о тех изгнанниках, которые в роковой момент оказались внизу, на берегу внутренних озёр. Обрушились своды пещер, но не обсидианово-чёрные своды подземелий. Наверху прекратилось движение жизни, надежда ещё теплилась для оставшихся внизу. "Как на дне Великого моря, где спят Восходящие, — думал Сократ, — как в заснеженной степи..." Да, именно так. В небе серые тучи шли плотным потоком. Хозяин или изгнанник, новичок, не ведающий о переменах на материке, был бы немедленно пойман тенями, влекущими в башню. "Архитектор, учитель мой, это твоя законная добыча… Но вот, я отнимаю и её..." Сократ добавил свои тени против бегущих по небу, чтобы отравить их, чтобы живыми пленников они не доносили. Если же кто чудом ступит на землю, то ступит в ядовитый снег, холодным отчаяньем останавливающий Огненный Круг сердца. От скуки и чтобы самому перемещаться по материку, Сократ сделал тропинки извилистым змеиным лабиринтом, площадки, расставил на торговых пирамидках артефакты-ловушки из ограбленных им тайников. Ценные с согласием только на человека, мелочёвку с согласием без условий, узнать, если кто приходил. Весь континент Морская Звезда стал рынком одного хищника, небо и море! Со вторым, в крепости, они не встречались и не воевали, справедливо опасаясь друг друга… Так ли Сократ желал смерти?.. Трудно сказать.

Кто остался под землёй? Два десятка несчастных, из них половина коллекционеры. Гром, участвовавший в битве, перед финальным снегопадом он успел запрыгнуть в трещину среди скал и затем пробрался к подземным озёрам. Он видел Сократа и рассказал о нём. Остальные волею случая находились там. Амарант, рядом со своим тайником артефактов-книг. Зарок, любовавшийся всё свободное время огоньками дроидов, как последним украшением мира, дико тоскуя по небу. Собирался прорываться. Борей составлял ему компанию, издевался слегка, подначивал, но сам ушёл перед атакой… Борея трудно и представить прячущимся день за днём во мраке под чёрными сводами. Он пропал. Мурена! С ними была Мурена. И как всегда, ей не сиделось на месте.

Для начала, Мурена проверила общеизвестные выходы на поверхность, один за другим. Обнаружив перед очередным из них пушистый сугроб, она пнула его с досады и запрыгала на одной ноге, тряся другой, вытирая о землю и поливая Читой Водой забвения из флакончика, с которым не расставалась. Воскликнула в сотый раз: "Сильная вещь!.." И ушла искать новые выходы на поверхность, непопулярные, ведшие в пустынные места, следуя за ручейками тумана дроидов. Нашла. Встала в проёме, щурясь на свет. Горы. Тёмной, петляющей линией, виднелась тропинка в снегу. Лабиринт Сократа. Смерчи гуляли, не задевая тропинок. Торговая подставка мягко лучилась. Размером в одну треть ладони голубая жемчужина покачивалась на ней.

— Жемчужинка… Роковая вещь!.. Передам-ка я привет тебе, Неморское Чудовище.

Мурена взяла хрупкий плоский камень с тропинки, позаимствованным у Беста, ножиком выцарапала на нём знак надежды и победы. Знак утра — полукружие над прямой и волнистой чертами. А ниже — человечка с хвостом змеи. И грубо перечеркнула его со всей силы. Камень треснул, разломился на две половины. Она чертыхнулась, нашла другой и выцарапала заново. Озираясь, прошла до подставки узкой тропой, тюкнула жемчужину камнем… Ура, ура, согласие!.. Поймала её над снегом и юркнула под землю, спешно закладывая камнями вход. Хотела взглянуть на того, кто устроил зиму. Побоялась, к тому же и так с добычей. Прекрасная жемчужинка грела ей сердце, словно Мурена её спасла. "Ну, по крайней мере, ты не стала орудием хищника, дорогая… Ты не погубишь никого. Однажды, ты окажешься в мире Беста, лучшем из миров..." Что она выживет и вернётся, Мурена знала наверняка. Ни тени сомнения.

Остальные пребывали на грани. Капитуляции… Доступность одной лишь Читой Воды забвения сводила с ума. Они искали выходы ближе к башне Монстра, ещё не признаваясь себе зачем. Мурена тоже искала. Но уж никак не сдаваться! Ей было любопытно. Архитектор, и правда, воплотил её мечту: строить из теней, материализовать Впечатления в море или на материке, в мире общем для всех. То, что воплощение оказалось враждебно, а первый воспользовавшийся им стал чудовищем, не уменьшало интереса. "Просто взглянуть!.. Одним глазком. Я же не Сократ, не новичок, не хищница..." — так мысленно возражала она Бесту. А ещё, памятуя о двух пещерах уставленных чашами с водой изысканных Впечатлений, Мурена собиралась Монстра немножко ограбить...

