Глава 16.

Глава 16.

Трое из девяти спасённых Бестом были долечены Изумрудом после основной процедуры, сделавшей всех вменяемыми для начала. Он использовал универсальное противоядие, тень-багор из Впечатлений, связанных с четырьмя состояниями существующего, живого и шире — материального: полёт и покой, слияние и разрывающая ярость. Какой тенью объединишь их, поставив в центре, таков и будет результат, функция, суть её. В данном случае, Впечатление нюхающей и намертво вцепляющейся собаки. Багор имел способность зачерпнуть, держать в себе Чистую Воду забвения, гонять по внутренним Впечатлениям, таящим при этом слоями.

Более позднее исцеление и вхождение в общество изгнанников сблизило этих троих. В результате приключившихся несчастий и манипуляций они не имели ни Впечатлений, накопленных для воплощения в Собственном мире, ни памяти о них, не знали когда, каким образом потеряли Чёрных Драконов. Словарный запас исчерпывался освоенным в течение последней Общей Встречи. Из положительного, они обладали энергией и оптимизмом юности, толкавшими к жадному познанию, выздоровление позволило этим качествам раскрыться немедленно. Плюс непредвзятость: ни тоски по утраченным, незавершённым мирам, ни опаски перед неведомыми угрозами нового для них положения. Они учились говорить, обращаясь к любому, кто согласен был уделить им время. В конце концов, ко всеобщему удовольствию, пасти их маленькое стадо, из всех девятерых, согласился Римлянин, давнишний приятель Амаранта, разделявший его интерес к историческим книжным артефактам, и давнишний же недруг в результате затянувшегося спора, предмет которого остался известен только им самим. Радикальная ссора, до полного неразговаривания друг с другом, не помешала общению с группой. Оба бывали полезными консультантами Бесту, лишь бы не в одном времени и месте.

Римлянин и был вместе с этими тремя новичками, гулявшими на побережьях внутренних подземных озёр, уходя всё дальше, ближе к выходу на поверхность возле Центрального Рынка. Они играли и учились. Туман дроидов стелился по воде разноцветными змейками, освещая её глянец и заглядывая искорками в чистую чёрную глубину. Глиняной чашкой они зачёрпывали воду совсем по чуть-чуть, воду забвения с лёгкой примесью морской воды, поочерёдно опускали в неё пальцы, угадывали, пытались назвать, потом Римлянин говорил им, если имелись понятия, чтобы выразить Свободное Впечатление, короткое, как вспышка. Новички повторяли за ним и вглядывались снова. Однако ж, он не подписывался проводить с ними все дни напролёт. Оставшись втроём, без присмотра, не тяготящиеся растущей угрозой там, наверху, очевидной для старших, они продолжали играть, перекидываться подходящими словами.

Один зачерпывал, трогал воду:

— Зелёное!

Другой ему:

— Много...

Третий:

— Во все стороны, и не кончается.

Они не знали слов "луг" и "трава". Римлянин был не прав, вообще-то, оставив их одних, но в пещерах, предоставленные самим себе, оставались ещё шестеро подопечных. Не может он всё время водить их за собой гуськом?! И что опасного на побережьях внутренних озёр?

Похоже, судьбой изначально заложено, став изгнанником, кому кем быть: тоскующим по утрате, исследователем, влюблённым в артефакты коллекционером или простым небесным бродяжкой. Двое из этой троицы, кареглазые, крепкие и складные, едва отойдя от дурного забытья отравившей их тени, сразу потянулись к коллекционерам, разглядывали их одежду, вещички, удивлялись, радовались каждому маленькому подарку. А третий… Маленький, белобрысый, с чеканными, волевыми чертами лица… Тронув в свою очередь на Общей Встрече ради Слов воду связного Впечатления, пока зал перечислял, пересказывал вслух Впечатления большого древнего города, сказал вдруг:

— Не то.

— Откуда знаешь? — спросили его. — Нам виднее.

— Не то, что мне надо, — ответил он.

— Что же тебе надо? — спросил Амарант, председательствовавший тогда.

— Мне надо понять себя.

Амарант открыл рот от изумления, и в восхищении переглянулся с Римлянином, по старой привычке, забыв на мгновенье вражду. Рассмеялся:

— Сократ! — сказал он. — Ты будешь Сократ. Но таких Впечатлений у нас не имеется, увы.

