Глава 3.

Глава 3.

Буран спрыгнул с дракона прямо в подземный ход, скатился кубарем. Не говоря ни слова, заложил, забил камнями его, втискивая последние со скрежетом, и привалился к ним спиной. Римлянин досмотрел представление молча.

— И так? — спросил он через некоторое время.

Буран поднял голову, огляделся в редком тумане дроидов, почти в полной темноте, только сейчас заметив и вспомнив про оставшегося ждать их изгнанника. И рассмеялся, откинувшись на камни:

— Извини...

— За что?

— Поспешил… Разобрать выход? Тебя ждут там. Приглашены все!..

Буран, побывавший в стольких передрягах, старший, после Грома коллекционер… Его состояние смутило бы кого угодно.

— Они живы? Буран!

— Да!.. Олеандр особенно… жив!.. Бесполезно! Как если бы континент ушёл под воду. Мы под водой. Великое Море!.. Их стихия, всё бесполезно!..

— И Мурена жива?

— О да! Не удивлюсь, если она ещё позавтракает тобой однажды!

— Ты всегда был несправедлив к ней.

— Недостаточно! Слегка несправедлив… До сего момента!

Римлянин встал перед ним:

— Достаточно. Хватит. Рассказывай.

Выплёвывая слова, Буран рассказал ему условия Монстра. Реакцию Мурены, встречу с Фанатиком… Увлёкшись, он рассказывал про роскошь, про сад и плоды, медленно тающие Впечатления… Никакой особой реакции. Римлянин кивал, услышав про Фанатика, улыбнулся, думал, тот погиб давно.

— Что ж… Понятно. Повтори для остальных...

Достигнув внутренних озёр, они не встретили никого. Пошли быстрее. Бежали.

На полуострове изогнутого их озерца собрались все, окружив высокую тёмную фигуру. Изумруд разыскал выживших. Но не принёс воды. Облачные миры, тучи и грозы были закрыты и для него. Не так уж много из них долетает к земле, проливается над морем. Теперь — сквозь пелену ядовитых теней… Огромный провал черноты, он сидел на обсидиановом валуне и объяснял, как между тропинок гуляют сократовы смерчи, как охотился на него, как едва не настиг там, где в море падает со скал Чистая Вода забвения. Про исповедь чудовища Селене. Говорил и смотрел на бледные лица, они хотели уже не столько жить, сколько пить. Буран скрипнул зубами:

— О, хищник морской вернулся… Теперь это их мир.

Римлянин вышел вперёд и передал приглашение за него.

— Идите, — сказал Изумруд сразу и твёрдо.

Смех Бурана раздался из-за чужих спин, чёрный юноша не отреагировал и продолжил:

— Но кто-то должен остаться. Год, это вечность. Вы нужны ему, чтобы смотреть, и существует одна только тень, тень-воронка для этого, раскрывающая Впечатления в теле, не разрывая его. Никогда она не нужна была мне. Но я сделаю её гораздо быстрее, чем за год. Такую, да не такую… Будучи перевёрнутой, она сомкнётся и расчленит того, кто смотрел… Вот так. Его воронку она просто сожрёт, и подменять не надо, только пронести. Последний, идя сдаваться, пронесёт её. Я умею прятать, я спрячу надёжно, пронесёт без труда, в артефакте, руками не прикасаясь, и выпустит… Пока Монстр смотрит Впечатления, он не заметит подмены, ха-ха… Идите, там будет легче для вас. И даже безопасней.

Изгнанники оживились, переглядывались, но молчали. Изумруд понял их по-своему:

— Да, я хищник. Был им. Я морской охотник и умею делать ловушки. Но я не могу создать для вас берущую приступом башни стаю теней! Это — не ко мне.

Амарант поднял руку:

— То есть, насчёт года Монстру ты поверил...

— Да. Великое Море не располагает ни к разговорам, ни ко лжи. Мне трудно передать вам… Кроме того, он расчетлив, а вы и, правда, нужны ему. Я видел, как страшно Чудовищам Моря терять последние человеческие черты… Он тоже хочет жить, и видеть, и пить тоже хочет.

— Ясно. Я не пойду. Но я не пойду туда и последним, с ловушкой. Извини.

— Твоё дело.

Буран вышел к Изумруду:

— Хищник, ты уверен? Ты знаешь, насколько Змей силён сейчас?