У одного из внутренних озёр обосновалась их маленькая группа. Оно изгибалось вокруг каменной площадки подковой или орешком кешью. Туман дроидов там был гуще, светлей, и в нём много ярких синих огоньков, больших, испускавших длинные лучи. Ингода все до одного синие огоньки собирались над головами, отражаясь, играя на поверхности блестящих чёрных сводов, а над водой кружились только белые и золотые. Когда такое случалось, синие огоньки переставали рисовать узоры в полёте, замедлялись, словно ища одинаковые расстояния между собой, но складывались не в ровную сетку, а в поникшие длинные нити, сложные созвездия, замирали в них… и просеивались разом, коротким ливнем, неощутимым и, всё-таки, благотворным. Изгнанники звали друг друга к озеру, примечая такой момент. Какая ни на есть, а радость. День за днём, бывшие страстные коллекционеры и простые небесные бродяжки проводили в этом лагере, лежбище на голых камнях и вспоминали лица, лица, лица… "Я не верю..." — звучало чаще всего. "Невозможно. Я в это не верю..." Но после Грома ни один не пришёл к ним с поверхности.

Амарант читал вслух. Сколько мог. Его просили снова и снова. Римлянин не подменял его в этом утешающем занятии. Будучи косвенно виноват в появлении вот такого, каким он стал, Сократа, потеряв остальных подопечных в дьявольском снегу и там же девушку, изгнанницу, близкую ему с первых дней утраты, он дни напролёт проводил, молча глядя в чёрное озеро под ленточками тумана.

Было бы здорово, составь Амарант свою библиотеку из волшебных сказок со счастливым концом или из пособий по борьбе с тенями… Но таковых не имелось. Восходящие для своих облачных миров воплощали на основе Впечатления просто артефакт-книгу, любую, для красоты, шика, ради бумажных листов. Когда надоедала, без сожаления и не дорого меняли на рынках. Из сказок нашлась одна, страшная какая-то. Амарант читал им всё подряд, любимую свою историю, технические описания древних механизмов, полные никому не ведомых слов, честно подробно читал их по слогам, а чем не занятие? Имелась ещё книга, особенная для него, художественная, выдумка чья-то, но историческая, вместе с тем. Сквозь века проходил один вымышленный персонаж. На этой-то книге и дала трещину их с Римлянином дружба. Если верить автору, получалось, что на заре цивилизации люди были хищниками все. Дальше шло длинное-предлинное изложение общего смягчения нравов. И так вплоть до первых дроидов. И благополучный для главного героя финал. Финал не понравился ни Амаранту, ни Римлянину, тут они сошлись: надумано, притянуто за уши. Ну, про человека, ставшего дроидом, хоть легенда гуляет… Но наоборот, чтобы дроид сделался человеком? Из любви?.. Ерунда. Дроиды служат всем равно. Находятся такие, как Индиго, подозревающие их в недоброжелательстве, но не в пристрастиях!.. Не серьёзно. После первого закона дроидов, о полной безопасности, сразу идёт второй, рука об руку с первым: не заводить любимчиков. Так вот по сюжету книжки… Смягчение нравов и взлёт науки категорически приписывался Амарантом самому ходу времени, накоплению знаний, стиранию границ. Причём, всяких жёстких границ, между странами и между понятиями, непримиримыми когда-то, между отдельными людьми, группами людей. Короче, увеличению свободы. Римлянин столь же категорично приписывал все положительные перемены усилению контроля, усилению и росту новых групп людей, следящих за другими людьми. То есть, уменьшению свободы. Как можно поссориться, обсуждая дела давно минувших дней? Вот можно. Поссорились. И сейчас, глядя на спину изгнанника, распростёртого у воды, Амарант начал читать эту книгу заново, вслух, беспокоясь за приятеля, надеясь пробудить в том хотя бы злость. После пятой главы, окончательно выдохшись, подошёл умыться. Римлянин сказал ему:

— Тонкий ход. Я не хочу спорить. Мне ли с кем спорить? Те люди казнили бы меня медленно и много раз подряд за то, что я сделал.

— Ничего ты не сделал. У каждого своя судьба.