Маленький Сократ и заметил первым из троих дневной свет, пробивавшийся в обсидиановую черноту подземелий с поверхности разорённого Центрального Рынка. Бесстрашный, любознательный, он поднялся по неровным природным ступеням и выглянул наружу.

Спиной к нему сидела, словно на коленях, на свёрнутом змеином хвосте, высокая, худая, громадная, человеческая в остальном, фигура. С выступающим хребтом, поднятыми плечами, втянутой в них головой. Существо хватало руками землю, царапало её, перебирало, разглядывало в ладонях, близко поднося к лицу, и скулило. Нет, оно рыдало, не открывая рта. Прерываясь на невнятные причитания. Монстр переползал с места на место и царапал, царапал землю, искал, а не найдя, озирался тревожно, каждый раз, как первый, оглядывал облачное небо и кричал, звал, выл, царапал землю снова.

Сократ не имел понятия о мирах, превращённых в рынки, потерях, честных и нечестных обменах, хищниках, изуродованных созданием теней и всепобеждающей морской водой, о рынке, стоявшем тысячелетиями на этом самом месте до последней атаки, ни о чём. Он с интересом, без сочувствия и брезгливости, без страха, разглядывал ползающую фигуру, обратил внимание на пальцы. Перед ним был не человек… Руки впивались в землю со страшной силой, раздавливая с хрустом камни, кремни… На широких, грязных кистях рук — по три раздвоенных пальца с загнутыми острыми когтями. Как интересно! Сократ встал в полный рост и шагнул по направлению к Монстру.

Двое его спутников тоже вышли на свет. Но они огляделись вокруг для начала, и увидели то, что он до сих пор не заметил. Они находились в кольце белёсых живых стен, спиралью, как минутная стрелка, медленно, но доступно глазу растущих ввысь. Словно крепостные стены, сложенные из обтёсанных камней, эти были сложены из квадратных теней, дрожащих, безголовых, сцепившихся четырьмя углами, и с закрытым глазом в центре тела, вращавшимся под тонким веком. Большими снарядами две винторогие тени пробили стены крепости, прорвались и упали внутри. Четырёхлапые тени-камни стекли вниз от места пробоин, остальные сомкнулись, не нарушив порядка, перераспределяясь до самого верха. Монстр дотянулся, разорвал, скомкал и выпил одну винторогую тень. А вторая, уворачиваясь от его когтей, вытягиваясь, сама заползла по руке и скользнула в рот.

Один из юношей ойкнул, глядя на это, шикнул Сократу, махнул ему: "Обратно… Уходим!.." Тихонько шикнул. Но Монстр поднялся, вытянулся за миг, разворачиваясь на змеином хвосте, покачиваясь, встал перед ними.

— Гости… — просипел он. — Дома ещё нет, а гости уже есть...

Его глаза, полуприкрытые, синеватые, мутные, смотрели мимо Сократа, но он этого не знал. Да если б и знал, он не умел бояться. Двое других, вихрем, одним прыжком скрылись в подземельях. Они бежали! Стены опять прорвала бомбардировка. На сей раз полтора десятка винторогих теней упали на землю рогами к Сократу и начали, впиваясь шипами хвостов в землю, стремительно подползать...

— Не жрать! — хрипло, оглушительно зарычал на них Монстр. — Не вижу, ни черта не вижу… Не трогать!

Тени остановились. Монстр протянул руку, спрашивая, утверждая:

— Гость?.. Ты мой первый гость.

— А ты кто? — спросил Сократ, недоверчиво разглядывая когти.

— А я Архитектор.

— Монстр обернулся на звук, через стену медленно спланировал безмерной величины скат, с таким же острым витым рогом. От стены отвалился кусок и стал белёсым озером слизи. Скат приземлился в него и встал вертикально, как человек, вместо головы и носа второй рог или жало.

— Долго! — просипел Монстр. — Очень! Здесь брешь в земле. Где? Я не вижу. Закрыть её! Закрыть!