— Да, изгнанник, — ответил Изумруд, — догадываюсь. Но для тени, сжимающейся сама собой, это всё равно. Из воронки она видит, охватывает не тело, а Огненный Круг. Злая тень. Она чувствует намерение — и захлопывается.

— Я остаюсь, — сказал Буран. — Я пронесу её. Вполне естественно, что я вернусь не сразу, последним. Я не так голоден, недавно пил Впечатления, и я ненавижу его, очевидно.

Изумруд кивнул. Изгнанники разбрелись по берегу. Перешёптывались, кивали на Изумруда, приставали с вопросами к Римлянину. Они согласятся, все. Гром подошёл к Бурану:

— Брат.

— Брат, — Буран обнял его. — Не думал, что свидимся. Думал, помру от бешенства.

— Вот-вот. Я не пойду с ними. Останусь, как Амарант. Не могу представить себя принимающим… угощение.

— Посмотри на это иначе, — Буран положил руку ему на плечо, — хищник поймает хищника, оба хитрые. А мелкий змеёныш хочет, чтоб не осталось никого. Он спустится под землю, я уверен. Зачем тебе оставаться?

— Я подумаю.

Изгнанники подумали… "Ждите там, в крепости, — сказал им Изумруд, — я не обману вас. Только молчите! И ждите".

Каждый попрощался с остающимися. Вереницей прошли они узкие побережья внутренних озёр, черные своды, блестящие от ручейков влаги, обсидиановые чертоги, где за минуту Водопад Забвения смывает всё. Темнотой, по щиколотки в тумане дроидов брели за Римлянином к выходу, разобрали камни...

Маленькой толпой с Белых Драконов ступили на парадную лестницу, гудением отозвавшуюся. Семнадцать человек. Девять — гордые коллекционеры. Бич есть каждого. Со страхом в глазах и предательством в сердце поднимались они по ступеням. Случилось то, что и должно было случиться.

Монстр, ждавший на полпути, увернулся небрежно, когда свистнули бичи коллекционеров, слаженно и зло. И бесполезно. Маленький серый котик выпрыгнул из колец змеиного хвоста. Первый бич он поймал в полёте, а когда приземлился с ним в зубах, тот был уже пуст от Свободных Впечатлений. Клад провёл по нему рукой, не веря своим глазам. Гром застонал, Селена сказала правду… Остальные восемь котик ловил, растягивая удовольствие, играючи опустошил по одному, перепрыгивая, отступая, встряхиваясь, морская вода летела во все стороны с его шубки. Не принявшие участия в безнадёжной атаке, слетели до нижних ступеней обратно, остановившись над сократовым, гибельным снегом. Мурена в пурпурно-красной парче стояла рядом с чудовищем. Архитектор смотрел на кота, различая по чувству и звуку успехи маленького артефакта, оставленного учеником на прощание, и слушал её торопливые слова. Отмахнулся:

— Да ничего другого я и не… Ладно, Пурпурная Рыбка, так.

Левой рукой из-за спины он выкинул фиолетовую сеть, раскрывшуюся веером, бросил на обезоруженных. Ступени разошлись под ногами нападавших, как настоящие, плохо натянутые струны, всхлипнули и поглотили их...

Восемь человек жались друг к дружке внизу: Зарок, смуглый когда-то бродяжка, серый от жажды и тьмы. Ауреол. Горизонт, соперник Беста и Борея, гонявшийся с ними на Белых Драконах. Соль, изгнанница, нырявшая порой недалеко от берега за перламутром. Мираж, случайно не присоединившийся к нападавшим, не посвящённый в их планы. Римлянин. Лаура, изгнанница с жёстким взглядом, красивая, как Олеандр, проводившая на рынках многие дни, развлечения ради. И печальный, маленький Амиго, выдумщик, прекрасный рассказчик, небесный бродяжка.

Озиравшаяся в отчаянье Соль вскрикнула, смерчи приближались к лестнице.

— Поднимайтесь! — крикнула Мурена.

Изгнанники взошли на несколько ступеней, глядя на Архитектора и только на него.

— Бросайте кнуты и поднимайтесь, — хрипло прокричал он.

Бросили. На стонущие ступени глядя, они направились под чужую власть со страхом в глазах и предательством в сердце, ослепившими их.