— Ничего? Вот именно — ничего. Но жаль, не как тот, дезертир, переменивший ход войны, не сделав ничего. Невероятно, помнишь, мы подрались, обсуждая это… А за безделушки коллекционеры почти воевали между собой!..

— Подожди, мы ещё зайдём в новые рынки!.. Они сделают новые тайники и станут грабить их, и враждовать, и красоваться!..

Амарант зачерпнул ладонью маленький глоток воды забвения, непередаваемого, пустого и пугающего вкуса. Римлянин покачал головой:

— Нет. Скоро всё будет кончено. Амарант, сколько можно читать, напиши что-то для будущего. Допиши эту книгу так, чтобы в конце остались одни только дроиды. Людей не надо!

Миловидный изгнанник, длинноволосый, с бровями в одну черту, Ауреол откликнулся:

— Так и будет. Сократовы артефакты не зря там, на тропинках стоят. Сколько изгнанников, или глупых хозяев понадобиться поймать змеёнышу, для создания артефакта, защищающего от Чистой Воды забвения? Одного. Он создаст себе надёжную, непромокаемую шкуру. Себе или тени, и запустит её сюда.

Лица изгнанников обернулись к нему разом, бледные и без того, с расширившимися глазами. Амарант нахмурился:

— Все, кто не оптимисты, с этого момента принимают обет молчания.

— Да ладно вам, — возразил Клад, коллекционер, размышлявший о том же самом не далее, как пару минут назад, — он не знает про нас, что мы здесь.

"Ой!.." Мурена открыла рот. Закрыла. "Промолчать? Нет, так нельзя..."

— Вообще-то, знает… — сказала она, как могла быстрее и безразличнее. — По крайней мере, догадывается.

Тихонько, мимоходом сказала. Не помогло.

— С чего ты взяла? Откуда?

Пришлось рассказывать. Жемчужинка каталась на её ладони, по собственной сиреневой тени с опаловым нежным бликом.

— Небо и море!..

— Мурена! Ты проклятие дроидов!

— О чём ты думала?!

— Недолго же нам осталось!

Малая часть выслушанного ей. Гром втихаря ухмыльнулся одним уголком рта, одобрительно показал большой палец и снова нахмурился:

— Хватит орать. Это случилось бы рано или поздно.

— Гром, не указывай! — вскинулся Клад. — Потоки Читой Воды забвения единственное, что защищает от теней, но не от теней, одевшихся в артефакты! Может быть, ты способен создать что-то новое против них? Другую тень? Почему это могут только хищники?

— Не только хищники, — возразил Амарант, — а только Чудовища Моря. Хищниками их делает то же, что и остальных, или первая гибель из-за созданной ими тени. Стань чудовищем, сможешь и ты, будешь так называться, и так выглядеть. Хочешь подробнее? Новое тело они лепят из теней. Но даже если не оставляют присущих телу, внутренних, всё равно, на соединение разнородных Впечатлений они направляют силу Огненного Круга. А ведь речь исходит от сердца даже фальшивая, любая. Как только создавший тень откроет рот, он переменится внешне, проявит внутреннюю перемену. Что ещё после этого изменяется в них навсегда и как? Я не знаю. Готов попробовать?

Клад смутился, не ответил.

— Амарант… — приподнявшись на локте, тихо сказал Олеандр, изгнанник красивый, как дроид. — Дай мне выпить пару разнородных Впечатлений, дай одно… И я умру счастливым.

— Всё нормально, — кивнул Римлянин Мурене, — чем скорее, тем лучше.

— Кому как… — Амарант посмотрел с упрёком и ушёл от них.

А Мурена, заценив реакцию, села поближе:

— Привет, Римлянин. Вижу, у тебя весёлый настрой. А мне компаньон нужен… — протянула она, понижая голос. — Есть одна мысль...

— Ещё одна? — Римлянин улыбнулся. — Страшно представить!

— Серьёзная мысль! А то был экспромт.

— И для чего я нужен?

— Постоять на стрёме. Сквозь эту замечательную повязку ни черта не видно. Силуэты. Надо крикнуть, если смерчи или Сократ появятся в лабиринте. Дело простое. Я в башню пойду, ты понял?

— Почему пешком?

— Ой, дроид очень заметен, а тени в тучах страшнее. Они глазастые. Они над головой…

— Зачем идёшь?

— За водой Впечатлений, — сказала она уклончиво.

— Из башни?

— Из башни. Откуда ещё?