Когда двое беглецов, выбрались из подземелий, прибежали в пещеры, они выскочили навстречу Римлянину, ведшему с Изумрудом долгий спор о выгодах личных и коллективных тактик спасения. Иначе потеря третьего могла быстро и не обнаружиться, опомнившись, устыдясь, они могли бы и сами вернуться за ним. Но этого не случилось. Они выскочили бледные и вдвоём...

— Поссорились, потерялись? — спросил Римлянин сходу. — Вас было трое, где Сократ?

— Наверху, — ответил один, задыхаясь.

Изумруд наклонился к нему, заглядывая в глаза:

— И кто там ещё? Тени? Вы кого-то встретили?

Позабыв все слова, юноша сделал жест руками, как будто царапал землю. Оказалось достаточно. Изумруд понял, он повторил этот жест:

— Так? Он делает так?

— Да, да, — закивали двое.

— На суше! Где есть выходы с подземных озёр? — спросил он у Римлянина.

— Через лабиринты — во все стороны материка. А прямо от озёр — на Центральный Рынок.

— Я полетел.

— Вместе.

Однако не долетели. Серый туман распространялся от центра континента, и в нём, среди ставших летучими винторогих теней, прорезавших воздух со свистом, среди теней-скатов они увидели не рынок и не место от него, а уходящие в облака белёсые живые стены.

Поднимался ветер. Непрерывный сильный ветер с моря охватил материк. Возле башни, занимающей место Центрального Рынка, он ощущался, как лёгкие порывы, а на побережье сбивал с ног. На мысах континента Морская Звезда он сносил вглубь его Белых Драконов. Изгнанники, не усидевшие в пещерах, испытали на себе его силу. Темнело быстрее, чем наступал вечер. Облачные миры утратили свои чудесные цвета, их затянуло дымкой, а вскоре между ними и землёй образовались серые длинные облака из морского тумана, позволявшего ночами доходить до пещер теням и Чудовищам Моря. Облака медленно, неуклонно шли к центру материка, к башне. Огромные скаты-тени носились в них. Теперь уже никто не рисковал подниматься в небо. Сильный ветер не позволил вкопать вертикально стволы деревьев, нет инструмента, пара ржавых старых лопаток, у некоторых ножи. Поставленные в борозды и придавленные камнями, тяжёлые каменные деревья повалились друг на друга, перепутались кронами. Так и оставили их: полукружия с проходами, смещенными вправо, влево. Изумруд остался доволен. Его одного не смущал ни жуткий сумрак дневной, ни шквальный ветер, ни то, что пока трудились на земле, тени получили возможность их туч падать прямо на голову. Пока не падают, и ладно. "Пригодится, — сказал, — от других, что будут гулять пешком".

Его беспечность отнюдь не стала заразительной, но шли дни, атаки не повторялись, башня росла. Борей, неспособный пребывать на месте, курсировал туда-сюда, следил за её ростом.

Индиго сидел у одной стены первой пещеры, смотрел в другую стену и молчал. На груди поблёскивал круглый золотой медальон, как и Бест, он слишком близко подошёл к последнему холоду, останавливающему Огненный Круг, и не мог бы продолжать жить без этой штуки. Он сидел и вспоминал единственный, он понимал это, последний прямой разговор. Дроид отвечал медленно, размеренно, плавно, не торгуясь за каждое слово. И напрасно. Совершено напрасно.

Мурена, налюбовавшись до тошноты серыми рваными лоскутами, ползущими над головой, села рядом и спросила не в первый раз:

— Когда ещё была возможность, — она носом указала на выход, наверх, — почему ты не посоветовался с Бестом?

— О чём? Как мне жить? Я знаю всё, что он скажет, каждое слово. Я рассказал ему, как было. Он сказал, что Чёрный Дракон не сделал мне ничего плохого. Отлично. Хорошо, что этого чёртового дракона я с тех пор не видел. Интересно, а есть ли оружие против дроидов?

Мурена покачала головой:

— Не говори так, это слишком даже для меня.

Индиго смотрел в стену:

— Как изменился мир. И так быстро. Даже недавнее жалкое подобие жизни теперь невозможно. И где твои дроиды? Почему бы им… А впрочем!.. Мы отходы их мироустройства. Какое им дело до нас.

Амарант вмешался:

— Я думаю, это связанные вещи.

— Какие, и чем?

— Твоё путешествие и перемены снаружи. Ты видел их ловушку для хищников, понял достаточно, чтобы рассказать. Они закрыли Пустой Чёрный Мир. Хищник вырос быстрее, чем успел бы прежде, чем кануть в него.

— Ага, я виноват. Так путь откроют снова!

— Ловушка перестала быть тайной.

— Путь сделают другую!

— Индиго, ты её испортил, может, тебе и делать?

— Юмор?

— Юмор.

Голос Изумруда разнёсся по пещерам:

— Оружие! Кто не боится лететь и у кого есть ножи! На южный мыс, за ним, — указал на Грома. — Кто остаётся здесь, маленькое озеро, углубление рядом со спуском в подземелья должно быть высушено для морской воды. Сделаете, я обещаю, каждый, получивший такое оружие, сможет защищать себя.

Развернулся, нырнул на рогатом Белом Драконе в рваную темень туч. Его энергия и уверенность передались изгнанникам, озерцо, скорее, каменная ванна, было осушено два-три дня. За один день он наполнил его водой Свободных Впечатлений, а рядом уже возвышалась охапка бичей разной длины, сплетённых из полос зеленовато-золотистой кожи, некоторые с утяжелителями не конце, с рукоятками из каменного дерева. Изумруд скинул их в морскую воду, подождал буквально минуту, вынул один, взмахнул, щёлкнул им и сказал:

— Этого не достаточно. Они не будут слушаться вас. Надо запечатать водой забвения, сверху. Пусть лежат, но потом, на несколько секунд — в любое из внутренних озёр. Тогда будут слушаться, как дракона его хвост!

Так и сделали.

С кистенём наизготовку, окружив себя целиком крайне тягостной, окутывающей тенью, губительной для любого, кроме Морских Чудовищ, Изумруд прорвал лохматые тучи и добрался до мира Беста, похвастаться. Шагнул в тёплый покой, сел перед низеньким столиком, отметив, как за короткое время, проведённое в Собственном Мире, успело смягчиться и посветлеть лицо чистого хозяина… Но вот оно снова потемнело...

— Бичи? — переспросил Бест. — Кнуты, охватывающие тело?

— Да! И разбивающие любую тень.

— Оружие?

— Превосходное оружие.

— Вы ведь не станете использовать его друг против друга?

— Нет… — Изумруд озадачился, — не знаю. А зачем бы?

— Не знаю… У меня паршивое предчувствие. Индиго говорил, дроиды ненавидят оружие. После этого, станут ли они помогать вам?

— То-то они раньше помогали! Особенно мне.

— Понимаю. Но послушай! Скажи им, прошу тебя, скажи им всем, пусть поклянутся не использовать его изгнанник против изгнанника, поклянутся прежде, чем возьмут в руки!

Изумруд вопросительно посмотрел на Беста, попытался вникнуть, согласился:

— Скажу… Бест, ты там сейчас не нужен. Но им тебя не хватает. Как-то так… Ты знаешь будущие угрозы? Они произойдут от дроидов? Мы рассердим их?

— Нет. Я же прямо сказал, не нападайте на себе подобных, на живых. А дроиды безопасны, ты мнительный, словно Индиго. Как он там?

— Нормально. То есть как, не нападать? Там, мне подобных, хищников в крепости уже с десяток Борей насчитал, мелочь моря, но раз там, значит, башня держится и на них. Не считая главного. И что с ними делать тогда? На то и оружие, останавливать Огненный Круг. Что же мне вечно тени хлыстом гонять?

Бест смотрел на вопрошающего бледно-зелёного хищника и думал: "Да, он прав, у него тысячелетний опыт сражений, а я всегда ненавидел оружие, как дроид. Я совершенно бесполезен был бы там, внизу..."

— Ты сказал, не считая главного? Есть создатель?

— А как же! Я узнал его.

— Говорил с ним?

— Чего?

— Можно с ним поговорить?

Изумруд встал, походил, присел на подоконник, потёр лицо рукой...

— Бест, ты единственный в мирах, на земле и в море, кому могло придти такое в голову! О чём говорить?

— Я не знаю. Честно. Но тогда и надо говорить, когда не знаешь о чём. Вот поговоришь и узнаешь. Нет, — он смутился, — не в смысле, ты, я могу.