— Мурена, ты прелесть! Я с тобой. А что, ты нашла выход поближе?

— Расчистила.

— Никому не говори!

— Да уже наговорилась. Сегодня точно. Лавры оратора не прельщают меня.

Собрались. Мурена набрала в плоский флакончик Чистой Воды забвения, на случай, если опять ступит в снег. Один синий огонёк дроидов оказался внутри, пойманный как рыбка. Римлянин отправился за своим кнутом. Встретившись, они направились на северо-восток, заворачивая понемногу на север, обсидиановыми берегами подземных озёр, то против течения ручейков и ленточек тумана дроидов, то следуя им, но не удаляясь. Путь длинный, зато Мурена знала его хорошо. И сталактиты красивые. Приблизился шум водопада забвения. Вот зал, где по ступенькам со стен сбегают потоки чистой воды, где Бест рассказал ей свой мир. Разве можно допустить, что после таких немыслимых удач и совпадений, отвернётся твоя судьба? А если отсюда свернуть на восток, поредеет туман дроидов, почти рассеется у треугольного озера, куда нельзя оступаться… Рассказ Селены вспомнился и заставил содрогнуться. Но они повернули на север.

Мурена напевала что-то, Римлянин услышал шаги за спиной. Олеандр и Буран, побратим Грома, догнали их.

— Судя по направлению, — Буран обратился к Римлянину, — вы собрались в гости. Это так?

— Судя по всему, что я недавно услышала, — Мурена встала между ними, — вы надеетесь несколько продлить свои жизни. Так почему бы вам не вернуться? Прямо отсюда — прямо назад? И не послушать сказку на ночь в исполнении Амаранта?

Буран потемнел лицом:

— Слушай, хищница...

— Привет! Хищница? А не страшно ли тебе, стоишь близковато?..

Олеандр вклинился между ними:

— Стойте, престаньте!.. Мурена, прошу, мы не указываем, куда вам ходить, мы хотим пойти с вами.

— Вот как?

Вблизи Мурена увидела, насколько бледен этот изгнанник, чёрными тенями обведены глаза, и губы сухие, как у раненого Беста.

— Что с тобой?

— Я не могу здесь больше находиться… Вы ведь в башню, я не ошибся? Или мы с налёту возьмём там воды, или… Я сдаюсь. Вы можете сами сдать меня, продать за что-нибудь.

Мурена оторопела. Люди такие странные...

— Ты же понимаешь, что не можем. Зачем и говорить?

Глаза Олеандра в чёрных кругах казались немного безумны.

— Нет, я серьёзно… Хуже не будет, а лучше может быть.

— Знаешь что, с такими в разведку не ходят. Если я пообещаю принести воды, ты останешься здесь, идёт? А если мы не вернёмся через сутки, делай, что хочешь.

— Мне надо сейчас!

— Мало ли, что тебе надо! Тогда, на дракона и в небо! Желаю удачи...

Юноша сник. Буран улыбался, криво:

— Хищница, это верно.

— Ещё раз повтори.

— Это верно, Мурена.

— Так-то лучше.

— Бест выгнал тебя? За твой характер? Скажи честно!..

— Ревнуешь? Кого к кому?

— Идёмте дальше, — предложил Римлянин. — Нам, может, жить несколько часов осталось, а вы тут устроили...

Несколько часов шли. Свет пробивался в щели между камней, которыми Мурена заложила расчищенный вход к подножию башни. Буран вынул один камень, увидел снег, кусочек лабиринта и вспышка дурманящего света заставила его резко отвернуться.

Грозные, негармоничные звуки долетели к изгнанникам, высунувшим на поверхность свои носы. Как бы музыка со стороны башни. Гудение, стоны огромных струн. Мелодии, начинавшиеся, чтобы сразу оборваться.

Лабиринт Сократа доходил до середины расстояния между крепостной стеной и выходом на поверхность. Снова дрожащий морочащий свет, все четверо резко отвернулись. Мурена опустила повязку. Дорожки лабиринта шириной в стопу. Вокруг стен сплошной снег, покрывало белого яда, протаивающего до сердца. Как быть? Звать драконов? Подойти, насколько возможно, и там позвать? Другого способа нет. Бичи легко разобьют стену, а дальше… Будь, что будет.

— Давайте разделимся, — предложила Мурена. — Я иду первой, остальные смотрят, насколько успешно. Если что, сразу на драконов, или отправляйтесь обратно.

— Я пойду первым, — возразил Буран.

— Упрямая морда! Я вообще не поняла, что ты там забыл?