— Только не это! — Изумруд поднял ладони, — Клянусь, такое невозможно, даже теоретически. Ты не долетишь до земли. Даже со мной и с телохранителем, клянусь! Хочешь, я расскажу тебе, как он выглядит, Монстр? Ты сразу поймёшь...

— Да какая мне разница, как он выглядит?! Он нападал на вас? Кто-то пропал в первую ночь?

— Рынки пропали со всей земли. А из пещерной группы нет, не слышал, чтобы кого-то искали. — Изумруд замялся, — Правда, есть одна потеря. Парень зашёл в крепость сам, из подземелий. Пока узнали, до него уже не добраться. Наверху суп из теней, внизу выход закрыт. Бесполезно, в общем. И времени много прошло.

— Я знаю его?

— Видел. Парень из тех, девяти. Его назвали Сократом.

— А как вы узнали, что он именно там?

— Двое других убежали.

— Понятно. Изумруд, по-честному, я могу спуститься к вам?

— Слово, нет.

— Вот что. Раз уж ты здесь, я скажу своё мнение. Не нападайте первыми. Если в группе ещё помнят меня… Путь выберут переговорщика, того, кто сам захочет...

— Ладно, пусть идёт тот, кто виновен в пропаже.

— А есть такой?

— Да.

— Но нельзя же заставить...

— Можно.

— Изумруд! Ты не понял! Нельзя! Пусть идёт, если хочет. Или кто угодно другой.

— Понял.

За разговором они дошли до решётки. Изумруд перекинул ноги через раму и позвал дракона, с неохотой глядя вниз на серую пелену.

— Интересно, сам доберусь ли. Плотно идут. Я понял тебя, Бест. Я не буду давить на них. Посмотрим, найдётся ли доброволец. Моя другая тактика… Но она никуда не денется, подождёт пока. Было забавно по отдельности разыграть твою и мою партии!.. Сравнить количество жертв. А если одна? Если, прорвавшись в башню… один Архитектор, один кнут — и дело кончено? Вчистую. Вряд ли? Вряд ли. Возможно? Да! Твой переговорщик рискует, Бест!

И засмеялся, Морское Чудовище. Бест сжал его плечо, сказал, глядя под ноги:

— Между нами… Не Мурена и не Индиго. Прошу.

На том распрощались.

"Скрик-скрик..." — послышалось в рваном полумраке, когда Изумруд уже потерял из виду облачные миры. "Скрик-скрик..." — непонятно откуда, неопределённо везде, словно тучи начали скрипеть. "Цок— цок..." Что за чёрт? "Так скрик-скрик или цок-кок? — спросил он мысленно невидимого преследователя. — Скрик-скрик и цок-цок, это совсем разные вещи". Хотел ускориться — камнем вниз, но полная неопределённость источника насторожила его. "О, нет! Знаю на что это похоже!" Изумруд резко рванул дракона за рога вверх и влево, сообразительный дроид закрутился при этом вокруг своей оси, и перевернулся в стремительном сальто. Маневр спас от неминуемой гибели. Тень промчалась вниз, опешила, схватив пустоту ядовитыми, фосфорицирующими крючками сотен лапок и узрела добычу над собой. До сего момента только в Великом Море Изумруд видел их, сложносочинённые, непредсказуемые тени с противовесами из малых теней внутри. Она с хрустом расправляла и складывала по бокам плоского тела тонкие треугольные крылья. "Как плавники. Но держат в воздушном тумане..." Всю поверхность брюха занимали корявые, многоколенчатые лапки, всю поверхность спины — глаза, расположенные спиралью. "Правильно, чего мелочиться?.. Так лучше видно, и много глаз про запас!.. Представляю, как оно бегает по земле. Если добежит до пещер, ой, что будет!.." Он засмеялся, уворачиваясь от тени тем же манером и, разглядывая заодно, но не решился повторить его в третий раз. Центральный глаз в спирали, закрытый бельмом, испустил пар и луч в нём, одновременно, широко расходящийся луч. Изумруд попал в его белёсую воронку. "Падаю! Взлетаю!" — одновременным Впечатлением визжало из луча. И снова: "Цок-цок… Падаю вверх! Вниз взлетаю!" Какой мерзкий визг! А сама тень ни разу не падала и не взлетала, а только медленно приближалась, расправляя и складывая скрипучие крылья. Изумруд переключился на зрение. Напрасно. Она крутанулась и начала смотреть лапками, а тянуться к нему глазами. Только крылья остались верны себе: "Скрик-скрик..." Куда же ты бросишься, проклятие! Ближе, ближе. Изумруд сомкнул пальцы вокруг рукоятки кистеня, успел отцепить и почувствовал укол винторогой тени под лопатку. Разбил её, не оборачиваясь, и заметил ещё четырёх по сторонам. Они не приближались к границе дурманящего луча и тем помогли ему сориентироваться. Изумруд нырнул прямо между ними, разбил две, восьмёркой прокрутив кистень: "Тупые тени!" И оказался прямо напротив затянутого бельмом ока. "Как это могло получиться?! В другую сторону надо было нырять?!" Гнусная тяжесть от укола винторогой тени ощутимо распространялась по телу, стремилась заполнить его целиком и после этого остановить Огненный Круг. "Цок-цок..." — мигнул глаз, сквозь веки в синих прожилках распространяя дурманящий свет. Кистень свистнул, брызги слизи полетели в разные стороны, и загорелась вся спираль огненно-красных выпуклых глаз. "Небо снизу! Море сверху!" Кистень свистнул вновь, увяз и его едва не вырвало из руки, коленца раздробленных лапок неожиданно, словно невесомые зависли вокруг в тумане, загребая, шевелясь. "Домой!" — не до шуток, понял Изумруд. Здорово устававший в прошлый раз от обволакивающей тени, осознал, что и теперь без неё не обойтись. Он зубами выдернул тень из раковины на шее, ощутил её тяжесть и глухоту вокруг, слабо-слабо пробивалось: "Море сверху! Небо снизу!" Ударил наугад, зная, что промахнётся, попал по крылу, нырнул под него, разбил вставшую на пути винторогую тень и вышел за пределы дурманящего света. Земля внизу! Туманное море дроидов между юго-восточным и восточным мысом! Яростный ветер. И стая винторогих теней прямо под ним плывёт, как по волнам, подлетая, выныривая по нижнему слою рваных лоскутов тумана. "Нет, я не буду обходить вас!" Волчком закручиваясь на Белом Драконе, рогатом, прекрасном, вставшем в полёте на хвост, он вклинился в стаю, кистенём прокладывая себе путь. Тени брызнули в разные стороны, кто буквально — разлетаясь на брызги, кто умный… Тени, хоть не живые, но разные, у всего есть свой характер на этом свете. "Прочь, до завтра! В Собственный Мир!" Из-за спины снова ядовитый свет озарил побережье. "Цок-цок..." — послышалось сзади. Но на этот раз дроид вынес его за пределы морока, свечой вверх. "Домой, домой!.." — потрепал Изумруд его рукой по шее. Зубастая рама Собственного Мира просвечивала сквозь толщу открытой воды, там, где кончался туман дроидов. Умный дракон помедлил, пока не рассеялся морочащий свет, и резко пал ей навстречу. Привычный к такому, в полёте, зависнув над белой спиной, Изумруд сорвал с себя все тени, с ожерелья, с пояса, забросил их в жабры Морского Гиганта. Он вкатился кубарем за раму и растянулся в синей, бархатной тишине глубин, расслабившись мгновенно. Раскинулся морской звездой, единственным континентом своего Собственного внутреннего моря, изумрудно-зелёный, и поплыл куда-то, переворачиваясь, кружа… Ранившая его тень, исчезла, осталась снаружи, тени немыслимы в Собственных Мирах. Вот одно из огромных преимуществ положения хозяина. На миг Изумруд задумался об этом, и сострадание вместо насмешки возникло в нём при воспоминании об оставшихся в пещерах. Впервые. А после снова обратился к тени, едва не слопавшей его. "Однажды я разберу твой глазик… На маленькие-маленькие простые тени, сплету из них сеть и сложу в неё твои оторванные лапки, клоп летучий… До завтра, хищник в башне, до скорой встречи… До завтра, пещерные изгнанники, надеюсь, оно настанет, как для меня, так и для вас".