— А ты?

— Иди первый! Вместе пойдём, спорить неохота. Вы согласны, понаблюдаете издали?

Римлянин с сомнением окинул взглядом широкое заснеженное пространство и отвернулся при очередной вспышке света:

— Не лучше ли на драконах сразу?

— Ну, ты так и сделай, а мы пошли.

Буран сгруппировался, нацелился на ближайший поворот тропинки и прыгнул. Безупречно. Руки в карманах пижонских широких брюк, коллекционер...

— Тебя поймать, хищница?..

Мурена зашипела, и он, смеясь, немного прошёл вперёд, опустил на глаза повязку. Она прыгнула следом. Махнула рукой оставшимся, а они ей. Из-за спины Бурана и повязки на глазах, ей не видно было почти ничего, только куда ставить ноги. Вспышки морочащего света не сбивали ориентацию в пространстве, но от них кружилась голова. Мурена шла и вспоминала мир Беста, украшала его мысленно, переделывала снова и снова. Она чувствовала себя счастливой и неуязвимой с тех самых пор, как на единственный день осталась там за хозяйку, и пригласила, и оставила Бесту его Собственный Мир… Пение дроида осталось в её ушах, незабвенное для любого, бывшего хозяином хотя бы миг. Что может плохого случиться с ней, когда жизнь так прекрасна, и мир так прекрасен? Мурена наступила на пятку Бурана и чуть не свалилась в снег.

— Проклятье дроидов! И как тебя в море-то не сожрали?

— Извини.

— Взгляни лучше, вон концерт откуда...

Очередной поворот тропинки привёл их к парадной лестнице башни. По необозримым ступеням вверх-вниз скользила фигура Монстра, огромная даже издали. Он свивался кольцами, скатывался клубком, он хватал и царапал их своими ужасными руками, а они гудели, дрожали, как струны. Выпрямляясь, он взлетал по лестнице от самого снега до арки, ведущей внутрь, и скатывался, замирая на отдельных ступенях, чей звук поднимался до стона, горького, красивого почти. Попадавшего в сердце. Не смотря ни на что, величественное зрелище.

— С ума сойти! — воскликнула Мурена.

Буран шикнул на неё:

— Не ори… Тысячи лет он полуслепой, догадываюсь, какой у него слух.

— Он гений! Из теней забацать такое! В море, Буран, они совсем примитивные у других: вынюхивать, рвать на части, ну ловить ещё… По форме разные, но не по сути.

— Уверен, и у этого в крепости точно такие!

— Всё равно, обалденно! Зачем он делает это, от скуки?

— Из злодейства...

— Для красоты! Музыка… Морского Чудовища музыка...

— Пошли дальше. Он снаружи, он занят, вот и чудесно.

Снова шли гуськом, и снова в глубокой задумчивости Мурена налетел на его спину.

— Да что же это такое!..

— А ты чего встал?!

— Вот чего…

Буран отодвинулся. Впереди покачивался артефакт на подставке, вращался. Кинжал. Стилет. Рукоять — переплетённые лозы. Острие неприятно поворачивалось к ним. Буран процедил:

— Мой ведь был ножик!.. Ещё не вечер.

— О!.. — обрадовалась Мурена. — Я сейчас ещё подарочек Сократу оставлю!

— Не вздумай!

— Да шучу я, у меня и нет ничего...

— С тебя станется.

— Ах так, ты в меня веришь?

Мурена толкнула его, и оба вылетели на свободную от снега площадку. Мурена выдернула шнурок из воротника и держала над артефактом, покачивая...

— Хороший ножик. Был твой? Будет мой...

— Нет! Проклятье, какой же я идиот, что пошёл с тобой!

— Да, кстати, ты так и не сказал, зачем?

— Я тоже хочу пить, не один Олеандр хочет! Убери руку!

— Успокойся, мы почти пришли. Зови своего дракона. А записку я всё-таки оставлю.

Она связала из шнурка удавку и рассмеялась:

— Вот так!

Буран не успел задержать её. Площадка, на которой они стояли, вдруг сделалась невероятно скользкой, изогнулась воронкой, земля расступилась… Шнурок ударился о кинжал, кинжал о голову Мурены, изгнанники полетели вниз. В тепло и тишину. В фиолетовый решетчатый сумрак. "Дроиды, как хорошо..." — после внезапного испуга подумала Мурена. Сеть, фиолетовая тень охватила их таким нежданным, согревающим покоем, что трудно разобрать, держит ли она, или самому двигаться неохота.